– Девяносто две, девяносто три, девяносто четыре… все.
Иван спрыгнул с последней ступеньки лестницы и, повернувшись направо, сделал четыре шага вперед. Рука привычно нащупала глубокую выбоину и нырнула внутрь, погрузившись почти до локтя. Легкий скрежет, и другая рука ныряет в еще одну выбоину. После чего несколько мгновений ничего не происходило, а затем откуда-то еле заметно потянуло ветерком. Иван сделал еще четыре шага в сторону, затем два шага вперед, дождался, когда сзади едва слышно прошелестело что-то очень массивное, и… зажмурил глаза. В следующее мгновение закрытые веки порозовели, пропустив внутрь небольшую толику вспыхнувшего вокруг яркого света. Иван подождал пару мгновений и осторожно приоткрыл глаза. Перед ним простирался широкий коридор, облицованный шестиугольными плитками, часть из которых представляла из себя световые панели, в настоящий момент заливавшие коридор светом. Шагах в ста впереди виднелся изгиб коридора, в стене которого темнел черный проем амбразуры. Иван повернул голову и протянул руку к одной из панелей, внешне ничем не выделяющихся среди других. Прикоснувшись к ней, он несколько секунд подержал на ней руку и быстро зашагал дальше.
– С возвращением Старший, – глухо донеслось из амбразуры, когда он приблизился к ней шагов на пять.
– Тиэлу, ты, что ли? В карауле сегодня? – чуть притормозил Иван, узнав голос.
– Я-я, – подтвердили из амбразуры.
– Кто на месте из Старших?
– Все, кроме Старшего Скорцени. Адмирал Ямамото сейчас должен проводить занятия по тактике, а Старший Розенблюм – на главном складе.
– Ну конечно, где еще Банг будет торчать, – усмехнулся Иван и двинулся в сторону лифта. – Спасибо за информацию. Сменишься – заскочи. Я тут кое-что интересное обнаружил. Ну и прихватил для тебя.
– Спасибо… – донеслось до Ивана сквозь уже закрывающиеся двери лифта.
Четверо землян появились на Киоле почти четыре года назад. Эта звездная система отстояла от их родной голубой планеты на сотни тысяч световых лет. Виновником их появления здесь был величайший ученый этого мира – Алый Беноль, который выдернул их из самого пекла страшной войны, бушевавшей на Земле в этот момент. То есть не их самих, а их… суть, души, разумы – короче, нечто бестелесное, что позволило воссоздать их самих здесь, на Киоле. Воссоздать, поскольку, скорее всего, там, на Земле, все они погибли. Потому что по расчетам Беноля корректное «снятие» отпечатка разума человека возможно только в момент некого сильного «всплеска», который Алый связывал со смертью. Конечно, это были всего лишь расчеты, не подтвержденные экспериментами, достаточно корректными для того, чтобы их результаты можно было считать доказательными. Но сам факт того, что из нескольких сотен попыток снятия таких отпечатков четыре оказались успешными, давал все основания считать их правильными. Да что там расчеты, один из землян – мастер-сержант Джо Розенблюм совершенно точно знал, что он убит…
Беноль вытащил их потому, что перед его цивилизацией во весь рост встала проблема, которую он лично посчитал непреодолимой без помощи извне. Дело в том, что несколько тысячелетий назад эта цивилизация сделала серьезный выбор, провозгласив полный отказ от какого бы то ни было насилия и прекращение всяческой экспансии, следствием чего стала инволюция общества. Цивилизация «окуклилась», постепенно деградируя, но не замечая этого, поскольку это увядание затянулось на столетия. Люди жили совершенно свободно и счастливо, не зная насилия, болезней, серьезных конфликтов. И лишь Потеря заставила их содрогнуться и ошеломленно посмотреть вокруг…
Стагнация привела к тому, что к моменту Потери цивилизация занимала лишь две планеты родоначальной системы. Одна из них – Ола – являлась прародиной, а вторая, ее близнец – Киола – колонизированным миром, практически полностью повторяющим геоклиматические условия Олы. И вот в этот дремотный мирок откуда-то извне, из далеких глубин космоса, внезапно вторглись чужаки. И эти чужаки в отличие от хозяев не отринули насилия и не отказались от экспансии. При этом осуществляли они ее с пренебрежением к правам и законам хозяев.
Первым и самым значимым результатом этого контакта стало то, что Ола, колыбель цивилизации, была потеряна. Да и Киола смогла отбиться лишь чудом, ибо никакого вооружения и иных средств защиты у населения просто не существовало. Как, впрочем, и психологической готовности их применить. Так что даже те, кто смог использовать сфокусированные потоки энергии, чтобы уничтожить двигавшиеся уже в сторону Киолы корабли врагов, после этого сошли с ума. Ведь им пришлось совершить преступление, которое привело к смерти Деятельного разумного! Это… это оказалось невыносимо для психики людей, выросших в мире, отринувшем саму идею насилия. Поэтому Алому Бенолю стало ясно, что без помощи извне ни о каком возвращении Потери не может идти речи. Впрочем, это стало ясно не одному Бенолю, но остальные ясно осознавали гигантские трудности, которые необходимо преодолеть для того, чтобы только попросить помощь. Поэтому они, планомерно рассмотрев этот вариант и придя к выводу о его полной неосуществимости, выкинули подобные мысли из головы. А вот Алый Беноль – нет.
Первая встреча с теми, к кому великий ученый Киолы собирался обратиться за помощью, закончилась дракой, да что там дракой, настоящим боем, во время которого противники изо всех сил старались убить друг друга. Голыми руками, поскольку никакого оружия у них в тот момент не оказалось. А что еще можно было ожидать от встретившихся лицом к лицу русского офицера войск НКВД, немца эсэсовца, американского еврея и японского адмирала, лично разработавшего план нападения на Перл-Харбор? Да еще только-только вырванных из самого пекла войны. Так что первая попытка Алого Беноля привлечь их к сотрудничеству в рамках своего проекта разлетелась, так сказать, вдребезги пополам.
Однако по прошествии некоторого времени, после того, как все четверо окунулись в общество Киолы и некоторое время пожили в нем, им стало ясно, что проект по возвращению Потери, который продвигала и воплощала в жизнь Симпоиса – руководящий орган планеты, составленный из наиболее успешных и талантливых ученых, архитекторов, артистов и спортсменов, не принесет ничего, кроме новой потери. Причем еще более тяжелой. Потому что та, первая, для большинства населения была неочевидна, хотя вина за нее лежала на них самих. Ну как же, они же во всем следовали самой гуманной цивилизационной парадигме, точно и верно сформулированной великим Белым Эронелем! Кто же мог знать, что спустя тысячелетия они столкнуться с таким?! Совсем как когда-то Европейский Запад, пройдя извилистый путь, полный крови, и переварив племена и народы, разрушившие Римскую империю, наконец-то обратился к истинно христианским ценностям и дремотно замер в стремлении достичь благодати… До того момента пока на немецкое, английское и французское побережья не спрыгнули с бортов драккаров косматые варвары в рогатых шлемах, и не застучали по мостовым городов бывших североафриканских и испанских провинций бывшей Римской империи копыта арабских скакунов. Как оно всегда и случается с цивилизациями, обменявшими стойкость и готовность отвечать насилием на насилие, на комфорт и кажущуюся безмятежность жизни. Европа ответила на этот вызов появлением образа рыцаря, христианского воина, способного беспощадно разить врагов, но связанного обетами и моральным кодексом, в котором, попирая основной принцип своей религии «непротивление злу насилием», последнее – благословенно позволялось. В Киоле же – возникли Избранные. Однако они, в отличие от крестоносцев, по-прежнему являлись адептами пацифизма. И лишь четверо землян, неожиданно – в том числе и для себя самих – появившихся на этой планете, могли понять, насколько этот, рожденный местной цивилизацией инструмент не соответствует предложенным условиям задачи…
– С возвращением, Старший, – поприветствовали Ивана и на нижнем посту. Система охраны Бункера, как стали называть место их нынешней дислокации, была организована строго, с немецкой основательностью, ибо занимался ею лично Отто.
– Спасибо.
Ивана не было в Бункере целых десять дней. Все это время он шлялся по руинам городов Олы, собирая информацию о происходящем и органические ресурсы для конвертеров. Это пока было единственным занятием «руигат» на этой планете. Ну, если, конечно, не считать обустройства базы и запуска производств, необходимых для дальнейшего разворачивания проекта по возвращению Потери…
После того как землянам стала понятна вся пагубность и бессмысленность плана Симпоиса Киолы, они решили согласиться с предложением Алого Беноля и попытаться если не изменить тот абсурдный проект, то хотя бы подготовить другой, свой, который будет иметь хоть какие-то шансы на успех. Потому что только они четверо на всей планете знали, что такое человек, посвятивший свою жизнь войне.
Алый Беноль, несмотря на гениальность, все-таки оставался продуктом своей цивилизации, давно забывшей, что такое насилие, поэтому разработкой нового плана занялись земляне. С одной стороны, попытка вчетвером противостоять агрессивной межзвездной цивилизации, сумевшей с легкость захватить целую планету, казалось безумием. Но с другой… благодаря Бенолю в их распоряжении оказались ресурсы и промышленный потенциал Киолы. Ибо возможности ученых, получивших почетную «цветную» приставку к имени, были почти неограниченны.
К тому же после изучения информации, поступившей с орбитальных станций, управляющих энергетическими полями, благодаря которым Киола когда-то смогла защититься от вторжения, адмирал Ямамото, на чьи плечи легла разработка нового плана, пришел к выводу, что на Оле находится лишь малая часть тех вражеских войск, что приняли участие в ее захвате. Судя по полученным изображениям, агрессоры почему-то не стали брать под контроль всю территорию Олы, устанавливать на ней гражданское управление и возрождать ее промышленный потенциал, а тщательно разрушив все технологические объекты, а также транспортную и энергетическую инфраструктуру, закрепились в одном небольшом районе на побережье океана недалеко от экватора. После чего ими там было выстроено некоторое количество зданий непонятного назначения и… все. Так что, по подсчетам адмирала, для удержания и защиты этого района агрессору требовалось не более ста тысяч человек. А с учетом их развитых военных технологий, возможно, и куда меньше. И это положило начало проекту, названному «Руигат»…
Пройдя входной тамбур, Иван оказался в огромном зале, когда-то являвшимся одним из крупнейших вокзалов-хабов. В отличие от ее более молодой сестры – Киолы, основные перевозки на которой осуществлялись по воздуху, на Оле существовала разветвленная междугородняя сеть как наземного, так и подземного транспорта, представлявшая из себя густую паутину тоннелей, которая строилась и развивалась на протяжении нескольких сотен лет. Во время Потери, а также за годы, прошедшие после нее, сеть была по большей части разрушена, а сохранившиеся участки погребены под завалами. Даже этот хаб, разрушений у которого оказалось на удивление мало, несмотря на то, что располагался он под одним из наиболее крупных городов Олы, «руигат» сначала пришлось почти два месяца очищать от обломков и останков людей, то ли застигнутых в этом месте орбитальным ударом, то ли сбежавшихся сюда уже позже, во время вторжения, пытаясь спрятаться от безжалостных захватчиков. Но судя по тому, сколько здесь оказалось человеческих костей, сделать этого им не удалось. Так что кроме разбора завалов нужно было позаботиться о захоронении того, что осталось от нескольких сотен тысяч человек, которые нашли здесь свою смерть. И несмотря на то, что все «руигат» уже прошли очень жесткую школу и смогли выработать достаточный уровень психологической устойчивости, вид такого количества погибших стал сильным ударом по их психике. Нет, к счастью, никто не сошел с ума и даже истерик было не так уж и много, но… Для людей, выросших в цивилизации, отрицающей насилие, умерщвление стариков, женщин, детей (а тысячи обглоданных местными хищными животными, очень похожими на мангустов, но с повадками скорее крыс и гиен, маленьких скелетиков не оставляли в этом никаких сомнений) оказалось огромным шоком.
– С возвращением, Старший!
– Рады видеть, Иван!
– Прими мою радость, Старший!
Землянин двигался по огромному подземному залу, сопровождаемый волной радости и уважения, накатывающей на него со всех сторон, улыбаясь и кивая головой остальным «руигат». Эти люди уже давно стали его соратниками, его друзьями, да что там – его семьей. Они уже через столько прошли вместе, а через сколько еще предстояло…
Проект «Руигат», получивший свое название по имени одного из самых сильных и страшных хищников планеты, предусматривающий как подготовку людей, так и возобновление производства оружия и военного снаряжения, начал было успешно претворяться в жизнь, но тут в дело вмешались интриги Главы Симпоисы – Желтого Влима. Будучи куда менее талантливым и авторитетным ученым, чем Алый Беноль, он сильно опасался того, что Алый выставит кандидатуру на пост Главы, а это практически неминуемо грозило Влиму утратой высокого положения. И потому Желтый тщательно отслеживал все действия Беноля. Вследствие чего Глава Симпоисы очень быстро узнал не только о том, что Алый затеял свой собственный проект по возвращению Потери, но и некоторые детали этого плана. И у него появилась возможность раз и навсегда избавиться от своего, как он считал, наиболее опасного конкурента… Да уж, величественная миролюбивая цивилизация Киолы оказалась не менее земной больна властолюбием. Влим затеял сложную многоходовую комбинацию, которая в конце концов привела к тому, что Беноль был обвинен в немыслимом преступлении – отходе от заветов Белого Эронеля и попытке разрушить основы цивилизации Киолы путем возвращения в нее самого темного и гнусного, что только может быть в человеке, – насилия.
Это привело к тому, что осуществление разработанного плана было остановлено, Алый Беноль был лишен «цветной» приставки к имени и подвергнут всеобщему остракизму, а трое землян и один из «руигат» – мастер Ликоэль были отправлены на принудительное лечение от насилия в изолированные клиники, по сути являющиеся пусть и очень комфортными, но тюрьмами. Казалось, все их замыслы потерпели крах. Но как выяснилось, адмирал Ямамото, за плечами которого была и дипломатическая служба, и карьера в Объединенном флоте и морском министерстве, не питал иллюзий относительно того, что проект сможет без помех дойти до своего окончания. И к тому же японец прошел ничуть не худшую, чем Желтый Влим, а куда более жесткую и опасную школу интриг и аппаратных игр. Вследствие чего ему удалось сначала избежать собственного задержания и принудительной отправки на «лечение», а затем вытащить из застенков своих «больных» соратников.
Но затеянный Желтым Влимом «процесс» над Алым Бенолем неожиданно для самого интригана не только окончился устранением конкурента, но и послужил началом совершенно неожиданных подвижек в социуме. Сначала, еще во время «процесса», разгорелась общепланетная дискуссия о том, является ли насилие абсолютным злом либо оно при определенных условиях все-таки допустимо. А, возможно, оно вообще естественно для человека… Эти обсуждения привели к таким масштабным встряскам в общественной жизни планеты, что Желтому Влиму да и всей Симпоисе в целом стало не до «руигат». Потому что никогда до сего момента не сталкивавшиеся с проявлениями агрессии и потому лишенные к ней иммунитета киольцы внезапно в массовом порядке стали, как они это называли, «практиковать насилие».
Поначалу они делали это неуклюже, по-детски, с испугом и истерикой, но затем, когда осознали, что при полном отсутствии отпора могут получить очень и очень многое, у из них буквально «снесло башню». Потому что насилие в мире, где никто к нему не готов, становится этакой магией, всевластьем, способом мгновенно и не напрягаясь решить любую проблему, добиться любой цели… А на Киоле не было ничего, что могло бы если не остановить, то хоть как-то контролировать захлестнувшее ее насилие, – ни армии, ни полиции, ни каких-то иных специальных служб, способных встать на пути волны жестокости. Более того, у членов Симпоисы даже не возникало мыслей о том, чтобы создать нечто подобное. Ибо в их представлении это означало встать на один путь с только что осужденным Бенолем – то есть допустить, что какому то ни было насилию можно придать легальный статус… Впрочем, даже если бы правители решились на немыслимое – это бы ничего не изменило. Потому что никому из «оставшихся нормальными» киольцев даже и в голову бы не пришло вступить в государственную организацию, «практикующую насилие», даже во имя общественного блага… Короче, ситуация на планете все больше и больше выходила из-под контроля Симпоисы, у которой напрочь отсутствовали идеи насчет того, как с этим можно справиться. И это привело к тому, что опальный проект «Руигат» получил шанс на дальнейшее развитие…
К тому моменту, как Иван добрался до дальней стены огромного пересадочного терминала, опоясанной несколькими уровнями балконов, адмирал Ямамото уже закончил тактические занятия. Об этом землянину сообщили ротные, толпой спускавшиеся навстречу ему по недавно отремонтированной лестнице, соединявшей ярусы вырубленных в стене помещений, занимаемых штабом… То есть будущие ротные. Пока еще в качестве командиров номинально числились земляне. Но у каждого из них уже было несколько «дублеров» из местных, которым предстояло передать весь свой опыт и знания. Потому что батальон должен был вскоре развернуться в полк. Ибо было совершено понятно, что нескольких сотен «руигат» явно недостаточно для того, чтобы бросить вызов захватчикам Олы. Впрочем, увеличение численности воинского контингента планировалось еще на Киоле, но вследствие «заморозки» проекта из-за интриг Желтого Влима завершить подготовку бойцов, как планировалось первоначально, не удалось. И теперь наверстывать упущенное предстояло уже здесь. На Оле. Так как, невзирая на относительную немногочисленность захватчиков, соотношение сил пока не оставляло никаких шансов на победу. Но это только пока…
Адмирал был в классе.
– Иван! Рад, что ты вернулся. Садись. – Ямамото кивнул на стул, стоявший около стола, на котором лежали распечатки. – Сакэ? Или чай?
– Чай, – усмехнулся русский. – Сакэ угостишь после доклада. Спать крепче буду.
Адмирал не сделал ни единого движения и не издал ни звука, но спустя всего десяток секунд в дверях класса появилась Ители с подносом, на котором стоял чайник и пара стаканов. Иван с улыбкой приподнялся и легко поклонился девушке. У всех землян Ители вызывала не просто уважение, а настоящее восхищение. Потому что никто не мог понять, как в условиях созданной на Киоле, предельно индивидуализированной и сосредоточенной исключительно на собственном «я» цивилизации могло появиться подобное чудо. Человек, находящий счастье в том, чтобы жить рядом с кем-то другим и, по большей части, его интересами. Женщины часто считают, что мужчин привлекает в них красота, сексуальность, независимость и все такое прочее. Но это не так… То есть да, все это тоже есть. И мужик вполне способен повестись на шарм, яркость и бурные эмоции. Но ненадолго. Проходит время, и все то, что ранее так возбуждало и привлекало, начинает сначала напрягать, а потом и раздражать. Или даже бесить. И все, как говорится – прошла любовь, увяли помидоры. А вот с женщинами, рядом с которыми тепло и уютно, мужчина может прожить долго. Очень долго. Всю жизнь… Но на Киоле таких отчего-то не было. Кроме Ители. Банг даже как-то проворчал, что «проклятому джапу оказалось мало Перл-Харбора, он нас и здесь в самом главном обскакал». Правда, сказал он это в те далекие времена, когда пара только сошлась и влюбленные притирались друг к другу…
– Значит так, – начал Иван, сделав глоток, – по данным, полученным от местных, в радиусе около ста километров вокруг нашего Бункера (как они теперь называли перестроенный хаб) имеется одиннадцать анклавов компактного расселения аборигенов. Из них семь относительно мелких – до нескольких сотен постоянных жителей, три крупных – в две-пять тысяч и один очень крупный – до ста тысяч. Он носит наименование Руины. То есть руин здесь, конечно, хватает, и разных, но вот это последнее поселение имеет такое название как имя собственное. За пределами указанного радиуса существуют и другие анклавы, но о них известно куда меньше…
«Руигат» находились на Оле уже почти два месяца.
Само десантирование прошло, как выразился Иван, «штатно». В отличие от остальных кораблей Избранных, которые специально спланировали, чтобы к моменту приземления их ожидало бы максимально возможное количество «зрителей», корабль «руигат» вошел в атмосферу на максимально возможной для более-менее безопасного полета в атмосфере скорости. Более того, при полете сквозь верхние слои автоматические сбрасыватели отстреляли около сотни «ловушек массы», представляющих из себя комки арматуры, полос и прутков из металла, из которого были сконструированы обшивка и силовой набор корабля. Причем их масса составляла почти треть от той общей массы, с которой корабль «руигат» вошел в атмосферу Олы… А над самой поверхностью планеты они резко затормозили (как выразился пилот, «до воя гравикомпенсаторов»), вследствие чего по океану, над которым и был проделан этот маневр, пришелся очень нехилый воздушный удар, вызвавший цунами. Так что их прибытие сопровождалось зрительными эффектами, ощущаемыми даже примитивными сенсорными комплексами. Всё это должно было убедить наблюдателей в том, что отслеживаемый корабль вошел в атмосферу, потеряв управление, и начал разваливаться еще в ее верхних слоях, закончив полет беспорядочным падением в океан…
На самом же деле «руигат» дождался ухода цунами и восстановления водного объема, после чего нырнул в глубину, где, перейдя на маломощный гравидрайв, со скоростью около двадцати узлов направился к дальнему от точки приводнения побережью.
Путешествие под водой заняло около шести суток, за время которых никаких воздушных поисковых аппаратов сенсорный комплекс корабля над океаном так и не выявил. И это, скорее всего, означало, что прорыв на Олу удался… Нет, шанс на то, что их все-таки засекли, конечно, оставался, но адмирал считал, что он крайне мал. Количество искусственных спутников над планетой было весьма незначительным. Причем по данным корабельных сканеров подавляющее большинство из них было построено по технологиям, использующимся и на Киоле. То есть, скорее всего, это были жалкие остатки орбитальной группировки Олы, разгромленной агрессором еще во время Потери, или просто сошедшие с орбиты вследствие исчерпания ресурса. А тот десяток спутников, чью принадлежность так и не удалось идентифицировать, надежно перекрыть наблюдением всю поверхность планеты точно не мог. Ну, если, конечно, враги не использовали какие-то невероятно продвинутые технологии. Но опасаться этого вряд ли стоило. По оценкам Симпоисы, захватчики Олы отставали от атакованной ими цивилизации как минимум на три технологических поколения. То есть если бы не категорический отказ от насилия, скорее всего, из их вторжения ничего бы не вышло. Но…
– Что ж, приблизительно это я и предполагал, – задумчиво произнес Ямамото, когда Иван закончил с докладом. – Значит, пора переходить к следующему этапу.
– К набору новой волны кандидатов в «руигат»? – уточнил Иван. Адмирал кивнул. Русский задумчиво отхлебнул еще чая и резким движением поставил чашку на стол.
– А мы-то сами готовы работать с такими кандидатами? Они же совершенно другие!
– Это так, – согласно кивнул адмирал. – Поэтому отбором будете заниматься не вы, а наши «руигат».
– Это почему еще? – удивился Иван. До сего момента выходцы с Киолы мало контактировали с местными населением, по большей части занимаясь картографированием и добычей органики для конвертеров. Поддержание же связей с аборигенами и сбор информации о происходящем в их среде лежали именно на землянах.
– Во-первых, потому, что теперь вы нужны мне здесь. Надо будет заканчивать монтаж промышленных модулей, разворачивать приемные структуры, готовить учебные планы… но главное – потому, что там, на Киоле, основной проблемой подбора людей было найти способных овладеть насилием. А здесь все наоборот. Здесь в той или иной мере насилие применяют все. Ибо оно – неотъемлемая часть их жизни. И выражается в таких формах, в которых на Земле случается только в условиях войн, стихийных бедствий или революций. – Ямамото в свою очередь сделал глоток чая, но не стал ставить чашку на стол, а оставил ее в руках. – На Оле – это повседневность. Они уже почти полтора столетия ведут борьбу за существование. Поэтому основным критерием отбора тут будет совершенно не тот, которым руководствовались на Киоле. Нам нужны кандидаты, которые, наоборот, способны не действовать насилием в те моменты, когда без него можно обойтись… – Адмирал сделал паузу, воткнул в Ивана проникновенный взгляд и произнес: – Услышь меня – не когда оно неэффективно, нецелесообразно или ненужно, а когда оно и эффективно, и целесообразно, и нужно, но при этом если существует возможность обойтись без него – человек будет обходиться без него. Понимаешь меня?
Русский задумчиво кивнул, потом хмыкнул.
– Кажется, понимаю… Ты считаешь, что наши ребята, изначально воспитанные цивилизацией Киолы и прошедшие через ад наших тренировок, смогут буквально печенкой почувствовать…
– Да, приблизительно так, – прервал его японец, поняв, что русский его услышал. – Если им правильно поставить задачу. И если такие встретятся им на пути.
– И где ж они такие здесь встретятся-то? – с явственно ощущаемым сомнением в голосе протянул Иван.
– Столько, сколько нам надо, конечно, не встретятся, – согласился Ямамото. – Но сколько-нибудь, я думаю, отыщем. Главное, чтобы нашлись эти сколько-нибудь… Ключевой вопрос в овладении насилием – умение его контролировать. И если с нашими ребятами нам удалось его решить, то с местными эти методики уже не подойдут. Они совершенно другие. И я очень сомневаюсь, что без некой системы «якорей» мы окажемся способны контролировать нашу армию. Будущую… – Тут он сделал паузу и неожиданно спросил: – Вот как думаешь, какая основная проблема возникнет на первоначальном этапе?
– Тут и думать нечего, – хмыкнул русский, – воровство. И побеги. Столько ж вкусного на расстоянии вытянутой руки – сопри и ходу домой. Менять или даже продавать.
– Это – будет. Но не только. Еще они тут же попытаются разбиться на группы и начнут конкурировать между собой. Сначала за право считаться наиболее приближенными к нам, а потом…
– Да-а-а… – протянул Иван, – дела-а-а… я как-то об этом даже и не задумывался особенно. Все понятно было. Прилетаем, набираем людей, готовим их – и вперед. Еще и проще будет, думал. Этих-то учить насилию не надо. С детства полной ложкой хлебают. А тут вот оно как получается…
– Ладно, Ваня, – мягко улыбнулся Ямамото. – Иди отдыхать. Подробно по этому вопросу поговорим позже. Сначала в нашем узком кругу, а потом и в более широком. Проблема видна, осознанна, будем искать решение и переводить ее в задачу. А тебе еще раз спасибо. Хорошую работу сделал…
Когда русский ушел, адмирал откинулся на стуле и прикрыл глаза. Спустя пару мгновений на его веки опустились тонкие прохладные пальчики, принявшиеся осторожно их массировать. Исороку замер от удовольствия, а затем поднял руки и, ухватив пальчики Ители своими, нежно поцеловал их.
– Спасибо, милая.
– Ты совсем себя не бережешь, любимый, – грустно отозвалась девушка, высвобождая руки и продолжая массаж. – Я тебе уже давно приготовила реабилитационный комплекс симуляторов, аминокислот и витаминов, а ты все никак не сподобишься начать его применять.
– Сегодня вечером, – пообещал адмирал. – Непременно. У меня пока еще кое-какие дела, вот покончу с ними и сразу же… Ты же сама говорила, что после начала его приема нужно на три дня резко снизить нагрузки. Вот поэтому завершу неотложное, тогда и…
– Ты уже вторую неделю так говоришь, – грустно усмехнулась Ители. – А того не понимаешь, что всех дел все равно никогда не переделать. И как раз именно сейчас у тебя и есть «окно», как вы это называете. А вот когда пойдет новый набор, ты вообще про все забудешь. Даже как меня зовут…
– Никогда! – Ямамото возмущенно вскинулся. – Этого никогда не будет! Ты – мое счастье. А насчет комплекса… да, ты права – сейчас пока я действительно не так сильно загружен. Поэтому обещаю тебе, что сегодня же вечером приму первую дозу. Непременно…
Иван же, выйдя из класса, спустился по лестнице и повернул в тоннель, в котором находились общежития. Им после заселения нового набора предстояло стать казармами. Пока же здесь было занято только несколько комнат на втором ярусе. Все жилые отсеки располагались во внешнем входном портале тоннеля, который разветвлялся на три меньшего диаметра. В них и планировалось заселить новобранцев из батальонов со ставшими уже привычными для «руигат» названиями «Советский союз», «Рейх» и «Америка». А огромный зал входного портала должен был исполнять функции плаца.
Он уже подходил к лестнице, когда сзади раздался знакомый голос:
– О, hello, Иван! Давно вернулся?
– С час назад, старина, – расплылся в улыбке русский, разворачиваясь к Бангу. – А ты какими судьбами сподобился покинуть свою каптерку?
– Не каптерку, а оружейную комнату, – ухмыльнулся сержант Розенблюм, вытирая руки куском уже не очень чистой ветоши. – Это ты все развлекаешься там, наверху – листиками любуешься, птичек слушаешь, а мы все трудимся и трудимся, не разгибая спины. Как предки капрала Тэда Джонсона на хлопковых плантациях Южной Каролины. – Закончив с вытиранием, он скомкал ветошь, отшвырнул ее в сторону и шагнул навстречу, широко распахнув руки:
– Привет, дружище, как же я рад тебя видеть!
– Взаимно, сардж, – расхохотался Иван, обнимая друга за плечи.
– Ну что, пойдем присядем, – Банг подмигнул левым глазом, – обмоем твое возвращение. Я только вчера выгнал свеженького бурбона. Ух, и духовитый получился… Линкей едва не проблевался, когда пробовал.
– Спасибо, но не сейчас. Я еле костями шевелю. Почти сутки не спал.
– А чего так? – удивился Банг.
– Да вляпался на поверхности в одну стычку с местной бандой, пришлось прорываться. Грязно. Вот они и взъярились и попытались сесть на хвост.
– Проблемы? – тут же посерьезнел Банг. Иван тихонько рассмеялся:
– От толпы, вооруженной лишь ножами и дубинками, не имеющей ни связи, ни транспорта, ни собак и никакого представления ни о тактике, ни о рукопашном бое… ты шутишь, что ли? Но не убивать же их всех поголовно? Так что пришлось побегать и поиграть в «кошки-мышки».
– М-да… – протянул сержант. – Сходить, что ли, тоже прогуляться? А то я уже здесь совсем закис.
– Ну, ведь с толком же, – усмехнулся Иван. – Ладно, старина, пойду я. Спать хочу – сил нет.
– Да, пошли-пошли, провожу тебя, а то еще где на лестнице свалишься и заснешь, – хмыкнул Банг. – Заодно и покажу, как мы тут все устроили.
– Старина, я…
– Ну, хорошо, расскажу. Ты же старый план размещения видел?
– А-ау… – зевнул Иван и кивнул. – Конечно.
– Забудь, – категорично заявил американец. – Теперь тут все по-другому.
– Все? То есть меня куда-то переселили? – удивился русский. – И куда же?
– Нет, наши комнаты все на месте. Хотя ты теперь их не узнаешь. Мы три дня назад запустили фимилятор-преобразователь, так что теперь твое уютное холостяцкое гнездышко имеет нормальную дверь, а ее стены обшиты облицовочными панелями. Ну да увидишь… А вот тоннели, в которых планировалось размещение учебных батальонов, очень сильно изменились. Там теперь будут не только казармы, ружпарки и каптерки, но еще и по полноценному тренировочному комплексу на батальон.
– То есть? Как вы все это впихнули-то?
– А вот так, – осклабился Банг. – Сразу после казарм начинается спортгородок почти на полмили длиной, потом полоса препятствий, а после нее в конце более-менее расчищенного участка тоннеля длиной от пяти до семи миль, который предполагается использовать для тренировочных марш-бросков, ну и в качестве полигона тоже, обустраиваем по полноценному стрельбищу.
– Иди ты! – восхитился русский и снова зевнул. – Уа-ау…
– Все, вижу, ты совсем никакой. Ладно – дуй спать. А как выспишься – найди меня. Посидим, выпьем.