Язык наш сладок…
А. П. Сумароков
Один из трёх самых распространённых и выразительных приёмов вольной русской речи.5
В древности слово «глагол» и означало саму речь.
Помните великолепное, пушкинское: «Глаголом жги сердца людей!»
– Запаро́лю! – предупреждает строгая мама своего непослушного сына-третьеклассника. Речь, разумеется, идёт о свободном доступе в Интернет. Новейшая угроза звучит не менее сурово, чем знаменитое «Запорю!» лет двести тому назад.
– Этот материал надо отксерить. Сейчас я быстренько ксерану́, – говорила на совещании в конце 90-х годов пожилая интеллигентная женщина, завуч школы.
Помню своё немалое смущение в тот момент: сказанное сильно резало слух, зато осталось в памяти на долгие-долгие годы.
А ксероксы в те времена были ещё в диковинку…
– В Москве расскажешь потом, как мы тут крымовали и как ты рябчиков ела – обхохочутся!.. Шшытай, на курорте крымуешь! – так неуклюже утешает сибиряк Аким свою невольную гостью, москвичку Элю – в повествовании Виктора Астафьева «Царь-рыба», написанном в 1975 году.
Хорошо крыму́ем, соотечественники?
Русский человек в любом существительном ощущает скрытую энергию глагола.
Такие слова, как Майдан, Крым, санкции, Москва, быдло, «Единая Россия», султан, чипсы, импортозамещение, батут и даже фи́ксики6 – играючи перевоплощаются в глагольные формы. При этом «отвлечённость и сухость существительного» заменяются «живостью и образностью глагола».7
Глагол – самое действенное, самое взволнованное слово в нашем языке; самая живая часть нашей речи!
– Нельзя майданить за кого попало! Стоматологи совсем оспекулянтились. Ты здесь не больно-то майданствуй, а то враз сломаем! Вот только не надо москвичи́ться! Они воруют-бизнесменят по закону. Дитё чипсу́ет. Боксёр клинчует. Как ездил по левой полосе, так и буду, пока асфальт не пофиксят! Сейчас папа покажет, как правильно бату́тить!