Они пробовали снова и снова. Такого придирчивого руководителя Кира не встречала ещё никогда. Даже её преподаватель по вокалу не терзал её такими нюансами, которые приходили в голову Илье – и это при том, что и петь-то было нечего!
В обычной ситуации Кира обязательно докопалась бы в ответ до чего-нибудь в манере игры своего мучителя, высказалась бы на счёт того, что не она одна тут фальшивит… Но, увы, к своему разочарованию, ничего такого не заметила. Все в группе играли достаточно чисто и хорошо знали свои партии. И Кире на самом деле нравилось, как всё это звучит.
– Ты глотаешь окончания слов, – заметил Илья после очередной попытки. Хотя они стопорились уже должно быть в двадцатый раз, в его голосе звучала лишь совсем небольшая тень усталости.
– Слов же нет…
– Какая разница? Не глотай хотя бы то, что поёшь. Следи за окончаниями.
Это было то требование, которое Кира выполнить так и не смогла. Мысленно она пообещала себе, что после репетиции возьмёт у Ильи ноты и сама попытается написать нормальный текст. Потом удивилась, что вообще собирается это продолжать и прогнала из головы эту мысль.
Но к тому времени, когда за пределами гаража воцарилась ночь, Кира с удивлением чувствовала, что ей это нравится. Наконец-то кто-то обращал внимание на то, как она поёт.
Она сама не заметила, как день подошёл к концу, и часы показали одиннадцать. Откровенно говоря, Кире хотелось продолжить. Она зачарованно гадала, когда же парни решат расходиться и, в то же время, мысленно скрещивала пальцы, чтобы это подольше не происходило.
Во время очередной паузы Дима опустил гитару и сказал:
– Всё, мне пора.
Инстинктивно Кира подняла глаза на Илью как будто спрашивая: «неужели ты это разрешишь?»
Но Илья только кивнул и тоже отставил гитару в сторону.
– Тебе ехать далеко? – спросил он, обращаясь к Кире.
– Ну, так… – ответила та, потому что ещё не решила, хочет ли она, чтобы Илья знал, где она живёт.
– Я тебя провожу, – уверенно сказал тот.
Кира открыла рот и снова закрыла. В этом предложении было сразу всё. Оно звучало немного странно, потому что Кира не считала себя беззащитной и не нуждалась в особом отношении, а Илья явно не собирался развозить по домам остальных. Вряд ли у него была машина, так что реальной помощи он оказать не мог. И в то же время, это решение, это желание опекать, отозвалось в груди приятным теплом. К тому же, Кира хотела остаться с Ильёй наедине и поговорить.
Справедливости ради она, всё же, спросила:
– Ты точно не хочешь спать?
– Уже нет, – Илья равнодушно качнул головой.
Оставив на Миху запирать гараж, они вышли во двор и, обогнув ближайший дом, двинулись вдоль по улице. Стоял сентябрь, так что погода была тёплой и приятной, только ветер слегка задувал под куртку. Садиться на автобус, снова оказываться в тесноте среди чужих людей, Кире не хотелось, поэтому она решила пройти пару остановок пешком.
– Как тебе? – спросил Илья, когда они миновали несколько домов.
– Музыка? – переспросила Кира. – Вы хорошо играете. Я не ожидала.
Илья тихонько хмыкнул, но скосив на него глаза, Кира увидела на губах спутника самодовольную улыбку.
– Я только не совсем понимаю, – призналась она, – к чему это всё? В смысле… – она задумалась, как бы поясиить, потому что почувствовала, что слова её могли прозвучать не слишком вежливо, а задевать Илью ей совсем не хотелось. – Я имею в виду, вы уже где-то выступали?
Илья качнул головой.
– Пару раз, – уточнил он. – Но не за деньги.
– Вы планируете выступать?
– Конечно.
– Тогда чего ждёте? «Витражи» играют куда хуже вас, а уже зашибают бабки.
Илья только хмыкнул в полголоса и ничего ей не сказал. Какое-то время они шли по улице молча, а потом он медленно произнёс:
– Начать можно с «Подвала», но «Подвал», по большому счёту, шлак. Нужно выходить на реальных продюсеров. Нужен спонсор. Это даже важнее продюсера, потому что раскруткой я могу заняться и сам. И ты, в принципе, права. Песням нужны слова. Хотя это уже такая мелочь на фоне остальных проблем.
– Это нифига не мелочь, – обиделась Кира. – Люди слушают песни, они хотят понимать, о чём они.
– Как знаешь. Хочешь что-нибудь написать?
– Э… нет.
Подумала и добавила:
– Нет, вообще-то, накорябать что-нибудь я могу, просто чтобы не петь ту белиберду, которую я сегодня пела. Но откровенно говоря, стихи у меня отстой, и если ты хочешь заниматься этим делом всерьёз, то тебе нужен нормальный поэт.
– Я хочу, – подтвердил Илья.
– А сам ты не пробовал писать?
– Я пишу музыку, – в словах Ильи была такая спокойная уверенность, что Кира ни на мгновение не усомнилась в том, что тот не рисуется. И в том, что действительно хорошо знает свои возможности. – Я умею выражать мысли и эмоции через звуки. Через слова у меня выходит с трудом. Так что стихи – это точно не моё.
Кира помолчала, размышляя о сказанном. Она подумала, что Илья в каком-то смысле прав. Напряжение, жившее внутри этого человека, проглядывало в каждом его движении, звенело в каждом гитарном аккорде… И никак не выражалось в словах.
К часу ночи Кира поняла, что Илья имеет довольно чёткий план развития – и говорить о нём может очень долго. Они уже прошли половину дороги до его дома, а садиться на автобус было попросту слишком поздно.
Холодало. Илья обеспокоенно поглядывал на спутницу, пытавшуюся поглубже запахнуться в косуху.
– Ты, случаем, горло не застудишь? – поинтересовался он.
Кира звонко рассмеялась – одновременно от осторожности собеседника и от его цинизма.
– Не боись, – фыркнула она. – Всё равно в ближайшие дни нам на стадионах не петь.
То, что Илья метит на стадионы, было уже абсолютно ясно. Впрочем, для Киры подобная перспектива всё ещё выглядела весьма фантастически.
– Не совсем, – хмыкнул Илья. – Если повезёт, через пару недель у нас будет хороший заказ. Там мы сможем показаться на глаза нужным людям. Так что, всё должно быть по первому классу.
Кира только покосилась на него и промолчала.
Когда спустя ещё час они добрались до подъезда Киры, Илья остановился и подождал, пока спутница повернётся к нему лицом.
– Пришли, – произнесла Кира, растеряно глядя на него. Расставаться она не хотела, но и пригласить посреди ночи мало знакомого парня домой не могла – наверняка, мать уже вернулась и легла спать.
– Так ты будешь у нас петь? – какие-то непонятные нотки проскользнули в голосе Ильи, сомнение и лёгкая насмешка, густо перемешанные с надеждой.
– Буду, – сказала Кира спокойно. – Но если к следующей репетиции будут хоть какие-то слова. Всё, я пошла.
И не дожидаясь ответа, она захлопнула за спиной дверь.
Илья ещё постоял, глядя на закрывшуюся перед носом дверь. Он улыбался. Чем больше Кира находилась рядом с ним – тем больше Илья хотел ещё. «И что она тебе так сдалась?» – риторически спросил он у самого себя. Впрочем, Кира была находкой со всех точек зрения. С её приходом в группу смутные планы начинали обретать реальный абрис.
Он далеко не так сильно верил в стадионы и прочую фантастику, о которых только что так вдохновенно рассказывал Кире. Но он хотел продолжать, идти вперёд. Ему было нечего терять.
Развернувшись, Илья побрёл обратно в сторону дома. Плестись предстояло до самого утра, а денег не было даже на автобус, не говоря о такси. Илья мысленно порадовался тому, что Кире захотелось пройтись пешком – не пришлось позориться и просить в долг.
«Ничего», – подумал он. «Как раз будет время сообразить, что делать теперь». Где искать поэта он, откровенно говоря, понятия не имел. Но к тому моменту, когда забрезжил рассвет, он уже сумел придумать какой-никакой ответ на этот вопрос.
Поднявшись на третий этаж своей обшарпанной хрущёвки, он отпер дверь. Дверь в комнату родителей была приоткрыта – отец лежал на животе. Спал, подмяв под себя мать одной рукой.
Илья раздражённо дёрнул краешком губ. Отец не так уж часто выпивал, но сегодня явно была одна из таких ночей – видимо, решил отметить выходной.
Илья прошёл на кухню, пошарил в холодильнике. Не нашёл ничего и не решился взять стоявший на подоконнике "Доширак" – если его купил отец, то наверняка матери и себе. Лучше не создавать проблем. Илья поставил чайник, но пить ничего не стал. Через пару минут понял, что его невыносимо клонит в сон. Забрался в свою комнату и, не снимая куртки, опустился на узкую кровать. Всё кругом казалось потрёпанным, неопрятным и старым, хотя он и не смог бы ответить себе на вопрос, в чём именно выражается это ощущение. Чтобы не смотреть на протёршуюся, посеревшую от времени штору, он отвернулся лицом к стене, накрыл голову подушкой и почти что сразу погрузился в сон.
В понедельник Кира поняла, что не договорилась с Ильёй о следующей встрече – и даже не взяла у него телефон. Это чувство уже утром отозвалось в сердце болезненно-тягучей потерей и лёгким страхом: а вдруг всё, что произошло с ней в выходные, не будет иметь никакого продолжения? Вдруг Илья передумает и найдёт себе другую вокалистку? Хотя Илья первым обратил внимание на её голос, теперь Кира снова и снова прокручивала в голове вчерашний вечер и думала, что показала товар вовсе не лицом. Вначале она подошла к делу не слишком серьёзно, предположила, что требования в новой группе будут такие же, как в «Витражах», и всем будет на неё плевать. Теперь от этого было неловко. И от того, что Илья потратил немало времени на замечания и отработки. С каждой минутой Кира всё больше боялась, что её больше не позовут. К окончанию третьей пары она осадила себя и решила, что просто поедет в гараж и спросит напрямую.
Увы, но двери гаража оказались закрыты, с другой стороны не доносилось ни звука.
Кира отвернулась и растерянно огляделась по сторонам, не зная, что делать теперь. Побродила ещё по окрестностям, постучалась в гараж ещё раз – с тем же результатом. И, вздохнув, поехала домой.
Во вторник занятия начинались с первой пары, так что Кира впопыхах сбежала по лестнице около восьми утра и, с размаха распахнув дверь, едва не заехала ею Илье по голове.
– А, привет, – сказал тот, не сделав и шагу навстречу и даже не отклеившсь от стены. Таким голосом, как будто возле этого места можно было встретить кого-то ещё. – Я тебе тексты привёз, – он протянул Кире толстую стопку исписанных корявым подчерком тетрадных листов. – Учи.