Рональд Дэвид Лэйнг, если смотреть на него с позиции биографа и критика, – великолепный материал. В его образе, жизни, работах и проектах было все, необходимое для яркой работы: «сумасшедшая мамаша», очарованные женщины и брошенные семьи, пьянство и провокационное поведение, наркотики и проблемы с законом. О нем можно сказать много общих фраз и придумать много общих определений, которые действительно подойдут под его образ. Он был мятежником и революционером, лидером контр культуры и гуру безумцев, философом и антипсихиатром, он повел за собой тысячи людей по всему миру, он был одним из самых известных интеллектуалов 1960-х гг. и уж точно самым известным психиатром своего времени, его книги выходили миллионными тиражами и были переведены более чем на двадцать языков, его образ не сходил с телевизионных экранов Великобритании, а на его лекции, словно на рок-концерты, собирались толпы людей. И что самое главное – он был одиночкой: одним из самых публичных и одним из самых одиноких людей своей эпохи. Все очень красиво, очень ярко и очень трагично. Все ровно так, как нужно.
Нет сомнения, и это прозвучит даже как-то хрестоматийно, что значение Лэйнга для психиатрии, для гуманитарной мысли, для культуры 1960–1970-х гг. неоспоримо. Ему действительно повезло. Своими работами он вскрыл кризис психиатрии, он попытался вывести проблему психического заболевания в широкое поле гуманитарного осмысления, он сделал так, что о ней заговорила общественность. Благодаря обращению к философии Ж.-П. Сартра, своими революционными идеями он показал, что проблема безумия, проблема инаковости и психической ненормальности является не только медицинской, но и политической, социальной, общественной. Он попытался преодолеть не только психическое, но и социальное отчуждение психически больных. В своей деятельности он выразил настроения бунтарской эпохи 1960-х, и организованные им психотерапевтические коммуны стали блестящим примером утопических проектов. В самом своем образе он нес независимость и свободу, верность идеалам и искреннее желание помочь. Он стал фигурой эпохи, которая воплотила все противоречия современной ему психиатрии и современного ему общества.
В пространстве осмысления психического заболевания, в пространстве выстраивания дискурса безумия среди мыслителей XX в. Лэйнга можно сравнить разве что с Мишелем Фуко. Ни одна из работ, которая хотя бы вскользь касается этой проблемы, не избегает упоминания его имени. Вокруг его фигуры объединилось множество идей, множество проектов, множество людей, благодаря которым мы совершенно по-другому смотрим на дискурс безумия.
Лэйнг – фигура во всех отношениях маргинальная, и маргинальность эта имеет свои плюсы и минусы. Он никогда не принадлежал ни к какой институции, политической партии, теоретическому направлению или отдельной науке, а его исследования всегда стояли или особняком, или на границе. Возможно, именно поэтому он был так популярен – поскольку говорил обо всем. Но, поскольку он говорил обо всем, ни одна наука до сих пор так и не признала его своим.
Кем он был? Психиатром? Да, по образованию, по области исследования. Да, представителем радикальной психиатрии, но не по принадлежности к лагерю, и поэтому множество психиатров отрицали в нем своего. Психоаналитиком? Да, он обучался в Институте психоанализа, он прошел учебный анализ и практиковал как психоаналитик, но если положить его книги рядом с работами психоаналитиков, вряд ли можно увидеть сходство, к тому же в его кабинете на Уимпол-стрит не было ничего, что напоминало бы кушетку. Философом? Да, он воспринял традицию континентальной философии, он развивал в психиатрии идеи феноменологии и марксизма, но вряд ли когда-либо его имя сможет войти в разряд философов-классиков. Он был прикладником, хотя и говорил о фундаментальных проблемах. Психологом? Чаще всего именно это определение выбирают его исследователи, но был ли он психологом в самом деле… Он ненавидел гуманистическую психологию, хотя все чаще о его работах говорят именно в этом русле. Он не похож на среднего психолога XX в., поскольку его задачи были гораздо более глубокими, во всяком случае, он заплывал дальше, чем позволяют психологические буйки. Академические философы, психиатры и психоаналитики всегда вынуждены говорить о нем с какими-то оговорками и извинениями, словно бы оправдываясь за то, что вообще осмелились завести разговор. Как-то, действительно, повезло в этом отношении психологам, но это еще ничего не значит. В любом случае, ученому, который в научной книге говорит о человеке, собиравшем стадион там, где за неделю до него выступал Боб Дилан, организовывавшем коммуны и расширявшем свое сознание всеми возможными путями, всегда требуются смелость и обманные уловки, чтобы под оберткой научных гипотез Лэйнга протащить и все остальное.
Наверное, именно потому, что невозможно определить, к какому научному ведомству можно отнести его смелые идеи, на свете так много книг под незатейливым названием «Р. Д. Лэйнг». Лэйнг – это яркая фигура, которая маргинальна во всем и может быть адекватнее всего представлена только неразделенной. Лэйнг – это человек, о котором нужно рассказывать, рассказывать по порядку.
В силу этого традиция рассказа о Лэйнге – это очень давняя традиция. Моду копаться в своей жизни задал он сам: в 1985 г. вышла его автобиография «Мудрость, безумие и глупость». Она охватывала лишь годы до выхода первой книги и предполагала вторую часть, которая так никогда и не была опубликована. Первые жизнеописания Лэйнга и первые критические работы появились еще при его жизни. В 1973 г. вышла книга «Р. Д. Лэйнг» Эдгара Фриденберга, в 1975 г. – «Социальная амнезия: критика современной психологии от Адлера до Лэйнга» Рассела Джакоби, в 1975 г. – «Шизоидный мир Жана-Поля Сартра и Р. Д. Лэйнга» Дугласа Кеснера, в 1976 г. – «Р. Д. Лэйнг: человек и его идеи» Ричарда Эванса, в 1977 г. – «Р. Д. Лэйнг: философии и политика психотерапии» Эндрю Коллира и «Р. Д. Лэйнг: творчество и его значение для социологии» Мартина Ховарта-Вилльямса, в 1982 г. – «Психополитики» Питера Седжвика. Одновременно в 1971 г. выходит сборник «Р. Д. Лэйнг и антипсихиатрия», а в 1972 г. – сборник «Сойти с ума: радикальная терапия Р. Д. Лэйнга и др.».
Вторая, хотя и менее мощная, волна биографий и исследовательских работ пришлась на середину 1990-х гг. Именно тогда, вскоре после смерти Лэйнга, появилась книга «Р. Д. Лэйнг: биография», написанная его сыном Адрианом Лэйнгом. Вышедшая в 1994 г., на настоящий момент времени она является наиболее полной и подробной и, несмотря на определенную пристрастность, считается эталоном. Ни одна из книг о Лэйнге не может избежать опоры на представленный в ней биографический материал. Адриан Лэйнг, будучи его сыном от первого брака, выстраивает, конечно, не очень позитивный образ своего отца. В его описании Лэйнг – пьяница и наркоман, скандалист и безответственный хиппи, бросающий на произвол судьбы своих жен и детей. Однако, если помнить о том, что автор – сын героя повествования, биография дает бесценный материал, учитывая и материалы так и не законченной автобиографии, доступ к которой был только у Адриана Лэйнга. В то же время вышел почти четырехсотстраничный сборник интервью Лэйнга с Бобом Малланом, записанных в течение последнего года его жизни, которые охватывают как биографию Лэйнга, так и его основные работы и проекты и позволяют узнать обо всем от него самого.
В девяностые же вышли авторские биографии Дэниэла Берстона («Крыло безумия: жизнь и творчество Р. Д. Лэйнга», 1996), Джона Клея («Р. Д. Лэйнг: расколотое Я», 1997), Збигнева Котовича («Р. Д. Лэйнг и пути антипсихиатрии», 1997), Боба Маллана («Р. Д. Лэйнг: персональный взгляд», 1999) и сборник «Р. Д. Лэйнг: творческий разрушитель» (1997). Двухтысячные показали изрядное затухание интереса к фигуре Лэйнга. Из того что можно было бы причислить к классике, можно назвать лишь книги Дэниэла Берстона («Суровое испытание опыта: Р. Д. Лэйнг и кризис психотерапии», 2000) и Гэвина Миллера («Р. Д. Лэйнг», 2004) и сборник «Р. Д. Лэйнг: современные перспективы» (2004). Разумеется, выходили и другие работы, но мы остановились лишь на том, что наиболее почитается лэйнговедами. В общем, немало, но, с другой стороны, и немного.
Так вот, все «эталонные» биографии отмечены пристрастным взглядом: Лэйнг оказывается то подлецом, то гением, – возможно, в силу слишком близкого расстояния, слишком важного значения его фигуры. И при прочтении всех этих историй неизменно хочется чего-то другого: истории, в которой образ можно рисовать самому, которая не уничтожает многообразия и которая будет не законченным портретом, а своего рода введением, наброском. В настоящей книге и представлена такая попытка истории о Лэйнге, истории его биографии, истории его идей. Здесь намеренно не принимается никакой отчетливой позиции, Лэйнг намеренно не представляется ни психиатром, ни антипсихиатром, ни философом, ни социальным критиком, ни психоаналитиком, ни психотерапевтом. Собственно, мы преследуем две задачи: 1) воссоздать основные вехи творческого пути Лэйнга в единстве биографии, идейного развития и практической деятельности и 2) попытаться представить все то многообразие образов, которые принимала его фигура в сознании современников.
Эта книга не обойдет всех тех ошибок и натяжек, которыми грешат «книги о…», и бессмысленно писать, что здесь кто-то старается избежать чего-то. Невозможно избежать психологизма, выстраивая биографию человека, который сам любил спекулировать на психологических мотивах своего творчества. Невозможно избежать сожаления и грусти, когда пишешь об одной из фигур эпохи шестидесятых – той романтической эпохи, у которой за душой еще что-то оставалось. Невозможно избежать легких ноток патетики, когда пытаешься рассказать о человеке, который всю жизнь стремился жить на грани. И нельзя не попытаться выстроить хотя бы мало-мальски цельный образ творчества и деятельности того, кто был одновременно всем и ничем из того, что о нем говорили, в конце концов, «книга о…» – это всегда попытка последовательного рассказа.
Нами была избрана герменевтическая стратегия изложения. Мы ставили своей задачей представить идеи и деятельность Лэйнга в контексте его собственных устремлений, в контексте деятельности его единомышленников, в контексте духа его эпохи. Мы постарались быть беспристрастными, в какой-то мере реализуя историко-культурный подход. Нам кажется, что наиболее адекватный образ Лэйнга получится в том случае, если мы будем смотреть на него как на фигуру шестидесятых, знаковую фигуру этой эпохи. Казалось, что это позволит избежать не всегда правомерных этических, политических, социальных, научных оценок. Лэйнг стал тем, кто во многом изменил сознание миллионов, он повлиял на интеллектуальный климат, на культуру, на развитие психиатрии, психологии, философии и других гуманитарных и общественных наук. Он – человек, который заслуживает отдельной книги.
Это не означает, что мы поддерживаем или осуждаем саму антипсихиатрию или идеи Лэйнга. Это не означает, что мы считаем необходимой или невозможной антипсихиатрическую практику. Сейчас, через полвека после выхода его первой книги, писать о Лэйнге, или писать об антипсихиатрии, означает осуждать или поддерживать, продолжать или критиковать позиции, действия, проекты. Лэйнг и антипсихиатрия во многом стали символами критицизма и радикализма, к которым принято относиться пристрастно.
Творчество Лэйнга стало рубежом в развитии европейской культуры и науки, поэтому мы предлагаем посмотреть на него именно как на рубеж, как на явление культуры. Мишель Фуко в своей работе «История безумия в классическую эпоху» настаивал на том, что отношение к безумию проливает свет на понимание человеком самого себя, на самоосмысление культуры. Однако мы забываем, что в своей эпистемологии он дошел лишь до XIX в., отметив, что говорить о современности будучи погруженными в нее мы не можем. Фуко и его «История безумия», так же как и Лэйнг с его Кингсли Холлом и «Разделенным Я», расширением сознания и попытками приблизиться к опыту безумцев, сам давно уже превратился в знак и выражение движения европейской культуры. Перефразируя Гуссерля, можно сказать, что на феномены нужно смотреть как на данность. Именно так в этой книге мы смотрим на творчество Лэйнга.
И последнее. Эта книга не претендует на создание сколь-либо завершенного образа. Все, что осталось за бортом, оставлено там намеренно, поскольку всякие биографические, аналитические, сопоставительные подробности могли бы перегрузить повествование. Эта книга только о Лэйнге – его жизни, работах и деятельности. Его многочисленные соратники по борьбе и идеям либо уже упомянуты, либо еще будут упомянуты в других наших работах. Это своеобразное введение, набросок интеллектуального портрета, что, как хочется верить, запустит последующее движение.