Рыцари веры - читать онлайн

Предыстория

Самолет взлетел, и Ирен только тогда поверила, что поездка в горы состоится. До последнего казалось, что-то случится и ее оставят дома. С тихим выдохом она расстегнула ремень безопасности, но Богдан услышал ее сопение и подмигнул, как будто знал, о чем она беспокоилась.

– Я же обещал, что ты полетишь с нами, – тихо произнес он, а у нее в этот момент сердце сжалось от любви к нему. Так и хотелось завизжать и повиснуть у брата на шее, сжимая в объятиях. Может, она так и поступила бы от переизбытка чувств, наплевав на остальных пассажиров бизнес-класса, но стюардесса стала предлагать напитки, и Ирен ограничилась счастливой улыбкой.

Наблюдая за тем как взгляд стюардессы задержался на Богдане и приобрел заинтересованность, она испытала тайную гордость. Да, ее брат такой. Не она первая, не она последняя попала в плен его серых глаз. Только при взгляде на сестру они лучились теплотой, а всем остальным доставался стальной блеск. Многие девушки пробовали растопить этот лед, но терпели фиаско.

– Чувствую себя драконом, укравшим принцессу, – перегнулся через подлокотник кресла Хан, сидящий сбоку через проход, и подарил Ирен ослепительную улыбку.

Стюардесса невольно задержала на нем взгляд и даже сглотнула, утонув в темных манящих глазах брюнета. Красавчиков она перевидала немало, но от улыбки брюнета дух захватывало. Да кто эти трое?! Девочке не больше четырнадцати, но тоже красавица. Актеры? Летят на съемки?

Между тем пассажиры продолжили свой разговор.

– Хочешь, я буду твоим верным пажом? – прижав руку к сердцу, воскликнул брюнет. Карие глаза весело смеялись.

«Будь моим!» – про себя застонала стюардесса, и щеки опалил румянец.

– Дракон круче, с ним полетать можно, – дерзко отозвался белокурый ангелочек с невероятными голубыми глазами.

– Обещаю – полетаешь!

– Там канатная дорога, – флегматично сообщил сестре Богдан.

– Уговорил, тогда согласна на пажа, – засмеялась Ирен. Это будут ее лучшие каникулы!

Хан же переглянулся с Богданом. За время занятий в школе Ордена они научились понимать друг друга без слов. Вот и сейчас оба вспомнили заключенное перед вылетом пари: кто за неделю отдыха соблазнит больше девушек.

«Идиоты, – философски заметил Вацлав Ковальский, отец Богдана и Ирен, когда услышал их разговор, – нашли о чем спорить. Вы лучше за девочкой следите, ей все-таки пока тринадцать! Отпускаю под вашу ответственность. Чтобы никаких девок рядом с ней. И упаси вас господь, если она с посторонним парнем согрешит. Шкуру спущу с обоих».

Отец Богдана выглядел так сурово и был столь искренен и строг, что Хан с Богданом не посмели перечить и шутить и дали слово: никаких парней возле Ирен. Оба знали: родитель не шутит, он довольно-таки часто вколачивал в сына правила с помощью ремня или розог.

Разговор о пари друзья решили продолжить уже после того, как прилетят на место.

Богдан развлекался тем, что то и дело вызывал стюардессу по малейшему поводу. То воды, то орешков, то кофе. К концу полета та уже верила, что блондин с непривычно тяжелым взглядом попросит у нее номер телефона.

Хан же просто сидел, разглядывая просторный и светлый салон бизнес-класса. После спартанской обстановки школы, ее жесткой дисциплины все вокруг казалось необычайно ярким и праздничным.

Все же судьба – штука забавная. Мог ли он в шесть лет подумать о том, что будет лететь в Альпы в бизнес-классе? Нет, конечно.

Он перехватил хитрый взгляд Богдана. Лучший друг и сын одного из самых влиятельных людей в их среде. Никто в школе не мог понять, что у них общего. А они просто дружили и вместе доводили учителей.

«Дури много, – сказал отец Богдана, когда в очередной раз услышал жалобы на сына и его друга, – вам надо направить ее в нужное русло. Вы талантливы, умны, у вас огромный потенциал. А вы издеваетесь над преподавателями и трахаете дур. Любой талант нужно развивать, иначе он просто сгниет».

Богдан тогда пробормотал что-то на тему гниения рыбы с головы. И опять получил. А Хан запомнил фразу.

Но издеваться над учителями не перестал. Провокационные вопросы рождались словно сами по себе.

Аэропорт Гренобль – небольшой и чистый – встретил их шумом и суетой. Уставшая от перелета Ирен уже клевала носом, мечтая об отдыхе в отеле, и покорно следовала за спутниками. А те сдержано и приглушенно ругались, так как встречающий их человек не отвечал на звонки. И вообще куда-то пропал.

Пока разобрались, дозвонились и сели в лимузин, прошло около часа. Смеркалось, небо затянуло низкими тучами, сыпал легкий снежок, подхватываемый нарастающим ветерком, – а впереди еще почти сотня километров по горному серпантину. В метель. Богдан злился на встречавшего их водителя, сжимая и разжимая кулаки. Хан с огромным трудом убедил его не задираться, всякое случается – водителю почему-то сообщили другое время прилета, хотя номер рейса указали правильный, мог проверить расписание прилета.

– Чего добьешься? – тихо выговаривал Хан Богдану. – Подумал, когда на место приедем, если придется с полицией разбираться?

Богдан только ухмыльнулся и махнул рукой, мол, пускай водитель живет.

По дороге Ирен задремала, положив голову на плечо брату. Тот нежно и бережно убрал с ее лица светлые локоны и прошептал:

– Пари в силе? Или сдрейфил?

– Пошел ты, – так же шепотом сообщил Хан. – Сам небось уже жалеешь, что согласился.

Покосившись на посапывающую сестру, Богдан сделал неприличный жест. Хан ответил тем же, но сразу обеими руками.

К отелю подъехали уже в полной темноте. Снегопад усилился, крупные снежинки сверкали в свете фонарей курортного городка. Богдан довольно усмехнулся: катание завтра обещает быть насыщенным и занимательным.

Ирен продолжала спать. Пришлось брату тащить ее в холл отеля – огромного, из деревянного массива, с мощными балками и большими окнами. Отель Chalet Mounier по праву считался одним из самых комфортабельных на курорте Ле-Дез-Альп и казался сказочным дворцом в зимнем королевстве.

Номера были забронированы заранее; уютные, с балконами на солнечной стороне, стены и полы зашиты деревом теплого медового цвета, просторные кровати, мягкие ворсистые коврики перед ними…

Уложив Ирен, Богдан за рукав вытащил Хана на балкон и чуть мрачно сообщил:

– Проблема.

Изо рта вырывались облачка пара. На улице к ночи весьма похолодало, но парни, закаленные еще в школе, чувствовали себя вполне комфортно в тонких пуловерах.

– У нас с Ирен смежный номер. А у тебя отдельный.

– А ты думал! Ты брат, тебе и отдуваться.

– Предлагаю дежурство, – деловито проговорил Богдан, стряхивая снег с резных перил. – День ты смотришь за Иренкой и ночуешь в нашем номере, день – я.

– У нас неделя, – напомнил Хан, – это твоя сестра, значит, последний день берешь на себя.

– А тебя она записала в свои пажи. Так что будь добр, не разочаровывай Иренку.

Хан сообщил нечто крайне нецензурное на латинском. В стенах школы за подобное выражение могли и высечь, но здесь парни не стеснялись в эпитетах.

– Давай ближе к концу отдыха решим, – сообщил он Богдану. – Пошли. Там внизу бар есть. Ты как? Лично я спать не хочу.

– Согласен. Глупо убивать каникулы на сон. Пошли. Заодно посмотрим, как тут с женщинами вообще.

– Главное – возраст спрашивай. Чтобы проблем не возникло потом.

Быстро приняв душ и переодевшись, друзья спустились в бар. За большими окнами продолжал сыпать снег, у дальней стены жарко полыхал огонь в огромном камине, напротив которого располагалось несколько столов и скамеек, занятых посетителями. Занято было все. Люди оживленно общались, выпивали, шутили и смеялись.

Хан и Богдан одновременно уставились на незнакомку с огненно-рыжими волосами – такую не захочешь, но заметишь. Переглянулись и понимающе кивнули друг другу.

Незнакомка сидела за столиком с подружками, спиной к выходу. Друзья двинулись к стойке бара. Заказав себе выпить, оседлали высокие стулья и снова повернулись лицом к залу, изучая профиль рыжей незнакомки – плавные линии, точеный носик, немного припухлые губы…

Ее подруга что-то говорила, и тут незнакомка откинула голову и звонко засмеялась. Сидящие поблизости невольно заулыбались, обратив на девушку внимание.

– Какие у нее… большие глаза, – задумчиво пробормотал Богдан.

– Да-да, – откликнулся Хан, – глаза что надо.

– Мне кажется, или они зеленые?

Хан удивленно посмотрел на друга, который подался вперед и откровенно разглядывал незнакомку, напрочь позабыв о выпивке.

– Так ты правда глаза имел в виду?! – Сам-то он заценил четвертый размер груди, которую обтягивал кашемировый свитер.

Богдан молча отвернулся к стойке и обхватил пузатый бокал, задумчиво глядя перед собой.

– Рыжие волосы, – не успокаивался Хан, – предположительно зеленые глаза, бешеная сексуальность. Ведьма-а-а-а! Но тебе ли их бояться, брат мой?

К незнакомке склонилась подруга, сказала что-то на ухо… Хан уже знал, что рыжая повернется к стойке, и спокойно выдержал ее мимолетный, но изучающий взгляд. А глаза и правда зеленые и – большие.

Хан подмигнул ей и улыбнулся, но рыжая никак не отреагировала и отвернулась. Хан громко усмехнулся, вышедший из задумчивости Богдан обратился лицом к залу, и в тот же момент незнакомка бросила на них еще один взгляд, встретилась глазами с Богданом и замерла. Хан мог поклясться, что ощутил, как между этой парочкой словно молния проскочила.

– Точно ведьма, – пробормотал Богдан, плавно отворачиваясь, и добавил серьезно: – Хан, она – моя!

Хан пожал плечами: рыжая ему, конечно, понравилась, но не настолько. Просто красивая девчонка. Ее подруга, яркая стройная брюнетка, была ничуть не хуже. Разве что не смеялась так весело, а изображала томную роковую красотку. Получалось немного забавно.

– Подойдем, или пусть еще посплетничают?

– Подождем, – покачал головой Богдан, – вот допьем, тогда посмотрим. Пусть слегка засомневаются, что привлекли наше внимание.

Хан снова покосился на Богдана – ему показалось, или друг пребывает в смятении? Неужели так запал на зеленоглазую?

Они выждали четверть часа, иногда обмениваясь с женской компанией загадочными изучающими взглядами. Судя по тому, как оживленно перешептывались девушки, парни их равнодушными не оставили.

– Пошли, – Хан взял новый бокал с вином, – надо пообщаться. Может, они дуры?

– Женщины в принципе создания недалекие. Какая тебе разница? – насмешливо отозвался Богдан.

Хан пожал плечами: разницы-то, конечно, не было. Мозг же не снизу. Но умные его привлекали больше. Не было ощущения, что занимаешься сексом с ожившей куклой.

Подойти им удалось незаметно. Девушки как раз вполголоса начали что-то обсуждать. Приблизившись почти вплотную, друзья переглянулись.

– …а светленький какой! – ахала коротко стриженная шатенка. – Так бы и съела.

– Мне темненький больше понравился, – возразила брюнетка. – А тебе, Лил?

– Я – Лиля, – поправила ее рыжая, – не сокращай мое имя.

От ее голоса у Богдана побежали мурашки по спине.

– Светленький, – вместо Лили ответила брюнетка. – Да ты с него глаз не сводишь.

– Лиля… Какое необычное имя, – заговорил Хан, и девушки ойкнули, застигнутые врасплох.

Возникла секундная пауза. И Хан окончательно понял, что был прав: его друг попал. Богдан и Лиля не сводили друг с друга глаз, окружающие для них будто не существовали.

– Позволите? – Хан подался вперед, показав намерение присесть рядом с брюнеткой, чем разрядил обстановку.

Лиля и Богдан зашевелились, поспешно отводя глаза друг от друга…

Беседа завязалась сразу. Богдан с Ханом умели расположить к себе. Тем более женщин. Так что вскоре за столиком уже вовсю болтали и смеялись.

Остальных подружек звали Тесса, Джулия и Элизабет. Неожиданно выяснилось: Лиля родом из России. Дочка богатого бизнесмена, она приехала учиться во Францию. Осенью ей исполнилось восемнадцать. Богдан не удержался от мысленного вздоха. Втайне он боялся, что рыженькая окажется несовершеннолетней.

Слово за слово договорились встретиться утром за завтраком, а потом вместе отправиться на склон. Девушки обещали показать трассу для начинающих и посоветовать, откуда лучше выходить на спуск. Узнав о сестре Богдана, оказавшейся впервые на горнолыжном курорте, все загорелись желанием помочь. Также подружки рассказали о намечающихся на днях соревнованиях, в которых собирались принять участие.

– Сделаем всех? – посмотрел Богдан на друга.

Он уже сидел рядом с Лилей и касался пальцами ее руки. Очень осторожно. При этом не пытаясь обнять или сделать что-то еще. Забавно. Прежде столь рыцарского поведения за ним Хан не замечал.

– Сделаем, – согласился Хан. Сам он пока не мог определиться, кто из трех девушек нравится ему больше.

Незаметно пришло время расходиться. Все еще раз договорились о встрече за завтраком и разбрелись по своим номерам. Правда, Хан с Богданом ненадолго задержались в коридоре.

– Я так понимаю, что пари уже недействительно? Ты запал на рыжую, а с остальными отдуваться мне?

– Заткнись, – посоветовал Богдан, – я еще сам не понял. Но она… необыкновенная.

Хан закатил глаза, но промолчал. Лишь пожелал хороших снов с рыжей в главной роли и ушел к себе в номер.

Ирен проснулась от голосов в соседней комнате. В первый момент не могла вспомнить, где она, потянулась и открыла глаза. Боже, как же хорошо! Проснуться от голоса любимого брата, а не от пронзительного будильника в общем коридоре, от которого не спасает даже подушка.

– Папа, да все с ней в порядке, – услышала она Богдана совсем близко от своей комнаты, – спит Иренка. Дай ей отдохнуть уже. Каникулы ведь.

Повинуясь интуиции, Ирен вновь прикрыла глаза и натянула одеяло до носа. Скрипнула дверь, донеслись шаги и приглушенный голос брата:

– Видишь, спит ребенок. Мы с Ханом смотрим за ней в оба.

– За ней или за девками? – раздался негромкий сильный голос отца из динамика.

– Прекрати, а? Все с ней будет хорошо.

– Смотрите мне. Если что не так, с обоих шкуру спущу.

Ирен едва заметно сглотнула и пообещала себе не подводить брата и Хана. Угроза отца была вполне реальной. Вацлав не поднимал руку на дочь, а вот жене и сыну доставалось довольно часто. Впрочем, Ирен-то и дома бывала редко: лишь два раза в год, во время коротких каникул. Остальное время проводила в стенах закрытой школы для девочек.

Богдан ушел обратно к себе, но вернулся через пять минут и весело сообщил:

– Можешь не притворяться, я хорошо слышу, как ты громко пыхтишь.

Ирен тут же повернулась к брату. Он стоял в дверях и вертел в руках кончик пояса от белоснежного махрового халата. Влажные светлые волосы были зачесаны назад.

– У тебя полчаса на то, чтобы умыться и одеться.

– А потом…

– А потом мы идем подбирать тебе снаряжение для катания. – Он подмигнул и ушел обратно к себе.

Взвизгнув, Ирен откинула одеяло и соскочила с кровати. Закружившись по просторной комнате, резко остановилась и приложила ладонь к золотистой деревянной стене. Впереди было семь дней свободы!

С Ханом они встретились уже внизу, в холле отеля. К удивлению Ирен, близкий друг брата был не один. Возле него увивались, по-другому и не скажешь, две девушки. Симпатичные. Уже взрослые.

Ирен мигом насупилась. Теперь она поняла, о каких девках говорил отец. Ведь и правда возле Богдана с Ханом, где бы они ни появлялись, вечно начинали отираться девушки. Вот и здесь! Внутри царапнуло странное чувство раздражения. Она так мечтала провести вместе с ними эти каникулы и не хотела, чтобы их трио нарушали другие люди.

Но выбора ей не оставили.

– Ирен, познакомься, это Тесса и Джулия, – представил ей своих знакомых Хан.

Девушки прошлись по ней оценивающим взглядом, но, не увидев в подростке конкурентки, расплылись в доброжелательных улыбках.

– А где остальные? – спросил Богдан, чем невероятно удивил Ирен.

Получается, он их уже знает?! Но как?! Значит, это она, утомленная перелетом и дорогой, спала вчера без задних ног, а они уже успели осмотреться и завести знакомства. Стало немного обидно.

– Лиля и Бет уже спустились завтракать. Мы шли к ним, когда встретили Хана и решили вас подождать. Приятно познакомиться, Ирен, – с доброжелательной улыбкой произнесла Тесса.

Симпатичная шатенка располагала к себе, только Ирен не купилась на ее радушие. Очень часто новые знакомые старались подлизаться к ней и втереться в доверие лишь для того, чтобы оказаться ближе к Богдану и Хану.

– Тогда идемте, – поторопил всех брат.

Ирен скосила на него удивленный взгляд, но ничего не сказала. Просто кожей ощутила его внутреннее нетерпение, что было ему совсем не свойственно.

В ресторане они подошли к столику, за которым сидели две девушки, ожидая заказ. Сами столы были рассчитаны на четверых, и Ирен уже обрадовалась, что им удастся позавтракать отдельно, но Хан подсуетился и буквально за минуту им придвинули соседний.

– Позвольте представить мою сестру. Ирен, познакомься, это Лиля и Элизабет.

По тому, как по-особенному произнес брат первое имя, Ирен поняла: все внимание Богдана приковано к рыжеволосой. Она взглянула на нее внимательней: волосы заплетены в свободную косу, из которой выбилось несколько прядей, огромные зеленые глаза…

«Может, линзы?» – раздраженно подумала Ирен, стараясь найти хоть один недостаток во внешности новой знакомой, потому что даже без капли макияжа эта Лилия была красива.

– Какое необычное имя, – через силу выдавила Ирен, присаживаясь на стул, который заботливо отодвинул для нее Хан. Язык не поворачивался сказать, что ей приятно это знакомство.

– Русское.

– Ваш отец мафиози?

– Ирен?! – возмущенно воскликнул Богдан, а Хан засмеялся, как над хорошей шуткой.

– Бизнесмен, – так же кратко ответила девушка, совсем не задетая таким предположением.

– Прошу простить мою сестру.

– Ничего. Я уже привыкла к стереотипу, что раз я из России, то мой отец мафиози, а сама я пью водку в компании медведя.

– Чем же вы занимаетесь?

– На данный момент учусь во Франции и занимаюсь танцами.

Данный факт очень заинтересовал Богдана, и он забросал девушку вопросами, а Ирен уткнулась в меню, спрашивая себя, кто подменил ей брата? Впервые она видела его увлеченным кем-то. Взгляд Богдана на эту русскую был наполнен искренним интересом и восхищением.

Завтрак прошел кошмарно. По крайней мере, для Ирен. От болтовни девушек у нее разболелась голова, а те как назло щебетали наперебой насчет предстоящих соревнований и о том, как они планируют принять в них участие. Хан с Богданом решили тоже поучаствовать и собирались подать заявки сразу же после того, как поедят.

А еще Ирен даже не поняла, как так получилось, что они разделились. Богдан с двумя девушками отправлялся смотреть трассу, а две другие сопровождали ее с Ханом на учебный склон. Новые знакомые как пиявки вцепились в парней. Можно подумать, они без них не разобрались бы, что к чему! Не думала Ирен, что ее первый день отдыха начнется так паршиво.

Злая на весь мир и на новых знакомых, она даже попыталась удрать, пока парни записывались на соревнования. Тихо выскользнула из домика администрации и… наткнулась на Лилю.

– А ты куда собралась? – весело спросила та. – Разве тебе можно ходить одной?

– Я не маленькая, – процедила Ирен, больше всего на свете ненавидевшая контроль, ладно еще – со стороны брата и отца. Но кто ей эта малознакомая девица?

– Маленькая-маленькая, – махнула рукой рыжеволосая, – потеряешься, и тебя съедят медведи. Иди давай обратно к Хану, он обещал научить тебя кататься.

– Ага, а вам с Богданом не мешать, да? – волком глянула на нее Ирен. – Типа хотите наедине остаться?

– Маленьким девочкам о таком знать не положено. Иди давай.

Ирен дернула плечом и ушла… на скамейку рядом с домиком. Не убежала лишь потому, что вспомнила угрозу отца в адрес Хана с Богданом.

Тут ее и нашел Хан через четверть часа, выйдя из домика администрации все так же в компании Тессы и Джулии. К тому времени Ирен решила, что все парни предатели. Увидят симпатичную девушку – и все, сестра уже не нужна.

– Устала ждать? – подмигнул Хан. – Иренка, пошли тебе снаряжение подбирать. Я сегодня твой верный паж.

– Я не знала, что пажи ходят с сопровождением, – не удержалась от колкости девочка.

– Кхм… – Хан взъерошил темные волосы и быстро глянул на Тессу с Джулией.

Те стояли чуть поодаль и о чем-то шепотом яростно спорили.

– Не хочешь, чтобы они шли с нами?

– Не хочу, – пробубнила Ирен. – Вы обещали папе присматривать за мной, а не гулять со всякими.

– Боже, да ты маленькая ревнивица. – Хан ненадолго задумался и предложил: – А давай заключим с тобой договор? Я посвящаю тебе весь день, а вечером ты идешь в номер и смотришь там фильмы, заказываешь еду, а в десять ложишься спать.

– Чтобы не мешать вам заниматься развратом?

Хан опять закашлялся. Ему было несколько неловко обсуждать подобные темы с той, которую считал младшей сестрой. И которую всячески старался оберегать от пошлостей мира.

– Так что, ты согласна?

– До семи вечера ты – мой, – капризно сообщила Ирен, понимая, что из создавшейся ситуации стоит выжать максимум для себя.

– Принцесса, ты уже вьешь из мужчин веревки, – вздохнул Хан.

Он отошел к Тессе и Джулии, которые при виде него мигом заулыбались. Ирен же со скрытым злорадством следила, как Хан что-то объяснял им. Девушки сначала не слишком обрадовались такому повороту. Тесса даже позволила сердито взглянуть на Ирен. Та показала ей язык.

Но Хан что-то произнес, и новые знакомые тут же успокоились. И убежали куда-то в сторону подъемника.

– Ну что, – вернулся он к Ирен, – идем, тиранка.

Снаряжение подбирали долго. Выбор был огромный. Сидя в просторном теплом помещении с длинными мягкими скамейками и стеклянными стенами, Ирен придирчиво разглядывала приносимые Ханом ботинки. То ей не нравился цвет, то бесили крепления, то еще что-то. Так продолжалось, пока Хан не рыкнул, намекая, что не стоит испытывать его терпение. После этого как-то сразу нашелся подходящий цвет и размер. Сноуборд Ирен выбирала уже не особо капризничая. Видела опасный огонек в темных глазах Хана.

Хорошие у нее мальчишки, только выводить их из себя не стоит. Будучи далеко не дурой, Ирен понимала, что Богдан с Ханом проявляют к ней максимум терпения. И в будущем скорее всего такого она уже не увидит.

На учебном, довольно пологом склоне людей было не так много. Но Ирен, затянутой в костюм ярко-зеленого цвета, в желтых ботинках и с таким же сноубордом, казалось, что их толпа.

– Ну что? – поинтересовался Хан. – Готова учиться?

Он катался в угольно-черном костюме, на алом сноуборде. На его лице уже красовались специальные темно-желтые очки. Ирен со вздохом нацепила такие же – мир тут же стал гораздо ярче.

– Ты же не станешь толкать меня сразу вниз?

Хан покрутил пальцем у виска.

– Чтобы ты переломала руки-ноги? Давай для начала покажу тебе правильную стойку. И какое положение должно быть у доски, чтобы не укатиться.

Богдан в мыслях благодарил Хана за то, что тот взял на себя заботу о сестре и увел часть подруг с собой. Больше всего ему хотелось, чтобы никто не мешал его общению с рыжеволосой колдуньей. Богдану самому хотелось понять, что его в ней так цепляет. Он и раньше встречался с красивыми девушками, но ни одна из них его так не привлекала, а этой стоило только глянуть на него своими зелеными глазищами, как внутри все переворачивалось. С неподдельным интересом он расспрашивал ее о жизни в России, учебе, увлечении танцами. Ему хотелось знать о ней все, любая мелочь имела значение.

Элизабет махнула на них рукой и давно уехала кататься, а они все непринужденно болтали. Несмотря на желание девушек принять участие в соревнованиях, ничего сверхординарного он не ожидал увидеть. Не тянули они на профессионалок. Сноуборд и экипировка у Лили были самые обычные. Вроде тех, что выдают в службе проката.

Тем сильнее было его удивление, когда они начали спуск. Тут Богдан по достоинству оценил технику Лили.

Катаясь, они начали входить в раж, выделываясь друг перед другом и демонстрируя свои умения. Богдан все больше и больше был очарован подругой. Ее отточенные движения, чистота исполнения сложных трюков заставили его максимально собраться, чтобы не ударить в грязь лицом и показать все, на что способен. Поразительно, но она без труда повторяла за ним любые элементы!

Разгоряченные состязанием, они не на шутку разошлись. Набрали приличную скорость, Лилия вырвалась вперед, перемахнула через ограничительный гребень, подняв снежную волну, и звонко засмеялась, радостно улыбаясь Богдану. Однако ему было не до радостей, когда он понял, что она мчится к обрыву. Открыл было рот, чтобы предупредить, но Лиля отвернулась, пружинисто толкнулась ногами и лихо закрутила сальто вперед. Миг – и она скрылась за кромкой обрыва.

Богдан, не раздумывая, устремился следом. Ему было не до трюков. С протяжным криком он вылетел со склона, поздно осознав свою ошибку – под ногами мелькнула крыша сарая. Надо было все-таки толкнуться, как Лиля. Чиркнув доской по крыше, Богдан въехал на скорости в плетень, кувырнулся и засел в сугробе.

– Я победила! – воскликнула Лиля, подкатившись и протягивая руку помощи.

– Ты сумасшедшая?!! – вне себя заорал на нее Богдан.

Он все никак не мог выбраться из сугроба, нужно было отстегнуть крепления, но, задыхаясь от ярости, он позабыл про них и барахтался, словно неумелый ребенок в снегу.

– Какой русский не любит быстрой езды, – беспечно улыбнулась Лиля, отступив на шаг.

– Ты!..

Он наконец сумел встать и замер, потому что Лиля вдруг подалась к нему, обняла за шею и поцеловала.

Этот поцелуй с привкусом морозной свежести оглушил Богдана. Впервые в жизни целовали его, его опередили, его заставили выйти из себя. Его переиграли! Впрочем, ему это понравилось…

Лиля пахла земляникой. Земляникой! На Богдана будто летом дохнуло. Сознание поплыло от накатившего желания, страсть сильнее разогнала кровь, он балдел от удовольствия, обнимая Лилю. Они повалились в снег, Богдан очутился сверху, хотел на мгновенье отстраниться, чтобы посмотреть Лили в глаза, но она притянула его к себе…

– Врач нужен? – раздалось сверху. – Парень, она в сознании? Ты бы не наваливался на нее, могут быть переломы.

Богдан медленно обернулся. Над ними стоял мужик, загораживая солнце. Богдан взглянул на Лилю:

– Тебе врач нужен?

Оба не сдержались, прыснули, но Лиля подобралась и уточнила:

– А сам как считаешь?

– Если только психиатр. Только сумасшедшая прыгнула бы оттуда.

– Ты же прыгнул за мной.

– Я – другое дело. – Богдан распрямился и помог подняться Лиле.

– Мы в порядке! – Она махнула незнакомцу рукой.

– Точно?

– Помощь не нужна! – строже добавил Богдан.

Его начал раздражать этот случайный мужик.

– Вам повезло, сломали бы забор или крышу, разговорами не отделались бы.

Он повернулся и отправился к сараю.

– Давай выбираться отсюда, – выдохнул Богдан, сообразив, что явился хозяин этих мест. Видимо, они не первые, кто вылетел с трассы и устроил шоу на его земле. – Только полиции нам сейчас не хватало.

Оба вновь прыснули от смеха. Лиля все поняла.

Хан с Ирен провозились на учебном склоне часа три. В отель возвращались довольные и уставшие. По крайней мере, Ирен запыхалась и чувствовала, как ноют все мышцы.

– Это еще что, – весело сообщил ей Хан, – завтра ты вообще с кровати не встанешь. Будешь валяться и ныть.

– Ага, а вы гулять со своими девками? Фигушки!

– Это же просто времяпровождение, – пожал плечами Хан, – а ты у нас – единственная принцесса.

– А они – жабы?

– А они простолюдинки, – усмехнулся Хан, – ты же знаешь.

Ирен знала. Такие, как Хан или ее брат, женились на «чистых» девушках, воспитываемых в закрытых школах. Она сама знала, что через несколько лет ей подберут мужа. Для которого придется стать послушной и прилежной женой. Такой, как ее мать.

Ирен сжала кулаки. Если честно, такое положение вещей ее не устраивало. Если только…

– Хан, вы мне найдете хорошего мужа?

Бедный Хан, в мечтах уже развлекавшийся в баре, едва не поперхнулся.

– Ирен, тебе тринадцать!

– Почти четырнадцать. А через пять лет будет восемнадцать, и что? Я хочу нормального мужа.

– Давай я стану твоим мужем, когда вырастешь? – в сердцах предложил Хан, который не хотел обсуждать подобную тему с подростком и которому сильно хотелось в объятия более взрослых красавиц.

– Ты? – взгляд Ирен задержался на нем. Она рассматривала его так, как будто увидела впервые.

Хан выругался про себя. Никак не ожидал, что она воспримет предложение всерьез, но было поздно.

– А знаешь, это выход. Ты точно не станешь воспитывать меня и ограничивать в чем-то. С тобой я буду свободна!

– Уверена? – злодейски поигрывая бровями, поинтересовался Хан, чем невероятно ее рассмешил. – Так, принцесса, сейчас ты примешь горячую ванну и отдохнешь, а потом пойдем пообедаем.

– Слушаюсь, мой господин, – Ирен ответила так, как их учили отвечать мужу, и скромно потупила глазки.

Хан отвернулся и закатил глаза к небу, прося высшие силы дать ему терпения.

Он надеялся, что Ирен забудет о его словах, но напрасно. За обедом, где они встретились с девушками, Ирен была невыносима. Язвила и задирала их знакомых, а пуще всех возненавидела Лилю. Стоило ей заметить, как брат держит подружку за руку, тут же возникала перепалка. Ирен словно испытывала их с братом отношения на прочность. Хану тоже доставалось, поэтому у него не получалось заняться приглянувшейся брюнеткой.

Чтобы угомонить распоясавшегося чертенка, ужин решили заказать в номер. Хорошо еще, что утомленная за день Ирен рано заснула, и они смогли наконец вздохнуть спокойно, отправляясь за подругами.

– Завтра с ней катаешься ты, и не советую брать с собой Лилю, – предупредил Хан, выходя из номера.

– Вряд ли она согласится кататься на детском склоне. Ты бы видел, что она сегодня вытворяла!

– Оу, неужели ей удалось тебя впечатлить не только своей фамилией? – насмешливо поддел друга Хан.

– Я такой техники давно не видел, – серьезно ответил Богдан.

– Значит ли это, что ты уступаешь ей победу?

– Она к ней так стремится. Порадую свою девочку. Зачем мне этот вшивый кубок и денежный приз? Намного приятнее будет отпраздновать с ней победу. В постели.

– Знаешь, а ты меня заинтриговал. Посмотрю завтра, что она умеет. Только от меня снисхождения пусть не ждет.

– Хан, не переоценивай себя, – предостерег Богдан.

Он-то прекрасно знал, на что тот способен, и вполне мог испортить ему планы.

– Это будет даже забавно – соревноваться с девчонкой.

Богдан скрипнул зубами, не скрывая настроения.

– Не переживай. – Хан снисходительно улыбнулся. – Рыжая будет совсем не против, если ты ее утешишь. В постели.

Девушки ждали их в баре. В соседнем отеле намечалась вечеринка, и было решено пойти туда. Перед прогулкой заказали себе крепкой выпивки, девушкам – по коктейлю. Хан осмотрелся и зацепился взглядом за скандинава-ровесника, грустившего над кружкой пива в одиночестве за столом у камина. У незнакомца была перебинтована голова, а еще нога в гипсе, которая лежала на противоположной скамье.

– Неудачно упал? – обращаясь к подругам, Хан кивнул на скандинава.

– Да, только не на склоне, а здесь. С лестницы свалился, – ответила Тесса. – Жаль парня. Многие на него ставки делали. Победитель прошлого года.

– Пить надо меньше! – фыркнула Элизабет. – Он в тот вечер набрался до поросячьего визга и всех достал. Сам не помнит, как это случилось.

Она тихо отпустила еще пару колкостей в сторону бедолаги, а потом поведала о двух неудачниках соревнований на прошлой неделе, у которых расшатались крепления на сноубордах. Хорошо, обошлось без серьезных травм, но с дистанций участники, конечно, сошли.

После этого вся компания отправилась в соседний отель. Вполне ожидаемо Богдан с Лилей вскоре незаметно улизнули, оставив Хана в окружении остальных девушек. Понравившаяся ему Джулия изображала неприступную королеву, чем только забавляла, а вот Элизабет делала прозрачные намеки. Хан с удовольствием принял ее предложение, тем более что ключи от номера все равно были у Богдана, а вести Бет в смежную с Ирен комнату не хотелось. Не хватало разбудить малышку посреди ночи.

А еще он прекрасно знал такой тип девушек, как Джулия. Они считали себя лучше других и любили доказывать это. Брюнетка не могла не заметить, что понравилась ему, и будет только рада отбить его у подруги. Вместо того чтобы добиваться самому, он позволит ей соблазнить себя.

«Пока же развлекусь с Элизабет», – подумал Хан, и на его губах появилась коварная усмешка. Он не любил легких побед, но на одну ночь сойдет.

Так что он проигнорировал обиженный взгляд Джулии и удалился вместе с Бет, которая проживала в отдельном номере на последнем этаже их отеля. Девочка оказалась горячей, хотя и довольно неопытной. К тому же после бурного секса ей захотелось поболтать. Тогда как Хан мечтал уже или о втором раунде, или удрать отсюда. Бет оказалась глупышкой. И правда «на один раз».

Хан все-таки не удержался, заткнул девушку поцелуем и опрокинул на спину. Фигура у Бет была высший класс – грех не воспользоваться тем, что предлагают.

В номер Богдана и его сестры Хан вернулся уже под утро, оставив Бет счастливо обнимать подушку и выбирать во сне свадебное платье.

Ирен безмятежно спала. Рядом с ней Хан заметил планшет, на котором застыл на паузе фильм. Сестра Богдана обожала фэнтези. Переложив гаджет на стол, Хан тихо переместился в соседнюю комнату, где упал на кровать и вырубился почти сразу.

Пока Хан безмятежно спал, набираясь сил, в другом номере Богдан отчетливо понимал: он влюбился. Они с Лилей изучали друг друга – то нежно, то словно срываясь в раскаленную бездну, где разум затмевало страстью.

Ни у кого из тех девушек, кого он знал, не было такого темперамента…

Такого безумно-ласкового взгляда…

Такого манящего гибкого тела, словно созданного для того, чтобы только он, Богдан, обладал им.

Они почти не говорили – в эту ночь были лишь взгляды, поцелуи и прикосновения.

За окном кружился снег, мягкий свет луны наполнял спальню, навевая Богдану легкую горечь – вскоре все закончится. Он не хотел терять мгновения и набрасывался на Лилю снова и снова, не давая отвлечься на отдых.

– Эй, – взмолилась она под утро, – может, прервемся? Я завтра не смогу ходить!

– На руках понесу на склон, – отозвался Богдан, понимая, что пора остановиться.

Ведьма… рыжая ведьма, покорившая его. До этого Богдан лишь усмехался, когда кто-то говорил ему про любовь с первого взгляда.

Оказывается, бывает и такое. Когда сердце бешено колотится от радости, восхищения и страха потерять любимую. Когда кружится голова от девушки рядом, а ее голос и запах пьянят и придают сил.

Он коснулся пальцами ее губ и прошептал:

– Все, спи. Спи, Лиля.

«Лилит…» – непонятно отчего проскользнуло в голове имя. Сказанное при этом голосом Хана.

Богдан заснул, когда начало светать. Заснул, обнимая любимую и вдыхая пряный земляничный запах волос Лили.

Оставшиеся до соревнований дни пролетели незаметно. Особенно для Богдана, который практически все время проводил с Лилей. Хан, в конце концов, плюнул и сказал, что пусть друг перебирается в его номер. Сам же переехал жить в номер к Ирен.

«Нянька, – мрачно думал Хан, идя впереди девчонки в сторону учебного склона. – Ну, брат мой, я тебе это припомню!»

Так вышло, что днем Иренка хвостиком следовала за ним и жаловалась на брата, который вконец одурел от чувств к Лиле. Рыжая сестре Богдана не нравилась. Иначе как «ободранной лисой» она ее не называла. Хан терпел, понимая, что Ирен банально ревнует. Ведь до этих пор Богдан легко менял девушек и тут же забывал их имена. Сестра всегда была на первом месте. А тут…

Хорошо еще, что, набегавшись за день, Ирен засыпала, едва коснувшись подушки. А Хан удирал к Джулии, которую удачно соблазнил на следующий же день после проведенной ночи с Бет. Подруги при встрече едва не вцепились друг другу в волосы. На что Хан расхохотался и сообщил, что женские драки в грязи он, конечно, иногда любит посмотреть, но больше ему нравятся воспитанные девушки. И отзывчивые. И ласковые.

Так что следующие ночи он проводил или с Джулией, или с ней и Элизабет одновременно. Последняя, кстати, не оставляла попыток перетянуть на себя его внимание. Время от времени он ей подыгрывал, когда Джулия забывалась и пыталась спровоцировать его на ревность, флиртуя с другими. Но как бы девушки ни соперничали между собой, отказаться от жарких ночей с ним были не в силах.

И каждый день сопровождали его на учебный склон. Вот как сегодня.

– Она безнадежна! – заметила Джулия, когда Иренка в который раз за день упала, потеряв равновесие.

– Да-а-а, это не Лил, – подтвердила Бет. – Та схватывала на лету.

Она была раздражена тем, что вынуждена терять время, наблюдая за вредной неумехой, но и уйти не могла, не желая оставлять Джулию с Ханом. Ее бесила ситуация: вроде и обратили на нее внимание и не стоит делить любовника с подругой, но неприятные мысли уносились прочь, стоило оказаться с Ханом в постели, а тот знал, что нужно женщине, и каждый раз открывал для обеих новые ощущения, заставляя стонать от удовольствия.

– Вы уже не первый год сюда приезжаете? – отстраненно поинтересовался Хан, наблюдая за Иренкой.

– С ней – впервые. Представляешь, Лил утверждает, что не каталась раньше на сноуборде.

– Что?! – Хан с непониманием взглянул на Бет.

Он видел технику рыжей и трюки, которые она выполняла. Такому за один год не научишься.

– Вот и я не верю, что она так быстро всему научилась, – вставила Джулия. – Мне кажется, она нас просто разыграла.

– Зачем ей это? – удивилась Бет. – К тому же ты сама видела, как она училась делать простейшие элементы. Да и радовалась, когда получалось, совершенно искренне. Еще нас просила потренировать ее и показать все, что умеем.

– Может, дело в том, что она давно занимается танцами? Привыкла схватывать движения на лету и хорошо владеет телом.

– Может быть, – задумчиво произнес Хан, в голове которого прозвенел тревожный звоночек. Не нравилось ему все это. То, что выполняла Лиля… некоторые трюки не сумели бы сделать признанные чемпионы. А тут восемнадцатилетняя девчонка, которая, по заверениям подруг, и года не катается на сноуборде.

Это в принципе нереально! Поэтому тревожный звоночек звучал все сильнее.

Нужно посоветоваться с одним человеком, но аккуратно. Не хотелось привлекать к подружке Богдана внимание Ордена. Богдан ему этого не простит.

Пока Ирен каталась, Хан постарался вытянуть из девушек как можно больше информации о русской. Эти глупышки почему-то решили, что он собирается устроить оргию, пригласив в их постель еще и Богдана с Лилей. Надулись. Дурочки. Нет, они и раньше развлекались иногда на пару, но сейчас не тот случай. Уж слишком был увлечен новой пассией Богдан. Как будто та его приворожила.

«Ведьма!» – в памяти всплыли собственные шутливые слова, когда Хан ее только увидел.

Поговорить с Богданом наедине оказалось проблематично. С большим трудом удалось оторвать его от рыжей красотки и увести в номер.

– Брат, прости! Я понимаю, что спихнул на тебя Ирен, но выручай, – начал первым разговор Богдан, неправильно поняв его настойчивое желание побеседовать. – Мы сочтемся. Обещаю!

– Твоя сестра та еще заноза, но речь не о ней, – отмахнулся Хан.

– Тогда что? Это срочно? – Богдан уже косился в сторону двери, желая вернуться к Лиле.

– Ты знал, что твоя Лиля впервые встала на сноуборд недавно? В этот приезд сюда.

– Ты о чем? Поясни.

– Мне сегодня Джулия с Бет проговорились, что учили кататься Лилю, как только приехали, и та удивительно быстро всему научилась. Буквально за пару дней. И трюкам тоже. Вот такая она у тебя уникальная.

– Мне не нравятся твои намеки. Ты просто что-то не так понял.

– Я все правильно понял и не один раз переспросил, – с нажимом произнес Хан. – Можешь сам у них уточнить. Как-то это… странно. Не находишь? Такое обычно происходит, если женщина попадает под влияние…

Богдан сверлил его тяжелым взглядом, а потом неожиданно произнес:

– Знаешь, не ожидал. – Губы искривила нехорошая улыбка. – Не нравится, что я встретил девушку своей мечты, и решил все испортить?

– Что? – К такой реакции Хан не был готов. – Совсем спятил?! Сам с ними поговори!

– Да эти курицы подтвердят все, что ты им скажешь!

– У Лили своей спроси!

– Не собираюсь слушать этот бред! – Оттолкнув Хана в сторону, Богдан выскочил из номера, громко хлопнув дверью.

– Рехнулся, – бросил ему вслед Хан.

Он не предполагал, что все так обернется, но природное упрямство не позволяло сидеть сложа руки. Ради брата Ордена он обязан докопаться до истины.

Поразмыслив, Хан решил обратиться за консультацией к наставнику по физической подготовке. Пройдя в номер, он включил ноутбук и сделал вызов по скайпу.

– Хан, что между вами произошло? Я встретила Богдана в коридоре, и он вне себя! – В комнату ввалилась растерянная Ирен, желая получить объяснения.

Как назло именно в этот момент наставник ответил.

– Ирен, нельзя врываться без стука! – ледяным тоном одернул ее Хан. – Это даже ребенку непростительно. Чему вас в школе учат? Выйди. Я занят.

– Но… – растерянно пролепетала девочка, удивленная холодным взглядом карих глаз.

Потом увидела экран скайпа и суровое, словно высеченное из камня, лицо мужчины, притихла и спешно удалилась из комнаты.

– Простите, наставник, – извинился Хан, – это младшая сестра Богдана.

– Я в курсе. Что ты хотел? Ты взволнован.

– Я хотел кое-что спросить.

Наставник, чей орлиный нос и густые черные брови с не менее черными кудрями выдавали в нем уроженца Греции, благосклонно кивнул. Хан вместе с Богданом ходили у него в любимцах. А это значило, что гонял он их нещадно и постоянно наращивал нагрузки. Но при этом всегда мог что-то подсказать или дать хороший совет.

– Возможно ли, что человек, лишь пару недель назад увидевший сноуборд, внезапно стал кататься на уровне профи?

– Пару недель назад? И все?

Хан припомнил разговор с девчонками. Кажется, до этой поездки Лиля еще несколько раз пыталась учиться. Но это несерьезно.

– В общем, да.

– За год – возможно. За две недели – маловероятно. Хорошо научиться – да. Но с хорошим инструктором и после долгих часов тренировок. Говорю тебе как сноубордист с тридцатилетним стажем. Почему ты решил, что он – профи?

– После двух недель катания – сальто вперед при прыжке с крутого обрыва и приземление на крышу сарая, – мрачно проговорил Хан. – Еще различные финты и пируэты после, и все это время оставаться на ногах, словно рыба в воде.

Наставник присвистнул.

– Это женщина? – его голос стал на градус ниже, взгляд налился вниманием и тяжестью.

– Нет, – поспешил Хан соврать, – нет. Просто… один идиот.

«Идиот здесь я», – подумал он обреченно, представляя, как его слова выглядят с точки зрения наставника.

Но тот не рассердился. Напротив, кивнул чуть задумчиво и миролюбиво сообщил:

– Идиот так идиот. Это все?

– Да. Спасибо большое.

– Хан, – уже перед тем, как выключить скайп, проговорил наставник, – ты помнишь лозунг Ордена?

– Да направит нас сила Господа правильным путем, – тут же отозвался Хан.

– Помни об этом, – мягко сказал наставник и первым разорвал связь.

Хан уставился на экран ноутбука, где теперь красовался рабочий стол: простой лес, пронизанный утренним солнцем.

Наставник не стал мучить его вопросами, но сделал весьма тонкий намек, который Хан великолепно понял.

– Мог ли я ошибиться? – пробормотал он и тут же мотнул головой: нет, не мог. Потому что своими глазами видел, как легко и изящно Лиля выполняла любые трюки, которые не всякому опытному сноубордисту под силу. Да что там опытному! Не все мировые лидеры спорта на такое способны.

Хан прислушался, но в номере царила тишина. Видимо, Ирен затаилась в своей комнате. Обиделась. Ладно, сейчас не до пустых обид подростка.

Очень медленно, словно нехотя, Хан навел курсор мышки на темный значок на рабочем столе, отдаленно напоминающий древнее кольцо. На экране появилась просьба ввести пароль, после чего открылось окно, похожее на обычный текстовый документ. На латыни. Список того, что члены Ордена называли бесовской мерзостью или скверной. То, что угрожало миру и пагубно действовало на женский род.

Если Лиля одержимая, то он не завидует Богдану.

Спустя час Хан потянулся, выпрямляясь. Голова была тяжелой, настроение – паршивым. Одна из бесовских мерзостей идеально укладывалась в схему поведения Лили. Хан с радостью бы ошибся.

Еще никогда в жизни он не желал так ошибиться!

С ощущением, что ее все предали, Ирен осталась вечером в номере, заказав туда ужин. Даже принесенные Ханом извинения за резкость не улучшили ей настроения. Не желая выглядеть ребенком, который дуется, сама извинилась, сказав, что была не права. Спускаться к ужину отказалась, мотивируя тем, что будет смотреть фильмы, и сделала вид, что не заметила облегчения, мелькнувшего в его глазах.

Можно подумать, она не видит, что всем мешает. Брат, увлеченный рыжей стервой, к ней даже не заходит, а Хан… Было тоскливо осознавать, что для него она всего лишь обуза.

Обида на самых близких людей жгла. Ирен чувствовала себя никому не нужной. Мать ее с детства не замечает, вечно витая в своих мыслях. Отец всегда холоден и требует послушания. Только брат с Ханом ее баловали и любили, а она купалась в их обожании. И вот настала пора, когда даже для них она превратилась в надоедливого ребенка, который мешает им развлекаться. Сами говорят, что эти дешевые девки для них ничего не значат, но при этом проводят все свое время с ними.

Теперь даже предложение Хана стать ее мужем выглядело в ином свете. Он такой же, как все. Она должна будет следить за домом, принимать гостей, рожать детей, а развлекаться он будет вот с такими простолюдинками. Перспектива стать похожей на мать вызвала привкус горечи во рту. Никогда не перечить мужу, всегда слушаться его.

«Мужчина всегда прав! – вспомнила она слова, которые им твердили в школе. – Отец – ваш господин, а после него им станет ваш муж, а покорность – главная добродетель женщины».

В душе росли протест и бунт против такого положения вещей. Она же на каникулах, так почему должна сидеть в номере, когда Хан и Богдан развлекаются? Мало того что учится в закрытой школе, так и здесь вынуждена придерживаться строгого режима.

Сейчас, находясь далеко от дома, как никогда захотелось ощутить вкус свободы.

«Почему я должна угождать чужим желаниям? Разве мои не важны?» – спрашивала себя Ирен.

А в данный момент она не хотела сидеть в номере!

Выключив надоевший телевизор, Ирен спрыгнула с кровати и пошла одеваться. Рассудив, что в ресторане отеля могут находиться Хан со своими прилипалами или брат, она сразу направилась в бар. И как назло стоило ей войти туда, как она увидела Богдана, сидящего к ней спиной, и его рыжую стерву. Эти голубки были настолько увлечены друг другом, что Ирен поспешила прочь. Напоследок взгляд скользнул по семейной паре с двумя детьми чуть младше ее самой. Они сидели недалеко от входа, расположившись на мягких диванах, и что-то весело обсуждали, смеялись. От них повеяло таким теплом, уютом, что у Ирен защемило сердце.

Почему их семья не такая? Почему они никогда не собирались вот так вместе, смеясь? Всю жизнь ее сопровождают одни лишь запреты и правила. Глотая набежавшие слезы, девочка выбежала на улицу, желая скрыться и побыть одной. Ноги сами принесли к склону, и она села там на скамейку. Вдалеке слышался смех молодежи, а Ирен как никогда чувствовала себя чужой на этом празднике жизни.

– За что?! – отчаянно закричала она, адресуя свой вопрос небесам. Чем заслужила такую жизнь?

Вечный контроль. Ирен задыхалась, чувствуя себя птицей в золотой клетке. Одета, обута, не голодает, но никакой свободы. Даже вещи сама себе не имеет права выбрать.

Некоторое время она горько рыдала, ничего не замечая вокруг, и возникший белоснежный платок перед самым лицом стал полнейшей неожиданностью.

Ирен вздрогнула, когда перед ней на корточки опустился незнакомый парень и миролюбиво произнес:

– Не стоит плакать на морозе. Уверен, все не так страшно, как кажется в данный момент.

– Да что ты знаешь! – со злостью воскликнула она, выхватив платок и громко высморкавшись.

У незнакомца было ничем не примечательное благодушное лицо и участливый взгляд, что удивило Ирен.

– А ты расскажи, – просто сказал он и устроился на скамейке рядом.

Ирен машинально подвинулась, косясь на него. На вид – лет восемнадцать, симпатичный, но не красавец. Было в нем что-то располагающее, вызывающее доверие. Он спокойно сидел, давая возможность рассмотреть себя и самой решить, продолжить разговор или нет.

Ирен все-таки решилась. Рассказала о закрытой школе, о дурацких правилах, которым должна следовать дома, о том, что никому не нужна. Даже брату с Ханом, которые лишь спешат отделаться от нее. Никого на свете не интересуют ее желания и стремления, а вот она должна подстраиваться под всех. О принятых в их кругу договорных браках и о том, что даже самый лучший парень – Хан, который предложил со временем стать ее мужем, ничем не лучше.

Было странно говорить с совершенно незнакомым человеком. Парнем. Она вообще была знакома только с Ханом, если исключить из списка мужчин-родственников. Общаться с другими молодыми людьми противоположного пола ей было строжайше запрещено. Сейчас же Ирен нарушила этот запрет и чувствовала себя как никогда свободной. А еще, делясь наболевшим, как будто освободилась от давившего груза, и на душе стало легче.

Выговорилась. Сожалений из-за лишней откровенности не было. Незнакомец молчал, и это молчание затягивалось. Ирен повернула голову и взглянула на него. Он все так же сидел, только глаза оказались закрыты. Уснул? Она перед ним душу выворачивала, а он…

Но не успела обида разрастись, как незнакомец открыл глаза и посмотрел на нее. И столько в этом взгляде было жалости и сострадания!.. Ирен поняла, что сейчас утонет, растворится в глубине его чувств.

– Мы не выбираем семью в которой рождаемся, – начал он. – Тебе стоит принять их такими, какие они есть, и не обижаться на них. Родители дают нам жизнь, уже за одно это стоит быть им благодарными.

Он чуть помолчал, а Ирен поджала губы, чувствуя, что сейчас нарвется на лекцию о послушании родителям. Вот только незнакомцу опять удалось ее удивить.

– Знаешь, – задумчиво сказал он, – каждый человек превыше всего ставит свои желания. Учись говорить о своих и отстаивать их. В то же время, поступая так, как хочешь, иногда следуя наперекор, нужно быть готовой к цене, которую заплатишь.

Она не совсем поняла, и он это увидел.

– Приведу пример. Ты хочешь попасть на концерт своей любимой рок-группы, но родители тебя не пускают. Можно на них обижаться, устраивать скандалы и просидеть весь концерт в своей комнате, жалуясь на судьбу и плача. Или…

– Или… – как зачарованная повторила Ирен. С ней так еще никто и никогда не говорил.

– Или ты можешь придумать, как заработать деньги на билет, сбежать из дома и пойти на концерт. Ты получишь удовольствие, и твоя мечта исполнится. Но будь готова к тому, что своим поступком ты перепугаешь родителей. Они могут даже обратиться в полицию! По дороге на тебя могут напасть, обидеть, обокрасть. После такой выходки тебя, вероятнее всего, запрут дома или накажут. Вот и решай, стоит ли твое желание той цены, которую придется заплатить, и если да, дерзай. Не стоит ждать от других, что они станут исполнять твои желания. Делай это сама, но понимай, насколько это важно для тебя и какую цену придется заплатить.

Ого! Слова этого на вид обычного парня перевернули весь мир. Ирен поняла, что не только родители ограничивали ее, но и она сама. Свобода все это время была рядом, стоило только протянуть руку и получить ее. Осознание этого так сильно потрясло.

Усмехнувшись, незнакомец коснулся ее подбородка, прикрывая непроизвольно раскрывшийся рот. У Ирен даже зубы слегка клацнули.

– И еще, никто не может запретить тебе сидеть на морозе, но будь готова к тому, что завтра можешь заболеть. Мне кажется, тебе этого не хотелось бы. – Он встал и протянул руку: – Позволь проводить тебя до отеля.

Как зачарованная Ирен взяла его за руку и пошла рядом. Весь путь они молчали. Ирен обдумывала услышанное и даже не заметила, как они оказались у входа в отель. Она не знала, что сказать на прощание и как поблагодарить. Мучительно подбирала слова и поняла, что даже имени его не узнала!

– Удачи тебе, Снежинка! – сказал незнакомец.

– Кто? – удивилась Ирен.

– Снежинка. Ты такая же красивая и уникальная. Когда повзрослеешь, не соглашайся на договорной брак. Ты достойна того, чтобы тебя любили. И ценили. – Незнакомец добродушно щелкнул ее по носу.

Улыбнулся.

Не зная, как реагировать, Ирен несмело улыбнулась в ответ, пробормотала что-то неразборчивое и нырнула в двери отеля.

Он прав: надо всегда думать о последствиях. И нельзя забывать о себе.

В холле Ирен наткнулась на крайне встревоженного Хана. При виде девочки тот бросился к ней. Ирен попятилась: ей показалось, что Хан с трудом удержался, чтобы не схватить и не встряхнуть ее как следует за плечи.

– Ты где была? – в голосе отчетливо слышалась злость.

– Выходила подышать, – пролепетала Ирен, понимая, что про разговор с незнакомцем лучше умолчать.

– Почему не сказала?!

– Ты сам велел мне убираться! – возмутилась она.

Хан на мгновение замолчал, словно пытаясь сдержать рвущиеся с языка ругательства. Глубоко вдохнул и медленно проговорил:

– Марш в номер. Просил же тебя как человека, не выходи одна.

– Мне четырнадцать!

– Почти. И тебя отпустили только потому, что ты обещала нас слушаться. Я в тебе ошибся?

Ирен вздохнула. Да, тут Хан был прав. Отец сопротивлялся до последнего, считая, что ей лучше посидеть дома и помочь матери с очередным благотворительным вечером. Хану с Богданом пришлось приложить немало усилий, чтобы уговорить главу семейства. И дать Ирен вздохнуть чуть свободнее.

– Извини, – кротко проговорила она, опустив голову, – я была не права.

– Иди в номер, – приказал Хан, – я тоже скоро приду.

– И не будешь зажигать в баре?

– Нет настроения, – мрачно откликнулся Хан.

У Ирен его тоже не было. Она поднялась в номер, умылась и залезла под одеяло. Заснула далеко не сразу. Слышала, как вернулся Хан, судя по звукам – включил ноутбук. И тихо выругался.

Ирен уснула ближе к полуночи. А отблески света из комнаты Хана погасли ближе к утру.

Хан едва не проспал завтрак. Его разбудила уже одетая и причесанная Ирен. При виде ее опасений в глазах Хан испытал укол совести. Наверное, не стоило вчера повышать на нее голос. Но он действительно испугался, не найдя девочку в номере.

«Сдержанность. Все-таки ее мне не хватает».

– Пошли есть, – проговорила Ирен. – Ты вообще не спал?

– Спал, – буркнул Хан, переворачиваясь на спину. – Подожди, сейчас оденусь и глаза протру.

Ему потребовалось пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок. Натянув джинсы и желтую толстовку, быстро забежал в ванную, умылся и пригладил волосы.

Сведения и подозрения насчет Лили жгли Хана изнутри, однако поделиться ими с Ирен он, понятное дело, не мог. Идеальным решением было бы позвонить отцу Богдана и рассказать о своих соображениях, но тогда друг его не простит.

В ресторане они столкнулись с Богданом. Тот, тоже явно не выспавшийся, по-братски потрепал сестру по волосам и попросил:

– Налей нам с Ханом кофе, пожалуйста.

– А чего тебе твоя рыжая не наливает? – покосилась на Лилю Ирен.

Та вместе с подругами уже сидела за столом и о чем-то весело болтала.

– Потому что я попросил ее взять мне завтрак. Слушай, ну чего ты ворчишь?

Ирен дернула плечом, но пошла за чашками и за кофе в дальний конец зала, где стояла гигантская кофеварка.

– Извини, – произнес Богдан, обращаясь к Хану. – Серьезно, я слишком нервно отреагировал. Но и ты сказал полную чушь.

Хан огляделся: люди вокруг завтракали и на них не обращали внимания. Просто двое негромко беседующих парней.

Яркое солнце золотило деревянные стены, солнечными зайчиками плясало на полу. В такой день не хотелось думать о плохом. Хотелось поесть и отправиться на склон, где через три часа должны были состояться соревнования.

Увы…

– Богдан, я вчера пообщался с нашим наставником. – Хан увидел, как побледнел друг и поспешил его успокоить: – Нет, я ему ничего не рассказал. Просто кое-что уточнил насчет умения кататься на сноуборде.

– Лиля просто очень способная, – сжал зубы Богдан.

– Такая способная, что за две недели научилась делать трюки, которые не всякий профи выполнит?

– Это не означает, что она одержимая, – процедил Богдан, сжимая кулаки.

Хан ощутил угрозу и негодование, исходящие от друга, но сдержался.

– Значит, она кокетничает. И на сноуборде стоит по крайней мере лет с пяти.

– Смысл ей врать?

– А смысл мне наговаривать на нее? – не выдержал Хан. – Я почти до утра копался в информации про скверну. Сказать, что я нашел?

– Ну? – буркнул Богдан, переводя взгляд на Лилю.

Та помахала ему рукой и послала воздушный поцелуй. Остальные девушки повторили за ней, но адресовали свое приветствие Хану. Сидевшая рядом с ними Ирен сделала вид, что ее сейчас вырвет.

– Одна из вещей дает человеку ловкость и грацию. А также силу и скорость.

– И что? Как выглядит вещь?

– Чулки. Шелковые чулки с кружевами, характерными для вещей Бафомета.

Богдан шевельнул губами, выталкивая беззвучное ругательство.

– Я не видел на ней чулок.

– Она вполне может одевать их только на склон. Богдан, я не утверждаю, что прав, но давай посмотрим, понаблюдаем. Что ты теряешь?

– Это мерзко, – пробормотал друг. – Хочешь сказать, я должен начать подозревать девушку своей мечты? Черт, Хан, я реально влюбился. Мне становится плохо даже от мысли, что нам придется расстаться. У нее учеба, у нас… И живем мы в разных странах.

Хан помрачнел: видимо, дело совсем плохо, и тихо произнес:

– Мы должны подозревать всех женщин.

Богдан лишь мотнул головой и пошел к столику, за которым сидела Лиля и остальные.

Завтрак прошел не то чтобы ужасно, но несколько напряженно. Богдан с Ханом то и дело обменивались непонятными взглядами. Ирен тихо злилась на подружек парней. А те словно ощущали что-то и вели себя тише обычного. Хотя уже под конец завтрака Лиля не выдержала и весело спросила у Хана:

– Ты идешь в первой четверке? Вместе со мной?

– Да, – коротко ответил тот.

Ему хотелось пообщаться с ней наедине, но Богдан не поймет, к тому же не было прямых доказательств ее одержимости. А без них предъявлять обвинение глупо и опасно. В конце концов, Лиля действительно может быть гением и заниматься сноубордом лет с четырех. А врет, что катается недавно, – так хочет произвести на Богдана впечатление своей уникальностью.

– Я так хочу победить, – захлопала Лиля ресницами. – Представляешь, Богдан сказал, что будет мне поддаваться.

– Ну и дурак. Разве тебе понравится изначально нечестная победа?

– Это всего лишь милый пустяк от друзей, – пожала плечами Лиля, – остальные же об этом не знают. Неважно, каким путем добыта победа.

– Даже так? – прищурился Хан. – Извини, я тебе не помощник. И буду катать в полную силу. Ты правда научилась кататься только здесь?

– Ага. Значит, поддержать друга не хочешь?

– Я за честные соревнования, – отрезал Хан и вышел из-за стола, опасаясь, что не выдержит и начнет задавать неловкие вопросы.

День выдался солнечным и слегка морозным. На покрытые сверкающим снегом склоны невозможно было смотреть без темных очков. Возле подъемников уже собирались любители покататься на лыжах и сноубордах. Зрители расположились вдоль склонов, вооруженные видеокамерами и фотоаппаратами.

– Пожалуйста, – Хан, в черном костюме и в ярко-желтых очках, натягивал перчатки, – пожалуйста, Ирен, стой вот тут, хорошо?

Девочка рассеянно пожала плечами, и от Хана не укрылось ее внимание к толпе, будто ищет кого-то взглядом.

– Конечно, я дождусь вас тут, – послушно ответила Ирен. – Где твой сноуборд?

– У подъемника. Все, давай болей за меня. Богдан сейчас к тебе подойдет, он участвует в следующей четверке.

Хан кивнул и поспешил наверх, к подъемнику. На подходе замедлил шаг – над его сноубордом склонилась девушка с ярко-рыжими волосами. Похоже, он знал ее, но стоило проверить догадку, и Хан пустился бегом.

– Чего тебе? – поинтересовался он, когда признал Лилю.

– Богдана не видел? Он мобильный не берет.

– Правильно. – Хан сам не понимал, почему ему хочется грубить. – В сортире ему, что ли, на твой звонок отвечать? Это все?

– Если настроение плохое, то не обязательно его срывать на других, – прищурилась Лиля. – Девочки не дали? – хмыкнула она и направилась к подъемнику.

Хан сплюнул, взял сноуборд и не спеша пошагал следом – у подъемника уже собралась приличная очередь.

Соревнования проводились на специальной спортивной трассе для сноуборд-кросса. В каждом заезде участвовали по четыре спортсмена. Длились состязания два дня подряд, по олимпийской системе – на выбывание…

Специального сигнала не было. Со стуком опустилась небольшая перегородка между участниками и склоном, и все четверо рванули вниз.

Хан занимался сноубордом лет с десяти. Его заманил в этот вид спорта Богдан. И оба катались весьма и весьма неплохо.

Вот и сейчас Хан разогнался до приличной скорости, аккуратно «облизывая» доской небольшие трамплины, в то время как другие участники подпрыгивали на них, теряя скорость. Так что Хан быстро вырвался вперед. Очередной поворот с большим трамплином. Хан сгруппировался и вылетел с трамплина первым. Хорошо приземлился… и вдруг внезапно перестал чувствовать сноуборд. Доска вильнула, рванула в сторону. Хан неуклюже взмахнул руками и ударился всем телом в жесткий снег. Ему повезло, что до следующего трамплина было достаточно далеко. Инерцией его влекло до ближайшего поворота, вытолкнуло на вогнутый склон, и скорость наконец погасла.

Голова гудела, болели локоть и бок, но переломов явно не было. Медленно Хан сел и скривился от досады, отстегнул крепления. К нему уже спешили дежурные спасатели в ярких жилетах с красным крестом.

– Я в порядке, – отмахнулся Хан, – все нормально! Ушибы, и все, сам дойду.

Он подобрал сноуборд и, чуть прихрамывая, отправился к ограждению, где стояли зрители. Там его и нашел Богдан – весь растрепанный, с откровенным испугом в глазах. Если и была между ними недомолвка, то она исчезла.

– Ты как? – бросился он другу, который сидел у ограждения и что-то внимательно разглядывал на своей доске.

– Я-то целый, – сообщил Хан странным тоном, – а вот крепления не очень. Смотри, кто-то мне на них винты ослабил. Причем так, что они стали болтаться только уже на спуске. Тут опытный человек постарался.

Он развернул сноуборд к Богдану и подтолкнул ногой. Тот с непониманием нахмурился, опустился на корточки и взглянул на крепления. Да, разболтаны, даже пары винтов не хватает.

– Ты сам не мог накосячить?

– Я проверил все за двадцать минут до начала соревнований. – Хан поморщился: локоть все же ощутимо болел при движениях. И голова продолжала гудеть: не сотрясение, конечно, но приложился он знатно. Спас шлем и умение группироваться, а то тащили бы его сейчас переломанного на носилках.

Они с Богданом переглянулись. Судя по тревоге, мелькнувшей в глазах последнего, он тоже представил, что могло произойти. Оба прекрасно знали, насколько опасными бывают травмы при таких падениях.

– Кто-то злобно пошутил?

– Мы с тобой ни с кем, кроме девчонок, не знакомились, – устало проговорил Хан, – но их рядом со сноубордом не было. Только Лиля подходила, дождалась меня и спросила, где ты шастаешь.

Повисла напряженная тишина, воздух между ними будто загустел, отсекая посторонние шумы. Оба внимательно смотрели друг на друга. Богдан заговорил первым:

– Она ждала тебя у сноуборда? Когда это было?

– Ты пошел в сортир, я велел Ирен сидеть на месте и отправился к подъемнику.

Богдан закусил губу, затем глухо сказал:

– Ты что-то путаешь. Лиля была в курсе, где я, и мы договорились встретиться у подъемника. Она там и ждала.

Хан пожал плечами: мол, сказал все как есть – и переместил взгляд на сноуборд. Богдан последовал его примеру.

– А вдруг это девчонки? – предположил он. – Поцапались из-за тебя и решили так отомстить. Мол, не доставайся ты никому? Или одна из них решила?

– Перед нашим приездом были еще соревнования, – ответил Хан. – Там пострадали двое, помнишь, Элизабет в баре рассказала? И у обоих крепления разболтались. Хочешь сказать, им тоже девчонки нагадили? Смысл? Я перед нашим стартом еще раз уточнил: там были два сильных сноубордиста. Они в первый день сделали всех, включая твою Лилю. Она третьей пришла. А на следующий день выбыли. И победитель кто? Мне назвать имя?

– Заткнись! – выплюнул Богдан.

– А скандинава помнишь? Прошлогоднего чемпиона?..

– За-мол-чи!..

Богдан схватился руками за голову, тяжело дыша и озираясь.

– Ты думаешь, я прямо жажду обвинить Лилю? – как можно спокойнее уточнил Хан. – Да я только порадуюсь, повстречай ты нормальную девушку. Но помни, кто ты. Кто я. Да направит нас сила Господа правильным путем. Помнишь?

– Помню, – стиснул зубы Богдан, – только у тебя нет прямых доказательств!

– Будь у меня прямые доказательства, мы доложили бы обо всем Ордену. Ну или хотя бы твоему отцу. Пока все это, – он потряс сноубордом, – лишь предположение, но мы обязаны проверить.

– Даже если я ее люблю? – прямо спросил Богдан.

– Тем более если ты ее любишь. Скверна рано или поздно развращает женскую суть, и без того слабую и склонную к порокам. Ты хочешь пожелать этого любимой девушке?

Богдан молчал, уставившись в сторону. Хан же думал: где там Ирен? Не начала бы волноваться и не кинулась их искать.

– Я не уверен, что смогу, – признался Богдан. – Я не хочу верить. Понимаешь, не хочу!

Он с силой ударил кулаком по сноуборду.

– И не надо, – пожал плечами Хан, – просто дай возможность обыскать ее номер, и все.

– Это будет предательством.

– Предательством будет, если мы упустим одержимую. И дадим ей возможность и дальше калечить людей. Орден за это карает очень строго.

– Еще строже он карает, если осудить невиновную.

– Поэтому стоит проверить. И убедиться хоть в чем-то, – парировал Хан, медленно разминая руку. Локоть уже почти не беспокоил, в голове прояснилось, у него начал вырисовываться план действий. – Давай устроим сегодня совместные посиделки в баре, – предложил он. – Богдан, ты меня слышишь?

Друг кивнул, продолжая смотреть в сторону. На миг Хану стало его жаль, возникло и пропало желание забыть о подозрениях к Лиле.

Но нет…

Он не имеет права. И Богдан не имеет права. Они будущие служители Ордена и должны быть сильнее, не поддаваться женским чарам. Те способны изменить любого, кто хоть немного даст слабину.

Только друзья знали, каких усилий им стоило, чтобы выглядеть на вечерних посиделках весело и непринужденно. Они даже не стали спорить, когда с ними попросилась Ирен. Богдан хотел что-то сказать, потом взглянул на сестру, махнул рукой и лишь предупредил:

– В одиннадцать отправишься в номер.

– Ну хоть не в девять, – со смиренным видом отозвалась Ирен и кинулась в комнату переодеваться.

Хан лишь усмехнулся. Ирен ему уже призналась в порыве откровенности, что ей до безумия надоели скучные строгие наряды закрытой школы. Да, отец ей покупал дорогие вещи, но носить их она могла только во время каникул. Да и они тоже все были скорее классическими, нежели молодежными. Например, Ирен до безумия хотела ярко-зеленые джинсы, но у нее были только обычные, темно-синие и с высокой талией. Она мечтала краситься, но об этом запрещали даже думать.

Здесь она одевалась во что захочет и как захочет.

По-своему Хан ее жалел, но одновременно радовался, что девочку ограждают от возможности столкнуться со скверной и она останется чистой и безгрешной. Хотя, конечно, небольшой риск присутствовал всегда.

Парни и Ирен спустились в бар самыми последними. Сегодня музыка здесь играла чуть громче обычного. На небольшой танцплощадке у окна уже топталось несколько человек.

Богдан, идущий рядом с Ханом, вдруг замер и воскликнул что-то неразборчивое. Хан проследил за его взглядом – посреди танцплощадки, приковав к себе взгляды гостей, двигалась Лиля. В обычной короткой юбке и облегающей кофточке. Но как она двигалась! Грациозно, изящно, превосходно чувствуя каждый такт…

– Держись, – шепнул Хан Богдану, – просто сделаем это. И тебе станет легче.

– Я набью тебе морду.

Богдан тряхнул головой и направился к танцплощадке. Когда Лиля заметила его, то призывно задвигала бедрами и взмахнула руками, увлекая, маня и завораживая.

Хан едва удержался от того, чтобы не сплюнуть. Опять заныл локоть, как бы напоминая о событиях на склоне. Хан взял Ирен под руку и повел к столу, где его уже с нетерпением ожидали Джулия, Бет и Тесса. Господи, он чувствовал себя чуть ли не шейхом, которого с нетерпением ждут наложницы. И как назло никакого настроения. Более того, Хан ощущал, как копится и вскоре может выплеснуться раздражение на этих болтающих и хихикающих дурочек. Хотя, казалось бы, с чего? Но внешне он вел себя как обычно. Душа компании, шутник и одновременно галантный ухажер. Привычно ухитрялся быть внимательным с каждой. Подруги даже не хотели соперничать между собой, им хватало всего. А когда Богдан с Лилей, запыхавшиеся и счастливые, вернулись к столу, Хан поднял бокал и проговорил:

– За нашу сегодняшнюю финалистку и, надеюсь, за будущую победительницу!

– Ой, ладно! – отмахнулась довольная Лиля, присаживаясь на стул. – Ты тоже классно прокатился, просто не повезло.

– Прямо как нарочно, – кивнул Хан. – Да и ладно, главное, что цел. А ты круто катаешь. Такие трюки не каждый сможет.

– Наверное, у меня прирожденный дар, – засмеялась Лиля, прижимаясь к Богдану.

– Наверное, – не стал спорить Хан и сменил тему.

Ближе к одиннадцати появился удобный момент. Тесса с Джулией и Бет убежали в туалетную комнату попудрить носики, а Лиля вновь утащила Богдана на уже переполненный танцпол. Ирен же сидела рассеянная и разглядывала людей вокруг, словно опять искала кого-то.

Хан действовал быстро.

Раз – он достал из кармана крохотный темный пузырек.

Два – взял бокал Лили и спрятал под стол.

Три – капнул туда ровно две капли прозрачной жидкости, после чего вернул бокал на место.

Никто ничего не заметил.

А Хан с удивлением отметил, что у него чуть дрожат пальцы. Неужели переволновался? Странно, потому что до того он ощущал ледяное спокойствие. Или именно так проявляется волнение? Прежде ему как-то не доводилось подливать снотворное в чужие стаканы. Тем не менее Хан ничем себя не выдал, и когда девушки вернулись к столику, уже строго спрашивал у Ирен, кого она там высматривает.

– Ой, Хан, что ты к ней пристал? – вмешалась Джулия. – Может, ей кто-то понравился. Тут же подростков куча.

Ирен метнула в девушку недобрый взгляд, но промолчала.

– Ей почти четырнадцать! – возмутился Хан.

– Тебе сказать, что я делала в почти четырнадцать? – рассмеялась Джулия, взглядом обещая Хану и рассказать, и показать.

– Ничего не знаю, – отрезал тот, мысленно добавляя: «Ты та еще шлюха».

– Да никого я не ищу, – не выдержала Ирен. – Просто разглядываю всех вокруг. Мы же уезжаем скоро.

– А, ну да. – Хан решил сменить гнев на милость, чтобы Ирен не подумала о его подозрениях. К тому же его волновала другая ситуация.

Богдан с Лилей вернулись и сразу потянулись к бокалам. Девушка старалась не пить алкоголь, предпочитая сок. Глядя на нее, Богдан ограничился минералкой, и все. Тем более им с Ханом предстояло кое-что провернуть, и для этого требовалась трезвая голова.

Довольно скоро Лиля начала зевать и пожаловалась, что ее «просто вырубает» на ровном месте. Богдан вдруг посмотрел Хану в глаза. Тот едва заметно пожал плечами и кивнул. Богдан помрачнел, но не высказался.

«Идиот, я облегчил тебе выбор», – мысленно обругал его Хан. До последнего он надеялся, что Богдан сам подольет снотворное девушке, но тот все тянул и тянул с решением, а медлить в таком деле было нельзя.

– Что-то я так устала. – Лиля доверчиво положила голову на плечо Богдана.

Видя, что она буквально валится с ног, тот подхватил ее и быстро понес к номеру, мысленно проклиная Хана. Для него каждый день с Лилей был на вес золота: каникулы на исходе, расставание не за горами. Поневоле начнешь ценить время общения. Теперь же из-за снотворного Лиля проспит до утра.

Не успел Богдан добраться до номера, как девушка уже спала. Пришлось аккуратно прислонять ее к стене и доставать из кармана ключ. Отперев дверь, он зашел в номер и осторожно уложил Лилю на кровать, снял с нее туфли. Любимая вдруг что-то протестующее проворчала, и он решил не торопиться раздевать ее – пусть сон станет более глубоким.

Подойдя к мини-бару, взял бутылку пива и упал в кресло, задумчиво глядя на Лилю.

Сама мысль о том, что ему придется обыскивать чемодан любимой девушки, казалась мерзкой. Все внутри противилось такому поступку. Богдан понимал подозрения Хана, но тот не знал ее так, как он. Друг не видит, что это простое стечение неблагоприятных обстоятельств бросило тень на ее доброе имя.

Господи, разве может эта девушка причинить кому-нибудь вред? Ее хотелось защитить, уберечь от целого мира, но Богдан понимал, что Хан не успокоится. Возможно, именно в этот момент он уже обыскивает ее номер, как они и договаривались, и, если ничего не найдет, придет к нему.

Богдан решительно добил бутылку пива, утерся и придвинул к ногам чемодан Лили.

– Я дурак! – спустя пару мгновений признался он вслух.

Какое счастье, что Лиля спит и не видит, каким ослом он себя ощущает. Переворошив не только ее вещи, но и на всякий случай номер, он так ничего и не нашел. Повстречался бы ему в этот момент Хан, попал бы под горячую руку.

– Прости меня. – Богдан сел на кровать и погладил Лилю по щеке, нежно убрал волосы с ее лица.

С каждой секундой, с каждым ударом сердца ему становилось все совестливей. Лиля крепко спала, лежа поверх покрывала. Богдан все-таки решил ее раздеть и уложить нормально в постель. Ох и получит от него Хан, когда явится. Он все же врежет ему, а потом можно и лечь рядом с любимой спать.

Он расстегнул кофту. За ней последовала юбка, и настала очередь плотных черных колгот. Богдан почувствовал себя извращенцем, раздевая спящую, поэтому колготки снял резко, желая как можно быстрее покончить с этим. Поднял взгляд, да так и замер с колготками в руках.

На ногах у Лили были черные шелковые чулки с таким знакомым ему по школьному курсу скверны кружевом.

Когда пришел Хан, Богдан уже допивал второй стакан чистого виски, не чувствуя опьянения.

– Я ничего не нашел, – сообщил друг, заходя в номер. Зная, что Лиля под снотворным, говорил он особо не таясь.

– Зато я нашел, – через силу произнес Богдан.

Никто не знал, чего ему это стоило. Некоторое время он просто отказывался верить своим глазам, а потом боролся с искушением тайком сжечь скверну, никому ничего не сказав.

– Где?! – Хан принялся озираться в полутемном номере.

– На ней.

Богдан скривился, сделал глоток и пригласил Хана жестом сесть в соседнее кресло.

– Чулки?

Не ответив, Богдан запустил руку в широкий карман толстовки и извлек оттуда ком ткани. Бросил Хану на колени.

– Черные?! – потрясенно выдохнул тот.

– Я тоже своим глазам не поверил.

– Да это же… – От волнения было сложно подобрать слова.

До сего дня о них ходили лишь слухи. Ордену было известно о белых чулках, дающих грациозность и выносливость своей владелице, но вот черные… Об их свойствах было известно до обидного мало.

– Мы должны срочно доложить!

– Нет! – властно произнес Богдан.

– Слушай, я думал, ты пришел в себя, – разозлился Хан. – Возможно, это как раз их влияние! Мы должны исследовать артефакт. Все про него выяснить.

– Нет!! – прозвучало жестко и бескомпромиссно.

Видя, что друг продолжает сверлить его взглядом, Богдан сменил тон:

– Хан, ты мне друг?

– Ты знаешь ответ.

– Не мне тебе объяснять, что с ней сделают в Ордене, – устало произнес Богдан.

Хан понимал – он разгладил чулки на полу, изучая рисунок. Палачи Ордена в совершенстве владели пытками и могли выбить признание из любой женщины, и из Лили вытянуть сведения им не составит труда. А после убьют. Вина ее очевидна, девочка заигралась и попала под влияние скверны.

– Ты предлагаешь ее отпустить? – прямо спросил Хан.

– Нет, – Богдан замялся и уже более твердо сказал: – Нет! Мы сами ее накажем. Понимаешь… я должен сам. Это мое личное дело. Не могу позволить, чтобы другие к ней прикасались и терзали.

– Ты сошел с ума?!

– Хан, ей восемнадцать! Я не думаю, что она успела много натворить. Да, она устраняла конкурентов, но все живы, а ее будут пытать. День за днем. Методично. Ломая личность. Узнавая, нет ли у нее других вещей, где она достала чулки, и так далее. И в конце она будет мечтать о смерти.

– Что ты предлагаешь? – Хан покосился на Лилю, которая безмятежно спала и не подозревала, что в этот момент решается ее судьба.

– Отплатим ей той же монетой. Чулки мы заберем и уничтожим, ритуал знаем, но прежде обезвредим их. Пусть завтра она выступит и почувствует на себе, каково это – ломать кости.

– Не понимаю, – нахмурился Хан.

– Кружево. Ты же знаешь, вещи нельзя перешивать. Они от этого теряют свои свойства. У Ирен есть платье. Мать купила ей на отдых. Я еще смеялся, назвав этот ужас кружевным безобразием – сплошные рюши и сеточка с рисунком. Она его так ни разу и не надела. Так вот, кружева на нем по размеру схожи с теми, что на чулках. Не думаю, что Лиля заметит разницу.

– И кто будет шить? – с сомнением произнес Хан.

– Ирен. В школе они проходят домоводство, и иголкой с ниткой она владеет мастерски.

– И под каким соусом ты ей это преподнесешь?

Богдан всего лишь на миг задумался. Он всегда умел найти выход из любой ситуации.

– Можно сказать, что Лиля хвасталась своей зрительной памятью и я хочу ее проучить, в шутку заменив кружево на ее чулках…

– Она Лилю терпеть не может. Мне кажется, дай Иренке повод, и…

– Ты со мной? – Богдан поднялся из кресла и подобрал с пола чулки.

Хан колебался. С одной стороны – догмы Ордена, которые с детства вбивали в голову, с другой – Богдан. Он понимал его мотивы. Сам бы не смог равнодушно отдать под пытки Элизабет или Джулию. А ведь он их совсем не любит.

– Нужно выяснить, как к ней попали чулки и есть ли еще вещи в семье.

– Мы проведем свое расследование. Сами. Я этого не оставлю. Клянусь! – быстро произнес Богдан. – Ты со мной?

– С тобой, – решился Хан.

Ведь это не Орден, а Ковальские стали его семьей, взяв под покровительство и приютив у себя мальчика-сироту. Это с Богданом он в школе дрался плечом к плечу и теперь не мог его предать.

Богдан холодно наблюдал за тем, как девичья фигура взмыла в воздух с трамплина. Уже сейчас он видел, что Лиле не хватает скорости и высоты для задуманного ею трюка. Сжав зубы, следил, как она не успевает выйти из поворота и головой врезается в склон. Безвольное тело скатывается вниз и остается лежать без движения сломанной куклой. К ней спешат спасатели с носилками, зрители волнуются, но сам он стоит на месте, мысленно уже попрощавшись с той, которую когда-то любил.

Отец прав. Слабости непозволительны, и их нужно искоренять.

– Ты видел? Богдан! Она жива? – с тревогой спросила подбежавшая к нему Элизабет, не сводя испуганного взгляда с трассы.

Врачи и спасатели осторожно погрузили Лилю на носилки и унесли.

– Жива, – сухо ответил Богдан.

– Я в больницу. Ты едешь?

– Тебя проводит Хан.

Элизабет бросила на него растерянный взгляд, но отошла. Богдан знал, что друг все сделает, а он собирался выиграть эти соревнования.

Больше никогда он не поддастся женщине!

Поздним вечером, после шумного празднования победы Богдана, они с Ханом незаметно удалились и направились в лес. Молча расчистили от снега площадку, на замерзшей земле кинжалом начертили перевернутую пятиконечную звезду и вывели тайные знаки возле каждого луча, призванные запечатать зло. Пусть и проводили они этот ритуал впервые, но действовали уверенно и слаженно. Хан вытащил из кармана пакет с похищенными чулками, а Богдан – кружево. Все это поместили в центр пентаграммы и щедро полили горючей смесью.

Хан протянул Богдану спички, доверяя поджечь, и первый запел на латинском молитву, которую они знали с детства. Богдан подхватил молитву и поджег вещи. Те вспыхнули синим пламенем, плавясь в огне. С последними словами молитвы огонь погас, оставив на земле лишь пепел.

Присыпав ритуальную площадку снегом, друзья покинули лес. Оба хмурые и задумчивые. Отдых заканчивался, пора было возвращаться домой. Впервые столкнувшись лицом к лицу со скверной, они как никогда осознали ценность миссии Ордена.

Богдан вспоминал Лилю. Дерзкая, смеющаяся девчонка с прекрасными зелеными глазами. У нее имелись хорошие перспективы, но под влиянием скверны она оказалась способна на мерзкие поступки. Теперь он не сомневался, что скандинава, победителя прошлогодних соревнований, тоже устранила она, и если бы не мастерство и подготовка Хана, он тоже мог сейчас лежать на больничной койке.

Лилю судьба наказала сполна. Она жива, но у нее оказался сломан позвоночник. Прогнозы делать рано, но о танцах ей придется забыть. Пока неизвестно, сможет ли она вообще ходить после такой травмы. В больницу к ней Богдан так и не поехал. Хотел бы вычеркнуть из памяти все, что между ними было, но твердо знал, что никогда не забудет свою Лилит.

Их первую грешницу. Первую одержимую.

Они еще не ведали, что это лишь начало их долгого пути в борьбе со скверной. Что через десять лет произойдут события, в которых многое подвергнется сомнению…