Она всё спорила с собой, как провести очередной вечер, а сзади её уже обнимали такие знакомые, такие родные и горячие руки. Илья! Илюшка! Милый! Ну, что же ты так? Ну, разве же можно так? Убежал, пропал, не звонил, не приходил. А он, уже жадно целовал её горячие, сухие от ревности губы, прижимал к груди сильно и одновременно, нежно. Боже! Боже! Что же он делал с ней, что же творил!
Обиды все забыты, забыты все невзгоды. Её Илья рядом с ней. Ну и пусть у него есть другая, но, ведь он вернулся к ней. К ней, Инне. Значит, она небезразлична ему. Она нужна ему. Пусть так, но он рядом, он её, хоть и не весь целиком. Пусть будет так, она согласна. Он вернулся, пела душа её. Он вернулся, стучало сердце. Ужин тихо и скромно, а потом сумасшедший секс. И всё забыто окончательно и бесповоротно.
Значит не время ещё, значит рано говорить об Антоне. Она лежала на руке Ильи в истоме, отдыхая и нежась. Ей хотелось прямо замурлыкать, как котёнку, что обрёл свою потерявшуюся вдруг и нашедшуюся, наконец – то мать.
Но, мобильный Ильи, снова запел знакомой мелодией и у Инны сдавило грудь, и потемнело в глазах. А Илья, как и в первый раз, дослушав до конца сообщение, быстро оделся и ушёл. И ушёл опять, даже не извинившись и не попытавшись что – то объяснить.