Деревня биарминов располагалась справа, а слева, судя по невысоким шатрам и многочисленным продавцам и покупателям, сновавшим туда и сюда, развернулось торжище.
Коней у заморских гостей видно не было, наверное, они и на самом деле не возят их на кораблях, хотя, Ярослав читал где-то, что викинги (если тутошние мурманы они и есть!), были прекрасными всадниками. Правда, не очень понятно – когда они имели время и возможность этому научиться, если предпочитали «морских» коней сухопутным? Приятель, побывавший в Швеции (шведы ведь тоже числят среди своих предков варягов), говорил, что у скандинавов настоящий культ лошади. А в Стокгольме, в качестве сувениров, в огромном количестве продаются лошади – деревянные и пластмассовые, глиняные и пластиковые. А еще лошадей любят изображать на разных кожаных изделиях – от сумочек до кошельков.
Здесь же торжище было иного толка. Издалека не видно, что за товары разложены, но надо думать, что ничего такого особенного здесь нет. А ведь эти мурманы – парни здоровые, коли тащили на собственном горбу и шатры, и сами товары. Сколько по гати до устья реки, где стоит драккар? Верст пять? А может и больше. Кто их, здешние версты мерил?
После перехода через болото драться с мурманами не слишком-то хотелось. Нужно бы отдохнуть, перекусить. А еще – умыться и смыть болотную грязь и тину с обуви.
– Сейчас вам чумы поставят, и еду принесут, – сообщил молодой шаман будущему князю.
– Вот это и хорошо, – кивнул Клест, выражая общую радость, а Ярослав отметил привычное слово «чум». Вроде, чумы у чукчей, а биармины на жителей крайнего Севера не очень-то похожи. Песня такая есть, как «чукча в чуме ждет рассвета». Он даже как-то ролик смотрел. Прикольно. Ну да какая разница?
Лагерь для браничей разбили около ручья, недалеко от торга. Пока дружинники обустраивались – растапливали костры, ставили на огонь котелочки, чтобы сварить нехитрый обед, биармины уже успели поставить им нечто вроде шалашей, крытых шкурами. От солнца да дождя защитят, а зимовать здесь браничи не собираются.
Появление большого воинского отряда не осталось незамеченным и для мурманов. Ратники ловили пристальные, словно бы оценивающие взгляды заморских гостей, да и сами, в свою очередь, пересчитывали количество торговцев, оценивали их воинскую стать и присматривались к оружию.
И если до этого, со стороны торжища, доносились весёлые выкрики торговцев – на неизвестном языке, чем-то напоминавшим немецкий, то теперь радости поубавилось, а сами мурманы, время от времени скучивались и принимались о чем-то говорить. Видимо, тоже обсуждали новых людей.
Кажется, один только будущий князь был спокоен. Вон, Клест улыбается во все свои тридцать два зуба, что не были испорченны стоматологами и сладостями, о чем-то договаривается с молодым шаманом.
– Наши люди хотели вам свежей рыбки поднести – с утра наловили, но не стали, – сообщил Рахи.
– И правильно, что не стали, – усмехнулся Клест.
– Вот и я так подумал, – скромно улыбнулся Рахи. – Не все, что в реке плавает, в пищу годится. А если и годится, то не всем.
Ишь, как завернул-то! Мог бы и проще сказать. Дескать – если бы бирамины притащили жителям Бранского княжества рыбу, что считается священной, то ратники бы такой жест не оценили. Ладно, что сами браничи не осуждают лесных людей – что с них взять, с дикарей? – за то, что они едят рыбу, но сами бы могли и по хребту огреть за подобное подношение.
Но свежее мясо, испеченное на углях, чем-то напоминало полузабытый шашлык и было очень даже вкусным. Вот, если бы к нему еще соли чуть-чуть, так и совсем бы неплохо. Но биармины, в отличие от браничей, соли совсем не ведали, да и сам Ярослав, по правде сказать, уже стал привыкать, что здесь соль используют не щепотками, как на оставленной родине, а по чуть-чуть.
К слову – а как тутошние лесные люди живут без соли? Она же, вроде, организму необходима? Но как-то живут и, ничего.
Ярослав, посматривая то в сторону торжища, то на деревню, где царило оживление, вспоминал разговор с Зозулей, когда тот рассказывал про местное устройство, да про народы, проживающие в этих краях. Приятель уверял, что лесных людей почти не осталось, а если и был кто, так куда-то ушли. А тут, вишь, лесных людей немало. Если прикинуть, то наберется на целое село, а то и больше. Врал Зозуля? Или, все еще проще. Лесные люди живут и пищу себе добывают в лесу, а жители бранского княжества землю пашут, а жительствуют в деревнях и сёлах. Стало быть, нет нужды им пересекаться. Вот, если только охотники, так много ли их здесь?
А вот воеводы да князь о биарминах и об их поселениях осведомлены, но у властителей работа – брать под опеку тех, кто на твоей земле проживает, беречь их, не позволять, чтобы их кто-то обидел.
Еще, кажется, за это положено дань брать? Как в девяностые, когда «братки» брали за «крышевание». Потом, правда, братков этих любо стреляли либо сажали. Нет, сравнение не очень удачное. Бранское княжество, как ни крути, а государство, а одним из признаков государства является армия и госаппарат, на содержание которых и собирают налоги. Если тому же Клесту будет не на что содержать дружину, то его селян быстро возьмут в оборот те же мурманы, а то и просто разбойники. И это, кстати, касается и лесных людей. За спокойную жизнь следует платить – азбучные истины. Но если дань непомерная, то народ может взбунтоваться. Вон. Один из первых князей Русского государства Игорь, обложил непомерной данью древлян, за что и поплатился. Его супруга была гораздо мудрее. Она вначале наказала убийц своего мужа, но потом, учла ошибки и установила фиксированную подать. Но пока Ярослав не слышал ни о дани, ни о прочих податях, которыми бы облагался лесной народ.
Попаданец торопливо ел свою порцию каши, выданную кашеваром и раздумывал – просить ли еще одну или и так сойдет? Если случится бой, то вторую порцию лучше не спрашивать, а нет, то можно и попросить.
Попутно, или лучше сказать – параллельно, Ярослав изучал мурманских воинов. Ежели, смотреть со стороны, то не особо отличались от бранчан. Есть и высокие, и не очень, бородатые и бритые. А сказать, какого цвета волосы сложно, потому что прически скрывают шлемы. Не такие, которые любят изображать художники и киношники – с рогами, а конусообразные, во многом напоминающие яйца, а то и ведра. Типа – ведро, в форме «усеченного конуса». Доспехи – просторные кожаные рубахи, только пластинки погуще, словно бы чешуя. Ах, да, если мурманы пришли из здешнего аналога Скандинавии, то там с железом полный порядок, не как в Бранском княжестве, где имеется лишь болотная руда. В школе, помнится, проходили, что по пути «из варяг во греки», со скандинавского полуострова на Русь везли именно железо, а из «греков», то есть, из Византии, соль. Но соль в Бранском княжестве есть своя – он выяснял, добывают ее на соляных варницах. Варницы – значит, соль как-то варят?
Мечи и топоры были не у всех, а если и у всех, то не на виду. В принципе, правильно. Биармины – народ мирный. Вон, Ярослав уже обратил внимание, что неподалеку поссорились мальчишки. У нас бы один другому уже пинка дал, а тот, в ответ, в ухо заехал, а эти лишь постояли, да потолкали друг друга, а потом и разошлись.
– А чем тут торгуют? – поинтересовался Ярослав проходившего мимо Татеня. А тот уже не просто шел, а словно бы шествовал.
– Так сходи да сам и посмотри, – отмахнулся старый воин, или правильнее сказать воевода? Вон какой важный стал, грудь колесом топорщит, Лучше бы он по ночам храпеть перестал. А то ходит как павлин, даром, что хвоста нет. Перьев, что ли, каких набрать да подарить старику? Так ведь не поймет шутки. И про павлинов здесь пока слыхом не слыхивали. Ладно, пусть входит в образ начальника. Но идти к мурманам одному было стремно. Да и языка он не знает.
– Может, вместе сходим? – предложил Ярослав. – А то мало ли что от них ждать.
– Не боись, они теперь смирные будут, эти мурманы, только супротив безобидных, вроде биарминов наших, добрые бойцы, а на деле те еще трусы, – усмехнулся Татень. – Любят они сотней на десятерых, а потом похваляются, какие храбрые. Пенители волн, копье Одина им в дышло и молоток Тора в задницу!
Классное ругательство Татень придумал. Надо запомнить. Один, вроде бы, главный бог был у викингов, а Тор, который великанов молотком бил. Или все-таки молотом?
Ярослав еще раз взглянул на хмурых воинов, Не похожи они на трусов. И оружие появилось, словно бы из-под земли. Вон, рукоятка меча торчит, а там, если присмотреться, топорище. Не иначе, к бою готовятся.
Но все-таки, можно и одному сходить, авось, не съедят. Если что, так он и сам не лыком шит. И на товары любопытственно посмотреть.
Товары мурманов были разложены на кусках старого холста. Не иначе, это куски парусов? И что здесь интересного? Так вроде, ничего этакого. Вон – железные поковки – наконечники для стрел связками, наконечники копий.
– Почём? – кивнул парень на наконечник копья.
Продавец – рослый мужик в вытертой кожаной куртке без железок, зато в настоящем железном шлеме, ответил, хоть и коряво, но вполне понятно:
– Один шкурка соболь.
Ну ни хрена себе! Шкурка соболя за какой-то там наконечник. Но Ярослав не успел сказать это вслух, как подбежали биармины, притащившие целый ворох шкурок и быстренько обменявшие их на наконечники. Видимо, у ребят из леса свои представления о ценности.
А Ярослав пошел дальше. Кроме нужных в лесу вещей – наконечников, ножей, рыболовных крючков, мурманы зачем-то торговали еще и сельскохозяйственными инструментами. Вон – не иначе, связка серпов. А там коса-горбуша. Куда это биарминам? Хлеб они не выращивают, сено не косят.
Еще мурманы привезли на торжище ткани. Не то лен, не то что-то еще, погрубее. Уж не из крапивы ли? Вроде бы, ее тоже можно использовать для изготовления материи.
А вот сами лесные люди предлагали приезжим собственные товары – шкурки разных зверушек, а еще чьи-то клыки, а вон тут, словно стожок, нечто похожее на бивни слона, только подлиннее. Это не от мамонта ли бивни?
Неужели в этой реальности мамонты еще не вымерли? Или биармины их где-то откопали?
– Товар присматриваешь? – обратился вдруг к Ярославу высоченный блондин с глубоким рубленным шрамом на щеке. – Хочешь девке своей колечко подарить? Или бусики?
Блондин говорил на родном для Ярослава и жителей Бранского княжества языке очень чисто. Странно. Может, этот из своих, что переметнулись на сторону мурманов? Во все времена такие бывали. А товар у него был интересный – янтарные перстеньки и бусы. А их, похоже, у него разбирают. Вон, уже половины товаров нет. Все правильно. Юные биармины хотят сделать подарок своим девушкам. Тем, что еще заплетают волосы в две косы.
Купить, что ли и ему что-то янтарное? Только, кому подарить? Женщине-рыси или лесной колдунье?
Мысленно усмехнувшись, Ярослав спросил:
– А что за товар возьмешь? Денег у меня нет, шкурок тоже.
– Меч твой возьму, – не моргнув глазом ответил блондин. – Меч у тебя неплох, если его закалить, то совсем хорош станет. А я тебе за меч три колечка дам, а хочешь – так и бусы. Дикари за такие бусы десять шкурок лисицы дают или пять волчьих, а если белка – так и все сто.
Ну, белка, положим, в этих местах не слишком в цене, а если точно сказать – так кому вообще белка нужна? Беличьи шкурки ценятся очень низко из-за их большого количества. А вот лисица уже интереснее. Ярослав удивился другому – как это морской бродяга смог оценить меч, если он в ножнах и торчит только рукоять? Но спрашивать об этом у мурмана не стал. Лучше пусть ему Татень ответит, а то и Клест.
– Это у тебя шутка такая? – нахмурился парень, внутренне подготовившись к скандалу.
– Не хочешь меч отдавать – не отдавай, – равнодушно отозвался морской бродяга. – Но ты спросил, а я и ответил.
Пожалуй, мурман не собирался его обидеть. Как говорят – каков вопрос, таков и ответ. Кстати, а если показать иноземцу нечто другое?
Ярослав полез в сумочку, которая в последнее время заменила ему карманы и вытащил из нее единсвтенное, что осталось после его перемещения – швейцарский нож. Тот, хваленый, с несколькими лезвиями и многофункциональный. Не то, чтобы он собирался его менять, но любопытно же, как оценят.
– Вот, думаю что дашь за такой ножик? – спросил Ярослав, достав-таки нож.
– И что это за нож-то такой? – удивился иноземец.
– Ну вот, смотри. – С этими словами Соколов принялся раскрывать лезвия, демонстрируя их слегка удивленному мурману. – Видишь, вот тут ножичек, а тут пилка, которой можно ветку перепилить. Вот шильце…
Про отвертку и штопор Ярослав пояснять вообще не стал. Шурупов тут нет, а штопором тоже открывать нечего. Если только у врага, во время допроса, в ухе поковырять… А что делать консервным ножом или открывалкой для пива – тут вообще неясно.
– И вот еще посмотри, – продемонстрировал парень ножницы. – Вот ими можно и ткань резать, и ногти стричь. А сбоку еще и пилочка для ногтей.
– Глупость какая-то! – пренебрежительно фыркнул мурман. Презрительно ткнув указательным пальцем в швейцарское чудо, пожал плечами. – Таким ножом даже лягушку не убьешь. А ногти к чему стричь? Их же сгрызть можно.
Ярослав только головой покачал, закрывая лезвия и убирая нож в сумку. Мысленно он говорил – Ишь, ножик не понравился. Такое достижение цивилизации, а этот дикарь не оценил. Но с другой стороны, за всё время пребывания в княжестве, Ярослав и сам этим ножиком почти не пользовался, разве что ногти подстригал и пилил.
Соколов уже собрался уходить с торжища – все, что хотел, он увидел, как раздался шум, топот и многоголосица. А это, оказывается, сам воевода клест пожаловал. Рядом с будущим князем стояло пять человек, с руками, положенными на рукояти мечей, а остальные, с луками и колчанами за спиной, стояли шагах в двадцати.
Ярослав быстрым шагом занял свое место рядом с Татенем. Замечания от воеводы он не получил, верно, Татень слово замолвил, но лучше уж со всеми вместе, и не выделяться.
Клест, в сопровождении теперь уже пятерых мечников прошелся вдоль импровизированных торговых рядов. Посмотрел на железоскобяные изделия и тоже, вроде бы, удивился, узрев серпы и косы. Но вслух своего удивления не выразил, а громко спросил:
– А кто ваш ярл?
Мурманы запереглядывались загалдели на своём языке, однако почти тут же от них отделился высокий седовласый воин. Стоило ему поднят руку, как окружающие послушно умолкли. Дисциплина, однако, на высоте, чтобы там не говорили о вольнице.
Седовласый, посмотрев на Клеста, сказал:
– Я здешний ярл, владелец драккара, по имени Ульрик и по прозвищу Носогрыз.
Ярл говорил грозно, но его имя едва не заставило Ярослава рассмеяться, да и всех прочих бранских дружинников тоже, судя по выражениям лиц. Но все-таки, удержались.
– А ведь встречались мы с тобой ярл, по прозвищу Носогрыз, – отозвался Клест. – Я правда, в те годы, совсем мальцом был, да и ты тогда ярлом еще не был.
– И мне твое лицо знакомо, – сообщил ярл. – Вот только, оно постарше было и было оно лицом твоего отца. Здоров ли твой батюшка? Не мучит ли его рана, полученная при встрече? Скажу, что моя рана меня иной раз мучит.
– Батюшка мой уже не первый год гостит у Перуна, – ответил Клёст.
Ярл Ульрик Носогрыз был невозмутим. Услышав про Перуна, медленно погладил белую бороду и сказал:
– Все мы там будем. Мы у Одина на пиру, в Вальхалле, а вы в своем ирии, у Перуна. Храбрые воины не должны задерживаться на земле, но и торопиться не след. Вот, нынче с добром пришел в эти земли, торг веду. Покупай, воевода, сын Клеста – вон, железо есть – хоть на охоту, хоть в бой, и украшения всякие.
На предложение Клест только покачал головой и сказал:
– Взял бы я у тебя сырое железо. Сам знаешь, что с железом у нас худо, а умельцы, которые мечи куют, да прочее, имеются.
– Умельцев у вас в достатке, сам знаю, – с уважением кивнул ярл. – Вот только железа нет. На драккаре оно, но до него идти нужно, сам понимаешь. Хочешь – сходим, к завтрашнему дню обернемся.
– Так ни к чему ходить, ноги бить, – отмахнулся Клест. – Я вас вскорости в стольном граде жду, на торгу. Река Брана крюк делает, драккар есть где поставить.
– Ты нас в Бранск зовешь, ровно князь? Или ты сам за князя? – заинтересовался Ульрик Носогрыз.
– Считай, что так, – неопределённо ответил Клёст. – А здесь чем успели поторговать?
– Так все тем же, – пожал плечами седобородый ярл. – Железом, тканями да украшениями. Взяли у твоих людишек рыбий зуб, да меха, да бивни прежних слонов, которые эту землю топтали, когда еще предки твоих и моих предков сюда не пришли.
– Ну вот и ладно, – улыбнулся белозубой улыбкой клест. – Авось, все не расторговал, раз на драккаре у тебя сырое железо есть. Привози его в Бранск, там тебе хорошую цену дадут.
С этими словами воевода повернулся, словно бы собирался уйти с торга, но потом, словно бы вспомнив что-то, опять обернулся к ярлу.
– Забыл ведь, о важном деле. Коли ты торговать на мои земли пришел, то за это надо платить. Так что, ярл, не забудь про выплату пошлины. Много я с тебя не возьму, десятина – в самый раз будет.