«Стрежневцев», что пытались украсть тело Врабия слегка врузумили (без злобы и без лишнего членовредительства, а порядка ради), а потом связали. А возле тела павшего на божьем суде воеводы, Клест приказал поставить еще один караул. Может, теперь-то уже и не стоило этого делать, но, как говорится, обжегшись на молоке и на воду дуешь.
Снова улеглись спать, было тревожно, но усталость, накопившаяся за день, взяла свое. Но Соколову не заспалось.
Ярослав лежал рядом с Татенем. Они уже не первую ночь ночевали рядом – одна попона стелилась на землю, как подстилка, а второй укрывались. Так, вроде бы, и остывающая земля не вытягивала тепло из тела, да и теплее вдвоем. Можно бы еще елового лапника нарубить, но пока сентябрь, так и так сойдет.
Соколов, не служивший в армии, слышал от бывалых людей, что именно так когда-то ночевали на земле солдаты. Правда, вместо попон они использовали шинели. Ярослав не был уверен, что в нынешней армии сохранилась шинель, но с другой стороны, вряд ли ему придется спать на земле. А если и на земле, то можно подстелить либо пенку, либо какой-нибудь туристический коврик. Вот только, имеются ли они в армии? Ну да как раз и проверит.
Ночь выдалась холодной, а Татеню было хоть бы хны. Он даже попону с себя скинул, чему Ярослав был рад. Коли старику жарко, так можно натянуть на себя, укутаться с головой, соорудив нечто, вроде гнездышка. Вот только, Татень храпел, как трактор во время работы. От его храпа не то что самому Ярославу пришлось туго, но кажется, даже лошади подскакивали на месте.
Не выдержав, Ярослав толкнул соседа в бок:
– Татень, ты бы на другой бок перевернулся, что ли…
– А? Чего? Где? – подскочил Татень. – Кто напал?
– Да не напал никто, – успокоил парень старого ратника. – Храпишь ты, как паровоз, я из-за тебя заснуть не могу.
– А, как паровоз… – успокоился Татень.
Старик перевернулся на другой бок, храпеть перестал, зато одним движением стянул с Ярослава свою половину попоны, сразу же порушив старательно создаваемую берложицу!
В общем, нет в мире совершенства.
Но как бы то ни было, «попаданец» из двадцать первого столетия заснул и проснулся от того, что его будил Татень. Сосед уже успел и проснуться, и умыться, и даже посмотреть на своего коня, а заодно и проверить – как там «стрежневцы»? Кажется, старик уже начал входить в образ воеводы, которому нужно не только за собой следить, но и за своими людьми. А «стрежневцы», как ни крути, теперь числятся бывшими дружинниками бывшего воеводы Врабия, чье хозяйство нынче отошло под руку старого ратника. Хотя, насколько старого? Лет сорок или сорок пять? Какая же это старость?
Пока Ярослав делал свои утренние дела, Татень уже успел заполучить у кашевара миску с двойной порцией каши. Ну, хотя бы каша, а не кулеш.
– Лопай давай, – кивнул Татень на миску и Ярослав не заставил себя ждать.
Оба воина старательно заработали ложками. Ярослав знал, что при всей заботе старика (ну да, опять он о ратнике, как о старике!) о молодом воине, отставать от него нельзя, поэтому чуть зазеваешь – останешься без завтрака, поэтому он старался поспевать за бывалым воином.
Пустую миску и ложки пришлось мыть Ярославу. Но здесь никакой «дедовщины», все справедливо. Вот, если бы он проснулся первым и озаботился завтраком для двоих, то мыть посуду пришлось бы старшему по служебной лестнице, а тут, извините, придется ему. Но ничего страшного, тем более, что Соколов уже знал, что мыть миску можно безо всяких химических прибамбасов, вроде того, что рекламировала когда-то актриса, исполнявшая роль Хоботовой в «Покровских воротах» – достаточно зачерпнуть из костра немного золы, сорвать пучок травы, так все и отмоется даже в холодной воде. Кстати, надо будет взять эту методику на вооружение – пригодится даже в его реальности.
Когда Ярослав вернулся к биваку от речки с чистой посудой, Татень вдруг спросил:
– Слышь, а ты чего меня ночью-то лягал?
– Я тебя и не лягал вовсе! – возмутился Ярослав. – я тебя вежливо в бок пихнул – даже и не пихнул, а потрогал и попросил, чтобы ты поменьше храпел.
Теперь возмутился Татень.
– А кто храпит-то? – буркнул ратник и уверенно заявил. – Я, малец, отродясь не храплю!
– Ага, не храпит он… – усмехнулся Ярослав. – Ты так храпел, что кони шарахались. А я думал, что оглохну к утру!
– Эх, ну до чего молодежь-то бесстыжая растет, – покачал головой Татень. – Врешь ведь, как сивый мерин… – Повздыхав и посетовав на наглую молодежь, которая нагло врет на стариков, что по ночам даже и не думают храпеть, ратник вдруг вспомнил: –Да, а кем ты меня ночью-то обозвал? Как это..? Пара… Нет… А, паровозом ты меня обозвал. И что за штука такая, паровоз?
Вот уж точно, хоть стой, хоть падай. Ярослав уже и сам подзабыл, что он ляпнул ночью, а вот как Татень-то вспомнил? И, не просто вспомнил, а правильно выговорил незнакомое слово, которое услышал во сне! Чудеса, да и только.
– А паровоз – это штука такая… – попытался объяснить Ярослав, ломая голову, чтобы такое соврать? Сказать, что-то типа «шайтан-арба»? Или «самоходная телега»? Нет, надо бы что-то другое придумать. Но придумать ничего не мог. – Так вот, штука такая, огромная – не живая, но и не мертвая, по лесу ползет, деревья ломает, да храпит.
– Так дракон, что ли? – заинтересовался Татень. – А коли дракон, так чего он ползет по лесу, а не летит?
– Так устал, наверное, попробуй-ка полетай целыми днями, – выкрутился-таки Ярослав. – Устал он, присел отдохнуть, травки свеженькой пощипать…
– Дракон – и травки пощипать? – вытаращился Татень. – Да ты охренел, что ли? Дракон, он тебе не заяц какой. Если бы он сосну сожрал, я бы еще поверил, так ведь не жрут драконы ни траву, ни деревья.
От окончательного позора Ярослава спас Клест, оказавшийся рядом именно сейчас, когда он и был нужен.
– Слышь, Татень, ты ведь уже собрался в хозяйство Врабия ехать? – спросил князь, а потом сам же и ответил. – Вижу, что собрался. Пожалуй, не отпущу я тебя пока в твои владения, не серчай. И ты, и Рубец со своими ребятами, пока здесь нужны. Кто знает, какой еще сюрприз по дороге ждет? Уж пусть со мной верных людей будет побольше.
– Вот это и правильно, – обрадовался старый воин. – Врабиевка пока не помрёт, а там, глядишь, ты на воеводство кого помоложе да пошустрее меня присмотришь.
Клест на слова своего ратника и ухом не повел, да и все так знали, что коли решение о назначении принято, так воевода (то есть, теперь уже князь, но время надо, чтобы привыкнуть), его не поменяет.
– Ты, князюшка, лучше бы гонца в Бранск отправил, – посоветовал Татень. – Пусть знают, что нонче у Бранского княжества князь появился.
– Так я уже и отправил, – хмыкнул Клест. – Думаешь, сам бы не догадался?
– Да нет, князь, я так не думаю, – усмехнулся Татень. – Я точно знаю, что ты уже распорядился отправить гонца в Бранск отправить, доложить – нет, князю никому докладывать не пристало, а сообщить, что Клёст победил Врабия на божием суде, и по воеводскому уговору он, то есть ты, будешь теперь князем. Стало быть. Пусть теперь жители собирают совет, рассылают гонцов воеводам, чтобы те собирались в Бранск, чтобы тебе клятву давать.
– Так коли ты знаешь, чего советы даешь? – удивился князь.
– Я думаю – коли я в воеводы выбился, так должен теперь тебе разные советы давать, – пояснил Татень. – А когда тебе мои советы надоедать станут, авось ты меня с воеводства снимешь.
– Вот когда сядешь на воеводство, невесту себе найдешь, да сына родишь. Вырастишь, чтобы он тебе на замену встал, тогда и сниму, – пообещал Клест.
Татень только всколоченную башку почесал. Верно, прикидывал – а доживет ли он до этого дня? Выходит, что придется доживать. Ну, коли в бою не убьют. Но это потом, а покамест нужно седлать коней и двигаться дальше.
Обоз с ранеными и конные воины прошли всего ничего – верст десять, как к князю прискакал один из разведчиков, оправленных впереди воинства.
– Биармины на пути, – сообщил дружинник.
– Биармины? – удивился Клест. – Далековато же они забрели. И что хотят?
– Тебя хотят видеть, – только и сказал ратник. – Их трое всего. Я им сказал – мол, князь сам сюда идет, говорите, что надобно? А они мне – мол, все князю сразу и скажем. Зачем лишний раз воздух сотрясать?
Клест только кивнул. И впрямь – чего воздух-то сотрясать?
– Татень, а кто такие биармины? – осторожно спросил Ярослав у своего наставника.
– А ты разве не слышал про них? – удивился Татень, а потом пояснил. – Бьярмины – это лесной народ. Они здесь допрежь нас тут жили.
Ярослав подивился. Ему Зозуля рассказывал, что лесные люди давно ушли, и исчезли, а оно вон как выходит. Живут себе да здравствуют.
– А, так вот это кто, – кивнул Ярослав, вспоминая рассказ Зозули о стародавних временах. – Про лесной народ я слышал, но не знал, что их биарминами называют.
– Это они себя так зовут. А мы их и так, и лесным народом величаем, – сказал Татень.
Ярослав представлял лесных людей какими-нибудь карликами, в шкурах. А тут стояла троица самого обычного роста, одетая в самые обычные одежды – льняные портки и такие же рубахи. Вот только вместо привычных для дружинников кафтанов, на людях красовались меховые безрукавки. И типаж был вполне себе европейский. Двое мужчин – один постарше, лет под тридцать пять. Второй – совсем молодой, моложе самого Ярослава. А еще, судя по всему, среди мужчин находилась еще и женщина – красивая, с русыми волосами, заплетенными в косу, брошенную на пышную грудь.
– Ты на девку-то не заглядывайся, – усмехнулся Татень. – Вишь, у нее всего одна коса?
– Ага, вижу, – кивнул Ярослав, не очень-то понимая, причем тут коса?
– А коли одна коса, так она и не девка уже, а мужняя баба, – пояснил старый ратник. – Понял?
– Понял, – кивнул парень. Эх, а девушка-то и на самом деле хороша. А еще она чем-то напоминает ту колдунью. Вот уж, никак не думал, что ему может понравиться ведьма, которой, невесть сколько лет.
Воинство и обоз, повинуясь приказу князя, остановились, а сам Клест подъехал к биарминам.
– Приветствую тебя Рахи, – поздоровался он со старшим из биарминов.
– Здравствуй и ты Клест, – ответно поприветствовал его лесной житель на понятном для всех языке. – Слышал, что ты князем стал?
– Откуда знаешь? – удивился Клест.
– Так мы, люди леса и воды, у птиц спрашиваем, у зверей, – туманно ответил Рахи. – Знаем, что ты с воеводой Врабием бился, но победил.
Вот здесь и на самом деле можно грешить хоть на белок, хоть на сорок, а иначе откуда бы лесные люди узнали новости, случившиеся только вчера? Но Клест не стал выяснять источники информации биарминов. А Рахи, тем временем, сказал:
– Князь в Бранске есть, и это хорошо. А то, что ты им стал – вдвойне хорошо.
– Спасибо на добром слове, – улыбнулся Клест, а потом, стирая с лица улыбку, спросил: – Ну, о хорошем поговорили. А что плохого случилось? Не зря же шаман биарминов к нам пришел?
Ярослав удивился. Этот человек – не старый еще, а уже шаман? Впрочем, если он сильный шаман, то может и выглядеть гораздо моложе своих лет.
– Мурманы пришли, – сообщил Рахи.
– И много их? – насторожился князь.
– Один корабль, а людей, как у меня пальцев на руках и ногах, – ответил шаман. – Мурманы к нам торговать пришли, но ты же знаешь. Они и поторговать могут, а потом уйти, а могут после торга и грабить начать. Слышали они, что в Бранском княжестве князя нет, а воеводы между собой договориться не могут. Как хорошо что мы тебя встретили.
Ярослав тоже был наслышан про мурманов, которые напоминали ему викингов из его истории. Заморские гости умели торговать, но если видели, что товары можно взять силой, то так и делали.
– А далеко ваше село? – поинтересовался князь.
– Селение наше возле старой гати, полдня пути, – обрадовался Рахи. – Мурманы пешком пришли, по самой гати, а корабль на реке оставили, верстах в пяти.
– Так говоришь, мурманов столько, сколько у тебя пальцев… – раздумчиво сказал князь, оглядывая свое воинство.
Видимо, размышлял о будущем. Торжище мурманов без присмотра оставлять нельзя, потмоу что нельзя допустить, чтобы морские бродяги обидели лесных людей.
Мурманов – двадцать человек, не так и много. И пусть морские разбойники – воины свирепые, так и его ратники не промах. А у него нынче всего две дюжины, которые могут воевать. А остальные – кто ранен, а кто на ногах не держится. Есть, правда, еще бывшие дружинники Врабия.
– Мы можем вас и быстрее провести, только коней придется оставить, – сказал Рахи.
– По болоту пойдем? – догадался князь.
– А по болоту за четверть дня пройдем, а то и быстрее, – сообщил шаман.
Клест кивнул и спешился. Посмотрев на ратников, сказал:
– Рубец и Щукарь – вы со своими людьми со мной пойдете. Крень – повезешь раненых в село. Врабия куда-нибудь в прохладное место пристрой, ну, ты и сам знаешь. Оставишь пару человек, чтобы за нашими конями присмотрели. Если все благополучно – мы сюда и вернемся, а потом сами в село приедем. Старшие дружинники тоже со мной пойдут. Может, до драки дело и не дойдет, коли мурманы увидят вооруженных дружинников, но все может быть.
– Князь, дозволь и мне с тобой, – запросился Ненасть.
– А мы как же? – спросил кто-то из «врабиевцев», а следом запросились и остальные.
– Ну, раз хотите – тогда пойдем вместе. – решил князь.
– Князь, дозволь и нам с тобой, – подал голос один из «стрежневцев» – из тех, кто пытался ночью украсть тело Врабия.
– А вот на вас у меня надежды нет, веры вам мало, – покачал головой князь. Подумав, сказал: – Но коли хотите свою вину искупить, то возьму. Но вот оружие я вам не дам, не взыщите.
Дважды плененные дружинники закивали. Понимали, что оружие они не заслужили. Но коли ты настоящий воин, то оружие можно добыть и в бою.
Оставив обоз и коней, князь и его дружинники отправились за биарминами. Лесом было идти недолго – версты три. Но скоро деревья поредели, сменившись кустарником, а под ногами захлюпала вода.
Рахи, выйдя к болоту, скомандовал:
– Идти за мной, след в след. Не останавливаться! Ежели кто тонуть начнет – спасать не будем!
Рахи вздохнул и пошел вперед, показывая дорогу.
Ходить по болоту бы лучше на каких-нибудь мокроступах, а то и на лыжах, но пришлось переться так, ножками.
Ну да, на лыжах бы гораздо лучше, чем на своих двоих, но обнадеживаться не стоит. Всякое бывает. Можно так ухнуть, что только болотная нечисть вытащит. Вон, у лосей копыта широкие и по болотам сохатые шастать мастаки, но и они каждый год десятками тонут.
Ярослав молча шагал по болотной жиже, а следом за ним угрюмо сопел Татень. Наверное, старый ратник опять начнет выдыхаться, но на болоте этого делать нельзя.
А тут, как на грех, его собственная нога сорвалась с проторенной тропки. Едва успел вытащить ступню, а болотная жижа вспузырилась, громко фыркнула и чмокнула, как лопнувший бычий пузырь.
Наконец–таки болото закончилось, а впереди показалась небольшая деревушка, прижатая к озеру.