Бабушке за глаза досталась шутливая взбучка.
– У нее строгое мясное кредо, – пояснила Ира соседке по общаге. – Она боится, что мы тут отощаем, как узники в Освенциме.
– Жуткая смерть двух магистранток потрясла Элнет Энер, – произнесла Даша тоном захолустного репортера.
– Надо будет месяца через три на фотошопе сделать впалые щеки, обескровленное лицо и послать фотографию бабушке.
– Страшно представить ее реакцию.
– Она примчится спасать нас борщом и макаронами по-флотски.
Даша призадумалась.
– Иногда мне кажется, мои только порадуются, если меня увезут на «Скорой» из-за растительной диеты. Тогда заботливый диетолог с докторской степенью вылечит меня от капризов и научит любить всех земных тварей, что попадают ко мне в тарелку.
Ира с Дашей познакомились на вступительных экзаменах и сразу договорились, что поселятся вместе, если обе поступят. Ире импонировали люди такого типа: пластичные, улыбчивые, легкие на подъем, с открытым взглядом и без намека на субтильность. Даша занималась йогой, коллекционировала фенечки, заплетала дреды себе и другим и часто повторяла слово «добро». Вера в Джа была краеугольным камнем ее мировоззрения. Через пять минут после знакомства с Дашей можно было без опасений ставить квартиру на то, что она боготворит Олю Маркес и равняется на нее.
Так и оказалось: Дашин плейлист включал все альбомы «Alai Oli», а сама она постила цитаты вокалистки с завидным постоянством.
Соседка встретила Иру в черной футболке без рукавов и в карго болотного цвета. На загорелых плечах красовались коричневые веснушки, напоминавшие пятнышки на зрелом банане.
– Свидетельница Боба Марли! – воскликнула Ира.
Польщенная Даша запустила руку в один из многочисленных брючных карманов и протянула на ладони карамельку в прозрачной обертке.
– Клюквенная. По вегану, без сахара и без краски. Я тут чудесный экомагазин нашла поблизости. Обязательно тебя свожу.
В знак доверия Ира сразу закинула конфету в рот. И правда, заметно лучше барбарисок ядовито-рубинового цвета, царапающих нёбо и сводящих скулы от кислоты. Кажется, с коммуникацией в Элнет Энере трудностей не предвидится. Если, конечно, Дашу не отчислят из универа за примерное растафарианское раздолбайство.
Пока Ира раскладывала вещи, соседка поведала ей об утреннем казусе на общей кухне.
– Захожу я, значит, проверить проростки. Там Мишель, наш негр-историк, жарит бананы на сливочном масле. Я смотрела-смотрела и осторожно спросила: «Почему ты их жаришь?» А он такой раздраженный повернулся и говорит с глубокой обидой: «Я разве обезьяна, чтобы их сырыми есть?»
Смущенно улыбнувшись, Ира сказала:
– Наверное, его достали этим вопросом.
Комната превзошла ожидания Иры. Чистенькие бежевые обои, пусть и подрастерявшие в свежести, тешили взор. Высокий потолок и широкое расстояние между кроватями, застеленными покрывалами в бело-фисташковую клетку, даровали ощущение покоя. Вместительный шкаф, солидные по меркам провинциального вуза тумбочки, персональные книжные полки – все складывалось в славный паззл, собирать который было одно удовольствие. На стенах в рамках и под стеклом висели фотографии с главными достопримечательностями Элнет Энера. Ничто нигде не отваливалось, не свешивалось, не скрипело, а завершал все это скромное великолепие обволакивающий яркий свет – не чета маминым тусклым энергосберегающим лампочкам.
На обед Даша накормила Иру веганским пловом с баклажанами и заварила имбирный чай. После обмена типичными шутками о скудном травоядном питании соседка уведомила, что пригласила гостей на вечеринку в честь новоселья.
– Сначала концентрация фриков покажется тебе запредельной, – предупредила Даша, – но вскоре ты почувствуешь, как комната заполняется теплом. Мы устроим островок гармонии и счастья на просторах скучной казармы. Мы дадим отпор занудным дежурным по этажу, бессердечным вахтерам и комендантше, для описания унылости которой не хватит никаких сильных эпитетов. Ты играешь на укулеле?
– Ни разу не пробовала.
– Я тебя научу.
Ира приняла душ и сделала укладку, нанеся на волосы глину и хорошенько взбив их. Вид в зеркале поколебал представления Иры о себе, поэтому она аккуратно расправила некоторые пряди. Теперь годится. Хаосмос во всей красе. Ну, может, не во всей, но красе.
Ее наряд на вечеринку составили черные джинсы и черная блуза-туника.
– Шикарно, – заверила Даша.
– Я ощущаю себя дебютанткой на сцене.
– Это не классический театр, так что нам не грозит публика из старперов, которые хвастаются своей умудренностью. Не волнуйся.
– Как думаешь, мне стоит что-нибудь купить и приготовить для гостей?
– Абсолютно ничего. Мы хозяйки, а они путники, которые бредут к нам на пламя свечи и приносят корзинки с дарами.
Сказав так, Даша пошла жарить картошку и мастерить салаты, фруктовый и фасолевый. На все предложения помочь она отвечала вежливым, но твердым отказом.
К шести начали стекаться те самые путники. Степень их фриковости Даша преувеличивала. Никто из гостей, на первый взгляд, не дотягивал до звания загадочного или хотя бы странного. Филолог Рита, очаровательнейшее существо с синими дредами и вздернутым, как у принцессы, носиком, притащила с собой бананы и грузинский виноградный лимонад. Басист Митя в затасканной черной куртке из кожимита, выделявшийся лающим смехом и почти что зомбическим выражением бровей, не взял с собой ничего и патетично извинялся, демонстрируя пустые руки с нестрижеными ногтями. Маша и Костя, трогательная пара с безупречными манерами, водрузили на стол сухое красное вино, адыгейский сыр, гуакамоле, три пачки кукурузных чипсов и пластиковые стаканы. Наконец, небритый Денис, который в силу возрастной помятости не мог никоим образом принадлежать к студенческому миру, извлек из кармана ветровки бутылку киргизского бренди. Как пояснил Денис Ире, хоть в его облике и нет ровным счетом ничего татаро-монгольского, его степной отец пас лошадей и пил кумыс.
Ира дивилась, когда только Даша, приехавшая в Элнет Энер на день раньше нее, перезнакомилась с этими людьми.
Рита рассказывала о летнем путешествии в Грузию и беспощадном кавказском гостеприимстве. Все с увлечением слушали, лишь Митя скептично перебивал повествование.
– Да быть такого не бывает! – провозглашал он. – Они там все потомственные русофобы.
– Мне такие не попадались.
– Тебе повезло, там повальная русофобия, – не унимался Митя.
– Нет там русофобии!
Ира стала ждать, когда скандальный музыкант объявит, что красота – это страшная сила и тайное оружие, благодаря которому русских девушек привечают даже на враждебных землях.
Не исключено, что Митя опустился бы и до таких приемов, если бы не вмешалась Даша.
– Так, – сказала она, – не будем отравлять дружную компанию националистическими миазмами.
Она достала укулеле и исполнила «Любочку». Ира, помнившая текст, изумилась, что эту не самую раскрученную песню из доцифровой эры знают все за столом. Раздухарившийся Митя подпевал темпераментнее остальных.
– Всем добра! – воскликнула Даша с последним аккордом.
– Всем добра!
– Йоу!
После второго бокала вина разговоры за столом разделились. Митя снова увел Риту и Дашу в грузино-русские политические дебри. Влюбленные шептались в своем уголке. Денис, почесывая заросшие щеки, примеривался к Ире и, судя по всему, целил ей в сердце. Меткостью он явно не славился.
– Даша сказала, что ты очень умная.
Ира пожала плечами.
– Ты ведь этнограф?
– Да.
– Этнография – полезное направление, – сказал Денис. – Оно напоминает нам, что каждый народ, даже самый маленький, значим для человечества. Нет более привилегированных и менее привилегированных. Отец мой повторял, что солнце для всех светит одинаково.
Иру подмывало сострить, что как раз таки солнце для разных этносов светит по-разному, эскимосы не дадут соврать.
– Наверное, он прав, – продолжал Денис. – Пусть мы и не сблизились, я многому у него научился. Не уверен, что я правильно понимал отца и определял его место в моей жизни. Я не виноват, и все же мне есть, о чем жалеть.
Ира молчала.
– Спустя годы на нас наваливается тоска по временам, когда мы испытывали счастье, но не сознавали его. Мы напрасно хватаемся за то, что ускользнуло от нас.
В кармане Иры просигналил телефон. Никогда еще ее так не радовали уведомления. Она коротко извинилась и выскочила в коридор, подальше от рефлексивного типчика и его половинчатых откровений.
Извещение из «Вайбера». Час от часу не легче. Установившая этот мессенджер разве что от избытка свободной памяти на телефоне, Ира не пользовалась приложением и не советовала его друзьям.
Тут ты меня не забанила)
Ире словно снежок закинули за шиворот.
Как ты, крошка?
Скучаю по тебе.
Сильно-пресильно.
Зачем это писать? Зачем это писать так?
Ты уехала, как напоказ. Мне не нужно очевидных знаков, чтобы прозреть. Да, ты не любишь меня, у тебя своя жизнь, свои планы. Вот только незачем, подруга, сбегать от меня. Это обидно, знаешь ли.
Я тебя не преследую, это ты от себя бежишь.
Дрожащими пальцами Ира снесла «Вайбер» вместе с треклятой перепиской. Коридорные стены угрожающе надвинулись, и Ира поспешила обратно в комнату.
– Сестра, что с тобой? – воскликнула Даша.
– Ничего.
– У тебя такой вид, как будто на твоих глазах человека расстреляли.
– Как будто раздавленную кошку в постель подложили, – добавил Митя.
Даша без предисловий съездила ему локтем по ребрам и наставила на Иру вопросительный взор.
– Кое с каким делом надо разобраться. Позвонить родным, уточнить. Связано с документами. Ничего серьезного.
Ира схватила портфель и двинулась к выходу.
– Ты ведь не домой сорвалась на ночь глядя?
– Нет, что ты. Я скоро вернусь.
– От нас точно никакой помощи не требуется?
– Никакой.
– Может, деньги?
– Нет. Спасибо.
Даша кивнула.
– Тогда расправляйся со своим делом и поскорей возвращайся на наш островок гармонии и счастья!
Уже в коридоре Иру догнала клейкая субстанция по имени Денис.
– Я тебя не обидел?
– Меня никто не обидел.
– Мало ли. Вдруг ляпнул не то.
– Все в порядке.
– Могу я сейчас помочь тебе чем-нибудь?
– Спасибо, я сама.
Несвежая черная футболка с рисунком рыбьего скелета наплывала на Иру. Едва сдерживаясь от того, чтобы не оттолкнуть Дениса, она пятилась в сторону лестницы. Увеличив расстояние до тактичного, девушка повернулась и помчалась.
Ему, наверное, тридцать пять, если не сорок, а он ловит шансы с иногородними студентками.
Что за наказание! Это не ее место, не ее. Она должна учиться в Польше, в Нидерландах, в Норвегии, в Австралии и в Новой Зеландии, собирать легенды в поморской глубинке и спасать саамов от исчезновения.
Перед глазами мелькали убывающие цифры. Четыре, три, два. Зловещий красный на побелке. Как будто маляр, обезумевший от своей безвыходной скрупулезности, методично наносил номера этажей артериальной кровью через трафарет.
Во дворе общаги разгуливал полицейский патруль – крупные темные силуэты. Дубинки покачивались за их поясами.
Вы, ребята, последние, кому можно довериться.
Как абсурдно. Почти никто не любит полицию, однако почти все считают, что без нее нельзя.