Когда жизнь складывается наперекор нашим желаниям, мир вокруг нас подобен лечебным иглам и целебным снадобьям: он незаметно врачует нас.
Когда мы не встречаем сопротивления, мир вокруг нас подобен наточенным топорам и острым пикам: он исподволь ранит и убивает нас (Восточная мудрость).
Айсель, сохраняя молчание, медленно проводила гребнем по блестящим, шелковистым волосам своей госпожи. Та тихо плакала. И плакала она не о себе.
Весть о погибших сыновьях Саида больно ранила ее. Не имело значения, что их отец и матери обижали ее, Роксану. Она не переносила свою горечь и боль на невинных детей. Теперь, все они были мертвы. Ее сердце скорбело по ним. Душа стонала от бессилия и страдания. Уста Роксаны шептали молитву, а прекрасные глаза проливали искренние слезы.
В полдень мальчиков уже похоронили на местном кладбище. Их родителей и всех других вероотступников похоронили далеко за пределами города – таков бесславный конец тех, кто отступил от истины и последовал за своими страстями и ложью.
Во дворец пришел новый хозяин.
Дауд разослал своих людей по всей Бактрии, дабы разведать обстановку. Одетые, как нищие, они должны были разузнать – кто из предателей остался еще на этой земле. Воин знал – не стоит рассчитывать на то, что все враги мертвы – это было слишком просто, если даже не наивно. Такая зараза незаметно расползается по обществу, заражая его своим ядом. И вот уже сотни могут быть смертельно отравлены ложью…
Дауд прикрыл на миг глаза, вспоминая прекрасную танцовщицу.
Роксана.
Губы невольно изогнулись в горькой усмешке. Как печальна судьба человека – как часто все складывается совсем не так, как мечталось. Между ними была пропасть – время, безжалостное, время, которое принесло перемены каждому из них, разделяя Дауда и Роксану.
Мужчина нахмурился. Пусть так. И все же, он был, по воле Аллаха, предводителем своей судьбы. И то, что в его силах, он может воплотить в жизнь. Это решение заставило его быть стремительным. Уверенным шагом Дауд покинул роскошные комнаты на первом этаже и поднялся по мраморной лестнице на второй, без труда обнаруживая нужные покои – они, как и было приказано, охранялись воинами. Мужчины, стоявшие возле высоких дверей, почтительно расступились, пропуская своего лидера.
В дверь настойчиво постучали. Айсель испугано выронила гребень, а Роксана, подскочив на ноги, торопливо набросила на голову, скрывая волосы, плотное покрывало. Видя испуганное выражение лица своей служанки, молодая женщина поспешила к дверям. Протянув руку, Роксана заметила, как дрожат ее пальцы. Она шумно вздохнула и отворила дверь.
Роксана не ожидала увидеть его. Она думала, что Дауд покинул этот дворец еще утром, с тем отрядом войск, что направился в другие княжества Бактрии. Молодая женщина затрепетала, встретившись с острым взглядом мужчины. Она застыла у порога, не позволяя ему зайти, не зная, как поступить, и что появление Дауда значит для нее.
– Ты не одна? – произнес мужчина. От его вопроса по коже Роксаны побежали мурашки. Слова Дауда прозвучали слишком интимно. Горло молодой женщины сдавило от нахлынувшего волнения.
– Нет, – выдохнула Роксана, делая шаг в сторону и позволяя, наконец, воину зайти в комнату.
Айсель собралось было уйти, но Дауд остановил ее словами:
– Будь здесь. Я не остаюсь с чужой женщиной наедине.
Роксана вздрогнула, невольно задетая его словами. Но мужчина был прав – она была чужой для него. Ни жена, ни сестра, никто… Чужая.
Служанка вся вжалась в стену, а Дауд подошел к окну, Роксана на негнущихся ногах последовала за ним, вставая в нескольких шагах от воина. Невольно, она устремила свой взор на него, любуясь им. Дауд обладал мужественной, завораживающе – суровой красотой – у него были темные, густые волосы, убранные назад. Они были еще влажными после купания, и от них сходил приятный, терпкий аромат благовоний. Брови мужчины – с небольшим надломом, черные, и необычайно притягательные глаза редкого оттенка, которой смешал в себе три цвета – золотистый, темно-карий по окружности и глубокий, насыщенный серый цвет ближе к зрачку. Ресницы у Дауда имели черный цвет и были красиво изогнутыми. Таким роскошным ресницам позавидовала бы не одна девушка. Кожа мужчины была сама по себе смуглой, но под влиянием солнечных лучей и ветров, стала грубой, но не потеряла своей привлекательности. Лицо Дауда украшала темная борода, кое-где скрывавшая старые шрамы на нем. Другие же, как например, этот, у левого уха, тянущейся узкой полосой к шее, были явственно видны. Пока Роксана собиралась с мыслями, она успела сосчитать семь шрамов на голове и шее воина.
Дауд видел и еще больше ощущал, что молодая женщина наблюдает за ним. Он размышлял, глядя вдаль – там, внизу, за стенами виднелся караван, уходящий на восток. Солнце плескалось в песках, лучи его беспощадно нагревали воздух и пустыню. Но не только оно могло повышать температуру. Стоявшая поблизости Роксана заставила Дауда ощутить странный жар в своей груди. Жар желания – сильный, яркий, стремительно разносящийся по его сильному телу. Мужчина на один короткий миг сжал челюсти, приказывая своим чувствам и желаниям утихомириться. Затем Дауд перевел на Роксану спокойный, задумчивый взгляд.
– Я могу помочь тебе, – произнес он, скользя взглядом по нежному лицу красавицы. Как она расцвела! Ее красота была совершенной, на мгновение, Дауд даже огорчился, не обнаружив изъяна во внешности Роксаны. И хотя ее тело, ее красота сильно привлекали мужчину, он понимал – это всего лишь сладострастие, которому он не позволит взять над собой верх. У Дауда было, где и с кем развлечься и насладиться – в своих военных походах он добыл не только славу, золото, но и наложниц. Некоторые из них сопровождали его в пути, другие – ждали в одном из его домов в Малой Азии.
– Помочь? – встрепенулась Роксана, и в глазах ее отобразилась надежда.
– Да, – Дауд перевел свой взор вновь на пустынный пейзаж. – Я пошлю гонцов на твою родину, чтобы они разыскали твоих родителей или же принесли вести о них – живы ли они. Это займет некоторое время. Когда они вернутся и подтвердят, что твои родители живы, ты сможешь отправиться вместе с караваном к своей семье.
Молодая женщина молчала, размышляя. Живы ли ее мать и отец? Как они воспримут ее возвращение? Как скоро случится их встреча? И случится ли она – или ей, Роксане, не к кому будет возвращаться? Будто читая ее мысли, мужчина продолжил ровным, бесстрастным голосом:
– Если же твои родители умерли, ты сможешь остаться в Бактрии и выйти замуж за одного из достойных мусульман. Со мной таковых пришло немало.
С последним предложением, Дауд посмотрел на Роксану. Она смотрела на него, не зная, что ему ответить. Ей было больно от услышанного, так больно, что все слова куда-то исчезли, напуганные этой болью.
Словно не замечая ее состояния, воин сказал:
– А пока тебе придется потерпеть мое общество. Я, посланный навести здесь порядок, беру тебя под покровительство – до тех пор, пока ты не выйдешь вновь замуж, а это может случиться, как ты знаешь, лишь через три месяца – по истечению срока, дабы удостовериться, что ты не ждешь ребенка.
– Это невозможно, – сорвалось с побелевших губ Роксаны. Она вздрогнула, испуганно глядя на нахмуренное лицо Дауда. Его взгляд – тяжелый, пронзающий, казалось, саму душу, требовал ответа. И ей пришлось ответить.
– Я бесплодна, – бледнея, выдавила молодая женщина из себя, – поэтому, я не рассчитываю на женское счастье. Все, что я хотела бы теперь – вернуться к родителям.
Если слова Роксаны и удивили Дауда, то на его лице ничего не отобразилось. Он был спокоен, почти равнодушен. Еще некоторое, увы, не слишком долгое время, мужчина стоял рядом. Их разделяло всего несколько шагов, и десятилетия, и все изменения, что постигло каждого за эти непростые годы.
Ей было хорошо – стоять вот так, поблизости с ним. Столь забытое спокойствие окутало Роксану, давая ей немного расслабиться и насладиться моментом. Затем, пришли назойливые, болезненные мысли – каждая, начинавшаяся со слов: «А что, если бы?»…
Если бы этих лет разлуки не было?
Если бы они были мужем и женой, и вот так, будучи супругами, любовались волшебным пейзажем из их собственного дома?
Если бы..
Эти слова, подобные тончайшим, раскаленным иглам, пронзили сердце и душу Роксаны. Но не только ей одной.
Похожую боль испытывал в этот миг и Дауд.
Если бы…
Коварные слова, вводящие в заблуждение. Приносящие, сперва, одурманивающие мечты, а потом, жестокое пробуждение от них. Нужно высечь на сердце – прошлого не вернуть. Он, Дауд, как предводитель армии, как лидер и воин, должен понять – той девочки больше нет. Рядом с ним – чужая женщина. И, судя по ее красным глазам, оплакивавшая своего мужа. Вероятно, Роксана, все же, любила его.
– У тебя есть время до вечерней молитвы. После нее – ты отправляешься вместе со мной в соседнее княжество.