Режим молчания, или Семь дней из жизни заики - читать онлайн

© Росмэн, 2022

© Ольга Дылдина, 2022

Вся эта история началась с записки. С таинственной записки, лежащей на моей парте.

В то утро я явился в школу за пять минут до звонка. Достало каждый день слышать, входя в класс: «Тупой, припадочный, контуженый, придурок!»

И знаете, что я придумал? Появляюсь в школе перед самым звонком, чтобы поменьше встречаться с дуриками! Главное, успеть прошмыгнуть в класс раньше учительницы! А потом – на заднюю парту и готово!

Я сижу за последней партой, рядом с Финкой. Там обитают одни двоечники и такие изгои, как я…

Вообще-то, по-настоящему её зовут Зинка, но она не выговаривает буквы «з» и «с». Вместо них получается такой клёвый шипящий звук: «ф-ф-ф». Поэтому её и прозвали Финкой. Когда Зинка-Финка выходит к доске, это целое представление.

Тот день был особенный – последний день четверти, перед весенними каникулами. А потому настроение у меня было приподнятое. Но оно быстро испортилось.

Какой-то умник поставил мне подножку, и я чуть не грохнулся, к великой радости Дюхи и Боряша. Дюха и Боряш – это конечно, прозвища. На самом деле этих двух неразлучников зовут Андрюха и Борис, и они изобретательны на всякие пакости.

Стараясь не обращать внимания, я поплёлся на место и тут заметил листок в клеточку на моей парте, сложенный пополам. На верхней части листка крупными печатными буквами было выведено синей ручкой: «Марку». Ну, то есть, мне.

Взглянул на Финку. Она равнодушно улыбнулась и слегка пожала плечами. Я сразу понял: не она… В это время в класс, цокая каблуками-шпильками, влетела химоза. Она у нас вместо классной, русички, Василисы Ивановны. Василиса болеет уже месяц, и вот поставили эту пищалку. Я сел и прочёл записку, отгородившись от Финки рукой:

Подписи, конечно, не было.

Я обвёл взглядом класс. Химоза что-то трындела, и на меня никто не смотрел. Кто мог написать это? Каждый, пожалуй, кроме Финки и Юлика. Фамилия у Юлика – Немых, и в классе его страшно дразнят. А он молчит, только один раз подрался. Юлик ещё маленького роста.

Я посмотрел на него. Сидит себе за первой партой, внимательно слушает учиху. Не-а, это не он! Юлик относится ко мне сочувственно. И когда все ржут над моими выступлениями у доски, Юлик молчит, не смеётся. И Финка тоже. Я сидел с запиской в руках, раздумывая, и совсем не заметил, как подкралась учительница.

– Самолётов, о чём ты мечтаешь? – пропищала она. Голосок у неё как у комарихи, и сама она тощая и мелкая, словно комар.

Я не успел ничего сообразить, а химоза уже выхватила бумажку.

– Ага! Записки почитываешь! Вот чем ты занят на моих уроках!

Я ужаснулся, но было уже слишком поздно. Химоза раскрыла записку и прочла. Громко, всему классу:

Все заржали.

– Впечатляюще! – торжествующе пропищала «комариха». – Очень даже!

Вот так вляпался! Я больше не мог слушать. Внутри всё кипело. Словно в кастрюле с маминым дежурным борщом. Класс умирал со смеху, и я видел вокруг одни красные рожи. Сорвался с места, не взяв даже тетрадки, и выбежал за дверь. Нёсся вниз по лестнице, а в голове стучало:

И огромный восклицательный знак в конце.

Не помню, как выбрался из проклятой школы…

Домой идти не хотелось, и я подался в парк. Шёл и пытался успокоиться. Когда мне плохо или прогуливаю уроки, всегда иду в парк и брожу, пока окончательно не успокаиваюсь.

Я ходил по дорожкам и размышлял о записке. Может, тот, кто это написал, прав, и я действительно никогда не справлюсь? А с чем именно не справлюсь?

С заиканием, конечно…

Жалко, нет Василисы. Она бы никогда не опозорила перед всеми! Когда классная вызывала к доске, читать наизусть стихи, я начинал волноваться и дёргаться. Тогда Василиса Ивановна твёрдо говорила, глядя мне в глаза: «Самолётов, спокойно!» и это всегда действовало. Я брал себя в руки и хоть с маленькой запинкой в начале, но гладко читал стихи. Учительница довольно кивала и ставила в дневник «четвёрку».

Не буду сегодня возвращаться в школу, плевать на тетрадки. Я накручивал круги по парку и думал, что ещё год назад всё было нормально, и я не заикался. А потом началось…

Всё началось тогда, когда папа ушёл. Так мама всегда говорит: «папа ушёл». На самом деле, никуда он не уходил, мой папа, он просто умер.

Но почему бы так прямо и не сказать: «папа умер»? Легче от этого правда не становится, но зачем обманывать себя всякими жалкими словами?

И почти сразу после этого мне стало сложно говорить. Реально жесть: торчать перед классом, пытаясь выдавить какой-нибудь звук! И никто не верит, что я знаю! Стоять, как дебил, слышать смешки и словечки, вроде: «контуженый!» А мучение продолжается…

Однажды новый учитель по биологии вызвал меня отвечать. Не успел я подняться, как Бочкина с первой парты выкатилась: «Он не говорящий!» Биолог воззрился на меня, но промолчал. Защитница контуженых нашлась, то же мне. До чего противно!

Дошло до того, что учителя боятся спрашивать меня, наверное, тоже жалеют! Иногда пишу устные задания письменно, но за это снижают оценку.

У меня есть проблески, когда не заикаюсь. Например, когда читаю стихи или говорю по-английски. Наверное, английский мне не очень понятен, и я заучиваю фразы, как попугай.

Мысли у меня бегут в два раза быстрее, чем проклятый язык. А язык – медленный и тяжёлый, ворочается во рту. Загребает слова лопатой! Иногда я жутко завидую доисторическим предкам, тем, что жили в пещерах. Тогда каждый рычал, как мог, и не парился по этому поводу.

Не могу нормально учиться, и друзей у меня нет, кроме соседки по парте. Пожалуй, Финка мне тоже не друг. Просто жалеет, как хомяков и крыс, живущих у неё дома. Когда меня вызывают к доске, взгляд у Финки становится «жалеющий», а мне хочется кричать…

И всё-таки было одно хорошее событие: завтра каникулы и целую неделю не надо ходить в школу. Я долго мотался по парку, думая о злосчастной записке, о химозе, о Финке с Юликом, и о противных Дюше с Боряшей. Наконец совершенно вымотался и отправился домой.

Дома меня ждало два сюрприза. Первый: химоза всё-таки позвонила маме и нажаловалась, что я сбежал из школы. Второе: к нам переехал жить дедушка. Бабуля выгнала его из дома, и деду ничего не оставалось, как перебраться к нам.

Я люблю деда и называю его Дет, потому что детства в нём больше, чем дедовщины. Он совсем старенький, и у него что-то случилось с памятью. Может быть, из-за этого бабуля и вытурила его из дома?

– Что стряслось, Марк? – встревожено спросила мама.

Пришлось рассказать про записку. Мама вздохнула:

– Сурово, Марк! Ну, что будем делать? Действовать или хныкать, как девочка? Возьмём всё в свои руки?

– Действовать! – твёрдо ответил я. Всё-таки меня очень задела эта записка. Это был как будто вызов, и я решил его принять. – Приму вызов! – вслух сказал я.

– Молодчина! – похвалила мама. – Тогда пора входить в режим молчания.

– Куда-куда? – не понял я.

И мама мне рассказала.

– Так вот, – объяснила она. – У тебя неделя каникул. Будешь молчать семь дней, чтобы соскучиться по речи. Чтобы потом, после семи дней, тебе снова захотелось говорить, понимаешь?

– Ага. А это поможет?

– Узнаем, когда пройдёт неделя.

– Так что нужно делать?

– А вот что: сделаешь бейдж, прицепишь на грудь. Напишешь вот что: «Избавляюсь от заикания. У меня режим молчания». С бейджем выйдешь на улицу и будешь общаться с людьми.

– Как так, общаться? – возмутился я. – Ты что, издеваешься? Я же буду молчать!

– Не кричи, Марк! Вот в том-то и штука! Будешь писать записки.

– Какие записки?

– Разные. Придумай сам. Пошевели-ка мозгами!

Так я вошёл в режим молчания.

На следующий день, утром, написала в Контакте Финка:

«Привет, Марк! Как ты? Твои тетрадки у меня».

Ответил:

«Нормально. Вошёл в режим молчания».

«Ой! Как это?»

«Лечусь от заикания, буду молчать неделю, писать людям записочки».

«Прикольно, Марк, пиши в Контакте. Обсудим с Юликом вечером. И будет у тебя группа поддержки!»

А что? Нормально придумала Финка, насчёт группы. И поговорить с кем-то надо, тем более, семь дней молчать…

Прикольно: если всмотришься, можно заметить: цифры 4.04 очень напоминают по написанию, знаете что? Ошибку 404 («страница не найдена»)!

Поменял аватарку в Контакте. Старая, та, где я собака в очках, ну совсем отстой, не догоняю сейчас, чем она раньше могла нравиться? Теперь я – крутой парень с головой тигра!

Молчу дома. Сделал бейдж. Придумывал вопросы, с которыми буду подходить к людям на улице. Выдумались такие: «Не подскажите, который час?» и «Где метро?»

Что бы ещё сочинить? Нашарил в интернете: В мире заикается один человек из ста. При населении Земли в 7,7 миллиардов, 1 % – это 77 миллионов.

Первым «логопедом» на Земле, вероятно, следует считать Гиппократа (460–377 гг. до н. э.). Он видел причину расстройства речи в поражении мозга.

На Руси заикание лечили лесным «ауканьем». Заики уходили в лес и во всю глотку кричали: «Ау!»

Великие тоже заикались. Вот Демосфен, великий греческий оратор. И кто мог подумать? Страдал от заикания. У него был свой метод борьбы со злейшим врагом: ораторствовал под грохот морских волн и клал в рот мелкие камушки. Демосфен считал, что с набитым ртом о заикании не паришься, все мысли о том, как бы ни подавиться!

Кстати, о море…

На моём подоконнике лежит «ухо моря», а может, корабль, подводная лодка.

«Ухо моря» входит в ладонь и брюхо у него гладкое. Нежно-розовое изнутри, перламутровое. А спина корабля – кремово-коричневая, ребристая. С шестью завитками, по спирали. Шесть завитков – шесть долгих лет росла раковина. А внутри, в розово-перламутровой люльке, жил моллюск.

А ещё, раковина похожа на хищную, растопыренную лапу зверя с шестью острыми когтями. Но название «ухо моря» – лучше. Хочется приложить «ухо моря» к уху и слушать песнь волн. Может, это ветер шумит в раковине?

«У-у-у-у!»

«Тук-тук-тук-тук!» – чудится мне стук колёс поезда, предвкушение моря.

«Ухо» пахнет солнцем, греясь на моём окне. Сегодня тёр его нежное брюхо и загадывал желание: встретиться с морем!

У нас нет моря, но я включу вместо него телевизор! Кончится режим молчания, опробую демосфеновский способ. Закрою дверь, врублю телик и прокричу гороскопы из маминой книжки!

В моей комнате восемь метров, две кровати, телевизор, мы с Детом и старый футбольный мяч. Дедушка притащил его и сразу закатил под кровать… Интересно, зачем дедушке мяч, в футбол вроде бы не играет? Дет отмалчивается.

Видел в окно парня из соседнего подъезда. Называю его про себя Андрюхой. Андрюха особенный, у него полиомиелит.

Однажды зимой, в метель, я шёл за соседом к воротам. Ветер валил с ног, и Андрюха несколько раз падал лицом в снег. Но каждый раз вставал и двигался дальше. Когда он падал, у меня внутри всё больно сжималось. Хотелось подбежать, довести до ворот. Но что-то подсказывало: меньше всего он хочет моей помощи. Я только обижу его. В тот момент до меня дошло, что Андрюха сильнее меня.

Вот он снова вприпрыжку шагает через двор.

Идти тяжело, он подволакивает правую ногу, раскачивается, как матрос на палубе в шторм, машет руками. Но идёт быстро и шаг – широкий. Парень возвращается с пакетом, и я понимаю: ходил в магазин.

Привет, Андрюха!

Вечером на небе висело только бизе, малиново-голубичное. Даже облаков не было. Наблюдал из окна за маленькой собачкой. Хочу также валяться в пыли и выглядывать из кустов!

Мама купила мандарины на рынке. Укусил один. Наверное, родом они из Кисляндии!

Перед сном мама принесла дедушке кефир в кружечке. Дет спросил: «Ты кто такая?» Мама ответила: «Я дочь твоя, папа!» Наверное, из-за этого бабуля и выгнала Дета из дома. Объявила по телефону: «Забирайте его, он мне больше не нужен!»

Мама с бабушкой не очень-то ладят. Мама раз в неделю звонит бабуле и дипломатично спрашивает: как дела? Разговор длится полминуты, я сам засекал.

Комментарии:

Финка: Крутая ава, Марк! Андрюху жалко. Ты прав: такие не любят, когда их жалеют… Марк, придумай интересный вопрос. Например: «Как зовут вашу собаку?»

Юлик: Прикольная ава! Причём здесь собака?

Я: А что, клёво! В соседнем подъезде живёт собаченция, клубок злости. Реально, как её зовут? Зачётный вопрос!

Финка: А ещё вопросик: «А я симпатичный?»

Юлик: К чему дурацкие вопросы?

Финка: Так Марк быстрее вылечится!

Юлик: Попробуй телик переорать!

Финка: Ты что, не догоняешь? У Марка режим молчания!

Я: Спасибо, френды! И как я без вас?

Юлик: Обращайся! А всё-таки, химоза поступила подло. Читать чужие письма нехорошо.

Финка: А то! Ну, ты держись, Марк, пиши. Обсудим, поддержим. А я у тётки в деревне неделю буду загорать.

Юлик: А я на даче с предками, скукотища! Втыкаю в уши наушники, включаю музон и балдею. Отвлекаюсь от всякой фигни и мысли…

Финка: Ого! У тебя, Юлик, есть мысли?

Юлик: Без наездов не можешь? А сегодня от скуки со мной случился приступ сна, я встал в 15:45. Родители решили меня не будить, им было интересно, до скольки просплю?

Финка: Ага, а во сколько ты лёг?

Юлик: Вроде в полпервого.

Финка: Хи-хи… А я в деревне вот книжки читаю!

Юлик: Чего? С дуба рухнула?

Финка: Чего! Не всё же в инете сидеть, правда, Марк?

Я: А что читаешь?

Финка: Толстого, «Анну Каренину».

Юлик: А-а?

Финка: Просто это у тётки нормальная самая книжка была…

Юлик: Ха! Ну чё, Самолёт, на улицу идёшь завтра?

Я: Ага.

Финка: Ну, Марк, ни пуха… А что, у Дета проблемы с памятью?

Я: К чёрту! Похоже.

Финка: Альцгеймер, что ли?

Юлик: Чего-чего?

Финка: Ты, Юлик, погугли в интернете, надо ж развиваться! Кстати, забыла! С днём интернетика!

Прочитал, что для избавления от картавости Демосфен завёл себе щенка, слушал его рычание и повторял издаваемые собачонкой звуки. Подёргивание же плечом Демосфен решил вылечить и вовсе прикольным способом – используя острый меч. Меч подвешивался к потолку, и Демосфен, занимаясь, вставал так, чтобы остриё касалось плеча каждый раз, когда оно дёргалось. Так греческий оратор добился полного контроля над телом.

Круто! А чтобы развить дыхание и силу голоса, Демосфен громко читал стихи во время подъёма на гору.

Составил две записки: «Как зовут вашу собаку?» и «А я симпатичный?», нацепил на грудь бейдж и выбрался во двор.