К тому времени силы моего друга, Шерлока Холмса, еще не полностью восстановились после тяжелой весны 87 года. Дело, которым ему пришлось заниматься, потребовало огромных физических и нервных затрат. История Нидерландско-Суматранской компании и разоблачение грандиозных планов барона Мопэртуиса еще слишком свежи в памяти почтенной публики и слишком тесно связаны с большой политикой и финансами, чтобы стать предметом моих набросков, однако косвенным образом они переплелись с весьма сложной частной проблемой, позволившей моему другу продемонстрировать новую грань своего таланта в главном деле его жизни – раскрытии преступлений.[1]
В моем дневнике указано, что все началось 14 апреля, когда я получил телеграмму из Лиона. В ней меня извещали, что Холмс болен, и просили приехать за ним в гостиницу «Дюлон». Через двадцать четыре часа я был уже в специальной палате, куда его поместили, и с облегчением обнаружил, что серьезной опасности для жизни моего друга нет. Тем не менее железное здоровье Холмса сильно пошатнулось: сказывались два месяца сильнейшего напряжения физических и умственных сил. В течение всего этого периода не было дня, когда бы он работал менее пятнадцати часов, и не единожды, по его собственному признанию, ему приходилось проводить без сна до пяти дней кряду. Блистательная победа далась Холмсу ценой полного истощения организма, и в дни, когда имя Шерлока Холмса гремело по всей Европе, а его номер в гостинице был по щиколотку завален поздравительными телеграммами, сам триумфатор пребывал в глубокой депрессии. Из состояния полного безразличия его не могло вывести ни осознание того, что он преуспел там, где потерпели крах профессионалы полицейского дела трех государств, ни чувство заслуженной гордости оттого, что ему удалось заманить в свои сети самого ловкого мошенника Европы.
Спустя три дня мы вернулись на Бейкер-стрит. Полагая, что Холмсу будет полезна перемена обстановки, я решил вывезти его на природу – погреться на весеннем солнце. Не так давно мой старинный приятель полковник Хейтер, которого мне удалось поднять от болезни в Афганистане, поселился в окрестностях городка Рейгет в графстве Суррей и с тех пор частенько приглашал меня к себе погостить. В последний раз он обронил фразу, что мой друг также будет желанным гостем в его доме. Не будучи уверен в успехе своей затеи, я долго обдумывал, как подступиться с ней к Холмсу, однако все разрешилось неожиданно просто: едва заслышав, что полковник – холостяк и не намерен ограничивать его свободу никакими светскими условностями, Холмс без колебаний принял мой план. Не прошло и недели с момента нашего возвращения из Лиона, как мы уже были под крышей дома полковника Хейтера. К моей великой радости, Холмс и полковник Хейтер быстро сошлись; оба много повидали на своем веку и нашли массу общих тем для разговора.
В первый день нашего приезда, после ужина, мы все вместе отправились в оружейную комнату полковника. Холмс растянулся на диване, а мы с Хейтером принялись рассматривать его небольшой арсенал.
– Пожалуй, я захвачу с собой наверх один из этих пистолетов, – сказал вдруг полковник. – На всякий случай.
– На какой такой случай?! – воскликнул я.
– Последнее время в Рейгете неспокойно. В понедельник ограбили старого Эктона, и мы опасаемся, что разбойничья шайка еще не покинула наших мест. Любопытная деталь: усадьба Эктонов – одна из самых богатых в нашем графстве, но грабители почти ничего не взяли.
– У вас есть какие-то догадки? – спросил Холмс, вскидывая глаза на полковника.
– Пока нет. Дело-то пустяковое – обычная мелкая кража; вряд ли оно покажется вам достойным внимания после громкой международной кампании.
Холмс небрежно отмахнулся, но улыбка, скользнувшая по его губам, показала, что комплимент ему польстил.
– Нет ли в этой краже интересных особенностей?
– На мой взгляд, нет. Грабители обшарили библиотеку и, видимо, ничего ценного не нашли. Они перевернули все вверх дном: выдвинули ящики комодов, переворошили содержимое шкафов, а забрали только томик Гомера в переводе Александра Поупа, два позолоченных подсвечника, пресс-папье из слоновой кости, небольшой дубовый барометр и моток бечевки.
– Какой странный набор предметов! – воскликнул я.
– Наверное, похватали первое, что попалось под руку.
Холмс скептически хмыкнул с дивана.
– Надеюсь, местная полиция сделала правильные выводы из этой информации, – сказал он. – Совершенно очевидно, что…
Я предостерегающе поднял палец.
– Вы здесь на отдыхе, друг мой. И ради Бога, не взваливайте на себя решение новой загадки, если не хотите, чтобы ваши нервы превратились в лохмотья.
Холмс с комическим смирением взглянул на полковника и пожал плечами. Беседа плавно перетекла в безопасное русло.
Однако судьба распорядилась так, чтобы все мои усилия, направленные на восстановление душевного и физического здоровья Холмса, пропали втуне. На следующее утро проблема снова заявила о себе столь громко, что не было уже никакой возможности оставаться в стороне. Наша оздоровительная загородная поездка приняла совершенно неожиданный оборот.
За завтраком в столовую ворвался дворецкий полковника. С него слетели его напыщенность и лоск.
– Слыхали новости, сэр? – выдохнул он. – Про Каннингема, сэр!
– Снова ограбление? – вскричал полковник; рука его с чашкой кофе замерла в воздухе.
– Убийство!
Полковник присвистнул.
– Ну и ну! – только и сказал он, поставив чашку на стол. – И кто убит? Сам судья или его сын?
– Ни тот ни другой, сэр. Убит Уильям – кучер. Выстрелом в сердце, наповал.
– И кто убийца?
– Грабитель, сэр. Застрелил кучера и был таков. Он влез через окно буфетной. Там на него наткнулся Уильям. Бедняга погиб, защищая хозяйское добро.
– В котором часу это произошло?
– Ночью, примерно в двенадцать, сэр.
– Ладно, надо будет заглянуть к ним попозже, – сказал полковник, невозмутимо возвращаясь к завтраку. – Скверное дело, – добавил он, когда за дворецким закрылась дверь. – Старый Каннингем пользуется в графстве большим авторитетом, очень достойный человек. Смерть Уильяма ужасно расстроит его: парень служил у них много лет и был чрезвычайно предан семье. Я уверен, что это те самые негодяи, которые обчистили Эктонов.
– И похитили столь необычную коллекцию предметов? – задумчиво спросил Холмс.
– Вот именно.
– Хм! Дело может оказаться совершенно заурядным, хотя в нем все же есть некоторые странности, вы не находите? По идее, грабители должны были совершить следующий налет как можно дальше от места преступления, а не вламываться в соседнее поместье. Когда вы, полковник, сказали вчера вечером, что возьмете в спальню пистолет, я подумал, что уж на ваш-то дом грабитель или грабители обратят свои взоры в самую последнюю очередь. Выходит, я еще недостаточно хорошо разбираюсь в людях.
– Думаю, это кто-то из местных, – сказал полковник. – Тогда его действия вполне логичны: поместья Эктонов и Каннингемов – самые большие в наших краях.
– И самые богатые?
– Когда-то были, но в последние годы они ведут тяжбу, которая высосала кровь из них обоих. Старый Эктон претендует на половину поместья Каннингемов, и адвокаты здорово наживаются на этом деле.
– Если преступник кто-то из своих, его скоро поймают, – заметил Холмс, зевая. – Ладно, Уотсон, обещаю не вмешиваться.
Дверь столовой распахнулась.
– Инспектор Форрестер, сэр, – объявил дворецкий.
В комнату вошел бодрый молодой человек и оглядел нас быстрым пронзительным взглядом.
– Доброе утро, полковник, – начал он. – Не хочется вас тревожить, но до меня дошел слух, будто у вас гостит тот самый мистер Холмс с Бейкер-стрит.
Полковник указал ему на моего друга, и инспектор отвесил Холмсу поклон.
– Мы подумали, что вы, возможно, согласитесь принять участие в расследовании, мистер Холмс.
– Все, Уотсон, против судьбы я бессилен, – засмеялся Холмс. – Перед вашим приходом, инспектор, мы как раз обсуждали происшествие. Надеюсь, вы сообщите нам новые подробности.
Когда он в своей обычной манере откинулся на спинку стула, я понял: дальнейшие уговоры забыть о делах и отдохнуть обречены на провал.
– С ограблением пока ничего не ясно. Но в деле с убийством преступник наследил, и у нас нет сомнений, что в обоих случаях действовал один и тот же человек. Кстати, его видели.
– Ах вот как!
– Да, сэр, но хорошенько разглядеть его не успели. Как только прозвучал выстрел, оборвавший жизнь Уильяма Кирвана, злодей умчался с быстротой молодого оленя. Старший Каннингем видел его из окна своей спальни, а мистер Алек Каннингем – с черной лестницы. Шум поднялся без четверти двенадцать. Мистер Каннингем как раз удалился в свою спальню, а мистер Алек курил трубку, облачившись в домашний халат. Оба слышали, как Уильям, их кучер, стал звать на помощь. Мистер Алек бросился вниз посмотреть, что случилось. Спустившись с лестницы, он увидел в проеме настежь распахнутой двери черного хода двух борющихся мужчин. Потом один из них выстрелил, а другой упал. Убийца побежал по саду, перемахнул через ограду и скрылся. Старший Каннингем еще видел сверху, как тот выскочил к дороге, а потом внезапно исчез. Мистер Алек задержался возле умирающего в надежде оказать ему помощь, поэтому преступник смог беспрепятственно скрыться. Была ночь, и мы знаем только, что убийца был среднего роста и одет в темное. Сейчас мы опрашиваем население. Если злодей из пришлых, мы быстро вычислим его.