Варшава. 1889 г. Контора издательского дома «Релив»
Большой кабинет дышал стариной. На стенах, отделанных тёмными дубовыми панелями и синим шёлком, висели эскизы обложек книг и фотографии главного редактора «Релив» в компании именитых писателей. Вдоль стен стояли шкафы с книгами, в углу покоился большой несгораемый шкаф. Над чёрной мраморной каминной полкой в золочёной раме висела большая картина – точная копия работы Каспара Давида Фридриха «Северный Ледовитый океан» – она словно бы дышала ледяным безмолвием и даже безразличием, что только дополняло всю строгость интерьера и подчёркивало характер хозяина кабинета. Казалось, что морозным воздухом веет от картины, а не из открытого настежь окна. Между двух больших окон с балконами стоял широкий дубовый стол. За ним в чёрном кожаном кресле, откинувшись на спинку и куря сигару, сидел сам хозяин этого кабинета.
Звали его Азовцев Георгий Ильич. Это был человек высокого роста и крепкого телосложения, с большими и сильными руками и красивым лицом. Эти лицо и тело всё ещё сводили женщин с ума, как и пятьдесят лет назад. Казалось, время не властно над ним…
Жёсткие пронзительные голубые глаза недружелюбно блеснули, когда в дверь кабинета постучал и вошёл секретарь. Молодой человек быстрым шагом подошёл к столу хозяина и молча, с поклоном, отдал ему свежий номер газеты и тут же удалился.
Георгий Ильич отхлебнул из чашки горячий кофе с коньяком и лимоном, и развернул принесённую ему газету. Но едва пробежавшись глазами по первой же странице, он замер, и рука, держащая чашку с кофе, застыла на полпути к губам. Казалось, тонкие морщины на его лице вдруг стали глубже, рот скривился, и губы сжались, превратившись в жёсткую линию. Положив сигару в пепельницу, он наклонился ближе к столу и поднёс газету к самой лампе, чтобы лучше видеть.
Внимание его было приковано к статье, в которой говорилось о том, что петербургское светское общество понесло большую потерю: третьего дня в своём особняке в окружении родственников на 97 году жизни скончалась графиня Епанчина, в девичестве Сапфирова. Журналист писал о том, что вместе с родственниками покойной скорбит и весь Петербург, так как она была настоящей благодетельницей. По её милости и с помощью средств, заработанных ей на романах собственного сочинения, были отремонтированы старые и построены новые школы для детей из простого народа, выплачивались стипендии талантливым студентам художественной академии, а также оказывалась помощь женщинам всех сословий, оказавшихся в тяжёлых жизненных обстоятельствах. Графиня на момент своей смерти была уже более 20 лет вдовой, и у них с покойным графом осталось двое сыновей, а также десять внуков. Всё своё состояние она завещала своим детям. Фонды же, учреждённые ей, согласно её завещанию, будут продолжать получать финансовую поддержку от переиздания её романов и продаж фотографических копий её картин и рисунков.
Дочитав статью, Георгий затянулся сигарой и откинулся на спинку кресла.
– Стало быть – умерла… – молвил он, уставившись тусклыми глазами в пространство. И в тот же миг вспыхнули в его сознании образы давно минувших дней…
50 лет назад. Варшава. Контора издательского дома «Релив»
– Георгий Ильич, голубчик – ворковала, заглядывая в лицо и сжимая его ладонь в своих нежных руках, говорила Ольга Борисовна Сапфирова (Оленька, как он её тогда называл). – Голубчик Вы мой, да если бы не Вы, ничего бы этого не было!
– Что вы, что вы, сударыня! – легко, но настойчиво освобождая свою руку отвечал он ей. – Ваш талант и более ничего! Только Ваш талант! – парировал он, улыбаясь своей неповторимой зловеще-очаровательной улыбкой.
– Помилуйте! Но ведь все другие издательства Варшавы отказались печатать мои романы, а Вы согласились! Я только этому и обязана тем, что имею теперь успех! – продолжала Ольга, глядя в лицо Георгия сияющими от восторга глазами.
– Они просто не сумели распознать Ваше дарование, дорогая моя! Они близоруки, только и всего. Оленька, поверьте – Вы – настоящее сокровище!
Оставив отчий дом в Архангельске десять лет назад, теперь Ольга, которой было слегка за тридцать, проживала в Варшаве и жила тем, что писала романы и картины. Но успех заставил себя ждать. Она уже пять лет жила в Варшаве, как вдруг случай свёл её с Георгием на одном из творческих вечеров. Узнав, что он – владелец и редактор самого крупного издательского дома Варшавы – «Релив» – она показала ему свои рукописи и он в самом деле нашёл их привлекательными. Сам он не любил романов, подобных её, однако прекрасно понимал, что на них можно сделать деньги, а произведения этой особы были чем-то из ряда вон выходящим. И так, Георгий и Ольга очень быстро заключили свой первый контракт. Так начались их деловые отношения.
Впрочем, Георгий очень быстро понял, что эта особа находит его привлекательным не только как своего издателя, но и как мужчину. Он же, в свои сорок с лишним, был уже вдовцом. Жениться повторно он не планировал и его вполне устраивали маленькие короткие романы с представительницами творческой богемы.
Но надо быть откровенным и признать, что, Оленька его по-настоящему привлекала. Да, ему приятно общество этой образованной и начитанной особы. К тому же, она, безусловно, была хороша собой. Каштановые вьющиеся от природы волосы, большие серые глаза и пухлые губы, полная грудь, крошечные плечи и нежные пальчики… Безусловно, ему доставляло удовольствие быть в её обществе. Она была для него чем-то вроде недоступного священного Грааля. Потому что он сразу же для себя решил, что так как с этой девушкой у него не получится ничего, кроме законного брака (которого он не желает), то связывать их будут сугубо деловые отношения. Это нежное создание с добрым сердцем просто погибло бы рядом с таким человеком, как он. В конце концов, для неё он – просто издатель, благородный и уважаемый человек, и она не знает ничего о другой стороне его жизни. Но стоит ей узнать, как сердце её будет разбито навсегда, в этом Азовцев нисколько не сомневался.
Однако, для поддержания авторского пыла в ней, он позволял ей расточать по своему адресу тёплые слова, нежные взгляды, поддерживал с ней беседы, принимал знаки внимания. Она также часто приходила к нему в издательство по его приглашению, и рассказывала ему о новых поворотах сюжетов своих произведений.
Сейчас же, когда они только что вернулись в его кабинет с вручения литературной премии, он любовался ей и по-отечески поглаживал по руке. Глаза её светились не поддельным счастьем, и Георгий знал, что совсем скоро испод её очаровательной ручки выйдет новый роман. В его жёстких глазах горел огонёк жажды будущей прибыли. Ольга же принимала этот блеск на свой счёт. И его это вполне устраивало.
– Оленька, послушайте, … – начал было Георгий, как дверь в кабинет резко распахнулась и на пороге появился Антип – личный слуга и правая рука Георгия. На лице его читалось беспокойство.
Ольга окинула Антипа нетерпеливым взглядом. Это был высокий и немного нескладный человек. Назвать его красивым было невозможно. Его очень светлые голубые, даже белёсые, глаза наводили на других людей ужас, и заставляли отводить взгляд. Кроме того, на кисти левой руки красовался огромный шрам от колото-резаной ножевой раны, что приводило в трепет ещё больше. Ольга не раз удивлялась про себя тому, что такой человек везде сопровождает Георгия и служит ему, по его собственным словам, более двадцати лет. На вид он был настоящим бандитом, и даже приличный сюртук и модный галстук с бриллиантовой булавкой, не спасали положение.
Быстро пройдя от двери через кабинет, Антип остановился у самого стола, и его удивлённый взгляд на секунду замер на руках его хозяина, которые всё ещё покоились на сложенных руках Ольги. Заметив это, Георгий поспешил убрать руки, а Ольга откинулась на спинку своего кресла.
– Георгий Ильич, – начал Антип, – Вас желает видеть полиция.
– Что? – немного удивился Георгий и отстранился от стола. – Полиция? По какому вопросу?
– Пустяки, я полагаю. Речь идёт об одном из наших «молодых сотрудников», – сказал Антип и многозначительно посмотрел на хозяина.
– Оленька, – обратился Азовцев к ней, вставая из-за стола – вынужден попросить Вас о встрече через пару дней. Мир ждёт ваши новые романы! Мне же сейчас предстоит скучная беседа с полицией. Она, я уверен, не займёт много времени, однако я не хочу, чтобы Вы тратили эти драгоценные минуты на ожидание. Лучше потратьте это время на отдых!
И, проводив Ольгу к двери и попрощавшись с ней, Азовцев вернулся к столу.
Если бы Ольга в этот момент могла видеть Георгия, она бы сказала, что он резко переменился. В глазах его блеснул гневный огонь, грудь воинственно выпятилась, желваки заходили и губы сжались в тонкую жёсткую линию. Он внимательно посмотрел на своего верного слугу. Георгий понимал, что просто так Антип не стал бы врываться в его кабинет. Они знакомы уже много лет, и за эти годы они с Антипом повидали многое и не раз его слуга помогал ему в решении вопросов особой важности.
– Антип, я прошу тебя больше не врываться так стремительно в мой кабинет. Бог знает, что могут подумать мои посетители.
– Прошу прощения, хозяин. Но Вы же понимаете, что полиция ждать не будет.
– Кого-то из наших повязали? – спросил Георгий, понизив голос и садясь за стол.
– Да. Нынче ночью трое молодых решили ограбить один склад ближе к вокзалу. Да сторож там шустрый оказался. Он их как услышал, затаился. А потом пальнул из ружья и одному прострелил ногу. Двое других сбежали. Сторож вызвал полицию и скрутили нашего молодца.
– А кто им разрешал идти на это дело? – повысил голос Азовцев. – Я спрашиваю! Кто им разрешал!? Что, чёрт возьми, происходит!? Щенки! Совсем распоясались!
– Да, хозяин. Распоясались. Разрешения им никто не давал, разумеется.
– Где эти двое сейчас?
– Я попросил Смуглого присмотреть за ними. Мы спрятали их в деревне.
Азовцев вышел из-за стола, обошёл его и подошёл вплотную к Антипу. Ткнув пальцем ему в грудь, он проговорил тихо, чтобы слышал только слуга:
– Скажи ребятам, что этот малец, что попался, должен замолчать навеки. Достаточно того, что этот щенок работал в моей типографии. Теперь полиция пришла прямиком ко мне и мне это не нравится. Ты меня понял? Я надеюсь, что ты прекрасно помнишь, что однажды они уже чуть не сцапали меня?
– Да, хозяин.
– Так вот, – прошептал Азовцев зловеще, – я не хочу, чтобы им это удалось.
– Да, хозяин.
– И вот ещё что – прошу тебя лично объяснить этим двум молодцам, что сидят у Смуглого, как надо себя вести и напомни им наши правила. Я знаю, ты объясняешь очень доходчиво, Антип, – сказал Азовцев, многозначительно посмотрев в глаза Антипу.
– Да, хозяин. Будет сделано.
– Исполняй! И пригласи полицейского – пусть войдёт. – Отрывисто сказал Георгий и махнул рукой в сторону двери, как бы говоря, что разговор окончен.
Уже в дверях Антип обернулся и сказал:
– Хозяин, позвольте вот ещё что Вам сказать. Слухи ходят в «Релив» и вообще среди наших людей, что Оленька… прошу прощения… госпожа Сапфирова может стать Вашей новой женой. Будет ли мне позволено узнать об истинном положении вещей?
– Госпожа Сапфирова – всего лишь одна из писателей и не более того, Антип. Ты знаешь, что я не намерен жениться ни на ней, ни на ком бы то ни было вообще. Так что можешь развеять эти нелепые слухи.
– Слушаюсь, – сказал Антип, и ушёл также быстро, как и появился, оставив хозяина в задумчивости.
Георгий встал напротив картины и задумчиво на неё посмотрел. Ему казалось в такие минуты, что прямо из неё дует метель и слышен вой океана, грохот ломающегося льда, всплески ледяной воды, в которую падают глыбы отколовшегося льда… Он не мог так рисковать. Он думал о том, что просто необходимо срочно провести собрание со своими подручными и объявить им всем, что впредь такого поведения молодцов необходимо избегать любой ценой. Полиция уже неоднократно пыталась подобраться к нему, но до сих пор им не удалось ничего предъявить ему в качестве обвинения. Лишь один единственный раз они подобрались к нему так близко, что ему пришлось самому взяться за дело и окунуть свои руки в кровь. Только это и спасло его от разоблачения и ареста.
Прошло уже сорок лет с тех пор, как он спонсировал проведение опиумной войны, и этот шаг до сих пор он считает одним из самых лучших своих вложений. Поставки наркотиков в Азию обеспечили ему целое состояние.
А самое главное – его успехи в развитии его собственной теории управления графами реальности! Благодаря финансовой поддержке его зарубежных «коллег» он смог создать уникальное устройство, которое позволяло ему управлять жизнями людей так, как ему того хотелось. К нему обращалось бесконечное число желающих изменить свою жизнь, и за это они готовы были платить любые суммы. Деньги текли в его карманы рекой. Для внешнего же – светского мира – он был всего лишь успешным владельцем крупнейшего в Варшаве издательского дома и нескольких типографий и очень уважаемым человеком. И так и должно было оставаться впредь. Размышления его были прерваны звуком открывшейся двери, в проёме которой стоял полицейский. Азовцев повернулся к нему, и, широко улыбнувшись, жестом предложил ему войти.
Неделю спустя. Поместье графа Фон Штайна
Был вечер, когда казалось всё творческое общество Варшавы собралось в одном месте. Таким местом был просторный бальный зал и столовая загородного поместья графа Фон Штайна.
Огромный камин в стене бального зала этого, построенного сотню лет назад дома, был растоплен ещё утром, и сейчас согревал гостей своим теплом. Высокий сводчатый потолок поддерживали старинные дубовые арки. По стенам были развешаны портреты предков графа. С потолка свисали люстры с сотнями свечей, а каменные колонны, поддерживающие балкон с музыкантами, были украшены гирляндами из живых цветов. Нарядные платья женщин и строгие костюмы мужчин отражались в полированном паркете. В этот вечер граф устроил званый ужин в честь бесподобного выступления оперной дивы, которой он, старый вдовец, благоволил.
Именно здесь оказался среди приглашённых и Азовцев. Он стоял в окружении своих друзей и знакомых и обсуждал последние политические новости. Но, заметив, как засветились улыбками лица друзей, Григорий Ильич замолчал и проследил за взглядами их горящих глаз. По залу, пробираясь сквозь толпу, к ним приближалась Оленька. И как хороша она была в своём тёмно-зелёном бархатном бальном платье! Она была похожа на лесную нимфу, которая решила заглянуть на огонёк чтобы потанцевать. Пробираясь сквозь толпу, она расточала улыбки знакомым и поклонникам своего творчества. Если бы друзья Георгия не знали, кем заняты все её помыслы, то каждый из них был бы не прочь попытать свои силы в борьбе за сердце этой красавицы.
Глядя на неё, Азовцев сжал губы и прищурился. В голове его промелькнули мысли о том, что настал тот час, когда пора положить конец этой девичьей привязанности. В конце концов, она ставит его репутацию под угрозу! Ведь все его друзья уже как один спрашивают, когда состоится помолвка. Подумать только! Как он мог такое допустить!? Чтобы он и снова женился? Ну уж нет! Последняя фраза вырвалась у него изо рта и он, глядя в глаза Ольге, которая уже приблизилась, демонстративно отвернулся.
Ольга видела, как Георгий отвернулся, хотя прекрасно видел её. Она опешила. Вокруг него стояли его друзья и в недоумении поглядывали то не него, то на неё. Один из друзей, что стоял ближе всего к Азовцеву, толкнул его в бок локтем и шепнул что-то, указывая в направлении Ольги. В конце концов, она решила резко сменить траекторию движения. Повернув голову вправо, она взглянула в дальний угол зала и помахала в приветствии рукой, широко улыбнувшись, и направилась кому-то навстречу.
Азовцев молчал, пил шампанское и бесстрастно глядел по сторонам. Его друзья многозначительно переглянулись, а позже в бильярдной делали предположения – что же такого могло произойти, что Георгий вдруг так переменил своё отношение к Ольге. Сам же он от комментариев отказался и только потребовал от каждого, чтобы разговоры об Ольге прекратили и больше никак не смели связывать их имена.
А что же Ольга? Она дошла до конца зала, где якобы ждала её мифическая подруга, которой она помахала рукой, и выскользнула в раскрытую дверь в сад. Уже выйдя в сад, она стояла, прижавшись спиной к холодной стене, и глубоко дышала. Вокруг не было ни души, и только полная Луна была свидетелем душевных терзаний, мучавших её в этот момент. Она невольно вспоминала глаза Георгия, его прекрасную улыбку и то, как он называл её Оленькой… но всё это было лишь иллюзией, и она сама придумала, что он испытывает по отношению к ней хоть какую-то симпатию. По щекам текли горячие слёзы, в горле стоял ком. «С меня довольно!» – резко выдохнув сказала она и, обойдя вдоль ограды сада, вышла к экипажу, который она наняла, чтобы приехать на этот вечер. Ей очень хотелось поскорее попасть домой – в уютную обитель её одиночества и силы.
Ночью она никак не могла уснуть. В голове витали мысли о Георгии, о её договорных отношениях с «Релив». Она понимала, что больше сотрудничать с этим издательством она не сможет. Она не сможет даже смотреть Георгию в глаза.
Помучавшись бессонницей всю ночь, наутро она приняла твёрдое решение разорвать отношения и с Георгием, и с его издательским домом. Она написала Азовцеву письмо, в котором сухо объявила о расторжении договора, вернула ему в полном размере аванс за новый роман и попрощалась с ним, сообщив, что намерена покинуть Варшаву.
Азовцев же был не мало удивлён такому повороту событий и был несколько расстроен, так как как бы то ни было, а Ольга приносила его издательскому дому не только доход, но и славу. А пока его издательский дом приносит большие доходы, он может не беспокоиться о вопросах полиции об источниках своих доходов. Ольга была одним из лучших авторов, с которыми он сотрудничал. Однако, писать ответное письмо он не стал, но позволил Ольге действовать по её усмотрению.
В этот же день Ольга дала распоряжение своему банкиру о переводе части её личных средств в банк в Санкт-Петербург. Затем она написала письмо своей подруге, о том, что собирается приехать в ближайшее время и попросила подобрать для неё апартаменты в аренду, где-нибудь ближе к центру города. Покончив с этим, она собрала свои вещи, расплатилась с экономкой за месяц, дала ей указания относительно того, куда и когда она должна будет приехать, и поехала на вокзал, откуда начала своё путешествие.
Только когда Ольга купила билет, она на самом деле осознала, что покидает Варшаву… возможно, что навсегда. Тоска разрывала её сердце, но впереди её ждала новая жизнь, и она отправилась ей навстречу.
Варшава. 1889 г. Контора издательского дома «Релив»
Георгий очнулся от воспоминаний. Тяжело вздохнув, он встал из-за стола и подошёл к окну. Ночь уже опустилась на город. Лил ледяной дождь. Азовцев постоял ещё минут пять, глядя на спешащих прохожих, на жёлтые пятна уличных фонарей, на проносящиеся мимо экипажи и автомобили.
Было что-то странное в том, что он сейчас почувствовал, когда прочитал эту статью. Ему было даже как-то не по себе от этого чувства. Вот уже несколько лет он не чувствовал в своей груди ничего, кроме привычной пустоты. Однако, прочитав сейчас газету, вспомнив Оленьку, и её наивную привязанность, доброе сердце… он вдруг подумал, что единственное, чего ему на самом деле не хватало в жизни, так это вот такой женщины. Ему самому это даже показалось смешным и он криво улыбнулся. Он – человек, который держит в своих руках весь город, которому подвластно даже время жизни людей, кто владеет несметными сокровищами… так вот он мечтает о простой человеческой любви! Ему захотелось чтобы его любили. Ему захотелось чтобы было с ним рядом нежное и любящее существо, которое окружит его заботой и лаской, и в чьих объятиях он будет искать покой в минуты отдыха. Его вдруг поразила мысль, или даже желание – ему захотелось прекратить свою преступную деятельность, и посвятить себя прелестям семейной жизни. Хотя, впрочем, от издательской и подпольной деятельности «Релива» по управлению временем он отказываться не собирался. Но что касается всего остального – наркотиков, оружия – он готов передать эту часть бизнеса своим конкурентам. Если бы с ним рядом вновь была Ольга, он сделал бы это ради удовольствия быть с ней.
О, если бы только время можно было повернуть вспять, воскресить Оленьку и вернуть их последнюю встречу! Впрочем, … «Релив» был способен на это. Георгий занялся разработкой и проведением исследований в области управления временем, управления жизнью и графов реальности ещё в ту пору, когда он только разбогател, нажив своё первое состояние на подпольной продаже оружия и алкоголя. Его всегда интересовала возможность жить долго, а ещё лучше – вечно. И он не сомневался в том, что среди богатых людей найдётся не мало таких, кто готов будет платить любые деньги, лишь бы только получить такую возможность – прожить лишние двадцать-тридцать лет.
О том, чтобы воскресить свою первую жену он даже и не задумывался. Женились они когда ему было едва за 20, а ей было уже 35. Эта хитрая и корыстная женщина вытягивала из него все соки. Не было ни единого молодца в его окружении, которому бы она не строила бы глазки за его спиной. Поэтому, когда она заболела чахоткой и умерла, он вздохнул с облегчением и не горевал о ней. Однако, этот опыт отбил у него всякое желание жениться повторно. Но сейчас, вспоминая Ольгу, он понял, что вопрос то просто в том, какая это будет женщина.
На Азовцева работали лучшие люди, многие учёные работали в его подпольных лабораториях, помогая ему развивать его собственные теории. Нет, они не получали всемирной известности, но за то они получали большие гонорары, и это их вполне устраивало. Сам же Азовцев придумал целую схему чистки и правки документов, подкупа и гипноза людей, связанных с клиентом, и даже подтасовку фактов в газетах и личных делах – всё для того, чтобы вернувшийся к молодости клиент не имел проблем.
Эксперименты шли так успешно, что размер состояния Георгия теперь превышал бюджет всей страны. Деньги текли к нему рекой, и львиную долю из них приносили те, кто хотел стать моложе. Но стоит отметить, что, хотя сама идея возрождения человека уже умершего и витала в воздухе «Релив», но до массовых экспериментов пока дело не доходило. Однако, сама схема была отлаженной, а возрождение человека становилось уже делом техники.
Азовцев задумался и стал расхаживать по кабинету, изредка бросая взгляд то на картину над каминной полкой, то на огонь в очаге. «А что, если…» – шептал он себе под нос. «Да…» – шепнул он сам себе, и глаза его заблестели.
50 лет назад. Варшава. Дом Ольги Сапфировой
Ольга услышала звонок у двери и поспешила вниз. Она слышала, как её экономка открыла дверь и послышался голос Георгия. От волнения она раскраснелась и очень переживала, понравится ли она ему в этом новом бархатном тёмно-зелёном бальном платье. К тому же, она не ожидала, что он приедет к ней перед балом. Наконец, она взяла себя в руки, и стала неспешно спускаться по лестнице.
Под самым потолком висела большая люстра. На ней горело не меньше сотни лампочек, и хрустальные подвески колыхались от лёгкого сквозняка от проветривания, и отбрасывали на стены маленькие лучики света. В свете этих огней, платье Ольги переливалось. Оно было очень тёмным и напоминало то густой и мрачный хвойный лес, то казалось почти чёрным. На его фоне белизна её кожи казалась мертвенной. Но яркий румянец на щеках, алые губы и сияющие глаза говорили о том, что эта молодая женщина прекрасно себя чувствует.
Георгий знал, разумеется, что эксперимент с возвратом в прошлое удался. Ещё сегодня утром он получил детальный отчёт о том, как всё прошло. Ольга Сапфирова, что сейчас спускалась к нему такая прекрасная, никогда не уезжала из Варшавы в Санкт-Петербург. Она никогда не выходила замуж за графа Епанчина и у них не было детей. Ольга – это плод мечты Георгия, его муза, его собственность, если уж на то пошло. Ему стоило не малых денег повернуть для них обоих время вспять и воскресить её. Он сам прибегал к возврату собственной молодости уже не раз, для него это было обыденно. Но вот как всё сложится с Ольгой он точно не знал и не был до сего момента уверен в успехе предприятия.
Но теперь, глядя на неё, он широко улыбнулся. Это была улыбка победителя. Время не властно над ним! Он может делать в этой жизни всё, что захочет! Казалось, что весь Мир теперь у него в руках! Теперь эта женщина вновь в его жизни, и он её не отпустит, не позволит ей уйти, а напротив – даст возможность её любви расцвести пышным цветом.
Когда она уже почти спустилась вниз, он подошёл к краю лестницы и протянул к ней руку:
– Оленька, как Вы прекрасны сегодня, – со всей искренностью сказал он, глядя в её сияющие глаза.
– О, благодарю Вас, Георгий Ильич! Вам правда нравится? – спросила она, кружась перед ним и отступая на пару шагов.
– Конечно! Это платье Вам очень идёт! Вот только мне кажется, – задумчиво начал он, – что чего-то не хватает…
– Вы так думаете? – озадаченно спросила Ольга и поспешила подойти к большому зеркалу, висевшему здесь же в прихожей над дубовым консольным столиком.
Георгий подошёл к ней сзади и посмотрел через отражение ей в глаза.
– Здесь явно не хватает вот этого, – с этими словами он вытащил из кармана роскошное бриллиантовое колье и, не успела Ольга опомниться, как он уже одел его ей на шею и застегнул застёжку.
Она в изумлении посмотрела на своё отражение и провела пальчиками по украшению.
– Оно изумительно, – прошептала она, не в силах скрыть своё восхищение и изумление. – Но Георгий Ильич, я не могу принять такой дорогой подарок!
– Полно те! Не говорите глупостей, моя милая! Как моя будущая жена, Вы с лёгкостью можете принимать от меня любые подарки. Ведь Вы выйдете за меня? – сказав это, Георгий легонько сжал её плечи обеими руками.
Не в силах поверить своему счастью, Ольга обернулась к Георгию.
– Вы… Вы делаете мне предложение? – с восторженной улыбкой на устах переспросила она, глядя ему в глаза.
– Да. – Он слегка сжал её плечи в руках и с улыбкой посмотрел на её губы. – Так каков Ваш ответ?
Она широко улыбнулась.
– Мой ответ да. Я выйду за Вас!
– Вот и прекрасно, – шепнул он, заключив её в объятия, и прильнул к её губам в поцелуе.
Тем же вечером на балу в доме графа Фон Штайна, Георгий объявил перед всеми гостями о своей помолвке с Ольгой Сапфировой. Все гости отметили, как красиво смотрится эта пара. Она – нежная и излучающая добро, он – похожий на хищного зверя, но внешне прекрасный как сам Бог.
Ольге происходящее казалось каким-то сном. Все её мечты вдруг начали сбываться в одночасье. Ещё сегодня утром у неё было какое-то странное чувство, когда она встала с кровати, что сегодня вечером что-то должно произойти… или уже происходило когда-то… но она не могла ни вспомнить что это было, ни понять своих ощущений. Теперь же ей казалось, что предчувствовала она вот это – полнейшую радость от того, что человек, которого она так любит, сделал ей предложение и объявил об их помолвке.
После бала Георгий довёз её до дома и на прощание поцеловал ещё раз у двери. Дома же Ольга обнаружила такое множество живых цветов в вазах, что казалось, что он превратился вдруг в сад. Георгий весь вечер не отпускал её от себя, и они разговаривали решительно обо всём. Это был самый прекрасный бал, на котором до сих пор её удалось побывать.
Некоторое время спустя. Контора издательского дома «Релив»
Так как все в «Релив» знали о помолвке своего хозяина с Ольгой, о её приходе Георгию не объявляли – она просто проходила в его кабинет. Открыв дверь, Ольга смело вошла в кабинет, остановившись на пороге. Георгий сидел за своим столом, и до появления Ольги рассматривал какие-то бумаги. При её появлении, он сгрёб все бумаги, вложил в папку, завязал шнурок на ней и поспешил спрятать её в ящик стола.
– О, прости, ты занят? – спросила Ольга, заметив, что Георгий поспешно спрятал бумаги.
– Нет, что ты, дорогая! Просто, гм… получил очередную рукопись романа от… гм… одного из писателей, и вот решил прочитать. – Сказал он, выходя из-за стола и подходя к Ольге.
– О! И кто же автор? Интересная книга будет? – спросила Ольга, сняв перчатки и протянув руку Георгию для поцелуя.
– Ты его не знаешь, милая, да и книга весьма посредственная. Думаю, что я откажу ему в публикации. Оленька, дорогая, – сказал Георгий, целуя протянутую ему нежную руку. – Как ты сегодня хороша! Но отчего у тебя руки такие холодные? Ты озябла?
– Да, на улице холодно!
– Садись поближе к огню, – сказал он и подвёл её к креслу, стоявшему перед камином. Усадив её в кресло, он поцеловал её в макушку.
Ольга купалась в его ласковых речах, прикосновениях и поцелуях почти ежедневно вот уже две недели, но ещё не успела привыкнуть к его нежному обращению.
– Я так рада тебя видеть! – ответила она ему и нежно улыбнулась. Глаза её сияли от радости.
– А я как раз сегодня собирался отвезти тебя в театр, – сказал он, присев на подлокотник кресла.
– О, это было бы прекрасно! Но я не могу! Моя новая подруга пригласила меня на два дня за город ещё не прошлой неделе. Я ведь говорила тебе, ты помнишь?
– Ах, да! Конечно! Я совсем забыл! Ну, в таком случае, может быть, пообедаем сейчас вместе?
– О, я с удовольствием. – Ответила Ольга, широко улыбнувшись и смущённо покраснев, когда Георгий обнял её, наклонившись к ней, и запечатлел на её губах лёгкий поцелуй.
– Только вот что, – сказал Георгий, – мне нужно срочно отлучиться по одному очень важному делу. Я буквально на пять минут. Подождёшь меня здесь?
– Да, конечно.
– Вот и славно. Я попрошу секретаря, чтобы он принес тебе горячий чай.
– Спасибо, Георгий!
Он быстро накинул на плечи плащ, одел цилиндр, взял свою трость с наконечником из слоновой кости, и ушёл, оставив Ольгу одну в кабинете.
Сидеть перед камином ей вовсе не хотелось и, оставшись одна, она от нечего делать решила рассмотреть книги в стеллажах. Здесь были уникальные тома старинных изданий – Георгий любил собирать уникальные книги. Здесь даже было несколько свитков таких древних, что она даже не решилась к ним прикоснуться, боясь их повредить. Она прогуливалась вдоль стен, рассматривала картину над каминной полкой (которая, как Ольга могла бы поклясться, наводила на неё тоску).
Через пару минут вошёл секретарь и молча поставил чашку с чаем на стол хозяина. Когда он ушёл, Ольга уселась в кресло Георгия. Ей казалось, что это массивное кожаное кресло ещё хранит тепло его тела. От этих ощущений у неё невольно побежали мурашки по спине. До их свадьбы оставалось чуть больше месяца, и она волновалась. Когда Георгий целовал её, то она совершенно теряла голову. Один его вид приводил её в трепет и глядя на него её охватывало желание.
Чтобы отвлечься, Ольга начала пить чай, и рассматривать бумаги, разложенные на столе Георгия ровными стопками – гроссбух, какие-то счета, записки, планы встреч с писателями и участие в выставках и прочее, прочее. Стол был очень большим, и с боков его располагались два ряда ящиков. Один из них был приоткрыт, и из него торчал уголок той самой папки, которую так поспешил убрать Георгий при её появлении. Желая получше заправить папку в ящик, Ольга приоткрыла его. Но папка оказалась полной бумаг, и не хотела влезать – листы были в полном беспорядке. Ольга вытащила папку из ящика, чтобы всё поправить и вернуть на место. Но едва её глаза скользнули по обложке папки, как пальцы её замерли. Это не была рукопись книги.
На папке ровным размашистым почерком Георгия было написано «Ольга Сапфирова. Эксперимент по Mortem-Zero(Nulla)». Она не понимала значения этих странных слов, однако кровь отхлынула от её лица. Дрожащими пальцами она развязала папку.
На первом листке она увидела какую-то схему – там были нарисованы точки, и линии, эти точки соединяющие. Заголовок гласил, что это – граф реальности. Точками были обозначены события, а линиями – переходы между событиями. Две из точек имели названия Zero и Mortem. Ольга провела пальцем по карандашному рисунку, пытаясь понять, что же это такое. Прочитав пояснения рядом со схемой ей стало ясно, что речь, по-видимому, идёт о человеческой жизни. То есть Zero – начало жизни, Mortem – окончание жизни. При этом каждая точка (то есть любое событие жизни) может иметь бесконечное количество связей с другими точками – то есть и бесконечное количество вариантов развития событий, последствий. То есть судьба человека может развиваться по бесконечному количеству сценариев!
После этой схемы, следовали листы, на которых были формулы, объясняющие, насколько смогла понять Ольга, процесс обратного перехода от одной точки графа до заданной. То есть если человечество привыкло к тому, что события развиваются прямолинейно (то есть нельзя вернуться в прошлое), то эти формулы доказывали, что возврат возможен. При чём речь шла не просто о возврате к предыдущему событию, а к событию заданному, и не важно, как давно оно произошло. Можно даже вернуться к точке Zero! Некоторые формулы были сокращены для удобства чтения и на полях были написаны пояснения, что всё это – лишь выдержки из общего научного обоснования. Затем шла запись о том, что впервые было решено соединить не просто точку Mortem с одним из предшествующих узлов, но пойти дальше. Судя по первой схеме, между графами реальности одного человека существует связь – точки его конца одной жизни и начала другой – взаимосвязаны. Это говорит о том, что, умирая, человеческая душа «переселяется» в любую подходящую оболочку и так начинается новый граф реальности. Суть же описываемого эксперимента заключается в том, что новый граф реальности был уничтожен, а человек возвращён сперва в точку Mortem, а затем уже и в некоторую точку N. Эта точка – некоторое событие, с вполне определённой датой, участниками, и вариантами развития событий. На отдельном листке Ольга вновь заметила почерк Георгия. Им было написано «точка возврата – вечер в доме графа Фон Штайна, в 1839 году».
«Странно» – подумала Ольга – «Этот вечер был совсем недавно! Я же сама была на нём!»
Далее следовало описание подробностей жизни некоей женщины, которую почему-то звали точно также, как и её саму – Ольгу. Она не могла поверить, что речь идёт именно о ней, так как события жизни, сухо изложенные в этом досье не походили на её собственную жизнь. Но вот что касается описания её детства, ранней юности – всё в точности соответствовало! Как такое могло быть!?
Ольге потребовалось не более пяти минут, чтобы изучить досье. Далее опять следовали листы с математическими расчётами, формулами, уравнениями. Затем шли записи графического изображения связи ключевых событий описанной в досье жизни. Ольга припомнила, что однажды Георгий ей что-то рассказывал о матрицах жизни, и о том, как многовариантна жизнь, и даже делал для наглядности несколько рисунков, но она тогда не предала его словам никакого значения. Она ничего не поняла из того, что он так старательно ей рассказывал. Но сейчас, взглянув на эти замысловатые схемы, изображающие огромные трёхмерные матрицы, на эти математические выкладки, на эти зачёркнутые старые и проведённые кроваво-красными чернилами новые пути, она начала что-то понимать… это была… её собственная жизнь! От осознания этого, Ольга едва не потеряла сознание. Она почувствовала, как к горлу подтупила дурнота. Но, взяв себя в руки, она решила прочитать дальше так много, как только успеет.
В записях речь шла о какой-то машине, и, как поняла Ольга – именно с её помощью и реализовалось управление графом реальности. «Машина времени!» – догадалась Ольга. В углу на листе была приписка – «Господин Азовцев, разрешите напомнить Вам о том, что запуск машины возможен только при наличии всех частей составного ключа. Одна часть хранится у меня, вторая – у Вас, а третья – у Вашего доверенного лица.» Здесь же был небольшой эскиз странного предмета, который, судя по тому, что состоял он из трёх частей, и был тем самым ключом, о котором говорилось в этой записи. Рядом с каждой из частей были подписи: «Георгий Ильич. Ф.Ф. Zero». Ольга внимательно рассмотрела изображение, и вдруг поняла, что ту часть ключа, у которой было написано имя Георгия, кажется ей знакомой! Но где она могла видеть её? Где!?
Мысли её сменяли друг друга с молниеносной скоростью. Она задрожала всем телом, на глазах выступили слёзы. Как безумная заходила она быстрыми шагами по кабинету, лихорадочно соображая, что же ей делать теперь, когда она об этом узнала. Она метнулась к столу. Папку она завязала и положила в ящик ровно так, как она и лежала до сих пор. Схватив листок бумаги и карандаш, она написала быстрым почерком:
«Георгий, дорогой!
Я вспомнила, что у меня сегодня примерка свадебного платья! Поэтому прости, но мне нужно бежать! А вечером я уезжаю с подругой за город – не забудь!
Целую, твоя Ольга»
Оставив записку на столе рядом с почти полной кружкой чая, она стремглав выбежала из кабинета. Поймав извозчика, она помчалась домой.
Тем же вечером. В доме Ольги Сапфировой
Ольга ходила кругами по ковру в своей спальне, обдумывая всё, что свалилось ей на голову. Теперь ей стало совершенно ясно, что Георгий Ильич – совсем не тот человек, каким она его себе представляла. Очевидно, человек он могущественный и не честный, раз он позволяет себе вершить судьбы других людей. Она с ужасом поняла, что она не просто возвращена им в прошлое! О, нет! Он не только вернул её обратно, чтобы быть с ней, но и уничтожил тем самым всё, что было создано ей, что было ей дорого! Где-то здесь же – в этом графе реальности – находился её муж, их дети, её книги и картины, добрые дела! Но теперь она возвращена к тому моменту, из которого она не знала, как ей попасть на тот же путь! И это сводило с ума!
Конечно, она ещё любила Георгия… она не станет врать, что это чувство ещё теплится в её груди… Но открывшиеся ей обстоятельства говорят против него. Рядом с таким человеком она просто не может быть счастлива! Она не может быть даже уверена в завтрашнем дне! Что бы ни случилось, но мысль о том, что в любой момент жизнь её могут повернуть вспять, будет сводить её с ума. Она не сможет больше доверять Георгию! А без доверия, как она считала, отношений быть не может, и брака тоже. Подумав так, она сняла подаренное им кольцо, и положила на каминную полку.
Любил ли Георгий её по-настоящему? Нет, она так не думала. Разве любящий человек не должен был бы принять её такой, какая она есть? Разве не должен он был смириться с её решением оставить его навсегда и посвятить свою жизнь и сердце другим людям? Ради любви ли он вернул её к себе? Да, в этой точке жизни она любила его, но ведь опыт прошлого пути говорит о том, что она любила и другого мужчину – своего мужа!
Обняв себя за плечи и зябко поёжившись, она подошла к окну и встала, разглядывая оживлённую улицу. В досье называлась фамилия Епанчин. Это русский граф, ставший на том жизненном пути её супругом. Но существует ли он сейчас? И как ей встретиться с ним? И возможно ли, что он полюбит её вновь? Не изменил ли Георгий и его жизненный путь, чтобы они с Ольгой никогда не встретились? Ответы на эти и другие вопросы она не знала.
Она знала только то, что у Георгия есть некая установка – машина – которая запускается неким ключом. Очевидно, что в планы Азовцева входит жениться на Ольге и тогда её жизнь пойдёт по другому пути – пути, который избрал для неё Георгий. Тут у Ольги возникла мысль, что раз в прошлый раз они расстались то, может быть, если она уйдёт из его жизни сейчас, то ей удастся каким-то образом вновь попасть на тот прежний путь. Но машина… пока у Георгия есть такая власть над управлением графами реальностей, он может вернуть Ольгу в любой момент и впредь будет уже осторожнее, и она никогда уже не узнает о том, что он сделал с её жизнью! Он может вернуть её снова и тогда шанс вернуться на тот путь будет потерян навсегда!
– Я должна найти ключ Георгия! – произнесла Ольга вслух, поравнявшись с растопленным камином, и посмотрев на огонь. Эта мысль её окрылила новой надеждой. Ведь если не будет части ключа, то Георгий не сможет запустить свою машину, не сможет вернуть её обратно!
Она закрыла глаза и вновь представила себе этот составной ключ. Три части, одна из которых хранится у Георгия, и Ольга, в чём она была абсолютно уверена, уже видела её. Устав от размышлений, она прилегла на кровать и откинулась на подушки. У неё в запасе есть несколько дней. Пока Георгий уверен в том, что она уехала с подругой за город. Ей необходимо вспомнить где и при каких обстоятельствах она видела ключ у Георгия, а потом украсть его. Украсть… Боже, она прожила до сего дня соблюдая заповеди, и вот, вынуждена нарушить одну из них, чтобы вернуть себе жизнь, в которой, как она поняла из досье, она была счастлива и любима… голова её тяжелела, веки закрывались, и ей очень хотелось спать… как вдруг, словно откуда-то из подсознания, с её уст сорвалось одно слово… «Распятие», прошептала она… и тут же вскочила, словно громом поражённая. Распятие! Ну, конечно! У самой двери в кабинет Георгия висит распятие из металла и чёрной эмали. Эта изящная вещь привлекла внимание Ольги ещё в первый раз, когда она сидела в ожидании аудиенции с господином Азовцевым. Тогда она не рискнула разглядывать его вблизи, однако и с дивана, что стоял у противоположной стороны двери, она могла оценить строгую красоту этого изящного изделия. Она не знала точно, что это был за металл, однако, как она могла понять, вещь эта была дорогая.
И вот как раз позавчера, когда она пришла к Георгию, то стала свидетелем неприятной сцены. Уборщица, наводившая порядок в приёмной, решила стереть пыль с распятия, и оно соскочило со стены и упало. При этом к удивлению, как самой уборщицы, так и Ольги, которая в тот момент появилась в приёмной, распятие словно бы раскололось. Если же говорить точнее, то откололась верхняя часть креста вместе с центральной частью нимба, окружавшей голову Иисуса Христа. Удивление девушек было тем сильнее, чем яснее обе понимали, что металлическое распятие просто не могло расколоться! Услышав шум, Георгий вышел из своего кабинета. Увидев, что крест раскололся, он пришёл в ярость. Лицо его потемнело, и он набросился на уборщицу с проклятиями. Собрав каким-то таинственным образом распятие воедино, он повесил его обратно на стену, приказав плачущей уборщице не прикасаться больше к этому предмету.
И вот только сейчас, вспоминая в полудрёме изображение составного ключа, позволяющего запустить машину времени, она вспомнила это самое распятие. И в её сознании слились воедино – часть ключа, хранящаяся у Георгия и та часть распятия с нимбом, что откололась от распятия при падении! Выходит, что Георгий хранит свою часть ключа в самом лучшем из тайников – там, где никто и не подумает искать – прямо у всех на виду! Выходит, что распятие не раскололось тогда, а на самом деле состоит из двух частей, одна из которых и есть та часть ключа, что так нужна Ольге! Удовлетворённая этим открытием, и совершенно выбившаяся из сил, Ольга закрыла глаза и уснула.
Утром, сидя за столом во время завтрака, Ольга была погружена в свои мысли. Она размышляла о том, как ей раздобыть распятие из приёмной Азовцева. Пойти туда сама она не могла. Её все знают там и моментально сообщат хозяину о том, что она приходила. Да и просто столкнуться она может с ним в издательстве. Нет, так рисковать она не могла. Ей нужно было что-то придумать, но мыслей в голове не было. В конце концов, она решила, что ей стоит действительно уехать за город на несколько дней, чтобы всё обдумать. Позвав свою служанку, она дала распоряжение относительно сборов и багажа, а сама решила принять ванну перед дорогой.
Где-то в подземелье под Варшавой
В гробовой тишине каменного коридора со сводчатым потолком гулко звучали быстрые шаги. Двое полицейских в штатском быстро шли по тускло освещённому коридору. Они направлялись к главному хранилищу секретной информации – здесь под землёй полиция хранила свои самые важные сведения.
Один из офицеров – Запольский Савва Степанович – был по виду лет тридцати пяти, со светлыми и приглаженными прямыми волосами, и такими же светлыми усами. Его стройная фигура была одета в чёрный костюм и белоснежную сорочку с изящным галстуком, в руках он держал шляпу и трость. Походка его была быстрой и твёрдой. Он служил в полиции в Варшафе уже пятнадцать лет, и за это время не только поднялся по карьерной лестнице, но и заслужил признание как один из самых толковых сотрудников – смелый и умный. В серых глазах его сейчас читалась решимость.
Второй был бывшим русским офицером. Царская Россия знала много героев, и это был один из них. Он прибыл в Варшаву сегодня ночью и сразу же отправился на встречу со своими коллегами, как и было заранее условлено. Звали его Елагин Константин Панкратьевич. Участник войны на Кавказе в качестве капитана 15го егерского полка, теперь он служил в полиции более двадцати лет и был одним из самых засекреченных её сотрудников. Это был очень высокий, крепкий мужчина пятидесяти лет. Твёрдые черты лица его говорили о решительном характере. В серых глазах, глядевших из-под слегка опущенных век, читался проницательный ум. Тёмный пиджак его льнул к мощным мускулам его спины, рук и груди. Белоснежная сорочка была небрежно расстёгнута у самой шеи. Мощный торс со стройной талией скрывался за застёгнутым на все пуговицы жилетом. Крепкие ноги были одеты в плотно прилегающие брюки, а на ступнях красовались блестящие кожаные ботинки. На голове его была кепка, лихо и небрежно наброшенная им немного искоса так, что почти полностью скрывала его коротко остриженные седые волосы.
Он прибыл в Варшаву под видом заводчика собак, куда приехал со своим верным псом алабаем по кличке Амир. Первого щенка этой породы он получил в подарок от одного своего друга, ещё во время Кавказской войны – тогда друг купил двух щенков у какого-то заезжего казаха и решил подарить одного из них Константину. С тех пор Елагин уже не представлял себе жизни без такой собаки. Амира он купил два года тому назад, находясь по делам службы в Казани. Этот белый пёс был тогда совсем крошкой. На правом ухе и хвосте его красовались большие тёмно-коричневые пятна, а очаровательные карие глаза уже тогда смотрели на него с преданностью. Сейчас же, два года спустя, Амир превратился в очень большого, высокого и сильного пса, мощные мускулы и челюсти которого не раз уже помогали Константину в трудный момент. Сейчас же пёс находился под присмотром в его номере в гостинице, где и ожидал своего хозяина.
Мужчины остановились перед массивной металлической дверью. Запольский отпер сложный замок, и они вошли в просторный кабинет, напоминавший библиотеку или городской архив.
В центре тускло освещённой комнаты располагался длинный дубовый стол, окружённый строгого вида стульями. Вдоль стен размещались стеллажи с книгами и картотеки. Учитывая, что потолок был очень высоким, а кабинет – длинным, то вошедшим казалось, что здесь хранятся миллионы книг и карточек. Включив дополнительные лампы над столом, Савва жестом пригласил своего коллегу присесть за стол. На столе уже лежали несколько папок с материалами, которые полиция приготовила для ознакомления коллеге, прибывшему для проведения совместного расследования в Варшаву. Офицеры сели друг напротив друга. Елагин снял кепку и положил на стол рядом с собой.
– Здесь всё, что нам удалось собрать по делу издательского дома «Релив» на текущий момент, – сказал Запольский, подвигая папки с бумагами к своему коллеге.
Елагин протянул руку, и, подвинув папки к себе, развязал шнурок на первой из них, сразу углубившись в чтение. Покончив с этим, он обратился к Савве:
– Савва Степанович, скажите – а что известно о судьбе этой госпожи Сапфировой? Я так понимаю, что сейчас вы её рассматриваете как основную ниточку, ведущую нас к раскрытию тайны «Релив»?
– Да, госпожа Сапфирова – наша основная цель сейчас. Благодаря секретности, удалось сохранить документальные свидетельства того, что она была похоронена в Санкт-Петербурге, где жила с момента расставания с «Релив» и господином Азовцевым. Однако, не так давно стало известно, что благодаря своей хитроумной машине, с помощью которой Азовцев управлял так называемыми графами реальности, она вновь вернулась к тому месту, откуда всё началось – к точке расставания.
– Граф реальности? – переспросил Константин, желая уточнить терминологию.
– Да, граф – это математический термин. По сути все события жизни можно представить в виде точек. – Савва взял лист бумаги и карандаш, и начал рисовать на нём пояснения. – Вот, а связи между событиями отображаются линиями. Так вот, если представить всю жизнь человека в виде такого графа, то точек – то есть вершин – в нём будет великое множество. Но Азовцев, который всю свою жизнь увлекался математикой и физикой, придумал устройство, с помощь которого любой человек может вернуться из любого узла этого графа к любому предыдущему, согласно пройденного пути. Попав в этот новый узел человек может избрать новый путь…
– И прожить жизнь заново, – закончил за него фразу Константин.
– Совершенно верно! – откликнулся Савва.
– А как же свидетельства, документы?
– Их уничтожают – вплоть до последней копии – агенты Азовцева. В сущности, конечно, его гениальности нельзя отрицать. Но дело в том, что его мозг работает только в области уголовно наказуемых деяний. Сам он ни разу не проходил ни по одному делу. Для всего общества он кристально чист. И только нашему управлению известно кто он такой на самом деле.
– А как Вы считаете, госпоже Сапфировой что-нибудь известно о том, что её насильно вернули к определённой точке её графа реальности?
– Нам это пока не известно. Мы ведём наблюдение. На текущий момент нам известно, что Азовцев объявил об их помолвке и они планируют в скором времени пожениться.
– Жениться? То есть Вы хотите сказать, что целью Азовцева было вступить с ней в брак? И ради этого он вернул её в точку расставания?
– Совершенно верно! Это может показаться удивительным, но что-то в его чёрном сердце дрогнуло, когда он узнал о её кончине в Санкт-Петербурге, и ему захотелось её вернуть в свою жизнь. Нам доподлинно известно, что госпожа Сапфирова была неравнодушна к Азовцеву. Однако, в прошлый раз он спровоцировал разрыв их отношений, и она прекратила с ним всяческие отношения и уехала в Санкт-Петербург.
– А сейчас, когда она вернулась, она ничего этого не знает, ведь так?
– Мы предполагаем, что ей ничего не известно. Азовцев ревностно хранит свои секреты. Однако …
– Да? – Елагин прищурил глаза и внимательно посмотрел на Запольского.
– По оперативной информации, вчера произошло нечто подозрительное.
– Что именно?
– Наш агент сообщил, что Сапфирова находилась в «Релив» вместе с Азовцевым. Он отлучился из издательства на двенадцать минут. Спустя примерно шесть минут после его отъезда, наш агент увидел, как Ольга стремительно покинула здание «Релив» и направилась к себе домой. По его словам, она была чем-то очень сильно взволнованна и расстроена. Если учесть, что все сотрудники Азовцева считают её уже его супругой, мала вероятность того, что её кто-то обидел в его отсутствие или сказал ей что-нибудь. Ведь Азовцев скор на расправу, и никто не будет рисковать. Поэтому есть предположение, что она узнала что-то сама. Но что именно ей стало известно мы пока не знаем. Собственно, Константин Панкратьевич, мы очень надеемся на Вашу помощь в этом деле.
– Разумеется, – коротко ответил Елагин.
– Кроме того, – начал Савва, – у нас есть приказ. Устройство, разработанное Азовцевым, необходимо будет разыскать и сохранить в целостности. Правители нескольких союзных европейский государств, включая Российскую Империю, считают, что оно может послужить на благо человечества и имеют виды на это устройство. Ведь в случае, если начнётся война, всё можно вернуть назад и провести дополнительные дипломатические действия, чтобы избежать вооружённого конфликта. Мы пока не располагаем сведениями о том, где это устройство находится. Однако, есть предположение, что запуск его осуществляется с помощью нескольких ключей. Один из них должен храниться у самого Азовцева. Другие же хранятся у его доверенных лиц, личности которых мы пока не выяснили.
– Ясно. А что касается Ольги?
– Сейчас главное – выйти с ней на контакт, выяснить – известно ли ей что-нибудь о ключах. У нас есть предположение, что ей может быть что-то известно об этом. По оперативной информации стало известно, что она купила билеты на поезд и собирается сегодня ночью выехать из Варшавы на несколько дней по приглашению своей подруги. Вы можете воспользоваться этим, чтобы выйти с ней на контакт. В случае, если она согласится сотрудничать с полицией, Вам надлежит вывести её в Санкт-Петербург. Более конкретная информация будет предоставлена Вам позже.
– Но ведь Азовцев наверняка попытается вернуть её, когда узнает, что она уехала. И ему ничего не стоит вернуть её вновь к той точке, где они расстались.
– Дело в том, что устройство, разработанное Азовцевым, может быть запущено только один раз в полгода. Именно столько времени нужно ему для накопления нужного для его работы объёма энергии. Даже при наличии всех ключей, он ничего не сможет сделать – не сможет запустить устройство. За эти полгода мы рассчитываем получить в своё распоряжение ключи и само устройство. Если к окончанию этого срока нам не удастся этого сделать, Азовцев будет уничтожен. Но тогда мы можем упустить ещё более крупную рыбу, и не хотелось бы так рисковать. Единственное, что Азовцев может попытаться сделать, если Сапфирова вдруг ускользнёт от него – это либо вернуть её силой, либо уничтожить.
– А что, если госпожа Сапфирова откажется сотрудничать с полицией? Что, если она не поверит во всё это? Согласитесь – все эти графы реальности – это похоже на безумие! Что, если она, в конце концов, откажется выдать Азовцева потому что любит его?
– В таком случае её надлежит уничтожить.
– Уничтожить главного свидетеля?
– Да. Таковы указания свыше. Она будет опасна для следствия больше, чем полезна. Для нас важнее не столько добиться суда для Азовцева за уголовные преступления, сколько захватить его уникальную машину.
– Но это же превращает всё дело в политическое…
– Константин Панкратьевич, не нам с Вами решать…, – со вздохом сказал Запольский. – Ваша задача сейчас – госпожа Сапфирова. Остальное мы берём на себя.
Елагин встал из-за стола и заходил по кабинету, задумчиво почёсывая небритый подбородок. Кто же эта госпожа Сапфирова – друг или враг? Если верить обстоятельствам этого дела, она испытывает по отношению к Азовцеву тёплые чувства. Однако, доподлинно не известно – насколько эти чувства сильны. Если она узнает о том, что Азовцев – человек опасный, и что в сущности она находится в его полной власти, то как она поступит? Согласится ли она сотрудничать с полицией? Сплошные вопросы, и пока ни одного ответа.
Запольский встал из-за стола, собрал папки с документами и положил их в сейф:
– К сожалению, я не могу Вам предоставить материалы этого дела для изучения вне стен этого кабинета. Это не безопасно. У Азовцева уши и глаза повсюду. Ему подчинён весь криминальный мир Варшавы, и вы никогда не можете быть уверены в том, кто рядом с вами – его агент или, скажем, обычный дворник.
– Да, разумеется – я понимаю, – отозвался Елагин.
Офицеры заперли кабинет, и вернулись по длинным коридорам на поверхность земли. Елагин вышел к вокзалу, и, наняв экипаж, отправился в свой гостиничный номер. Запольский же вышел двумя кварталами севернее и пошёл в своё управление.
Вечер того же дня. Гостиничный номер Елагина
Вернувшись в отель после встречи с Запольским и сделав распоряжения относительно своего багажа, Константин взял своего пса и вместе с ним отправился наводить справки о текущем положении дел.
Весь день они с Амиром рыскали по городу, уже присыпанному первым снегом, и выясняли что слышно про отношения Азовцева и Сапфировой, а за её домом они некоторое время следили. От прислуги стало известно, что нынче же ночью госпожа Сапфирова действительно намерена сесть на поезд и направиться куда-то под Варшаву к своей подруге. Так что сведения о её отъезде подтвердились, и Константин решил воспользоваться этим обстоятельством, чтобы лично встретиться с Ольгой и узнать, что ей известно. Но сперва, решил он, ему и Амиру стоит хорошенько отдохнуть. Они ехали несколько дней без остановок, и основательно подустали, и запылились. Именно поэтому, сейчас в его номере был жарко растоплен камин, неподалёку от которого растянулся и похрапывал Амир, а сам Константин лежал в ванне, наполненной горячей водой.
Константин расслабился и прикрыл глаза, откинув голову назад. От горячей воды шёл пар, и на лбу у него блестели капли воды и пота. Его мужественное лицо было спокойно. Волосы его были мокрыми, и он небрежно откинул их пальцами к затылку, глубоко вздохнув аромат, исходящий от горячей воды. Она пахла апельсином и розмарином.
После долгой поездки было так приятно остановиться и перевести дух. Он не о чём не думал, но просто наслаждался тишиной и покоем. Он знал, что уже совсем скоро у него уже долго не будет возможности так посидеть и расслабиться. Он вообще считал ванную комнату лучшим местом для того, чтобы расслабиться. Горячая вода и ароматное мыло творили чудеса и после ванны он чувствовал прилив сил.
Константин открыл глаза, и, протянув руку к стоявшему неподалёку стулу, на спинке которого висело полотенце, взял с него небольшую книгу, которую он купил сегодня в одном из книжных магазинов. Это была книга Ольги Сапфировой. Елагин пока не решил, как именно он представится ей, и поэтому решил на всякий случай почитать одну из её книг, чтобы в случае чего представиться ей поклонником её творчества. Открыв книгу на месте заложенной им закладки, он углубился в чтение.
«Да, определённо у госпожи Сапфировой неплохой стиль письма», – заключил он, перелистнув очередную страницу. Елагин вздрогнул – вода в ванне уже основательно остыла. Он отложил книгу, закончил купание и вышел из ванной, обернув вокруг талии полотенце.
Подойдя к зеркалу, он причесался и, внимательно изучив своё отражение в зеркале, остался удовлетворён увиденным. Сейчас, будучи гладко выбритым, он более походил на джентльмена. Он чувствовал себя превосходно, а старая рана, начавшая было болеть во время путешествия, перестала напоминать о себе. Он обернулся спиной к зеркалу и, обернувшись, изучил розовый шрам, шедший наискосок от поясницы на правую ягодицу. Впрочем, этот огромный шрам ничуть не портил вид его широкой сильной спины. Сняв полотенце, он оделся для выхода. Перекусив сам и накормив Амира, он сосредоточенно посмотрел на карманные часы. Пора выдвигаться в дорогу.
Варшава. Ночь. Где-то на полпути к центральному вокзалу.
Ольга отправила свой основной багаж в деревню вечерним поездом, а сама решила ехать на ночном, опасаясь, как бы Георгий Ильич не увидел её в городе. Наняв экипаж, она направлялась к вокзалу, как вдруг карету подкинуло на каком-то булыжнике, и она остановилась. Извозчик с сожалением сообщил ей, что колесо повредилось и ехать дальше не представляется возможным. Ольга была рада тому обстоятельству, что она выехала из дома заранее, однако, оказаться одной посреди ночного города ей совсем не нравилось. Она забрала из экипажа свой саквояж и, оглянувшись по сторонам хорошо освещённой и почти пустынной улицы, получше закуталась в тёплую накидку и направилась сторону, указанную извозчиком. Хорошо ещё, что у неё с собой была карта города. По ней она наметила себе кратчайший путь к вокзалу. Собрав всё своё мужество, она тронулась в путь.
Елагин следил за Ольгой от самого её дома, и ехал на приличном расстоянии позади её экипажа. Заметив, что экипаж сломался, первым порывом его было предложить ей воспользоваться своим. Однако, от тут же отказался от этой идеи, так как был уверен, что она не примет подобного предложения от незнакомца. Тогда он решил так же продолжить свой путь пешком, поравнявшись с экипажем Сапфировой.
Елагину было не впервой бродить по ночному городу. Он не опасался нападений, так как прекрасно владел навыками ведения рукопашного боя, неплохо умел стрелять из стрелкового оружия. Сейчас с собой у него были заряженные пистолеты, которые покоились у него за пазухой, а в под штаниной правой ноги он скрывал небольшой нож. К тому же – Амир был с ним. А когда рядом был этот пёс, редко какой дурак отваживался приблизиться с дурными намерениями к его хозяину. Хотя Амир не мог быть служебной собакой в виду своенравности, но он был в первую очередь другом и помощником Елагина, и его защитником. Константин не учил его брать след или выслеживать преступников, но зоркие пастушьи глаза и острый нюх Амира не раз помогали ему в работе.
Ольга свернула в арку под домом.
– Не самый лучший путь Вы выбрали, сударыня, – задумчиво прошептал вслух Константин, ускорив шаг. Увидев отделившиеся от темноты тени, он остановился и спустил с поводка Амира, после чего ускорил шаг. Пёс держался рядом с хозяином, и пристально всматривался в темноту. Выпавший утром первый снег растаял, превратив все дороги в потоки грязной воды.
Елагин продолжал быстро идти, а услышав женский визг, пустился бежать. Амир также бросился на голос женщины и, благодаря своим длинным лапам и росту, прибыл на место раньше своего хозяина, первым начав схватку, бросившись на одного из мужчин, грубо державшего Ольгу за руки. Это были грабители. Безусловно, одинокая женщина с саквояжем показалась им привлекательной добычей. Она так спешила, что и не заметила, что под аркой стоит группа подозрительных мужчин. Едва она вошла под арку, скрывшись от спасительно света уличных фонарей, как один из них выхватил саквояж у неё из рук, а второй схватил её саму. С ними были ещё трое подельников. Они решили сперва выяснить что у неё в сумке, а после позабавиться с ней. Им не хотелось упускать такую удачу, и ограничиваться только грабежом.
Появление разъярённого огромного белого пса стало для преступников полной неожиданностью. В первое время они не могли даже понять – что видят перед собой в темноте – то ли белое привидение, то ли всё же живое существо. Когда они поняли, что это животное не имеет ничего общего с потусторонним миром, они решили убить его. Пока пёс удерживал кричащего мерзавца, один из его товарищей приготовился напасть на него с ножом. Лезвие блеснуло в воздухе, и в этот же миг раздался оглушительный звук пистолетного выстрела. Затем раздался мужской вопль и лязг упавшего ножа.
Послышался топот ног – преступники предпочли спастись бегством. Амир, злобно рыча, сжал челюсти на бедре кричащего от боли и ужаса мерзавца. Подойдя к ним, Константин оторвал от него пса. Он уже понял, что это была обычная попытка ограбления, и эти ребята, очевидно, не знали с кем они вообще имеют дело. Ведь, безусловно, стоит только Азовцеву узнать о том, что они обидели его женщину, то им не видать даже следующего рассвета.
Всё произошло так быстро – и нападение, и освобождение, что Ольга, перепуганная до полусмерти, стояла, прижавшись к шершавой стене, не в силах ни пошевелиться, ни сказать что-либо. Когда к ней подошёл незнакомец, и хриплым глубоким голосом поинтересовался как она себя чувствует, с её дрожащих губ не мог слететь и шёпот. Она вся дрожала от пережитого ужаса и никак не могла взять себя в руки.
Из темноты к ним подошёл белый пёс. Он ласково ткнулся хозяину под колено, и тот угостил его чем-то вкусным и прикрепил поводок к его ошейнику. Ольга опустила глаза и, протянув руку, потрогала мягкую шерсть на голове пса. Пёс дружелюбно лизнул её пальцы, и она слегка улыбнулась.
– П-п-простите, – наконец прошептала она всё ещё дрожа. – Я так и-с-с-п-пугалась! – заикаясь сказала она, подняв голову и посмотрев в глаза своему спасителю.
– Вам больше нечего бояться, сударыня, но нам стоит поскорее уйти отсюда. Куда Вы направлялись?
Почему этот бархатистый чуть хриплый голос действует на Ольгу так успокаивающе?
– Я… мне нужно на центральный вокзал.
– Мы проводим Вас. С Вашего позволения, сударыня.
– О, я буду Вам признательна. Только мне нужно сперва найти мой саквояж. Эти люди отобрали его у меня, а у меня в нём деньги и билет, и личные вещи.
Елагин достал из кармана спички, зажёг одну из них и огляделся по сторонам.
Недалеко от того места, где они стояли, он заметил белеющую кучку женского белья и раскрытый саквояж. Он наклонился и собрал всё содержимое обратно в сумку. Он нащупал кошелёк, всё ещё полный денег, а также несколько бумаг, явно бывших билетом на поезд и документами Ольги.
– Боюсь, Ваше бельё безнадёжно испорчено. Однако, насколько я могу судить – деньги и билет на месте. – Сказав это он достал из внутреннего кармана своего жилета маленькую флягу и протянул её в дрожащие руки Ольги.
– Вот, – шепнул он, – выпейте этого. Вам станет легче.
Сама не зная почему, Ольга доверяла этому могучему великану, каким казался ей Елагин. Она покорно взяла из его большой ладони фляжку и отхлебнула её содержимое. Она захлебнулась и поморщилась, откашлявшись. Горькая и жгучая жидкость опалила её горло и у неё перехватило дыхание. Ольга протянула фляжку обратно Константину, и она вновь утонула в его крупной ладони, после чего скрылась где-то под жилетом. Не привыкшая к алкоголю в принципе, а к такому крепкому – в частности, она опьянела почти мгновенно. Константин предложил ей свою руку, и Ольга покорно вложила ладонь в изгиб его локтя. В правой руке Елагин держал саквояж и поводок. Амир шёл впереди них, словно бы освещая путь своей белой, как казахские степи зимой, шерстью.
Ольге казалось, что мир просто сошёл с ума. Ещё вчера она чувствовала себя счастливейшей из женщин. А сегодня она узнала о том, что мужчина, которому она доверила своё сердце, на самом деле использует её в своих интересах и нарушил законы природы чтобы вернуть её к себе в надежде, что она и останется с ним. Она также узнала о существовании загадочного устройства, с помощью которого Азовцев управляет графами реальности. Она узнала о ключе, состоящем из нескольких частей и догадалась о том, что свою часть Георгий хранит в приёмной своего кабинета в издательстве «Релив». Ну и, наконец, она подверглась нападению банды грабителей и душегубов, и была спасена каким-то смелым мужчиной и его псом. Но кто был этот мужчина, чьи могучие мускулы она сейчас чувствовала под своими пальцами? Можно ли ему доверять? На самом деле у неё не было выбора сейчас. Ей нужно было попасть на вокзал как можно скорее.
Они шли, сворачивая то на одну улицу, то на другую, то заходя в тёмные подворотни. Елагин не раз уже бывал в Варшаве, и хорошо знал расположение улиц и домов, и мог даже ночью найти нужную дорогу. Поэтому к вокзалу они продвигались очень быстро.
Он изредка опускал глаза и посматривал на свою спутницу. Он был вынужден признать, что у Азовцева хороший вкус. Несмотря на то, что этот подонок мог бы выбрать любую из доступных ему женщин, он выбрал именно эту – чистую и нежную. Она напоминала Елагину его младшую сестру. Ей сейчас было примерно столько же, сколько и Ольге – едва за тридцать. Она была замужем за военным и жила на Дальнем Востоке, откуда регулярно отправляла своему любимому старшему брату кедровые орехи и длинные нежные письма.
Прочитав одну из книг Ольги, он был поражён её любовью к человечеству, к тому, что она видит так много добра в этом Мире, что пытается подарить людям надежду. У него не укладывалось в голове – как это Азовцев согласился издавать её книги в своём издательском доме!? Такой человек, как Азовцев, просто не знает подобных чувств. Но, возможно, он разглядел в её книгах то, что нужно публике и смекнул, что на её книгах он неплохо заработает. Константин легко мог представить себе, как это нежное создание, что сейчас туманным взором всматривалось в темные улицы и льнуло к его руке, попало под влияние Азовцева. Если верить материалам дела, с которыми он ознакомился, женщины были без ума от владельца «Релива». Он умел обольстить и, безусловно, если пожелал, что легко смог добиться расположения Ольги. Она казалась Елагину наивной девочкой, всё ещё верящей в сказки.
Наконец, они вышли к большому и хорошо освещённому зданию центрального вокзала. Пройдя на платформу, Константин остановился и сверил свои карманные часы с большими железнодорожными часами, что висели недалеко от путей. Поезд уже ждал своих пассажиров. Он проводил продрогшую Ольгу в купе, и оставил рядом с ней Амира, а сам купил для себя билет и вернулся в вагон. В ответ на удивлённый взгляд Ольги, он сказал ей, что всё объяснит ей по дороге, а сейчас же он закрыл окно купе шторой и распорядился, чтобы принесли чай и ужин.
Поезд ехал неспешно, монотонно раскачиваясь и стуча колёсами. За окном не было видно решительно ничего. Ночь стояла тёмная, и Луны на небе не было. В ярко освещённом, но прохладном купе, Ольга почувствовала себя значительно лучше. Чай уже принесли, и он дымился горячим паром, стоя на столике. Здесь же расположились две тарелки с жареной рыбой с картофелем. Оглядев себя в маленькое карманное зеркальце критическим взглядом, Ольга осталась вполне удовлетворена увиденным, если не считать кудрей, беспорядочно торчавших то там, то здесь. Вздохнув, она взяла полотенце и вышла в коридор. Её спутника не было видно. Он вышел из купе сразу после того, как поезд тронулся, и до сих пор не вернулся. Они пробыли в пути уже двадцать пять минут, и Ольга решила, что раз его пёс чувствует себя совершенно спокойно, значит его хозяин находится где-то здесь.
Войдя в туалетную комнату, Ольга ещё раз взглянула на себя в зеркало. Щёки её всё ещё горели румянцем после ночной прогулки по морозному воздуху. Придать причёске былой опрятный вид можно было и не пытаться. Она вынула одну за другой все шпильки из волос, и они рассыпались шелковистыми волнами по её плечам. Она задумчиво расправила завитки пальцами, затем умылась и вернулась в купе. Коричневое дорожное платье её было в порядке. Однако, как справедливо заметил её спутник, бельё, которое она везла в саквояже, было безнадёжно испорчено и ей пришлось сразу же выкинуть его, после того, как она изучила содержимое своего саквояжа.
Открыв дверь в купе, она невольно вздрогнула. Её спутник вернулся и теперь расположился на своём диване с явным намерением поужинать. Она почему-то кивнула ему, смущённо улыбнулась под его внимательным взглядом и уселась на своё место. Однако, он так резко отвёл глаза, что ей показалось, что в её внешности он нашёл какой-то изъян.
Едва открылась дверь купе, как взору Константина предстала дивная картина – нежная дева, с румяными от мороза щеками, головка которой была украшена прекрасными блестящими крупными кудрями, рассыпавшимися по плечам. Глядя на неё, у него вдруг защемило сердце. У него вдруг возникло такое чувство, словно они расстались с ней очень давно и вот теперь встретились. Но откуда, спрашивал он себя, у него может быть такое чувство, если до сего дня он даже не знал о её существовании? Константин не мог понять этих ощущений, нахмурился и отвернулся, желая перевести внимание на что-то более безопасное – например, тарелку с ужином.
Ольга укуталась в тонкое шерстяное одеяло и с аппетитом принялась за еду, решив, что подкрепиться ей не помешает. Она молча поглощала свой ужин, стараясь не обращать внимание на спутника и ожидая, когда он сам нарушит тишину и объяснит ей, наконец, принятое им решение поехать с ней в одном поезде и даже в одном купе.
– Ольга, – нарушил тишину купе хриплый мужской голос.
Ольга вздрогнула от неожиданности и подняла широко раскрытые глаза на своего спутника.
– Откуда Вам известно моё имя? – спросила она, держа в руках стакан с чаем, который как раз собиралась выпить.
– Сапфирова Ольга Борисовна, писательница, я прав? – продолжил всё тот же голос.
– Совершенно верно, – несколько обескуражено ответила Ольга.
– Честь имею представиться – Елагин Константин Панкратьевич, коллежский советник, полиция его императорского величества, Санкт-Петербург.