Последний год первого десятилетия XXI в. позволяет приступить к подведению итогов. Настоящую статью можно рассматривать также в этом ключе. Правда, речь идет о весьма специфической плоскости – пропагандистской работе с населением, элитами, общественными структурами и (в той мере, в какой это возможно в ограниченных рамках журнального текста) международным сообществом. Причем кризисное состояние экономики, а в определенной степени – и общественной жизни, заставляет более трезво оценить масштабы и результаты этой работы.
Приходится прежде всего констатировать наличие определенного пропагандистского вакуума: 30–40 % населения вообще не ходят на выборы (даже президентские) и проявляют полную аполитичность. С учетом бесперспективности воздействия на эту целевую аудиторию, озабоченную лишь потреблением, средствами политической пропаганды последняя довольно часто подменялась пропагандой потребительской. Именно на эту часть россиян (хотя, разумеется, не только на них) были рассчитаны телевизионные рапорты об успехах экономического развития, повышении цен на нефть, росте уровня потребления, доступности кредитов и т.п. Все закончилось осенью 2008 г. со вступлением России в процесс мировой экономической рецессии. Возникло некое пропагандистское зависание системы, в наличии у которой не оказалось смыслов, пригодных для тиражирования в условиях общего снижения уровня жизни.
В результате возникли такие фантомы, как борьба с «невидимыми и неуловимыми врагами»: коррупцией, педофилами, милиционерами-убийцами. Можно полагать, что актуализация подобных тем свидетельствует о следующем: политическая пропаганда в настоящий момент не способна мобилизовать общество для решения возникающих проблем; ей под силу лишь временно притупить протестные настроения. На фоне возникшего вакуума более отчетливо видны пропагандистские успехи 2001–2007 гг. Нельзя даже исключить возникновения через некоторое время определенной ностальгии по эпохе, стремительно уходящей в прошлое, точнее – по ее образам: «Путин», «стабильность», «вертикаль власти», «двукратное повышение ВВП», «суверенная демократия», «Стратегия-2020». Такая ностальгия может быть сродни сожалениям старшего поколения о золотом веке брежневского «застоя», во многом внешнем и пропагандистски рукотворном. Именно поэтому ниже мы сосредоточимся на характеристике базовых идеологем, внедрявшихся в общественное сознание в «нулевые».
Однако, прежде чем приступить к анализу пропагандистского контента, необходимо остановиться на средствах распространения соответствующей информации и связанного с ней влияния. В этой сфере в первую очередь следует отметить снижение роли печатной прессы и повышение таковой Интернета, что явствует из результатов исследований, проведенных M'Index TNS Russia в 2008 г. (они фиксировали время, затраченное россиянами разных возрастных категорий, на получение информации из различных источников). Данные наглядно демонстрируют, что газеты продолжают пользоваться популярностью лишь у старшего поколения – главным образом потому, что пенсионеры привыкли читать газеты и вряд ли в ближайшей перспективе найдут альтернативный источник информации. Среди людей среднего возраста прослеживается тенденция к сокращению времени, затрачиваемому на просмотр газет при росте внимания к Интернету. Что же касается молодого поколения россиян, то оно пребывает в Сети в разы больше используемого на чтение прессы времени. С учетом естественной демографической динамики очевидно, что отмеченная тенденция будет развиваться и далее. Таким образом, газета становится консервативным источником информации, к которому вместе с людьми пожилого возраста прибегают и элиты, в то время как Интернет демонстрирует значительный прогресс.
Разумеется, эти и многие другие данные используют ответственные лица из администрации президента и иных государственных структур, отвечающих за пропагандистскую работу, что, естественно, отражается и на выборе средств распространения соответствующей информации. Показателен, в частности, такой факт: из печатной прессы практически исчезли материалы, в которых российские лидеры выступали бы от первого лица. Интервью или авторские статьи президента и премьер-министра появляются там в исключительных случаях, в то время как с зарубежной прессой они общаются весьма охотно. Вместе с тем российские пропагандисты основательно взялись за киберпространство и заняли прочные позиции в Интернете, во всяком случае в Рунете. Первая часть «нулевых» ознаменовалась созданием и «раскруткой» специальных сайтов, через которые пропагандистская работа ведется и по сей день. Их можно разделить на несколько категорий:
– официальные представительства (официальный сайт Президента РФ Kremlin.ru, официальный сайт «Единой России» Edinros.ru и др.);
– новостные сайты и порталы (Strana.ru, Vz.ru, Rian.ru, Regnum.ru и др.);
– сайты экспертного характера (Russ.ru, Kremlin.org, Liberty.ru, Media-cratia.ru и др.);
– сайты «особого назначения» (vladimirvladimirovich.ru).
Для «раскрутки» сайтов на них размещается эксклюзивная информация. Так, например, доклад главного кремлевского пропагандиста и идеолога В. Суркова «Суверенитет – это политический синоним конкурентоспособности», ознаменовавший начало дискуссии об особом пути России – «суверенной демократии», был впервые опубликован на официальном сайте партии «Единая Россия». Статья президента Д. Медведева «Вперед, Россия!», давшая старт дискуссии, на основании которой президент составлял свое послание Федеральному собранию РФ в 2009 г., появилась на сайте довольно либерального интернет-ресурса «Газета.Ru».
В последнее время набирает силу тенденция к использованию в целях пропаганды и блогосферы. Среди «первых лиц» начало положил президент Д. Медведев. Затем его примеру последовал губернатор Пермского края О. Чиркунов. В общем, через некоторое время вся российская политическая элита будет отписываться в блогах. Причем эта работа отнюдь не стала чистой формальностью. Данные инструменты профессионально поддерживаются IT-специалистами и стали прямым каналом общения политических лидеров с пользователями Интернета. Политические дискуссии в Сети становятся все более активными.
Кроме того, за «нулевые» пропагандисты освоили такой важный канал распространения информации, как книгоиздание. В 2005 г. было создано книжное издательство «Европа», специализирующееся на выпуске политической литературы и выполняющее прямые пропагандистские установки Кремля. За короткое время «Европа» заняла лидирующие позиции на рынке в своей нише, а продукция этого издательства появилась практически в каждом книжном магазине крупных мегаполисов. Книжный формат восполняет пробел знаний у граждан, обладающих активной политической позицией и претендующих на соответствующее влияние на окружающих. Одновременно все эти годы власть формирует круг лояльных к ней лиц, которые исполняли бы роль таких «привратников», разъясняя основные пропагандистские постулаты на местах и доводя их до конкретных граждан. К настоящему времени этот круг представляет собой сложную структуру, каждый уровень которой играет собственную роль в общей работе. Так, в своеобразный первый ближний круг входят лица, разъясняющие, основные пропагандистские постулаты. Это известные журналисты, политологи, эксперты, депутаты, губернаторы, политические деятели и прочие ответственные лица. Возьмите сборник, посвященный проблеме «суверенной демократии», и вы получите их примерный список: С. Иванов, Ю. Лужков, В. Матвиенко, Б. Грызлов, В. Третьяков, А. Мигранян, Д. Орлов, В. Фадеев, С. Глазьев, В. Иванов, М. Соколов, В. Никонов, Д. Бадовский и др. Разумеется, эта работа отнюдь не бескорыстна. Участники дискуссий получали (и получают) в первую очередь информационную площадку для высказывания своих точек зрения. Здесь срабатывают репутационные, карьеристские мотивации, а также возможность демонстрации лояльности к власти. В свою очередь последняя получала ответные сигналы о принятии предлагаемой ею доктрины. А лучший способ показать свою восприимчивость к ней – пересказать ее своими словами. В итоге большая часть идущей дискуссии сводилась (да и сводится) к обмену сигналами лояльности. При этом власть вовсе не боится критики как таковой. Кроме того, критиковать такие доктрины, как «суверенная демократия», весьма сложно даже с содержательной точки зрения. Любое углубление в термины здесь оказывается на руку власти, тогда как реальная и радикальная критика находится по другую сторону внедренного концепта. (Более того, порой критика смотрится даже позитивно, ибо для поддержания тонуса дискуссии нужны вcплески эмоций. Что же это за дискуссия, если даже спорить не о чем?) Поэтому через те же каналы информации запросто появлялись (и появляются) материалы критического характера, которые модераторы не боятся поставить в один ряд с апологиями. При этом возможность покритиковать официальную доктрину явно работает на имидж политика и оказывается еще одним способом поощрения участников дискуссии, которые и сами отчасти формируют пропагандистский контент.
Теперь о содержании пропагандистских коммуникаций. Мы уже обозначили ряд базовых для «нулевых» идеологем: «вертикаль власти», «двукратное повышение ВВП», «суверенная демократия», «Стратегия-2020». Попытаемся провести их классификацию.
Первая отделяет политическую пропаганду, так сказать, в чистом виде, от той, что распространяется посредством политически управляемых каналов. Очевидно, что из представленных идеологем только две являются абсолютно политическими – «вертикаль власти» и «суверенная демократия», ибо только они имеют отношение к формированию представлений у населения о политической системе государства и роли граждан в ее рамках. Оставшиеся две идеологемы – «двукратное повышение ВВП» и «Стратегия-2020» – по сути концепты явно экономического характера, созданные для управления экономикой политическими методами. К тому же обе идеологемы по прошествии определенного време-ни – одна раньше, другая позже – оказались нерабочими. Поэтому мы исключаем их из сферы дальнейшего рассмотрения.
С научной точки зрения «вертикаль власти» следует определить как политическую метафору, т.е. фигуру политической риторики, обладающую особой продуктивностью. Другими словами, это емкий иносказательный термин, использованный и до сих пор использующийся властью для проведения стратегически важного политического курса. Истоки прочности и долговечности метафоры «вертикаль власти» следует усматривать непосредственно в ней. Принцип «вертикали» не оставляет альтернатив для других способов выстраивания властных отношений. Никаких горизонталей, послаблений и прочих слабостей. Все они преодолеваются и интегрируются в «вертикаль»: остаются только укрепление и рост. Кто-то назовет такую метафору излишне агрессивной, обвинив ее в символическом монополизме. Но в определенный момент «вертикаль власти», как и предполагали ее создатели, начинает жить собственной, не зависимой от них жизнью, диктуя свои правила игры. Как таковая метафора «вертикаль власти» – бесконечное поле для реформистской деятельности. Стоит только возникнуть ощущению, будто всё, строительство закончилось, – тут же достраивается «новый этаж». При этом нет необходимости уточнять, что именно понимается под «вертикалью». Как раз поразительное свойство понятности и есть один из главных семантических эффектов концепта. Причем подобных семантических эффектов «вертикаль власти» продуцирует очень много. На том и основана ее эффективность: избыточное производство смыслов удовлетворило спрос на идеологию.
Итак, «вертикаль власти» представляет собой полисемантическую метафору, т.е. производящую великое множество политических смыслов. Это перепроизводство смыслов и стало залогом ее чрезмерной эффективности, а также долгой жизни, ибо сейчас, по прошествии десяти лет, можно утверждать: большинство заложенных в ней смыслов было реализовано в политической практике (ранее мы их уже выявили в специальной статье). Заметим также, что «вертикализация» власти прочно ассоциируется с Владимиром Путиным – потому-то «вертикаль власти» иногда называют «путинской». В процессе пропагандистской трансляции ее методы видоизменяются применительно к разным целевым аудиториям. Последние следует разделить на две основные категории. Первая – это непосредственные участники реформы власти (власть, журналисты, эксперты и т.д.), а также практически сформировавшийся за «нулевые» средний класс, способный усваивать политическую информацию любой сложности. Вторая – основная масса населения, оставшаяся в роли молчаливых зрителей. Собственно, концепт «вертикаль власти» в его целостном виде был усвоен лишь первой аудиторией. Для основной же массы он был упрощен, популяризирован и персонализирован. Получилось: «Путин – сильный президент» и «Путин навел порядок в стране». Метафора «вертикаль власти» оказалась весьма живучей. Будучи введенной в оборот в 2001 г., она до сих пор активно упоминается в СМИ, пусть и несколько реже, чем девять лет назад. До сих пор Кремль не предпринимал попыток пересмотреть принципы реформы власти, начатой почти десятилетие назад. Фактически она продолжается. Дело в том, что «вертикаль» как принцип власти может только укрепляться. Любая остановка в ее строительстве, любой поворот по диагонали или по горизонтали грозят ее обрушением.
Все последующие концепты, разработанные и вброшенные пропагандистами, логически вписываются и истекают из «вертикали власти». И политические, и экономические. «Двукратное увеличение ВВП» – суть команда экономике, исходящая от «вертикали власти». «Стратегия-2020» – попытка закрепить «вертикаль» в программе экономической стабильности и развития. «Суверенная демократия» – не что иное, как «демократизация» власти и общества в условиях выстроенной «вертикали власти». Нет ни одного концепта, который каким-либо образом преодолевал бы пресловутую «вертикаль». Это и невозможно. Поэтому «вертикаль власти» надолго останется прародителем российского политического контента.
Разумеется, на Западе «вертикаль» была встречена ожесточенной критикой за излишнюю централизацию власти, сворачивание демократии и авторитаризм. Однако, судя по всему, эта критика оказала обратное воздействие. Успех реформы заставил ее творцов поверить, что «чем больше они ругают нас, тем лучше у нас получается». Подобная психология напрямую оказывает влияние на пропаганду. Ориентировав пропагандистские усилия на внутренний «рынок», ее разработчики игнорируют их восприятие вовне. Опасность также заключается в следующем: отрицательное мнение мировой общественности по поводу российской пропаганды интерпретируется не как ее отрицательная характеристика, но как положительная.
Заметим, правда, что прочная ассоциация «вертикали власти» с Путиным, помимо всех выгод для российского лидера, в перспективе способна повлечь за собой ряд проблем. Как показал опыт двухлетнего правления Дмитрия Медведева, ни на кого из прочих политиков «вертикаль», говоря политтехнологическим языком, не переносится. Медведев не стал фигурой, сумевшей за два года встать во главе «вертикали». И так в отношении любого из действующих политиков. Очевидно, что после окончательного ухода из политики В.В. Путина судьба «вертикали» может оказаться неясной.
Впервые термин «суверенная демократия» появился в прессе весной 2005 г. Хотя авторство его приписывается В. Суркову, на деле его первым применил В. Третьяков. Основные дискуссии начали разворачиваться в 2006 г. – после выступления В. Суркова перед партактивом «Единой России», на котором была изложена концепция «суверенной демократии». Это выступление и можно считать стартом дискуссии. После чего градом посыпались статьи, выступления и другие формы дискуссионной активности. Дискуссия о «суверенной демократии» помимо содержательной стороны представляет интерес и с другой точки зрения: по сути, она создала прецедент управляемой общественной дискуссии. Исходя из скорости и масштаба распространения, эта дискуссия в течение 2006–2008 гг. превратилась в настоящую повестку дня для интеллектуалов. В ходе нее пропагандисты апробировали несколько методов управления обменом мнениями, а именно: внедрение и развитие дискуссии, привлечение специальных каналов для ее распространения, поощрение участников обсуждения,
Однако одного доклада оказалось недостаточно. Спустя некоторое время тот же Сурков вынес на обсуждение другой (на этот раз печатный) текст на ту же тему – статью «Национализация будущего (параграфы pro суверенную демократию)». В нем автор уже не видит смысла скрывать намерения власти стимулировать общественную дискуссию. «Текст про суверенную демократию, составляемый по ходу дискуссии совместными усилиями сторонников и критиков, – одна из интерпретаций нашего недавнего прошлого и близкого будущего (поэтому он и претендует на точку отсчета в дискуссии о демократии в России). Его задача – привлечение общественного внимания к взаимосвязанным вопросам личной свободы и свободы национальной. Он открыт для согласия и спора. В нем нет почти ничего обязательного и совсем ничего назидательного», – пишет В. Сурков. Сигнал, в общем-то, простой и понятный. Во всяком случае, для любящих разъяснять эти самые сигналы.
Когда создается эффект повестки общественной дискуссии? В момент, когда потенциальные участники самых разных каналов сталкиваются с темой дискуссии. Поэтому для ее распространения были выбраны три основных канала – Интернет, книги и печатные СМИ, а также ряд дополнительных средств, включая партийные учебы и межличностные коммуникации. Первое и главное средство распространения дискуссии – Интернет. Потенциальные участники – политики, эксперты, журналисты и др. – получают большую часть политической информации из того же источника. Последний позволяет быстро выкладывать тексты и реагировать на них в режиме онлайн, значительно ускоряя ход обсуждения. Наконец, принять участие в дискуссии получает возможность куда более широкий круг желающих. В итоге массовость обсуждения концепта «суверенной демократии» уже невозможно представить без специальной «загрузки» Интернета.
Наконец третий, но далеко не последний канал распространения дискуссии – это книжная продукция. Без научного (или хотя бы псевдонаучного) бэкграунда разговоры о «суверенной демократии» оставались бы не более чем модным политическим «трепом». Обе составляющие концепта – «суверенитет» и «демократия» – произведены научным дискурсом. Поэтому модераторами дискуссии была поставлена задача: сделать «суверенную демократию» предметом изучения политической науки. Вернее, сформировать представление, будто она является актуальной проблемой последней. В итоге благодаря той же «Европе» сборники статей и монографии на соответствующую тему заняли места на полках множества книжных магазинов в разделах «Политология, политические науки». Цель достигнута. Что касается содержательного аспекта пропагандистских акций подобного рода, то его особенность – в предельной актуализации, связанной с изменениями в сфере государственной политики. Здесь потенциально возможны два основных варианта: прямой и косвенной связи с реальными политическими процессами. Во втором случае реальности концепта и политики, если так можно выразиться, оказываются как бы параллельными друг другу и соприкасаются лишь там, где это выгодно пропагандистам (например, военная экспансия США имеет мало общего с так называемым «продвижением демократии», но, постоянно возвращая своих критиков к первоистокам – концептам, американские пропагандисты отвлекают их от реально происходящих событий, что в данном случае и требуется). Именно такова, по сути, и концепция «суверенной демократии», тогда как «вертикаль власти» оказывается все же связанной с реальными процессами. Ведь, создавая «вертикаль» в течение первого срока, В.В. Путин и его команда занимались реализацией масштабной реформы, результаты которой отразились на всей политической системе. Дискуссия же о «суверенной демократии» в России не привязана ни к каким текущим трансформациям политического устройства.
Классификацию концептов, формирующих содержание пропаганды, следует дополнить также делением на экспансивные и реакционные. Первые разрабатываются и предлагаются в качестве тем общественных дискуссий, чтобы обеспечить идеологическое сопровождение активной и агрессивной внешней политики. Их основу составляют идеи национального, государственного или любого иного превосходства. Реакционные же концепты, напротив, призваны служить обоснованием внутриполитических курсов, попадающих под прицел извне. Их используют при необходимости доказать собственную уникальность, пусть даже для этого приходится изобличать весь мир, доказывая, что он пошел невер-ным путем. «Суверенная демократия» выступает как показательный пример реакционного концепта. Она появилась в результате реакции на упреки Запада, будто Россия скатывается к авторитаризму. Соответственно, этот концепт обладает рядом очевидных недостатков. Прежде всего, в нем изначально заложена дискуссия об авторитаризме и произвольном установлении демократии. Это ее контрконцепт, и вся дискуссия разворачивается между ними. Кроме того, понятие «суверенная демократия» применимо исключительно к России, оно не транслируется на другие государства со схожей внутренней ситуацией. Соответственно, Россия не планирует получать дивиденды от того, что им воспользуются ее соседи, пусть даже такая возможность теоретически существует и в принципе не отрицается.
С другой стороны, если стратегическая задача России на ближайшее время определена как наращивание экономической мощи и восстановление своих позиций на международной арене, то концепт, обосновывающий исключительность ее курса, в полной мере соответствует поставленным задачам. Ведь состязаться с западными странами в изобретении стандартов демократии – дело неблагодарное. Но неужели у России не найдется других преимуществ, которыми она способна утверждать свое превосходство?
Таким образом, вырисовывается законченная картина трендов политической пропаганды. Сформирована система распространения пропагандистского контента, построенная на взаимодополнении межличностной и массовой коммуникации, в которой по сравнению с предыдущими годами повысилась роль Интернета. Кроме того, создан новый канал воздействия в виде выпуска специализированной пропагандистской литературы. Основными идеологемами, распространенными в данной коммуникационной системе, стали «вертикаль власти» и «суверенная демократия». Первая из них ориентирована на внутренний «рынок», с ее помощью проводилась путинская реформа власти. Вторая в большей степени предназначена для западной аудитории, пусть даже она и распространялась с помощью стимулирования внутренней общественной дискуссии. Кроме того, очевидно, что, хотя оба концепта уже выполнили свою роль, первый из них оказался явно несколько удачней, что, по-видимому, связано с его метафорическим характером и совпадением с представлениями населения, а также политических элит о характере власти, естественном для России.
В дополнение обратим внимание на несколько ключевых особенностей прошедшего «пропагандистского десятилетия».
Во-первых, пропаганда осуществлялась (и осуществляется) в основном с помощью каналов информации и схем, разработанных на Западе. Российские пропагандисты в принципе не придумали здесь своих ноу-хау и большей частью копируют западный опыт. Тенденции изменения – например, повышение роли Интернета – также воспроизводят западные способы пропагандистской работы. Эта ситуация выглядит настораживающе, поскольку интеллектуальная зависимость рано или поздно приводит к интеллектуальным же поражениям. Российским пропагандистам стоит уделять больше внимания разработке собственных каналов воздействия на население.
Во-вторых, содержание российской пропаганды, как только соответствующая информация пересекает не существующую для нее госграницу, воспринимается значительно хуже или даже с точностью до наоборот. Освоив внутриполитическое пространство в «нулевые», в «десятые» российским пропагандистам, по всей видимости, предстоит больше работать в жанре публичной дипломатии, повышая авторитет нашего государства на международной арене.
Наконец, до сих пор официальная пропаганда при всей ее мощи была ориентирована на реализацию относительно частных интересов. По сути, она обслуживала лишь персональные и групповые запросы власть предержащих, которые возводились и до сих пор возводятся в ранг общенациональных. Такая ситуация далеко не в полной мере отвечает интересам всего российского общества, так как ее задачи не ограничиваются лишь самочувствием власти, и такой мощный ресурс государственного управления, как пропагандистский аппарат, необходимо использовать на благо всех россиян.