Сознание возвращалось приливами, из-за чего я, то приходил в себя, то снова отключался, при этом, не сознавая, где нахожусь, чувствуя лишь блаженную легкость, с которой и пребывал во сне. Боль не ощущалась.
По крайней мере, пока.
Я понимал, что лежу на чем-то холодном и жестком. Пытался пошевелиться, но сил не хватало даже на то, чтобы просто открыть глаза. Урывками вспыхивающая память подкидывала различные детали произошедшего, вслед за чем стало потихоньку возвращаться и ощущение реальности.
И боль, тупая, ноющая во всем теле. Чувство было такое, будто меня долго-долго сминали и раскатывали, точно пластилин.
Чуть позже вспомнилась и опасность, которая угрожала. Сразу представилось, как некая размытая тень, вволю наигравшись, сбросила меня с балкона на монохромный пол холла, а я даже не смог оказать ей хоть какое-то сопротивление.
Я попробовал пошевелиться опять, но малейшее движение вызывало приступ, заставлявший меня громко стонать. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как я отключился? Час? Или может два? И где сейчас это нечто?
Я попытался прислушаться, но вокруг стояла замогильная тишина – ни звука, если, конечно, не считать звона в моих собственных ушах. Где была теперь эта тварь, я не имел понятия, и от осознания этого в купе с собственной беспомощностью едва опять не провалился в забытье.
Чувство самосохранения визжало о том, что мне следует как можно скорее убраться отсюда.
Сжав зубы, чтобы не закричать, я попытался сесть, вот только тело отказывалось мне подчиняться. Не знаю, вроде бы в тот момент я молчал, и все-таки стон со стороны послышался. Было очень холодно, и страх все больше стал овладевать моим разумом. Ужасно хотелось открыть глаза, но и тут ничего не получалось.
– Думаю, он скоро придет в себя, – раздался рядом голос, который я узнал сразу, низкий и с хрипотцой, голос госпожи Бабор. – Просто удивительно, как ему удалось свалиться с такой высоты и ничего себе не сломать. – Женщина говорила очень тихо, но, судя по интонации, была в крайней степени взволнованна. Меня это одновременно и удивило, и позабавило. Вот уж от кого не ожидал подобного сочувствия.
– Действительно.
Едва я услышал этот спокойный и мощный баритон, страх перед неизвестностью мгновенно исчез – не думал, что когда-нибудь так обрадуюсь появлению Аверре.
– Как он умудрился-то? – продолжала кудахтать хозяйка гостиницы, зачем-то ощупывая мой лоб. – Не сиганул же оттуда сам?
– Едва ли, – пробормотал Аверре.
– Тогда что случилось, по-вашему?
– Полагаю, выясним, когда он сам сможет рассказать. Кстати, он приходит в себя. Сет, ты меня слышишь?
Вопрос, прозвучавший мне в самое ухо, по ощущениям должен был разорвать мой мозг, таким гулом он отозвался в голове. Поморщившись, я вновь попытался распахнуть глаза и на этот раз мне это удалось. Сначала слишком яркий свет на время ослепил меня, заставив зажмуриться, но немного привыкнув, я уже смог различать над собой два темных силуэта. Почти все силы ушли на то, чтобы сказать: «Да», причем вышло оно слабее и тише, чем писк новорожденного кутенка.
– Мадам, прошу вас, отдайте распоряжение, чтобы моего помощника перенесли в номер, – попросил Аверре.
– Сию минуту, мастер Аверре. Но разве ему не необходим доктор?
Я все еще моргал глазами, пытаясь увеличить резкость восприятия, в то время как Аверре обдумывал предложение хозяйки.
– Если у вас имеется медицинский робот, то пусть сделает ему инъекцию обезболивающего со снотворным. Об остальном я позабочусь сам.
Как ни старался я взять себя в руки, сознание ускользнуло, точно склизкий угорь, опять утащив меня в темноту.
Очнулся я уже, будучи в номере, лежа в кровати под одеялом, на горе пуховых подушек. И на этот раз пробуждение оказалось не таким болезненным, как прежде. Слегка приподнявшись, я огляделся. Портьеры на окне были широко раздвинуты, позволяя солнечному свету беспрепятственно литься в комнату. На ночь это совсем не походило, отчего я вновь стал задаваться вопросом, сколько времени провел на полу фойе. Голова гудела по-прежнему, а к телу как будто привязали груз весом в сотню килограммов, но сознание все-таки покидать меня не торопилось, а это уже не могло не радовать.
В комнате я находился не один. Рядом суетился, создавая до неприличия много шума, робот-медик необычной модели. Выглядел он даже хуже, чем я. Удивительно, как это с него еще не сыпалась ржавчина. Составляя какие-то непонятные диаграммы, он что-то деловито вводил в голографические записи, в промежутках совершая странные пассы своими культяпистыми конечностями. Надо думать, так он проводил осмотр пациента.
– С возвращением, сэр, – проговорил он механическим голосом, уж больно соответствующим его внешнему виду. – Пожалуйста, дайте описание вашему состоянию.
Лейры всегда были не совсем обычными существами из плоти и крови. Многое отличало нас от нормалов, потому-то к методам традиционной медицины мы не питали доверия. Едва ли эта пятисотлетняя рухлядь была в состоянии догадаться, что со мной не так, даже если бы потратила на изучение весь отпущенный металлу срок. Я понятия не имел, для чего Аверре решился приставить ко мне врача, а потому недовольно буркнул:
– Нормальное.
Зеленоватые фоторецепторы робота мигнули, кажется, удовлетворенные ответом.
– Общее состояние стабильное, – проговорил он. – Серьезных повреждений, угрожающих жизни, нет. Гематома в затылочной части уменьшилась. Множественные ушибы по всему телу. Отмечается понижение артериального давления, как результат послеобморочного состояния. Поздравляю, сэр, вы идете на поправку. Пожалуйста, вытянете вашу левую руку для инъекции.
В ответ на это я оглядел его недобрым прищуром. К автоматическим механизмам я всегда относился с подозрением, нежели к существам живым по-настоящему. Это была своеобразная форма легкой фобии, о которой я всю жизнь предпочитал помалкивать. Последнее приключение вовсе не подвигло меня думать о роботах лучше.
При одном только воспоминании о минувшей ночи, у меня сразу же участилось сердцебиение. Почувствовал это, разумеется, и механический эскулап, и, раньше, чем я успел увернуться, принялся тыкать в меня своими датчиками и сканерами.
– Вам следует успокоиться, сэр, – приговаривал он. – Пожалуйста, постарайтесь держать себя в руках. Чтобы это ни было, опасность миновала. Все хорошо.
Но разве можно было доверять этому лишенному всякой индивидуальности и человечности механизму? К тому же не так-то легко выкинуть из головы, что чуть не расстался с жизнью из-за такого же неодушевленного автомата. И пусть глупо было обвинять в собственных неудачах робота, который всего лишь выполнял свои обязанности, но не проводить причинно-следственную связь между ним и тем, что чуть не расстался с жизнью, я просто не мог. Не приди мне в голову любопытства ради выяснять, что там стучало наверху, ничего бы и не случилось. И, все-таки, механизмы всех мастей я теперь ненавидел больше прежнего.
Не дожидаясь, когда пациент соизволит вытянуть руку для укола, медробот ухватил меня за запястье цепким манипулятором и быстро воткнул в меня пневмошприц. Я не знал, что именно мне вкололи, но практически сразу же ощутил, как нахлынувшая паника и чувство беспомощности начали понемногу отступать.
– Что это? Успокоительное?
– Вы перевозбуждены, сэр, – ответил робот, отодвигаясь от кровати. – Для скорейшего выздоровления, вам противопоказаны любые волнения.
Много он понимает!
– Как долго я пробыл в отключке?
– Тридцать два часа с того момента, как вас нашли, – последовал бесстрастный ответ.
– Сколько?! – я едва не подпрыгнул на постели. – Где мастер Аверре?
– Он навестил вас сорок семь минут назад, – отозвался робот, при этом вид у него был такой (Я не подозревал о том, что механизмы способны выражать эмоции лицевой панелью, но готов был поклясться, что так и было), будто он прикидывал, не стоит ли вкатить слишком буйному пациенту дозу успокоительного побольше.
– Позови его, – сказал я.
Медик не шелохнулся.
– Вам лучше отдохнуть.
– Позови его! – повторил я. – Мне надо срочно переговорить с ним.
Но робот уперся и не собирался отступать:
– Для разговоров у вас еще будет время, сэр, а сейчас вам необходим покой и здоровый сон.
Это был тот самый момент, вернее, один из таких, когда я, наплевав на все Батуловы запреты, готов был раскрыть свою истинную сущность и разобрать обнаглевшую железку на детальки. Хотя, если вдуматься, в моем нынешнем состоянии едва ли хватило бы сил сдвинуть хоть перышко. Та сила, та неосязаемая для всех прочих энергия, управлять которой я так привык, как всегда циркулировала вокруг, но ускользала между пальцев, точно речная водица.
– Ладно, – проговорил я многозначительно. – Я его сам найду.
Собрав в кулак волю, я кое-как заставил себя откинуть покрывало. Отсутствие одежды меня на тот момент совсем не беспокоило. Медик тут же вскочил наперерез, стремясь уложить строптивого пациента обратно на кровать. Мы сцепились друг с другом, два неуклюжих чурбана. Физическое превосходство робота было очевидным, но я упрямо извивался, продолжая попытки проскользнуть мимо него, как вдруг входная дверь неожиданно открылась и в комнату кто-то вошел.
Громкий возглас удивления заставил нас обоих застыть и разом повернуть головы к выходу. К моему ужасу и позору, на пороге оказалась та самая девушка, что обещала мне принести ужин. Держа в вытянутых руках поднос с двумя тарелками, она уставилась на нас в немом изумлении, слегка приоткрыв рот, и всеми силами пыталась сдержать рвущийся наружу смех.
В более дурацкой ситуации мне еще оказываться не доводилось. Желая провалиться сквозь землю, я, сам не знаю с откуда взявшейся силой, оттолкнул от себя робота и натянул покрывало по самый подбородок. Тот, громко звякнув, едва не свалился на пол. Боясь даже подумать о том, что могла за это время разглядеть она, я лихорадочно соображал, как бы поскорей стереть досадное недоразумение из ее памяти.
Но, увы. Все, что я сейчас мог, это, в переносном смысле, метать глазами молнии и злобно шипеть.
– Предупреждать надо!
Девица не ответила. Более того, вообще никак не отреагировала на эти слова. Даже не смутилась. Просто стояла и смотрела, с таким видом, словно пару секунд назад перед ее носом пролетело насекомое, не слишком назойливое, но вполне омерзительное.
Я выбирал, чтобы еще такого сказать, лишь бы стереть почти надменное выражение с ее лица, но тут к кровати, жужжа сервомоторами, возвратился мой чудо-лекарь.
– Это было вовсе необязательно, – деловито прокаркал он.
– Нечего было лезть, – мстительно ответил я и переключил свое внимание на наглую девчонку: – Насмотрелась?
Но та только пожала плечами и гадко усмехнулась.
– Было бы на что.
Я ощутил, как краска стыда заливает лицо каким-нибудь замечательным ярким цветом. Однако девицу мое выражение, похоже, не больно-то и беспокоило. Она преспокойно обошла кровать и опустила поднос на рядом стоящую тумбочку. В одной миске плескалось нечто желтое и жидкое, испускающее густой ароматный пар, вторая содержала в себе какую-то зелень. Ни особого голода, ни доверия к местной пище я с некоторых пор не испытывал и, подавшись вперед, брезгливо рассмотрел содержимое супницы.
– Что это?
– Ваш завтрак, – был ответ.
Я откинулся на подушки.
– Я этого не просил.
Девушка нахмурилась.
– Это то, что рекомендовал доктор.
С недоверием сузив глаза, я кивнул в сторону робота:
– Этот что ли?
Скрестив на груди руки, она кивнула, потом добавила:
– Мастер Аверре просил меня передать, что завтрак надо съесть полностью. Думаю, в этом-то он разбирается.
Я хотел сказать, что мне плевать, на чем там настаивает мастер Аверре и в чем он разбирается, но эту бурду я в рот не возьму, да передумал.
– Позови его.
Если честно, я и сам понял, что просьба была больше похожа на приказ, но сейчас я находился не в том состоянии, чтобы уделять внимание соблюдению условностей.
Однако девушка определенно придерживалась иного мнения. Нахмурившись, она очень тихо и с угрозой переспросила:
– Что ты сказал?
Этот ее резкий переход на «ты» яснее прочего говорил о том, что моя фраза задела ее за живое. Может, с моей стороны это и выглядело по-хамски, ни малейшего угрызения совести я не испытал. Да и с чего бы? Я – лейр. А она кто?
Так что пришлось повторить, с ухмылкой (а то как без нее?):
– Я сказал, позови его. – И добавил: – Плохо расслышала или у вас тут весь персонал заторможен?
Едва последние слова сорвались с губ, я все-таки пожалел о том, что не придержал их при себе: лицо и грудь оказались залиты вонючей желтоватой жижей, а сверху присыпаны зелеными кусочками салата. Благо они не были горячими. Чашки отлетели на пол, а возмущенная до глубины души девушка, стремительно прошагала к выходу.
У двери, взявшись за ручку, она резко обернулась, взмахнув черной косой, и проговорила:
– Я тебе не служанка!
Отплевываясь и чертыхаясь сквозь зубы, я потянулся за салфеткой с подноса, когда в комнату, едва не столкнувшись с наглой девчонкой, вошел Аверре собственной персоной. Заметив меня, с головы до ног залитого супом, он перевел взгляд на виновницу этого дела и просто-таки расцвел в милейшей улыбке.
– Лита, дорогая, благодарю вас за помощь, – проговорил он.
– Не стоит, мастер Аверре, – ответила девица. – Мне было нетрудно. – Она старательно попытался испепелить меня взглядом, но я тут же вернул его с процентами.
– Вижу, вы нашли общий язык, – пройдя чуть внутрь, добродушно произнес мой наставник.
Я все еще ждал, когда она скроется, чтобы спокойно отправиться в ванную и привести себя в порядок, и едва эта Лита вышла, сразу же вскочил с постели, забыв о всяком недомогании.
Но тут сразу же подскочил ко мне мой лекарь:
– Лежите, сэр!
– Отцепись!
Робот не шелохнулся, а Аверре только испустил неопределенный полувздох и проговорил:
– ЭС-8, ты свободен. Я сам здесь управлюсь.
Робот подчинился беспрекословно, исчезнув из комнаты прежде, чем я успел снова сесть на кровать. От слабости и злости меня все еще знобило и подбрасывало. Схватив чистый конец покрывала, я попытался стереть с себя остатки завтрака, одновременно прикрывая срам.
– Потрясающее зрелище, – сказал Батул, пройдясь к окну и выглянув наружу. Что конкретно он имел в виду, я не совсем понимал. – Вот тут пропустил, – добавил он, показав на левую щеку, вернувшись к кровати и оценивающе глядя на меня. – Так-то лучше. Ну и как она тебе?
Он еще спрашивает! Да при одном только воспоминании о ней у меня сжимались кулаки, и я заново покрывался краской стыда. Мало того, что явилась без стука, застав в чем мать родила, так еще и облила с ног до головы.
– Милое создание, – ответил я мрачно.
Странно, но мои слова и тон, Аверре как будто удивили.
– Хм, – проговори он. – А я не ожидал, что ты такой.
Я уставился на него, точно врач на сумасшедшего:
– Какой такой? Она всего лишь простолюдинка с замашками королевы. Что мне, теперь перед ней стелиться прикажете?
Аверре прищурился:
– По-твоему, лучше вести себя, как последняя скотина? Словно она – человек второго сорта?
– Она явилась не вовремя и без стука! Я вспылил, я не отрицаю, но она сама виновата!
– И, правда, – недобро усмехнулся мастер. – Как смела какая-то простолюдинка потревожить покой великого элийра?
– Что? Я вовсе не… Причем тут это?
– Притом, что ты, так или иначе, считаешь себя лучше, – заявил он. – И не только в сравнении с ней, но и с любым нормалом. Бавкида из кожи вон лезет, лишь бы вдолбить в ваши неокрепшие умишки, насколько вы лучше прочих. А что дает вам право так думать? Ты считаешь, раз ты обладаешь силой, недоступной другим, то это автоматически ставит тебя на ступень выше всякого простого смертного?
Под испытующим взглядом Аверре было очень тяжело не отвести глаза в сторону, и все-таки я устоял.
– Хотите сказать, что это не так? – Я встал, обвязав покрывало вокруг талии. Ноги дрожали. – Похоже, вы слишком много времени провели среди нормалов, чтобы видеть разницу.
– А ты слишком мало, чтобы мне на это указывать. – Голос Аверре не повышал, но чувствовалось, что он вот-вот выйдет из себя.
Однако, закусив удила, я уже не мог остановиться.
– Вот как? Мы только прилетели, а вы уже заставили меня вести себя как они. Сами сказали, насколько они боятся и ненавидят нас. Так почему я должен питать к ним уважение и любовь, если они не позволяют мне быть самим собой?
Я полагал, что теперь-то хладнокровие мастеру изменит, но он, вдруг почему-то поникнув, лишь устало проговорил:
– Мне искренне жаль, что Сол не решилась открыть мне твое существование. И жаль, что ты был слишком мал, чтобы слова и идеи, которые она всю жизнь несла в своем сердце, могли закрепиться в твоем. Жизнь в Цитадели помогла тебе развить особые умения и навыки, но морально твою душу разложила. Вы все обитаете в собственной вселенной и судите о мире вокруг лишь по картинкам. Вы видите всё черным и белым, в то время как реальность обладает множеством оттенков. Я думал, ты это понимаешь…
Мне было трудно выдержать его взгляд, и я опустил свой.
– Любой нормал является потенциальным лейром, – продолжал говорить мастер. – В каждом из нас есть тот генотип, та метка, отвечающая за развитие восприятия Теней. И это вовсе не твоя привилегия. Так почему ты считаешь, будто Лита хуже тебя, если, по сути, на твоем месте могла оказаться и она?
Я не знал, что на это ответить и потому промолчал.
– Не суди кого бы то ни было по имени и статусу, Сет. Цени людей за их поступки.
Я мог и не согласиться с тем, что он только что тут наговорил. Быть лейром – не привилегия? Пробуждение наших способностей, может, и не зависит от нас, но достижение высот в знании и умении подчинять себе потоки Теней исключительно заслуга каждого алита. Мои навыки дались мне вовсе не так легко, как может показаться. Чтобы стать тем, кем я сейчас являюсь, мне пришлось приложить массу усилий, сутками корпеть над учебниками, изводить себя морально и физически упражнениями, от которых у любого нормала голова взорвалась бы. И это не дает мне права считать себя лучше? А что тогда дает?
– Вы сами сказали Бавкиде, что считали мою мать исключительной. В чем же разница?
– А разница в том, мой дорогой юный упрямец, – ответил Аверре, – что Сол всегда оставалась исключением из общих правил. Ни одни рамки не были ей в пору, потому что, в первую очередь, она всегда оставалась человеком, я сейчас о широком смысле этого слова, а уже потом выдающимся ученым, матерью и лейром. Но тебе до нее как до звезд.
Обвинения Аверре в какой-то степени задели меня за живое, но и не отметить справедливость некоторых его слов я не мог.
– Как я погляжу, Лита смогла оказать тебе достойное сопротивление, – заметил он, неожиданно подмигнув. – И даже несмотря на то, что вовсе не лейр. Кстати, забыл упомянуть, ведь она дочка госпожи Бабор. Так что на твоем месте, был бы с ней повежливее. А еще принял бы ванну. Уверен, ты достаточно пришел в себя, чтобы сделать это самостоятельно. Верно?
От одной мысли о том, что мне стал бы кто-то помогать, я вздрогнул.
– Вот и прекрасно. – Он одарил меня широкой улыбкой. – Приводи себя в порядок и спускайся в вестибюль.
– Зачем? – Вопрос может того и не стоил, но любопытство родилось вперед меня.
– Пока ты пребывал вне своего физического тела, я успел договориться о встрече, – ответил наставник.
Надо же.
– И с кем?
Аверре вновь нахмурился:
– Слишком много вопросов, юный Сет. – Но пояснил: – С потомком легендарного генерала. С кем же еще? Графский род Занди до сих пор управляет системой Боиджии. Нам повезло, что мою просьбу об аудиенции удовлетворили. Граф не очень жалует инопланетников и, к тому же, поговаривают, что он не совсем здоров.
Тут уж я сильно удивляться не стал.
– По-моему, это отличительная черта всех местных жителей. Но я думал, вас заинтересует, что со мной случилось?
– Верное предположение, Сет, – проговорил мастер. – Можешь не волноваться, времени разобраться с этим нам еще представится. А пока, марш умываться.