I. РАССКАЗЫ
АДЕЛЬКА ЛУП-ЛУП
Welcome!
Мой адрес: Антарктида, Земля принцессы Елизаветы, Берег Ингридт Кристенсен, Холмы Ларсеман, Полярная станция «Прогресс», 69º22 ю.ш. 76º23 в. д. Аделька Луп-Луп
НЕХОРОШО МАЛЕНЬКИХ ОБИЖАТЬ
Разгрузка шла полным ходом. Вертолёт безостановочно сновал между берегом и судном, перетаскивая на подвеске контейнеры и пакеты с досками для строительства полярной станции.
Вдруг сквозь шорохи эфира донёсся испуганный крик:
– Подвергся нападению пингвина! Срочно подскажите, что делать? – и связь оборвалась.
Лётчики переглянулись.
– Съел он его, что ли, – задумчиво произнес второй пилот, а командир только плечами пожал.
На мостике судна, стоящего под разгрузкой, тоже произошло замешательство. Услышав крик о помощи, капитан молча потянулся к биноклю, чтобы осмотреть погрузочную площадку на припае рядом с кораблём. Такого в его антарктической практике ещё не было – пингвин напал на человека…
Бред какой-то!
Вертолёт безостановочно сновал между берегом и судном
То, что увидел капитан, вызывало изумление. В сторону корабельного трапа действительно бежал человек, а за ним, щёлкая клювом, ловко перепрыгивая мелкие торосики и быстро перебирая ножками, несся пингвин адели.
Надо заметить, что из всех представителей пингвиньего царства, обитающих в Антарктиде, маленькие адельки имеют самый склочный и неуживчивый характер. Ссоры порой возникают на пустом месте. Без видимых причин один пингвин может напасть на другого, мирно стоящего рядом, и попытаться его ущипнуть. Тот в ответ старается ударить обидчика клювом. Тотчас же рядом возникает похожая склока и вот уже вся стайка галдит и волнуется. Пингвины хлопают крыльями и отчаянно толкаются, а из-за чего – понять невозможно. Прославились они и тем, что в период гнездования воруют друг у друга камушки для постройки гнезда. В общем, вздорные ребята – не сравнить их с чинными королевскими или благородными императорскими пингвинами.
…А между тем преследование продолжалось. Перед самым трапом бегущий человек невольно притормозил, а пингвин, воспользовавшись этой заминкой, вцепился в штанину убегающего гораздо выше колена. Ткань лопнула и в клюве преследователя остался её значительный кусок. С видом победителя аделька бросил его в сторону, гордо повернулся к человеку на трапе спиной и с достоинством засеменил к небольшой группе своих собратьев, стоящих в сторонке.
– М-да… – многозначительно сказал удивлённый увиденным капитан.
В ожидании вертолёта
…Роман Карапетян работал в погрузочно-разгрузочной бригаде на льду не в первый раз. Коротая время между вертолётными ходками, решил он подразнить одиноко стоящего рядом с площадкой пингвина. Взял и одел ему на голову рабочую рукавицу и… и ничего не произошло. Несколько раз Роман одевал и снимал с головы безропотного адельки грязную рукавицу. Птица вела себя спокойно, но стоило человеку, потерявшему к непристойному развлечению интерес, повернуться к пингвину спиной, как сразу же последовало нападение.
В атаку на обидчика
Получив первый удар крепкого клюва, Роман решил отмахнуться от пингвина, но не тут-то было. Смелый боец нанёс серию чувствительных ударов по ногам противника жёсткими крыльями, превращёнными эволюцией в плавники. Растерянный Роман попытался уклониться от навязанного ему поединка, но поскользнулся и едва не упал на спину. А настырная птица продолжала атаковать человека. После очередного жесткого удара клювом Рома под хохот напарников по работе бросился наутёк, выкрикнув с испугу в эфир:
– Подвергся нападению пингвина! Срочно подскажите, что делать?
Заключительный аккорд атаки и наблюдал в бинокль капитан с правого крыла капитанского мостика. История мгновенно облетела пароход от самой нижней палубы до клотика.
А вечером в кают-компании суровый боцман, страшно топорща свои седые усы, погрозил Роману указательным пальцем и строго сказал:
– Нехорошо, Роман Эдуардович, маленьких обижать! Ох, нехорошо!
И у Романа от стыда заалели уши.
ЛИСИЧКА – СЕСТРИЧКА
…Лиса появилась неожиданно. Она вышла прямо из-за угла «механки», не обращая внимания на шум небольшого моторчика, обеспечивающего электричеством тундровую перевалочную базу. Хозяева территории – собаки Пират и Морячка – остолбенели от такой наглости. Средь бела дня, на виду у всех по «перевалке» гуляет лиса… Это было неожиданно и для людей, стоящих на порожках жилого помещения.
Известны случаи, когда больные или обессилившие дикие животные ищут защиту и помощь у людей. Но эта лисица не выглядела больной. Она была великолепна! Казалось, что лисичка-сестричка мгновенье назад сошла со страниц русских народных сказок. Хитренькие карие глазки, чёрный, блестящий носик, остренькие, настороженные ушки и ярко-рыжая огненная шубка. Особое восхищение вызывал хвост – огромный, пушистый с белоснежным кончиком.
Увидев прямо перед собой собак, а в отдалении и людей, хищница негромко тявкнула и бросилась наутёк. Пират с Морячкой рванулись за ней. Лиса летела по чукотской тундре как стрела, выпущенная из лука, но охотничьи псы тоже были неплохими бегунами. Расстояние между ними и лисонькой стремительно сокращалось. Спасение пришло неожиданно. На пути бегущих животных возникла гора пустых бочек из – под топлива. Лисица протиснулась между ними, но оказалась в западне. Дальше бочки стояли так плотно, что двигаться между ними оказалось невозможно, а назад дороги не было. Собаки попытались протиснуться вслед за лисой, но не сумели – слишком велики они оказались. Покрутившись вокруг бочек в поисках другого пути, Пират с Морячкой улеглись на землю поблизости от лисьего убежища.
Володя, Оля и Пират с Морячкой – хозяева перевалки
– Пойдём красавицу спасать, – сказал начальник базы Володя. – Порвут ведь её собаки.
– Да, подвело рыжую лисье любопытство, – отозвалась его жена Ольга.
Увидев прямо перед собой собак, лисичка негромко тявкнула
Пока люди, не спеша, шагали на помощь, лиса сделала отчаянную попытку уйти от преследователей. Она резко выскочила из убежища и со всех ног бросилась бежать. Вторая попытка оказалась безуспешной. Пират несколькими гигантскими прыжками настиг беглянку и схватил за шею. Лисичка обмякла и затихла. Так, с лисой в зубах, и встретил пёс своего хозяина, потом медленно разомкнул свои челюсти и положил добычу к ногам Володи. Морячка обнюхала трофей и, потеряв охотничий интерес к неподвижной лисе, потрусила на перевалочную базу. С гордым видом победителя Пират ждал Володиной похвалы, но тот только тихо вздохнул, развернулся и отправился вместе с Ольгой вслед за Морячкой. Пират задумался, недоуменно обнюхал добычу и, опустив уши, медленно поплёлся за ними.
– Я так старался. И что не понравилось хозяину? – мелькнула мысль в его собачьей голове.
Но не успела компания пройти и половину пути до дома, как шикарный, рыжий с белым кончиком хвост дёрнулся, а изящное туловище напряглось для решительного броска к свободе. Рывок – и тоненькие, чёрные лапки замелькали с молниеносной быстротой, в остреньких, прижатых к голове ушках, засвистел ветер, мордочка вытянулась вперёд, а великолепный пушистый хвост с белоснежным кончиком, как в сказке, ловко заметал за лисичкой следы.
Всех перехитрила лисичка – сестричка
Володя оглянулся назад – далеко в тундре было отчётливо видно быстро удаляющееся рыжее пятнышко.
– Ну и ладушки, – подумал и улыбнулся начальник.
Всех перехитрила лисичка – сестричка.
МАШЕНЬКА И МЕДВЕДИ
Маленькую Машу вместе с папой и мамой на Чукотку привёз огромный самолёт. Потом они летели на самолёте поменьше и на совсем маленьком вертолёте, который доставил семейство в небольшой посёлок у моря, где мама с папой должны были работать на метеостанции.
К новой жизни девочка привыкла быстро. Печалилась Маша только о том, что где-то далеко, как говорили взрослые, на «материке», остался огромный лохматый мишка, подаренный ей бабушкой на день рождения. Медведь был белого цвета – тёплый, пушистый и умел ласково и совсем незлобно рычать. Забавную игрушку Маша очень любила, но взять её с собой не могла. Папа объяснил, что лететь далеко, вещей много, а медведь слишком огромен и в самолёт с ним не пустят. Маша расстроилась, долго прощалась с Михаилом, но плакать не стала.
На новом месте Маше нравилось всё: неяркое северное солнце, море с бело-голубыми льдинами и даже снег, падающий на зелёную траву в тундре. А самое главное – не надо было ходить в детский сад и мама всегда рядом. Кроме того, можно самостоятельно разгуливать под окнами метеостанции. То, что мама поглядывала за дочкой из окна, не уменьшало её самостоятельности.
Интересная история произошла с Машей через неделю после прибытия на остров. В то утро мама, как обычно, разбудила дочку, расчесала, заплела косички, накормила манной кашей с клубничным вареньем и отправила гулять на улицу.
Медведь был белого цвета – тёплый, пушистый и умел ласково и совсем незлобно рычать
Медведь появился неожиданно. Он приблизился к Машеньке, стоящей к нему спиной, легонько ткнул её своим носом и шумно втянул воздух. Девочка обернулась и бесстрашно протянула к могучему зверю свои маленькие ручонки. Он не казался ей опасным, он был таким же белым, таким же тёплым и пушистым, как тот, оставленный на «материке», только немного больше.
Выглянув в окно и увидев возле дочери медведя, Варя обомлела от ужаса.
– Медведь! – выкрикнула она и бросилась на улицу.
Подбежав к дочери, Варя схватила её в охапку и медленно попятилась к двери метеостанции. Зверь последовал за ними. Неторопливо и осторожно медведь прихватил зубами поясок на Машиной шубе и потянул девочку к себе. Мама с дочерью продолжали отступление. Поясок лопнул – и Варя, не помня себя, хлестнула им медведя между глаз. Так и двигались они втроём к станционной двери, а медведь после каждого шага получал очередной, безобидный для него, удар пояском от шубы.
Медведь появился неожиданно
Станционные мужчины не остались в стороне от развернувшихся событий, но в отличие от Вари они бросились за оружием и выбежали на улицу чуть позже неё. Выстрелами из карабина и ракетниц зверя отогнали на безопасное расстояние. Мама обняла Машу и заплакала, а папа стоял рядом и растерянно теребил ремень карабина.
Первым же самолётом семейство улетело на «материк». В этом не было трусости, никто не осудил их за это. А маленькая Маша так и не поняла, почему взрослые прогнали медведя. Взять его к бабушке было, конечно же, нельзя.
– В самолёт – то с ним не пустят, – подумала Машенька. И снова не заплакала.
ПОДАРОК ДЛЯ ЛУИЗЫ
Огромный жёлто-голубой ара, купленный недавно в Уругвае, безраздельно царил в каюте Валентины, где она прислуживала ему, как восточная наложница. Попугай был красив: крылья и спина его отливали бирюзой, а ярко-жёлтое пузо, соперничая с солнцем, разбрасывало вокруг светлые зайчики. И всё это великолепие, дополненное большущим чёрным клювом, сидело на спинке стула, резко кричало и ругалось на пяти языках и семи диалектах, включая речь негритянского городского населения США.
– Сказки рассказывает, – пояснила Валя старпому, заглянувшему в дверь на крик птицы.
Нагловатый ара прищурился, склонил голову набок и продолжил «сказку» на португальском языке, заканчивал он её на языке негритянских кварталов города Нью-Йорка.
Михалыч поморщился и, уходя, буркнул:
– Ты бы его «мама» говорить научила. Внучке везёшь…
Интенсивное обучение птицы русскому языку длилось вторую неделю, но строптивая бестия продолжала рассказывать свои «сказки», временами издавая отвратительно – громкие звуки, похожие на скрип старой двери. После каждого провального занятия Валентина горестно и устало приговаривала:
– Ой, мамочки!
Попугай был красив
От неудач женщина была в отчаянии, но баловать ару не прекращала и даже выносила его на верхнюю палубу погулять. Прогулки попугай полюбил сразу, а вот возвращение в каюту вызывало у него приступ ярости, погасить который можно было только сладкими кукурузными палочками. Они птице очень нравились.
В то утро Вале не удалось унести попугая в каюту. Он шипел, злобно клёкотал и хлопал крыльями. А вместо благодарности за сладкое угощение птица пыталась ущипнуть свою кормилицу за руку. Через минуту рассерженный попугай внезапно взмахнул крыльями и, подхваченный свежим морским ветром, оказался за кормой. Скорость судна и ветерок сделали своё дело, вернуться на палубу грозный ара не смог. Валентина была безутешна и плакала навзрыд, как девочка. Вся команда жалела её.
…Маленький тунцелов, уверенно рассекая форштевнем волну, резво бежал по светло-синей равнине океана. На мостике у штурвала, попыхивая трубочкой, стоял его владелец и капитан – Хуан Антонио де Барбон. Опытный моряк и судоводитель был доволен собой и своей командой – трюмы его небольшого судна были забиты рыбой, готовой к продаже. Прямо по курсу среди волн появилась полупритопленная бочка с жёлтым, шевелящимся пятном сверху. Капитан поднёс к глазам бинокль и заорал громовым голосом: «О-о-о!!! Попугай за бортом!»
Обессилевшего ару бережно подняли на борт. Усталая, измученная жаждой птица, жалобно приговаривала на непонятном языке:
– Ой, мамочки! Ой, мамочки!
– Святая птица! Матерь божью поминает. Хороший подарок для Луизы будет, – подумал старый моряк и улыбнулся, вспомнив о маленькой внучке.
ЛЕНОЧКА
Плановый облёт вертолёта после регламентных работ подходил к завершению, когда на палубе, над вертолётной площадкой, появилась Леночка. На ледоколе её обожали все – и вертолётчики в том числе. Точёную фигурку Леночки не смог испортить даже полярный тулупчик, небрежно накинутый на её плечи. Ласковый арктический ветерок развевал светлые локоны. Леночка была великолепна. Потому – то в разгар полярного дня от её присутствия на палубе солнце засветило ещё ярче, сахарно-белые льдинки за бортом заискрились ещё сильней, море засияло синевой с нежно – голубым отливом, а усатому, строгому боцману с банкой из – под краски в руках, захотелось спеть какую – нибудь весёлую песенку. Мельком взглянув на Леночку, он замурлыкал себе в усы неведомую лирическую мелодию. И даже старый ледокол побежал резвее, разгоняя перед собой мелкие льдинки, а дымок из его высокой трубы стал едва заметен на фоне безоблачного неба.
Леночка увидела вертолёт, висящий за кормой ледокола, помахала командиру ручкой и твёрдый, как скала, полярный ас, превратился в беспечного Тома Сойера с соломинкой на носу. Только вместо соломинки в его руках был штурвал вертолёта. Машина за кормой ледокола завертелась в волшебном танце: она то кружилась волчком, то взмывала ввысь, то опускалась к самой воде. Воздушные пируэты следовали один за другим, бесконечным каскадом… Казалось, им не будет конца. Леночка стояла на палубе, широко раскрыв восхищённые глаза и слегка приоткрыв от изумления свой ротик. Спектакль закончился так же быстро, как и начался. Усталый Ми-2 сел на предназначенную для него площадку, техники занялись его обслуживанием. Разгорячённый феерическим полётом, пилот подошёл к Леночке.
Усталый Ми-2 сел на предназначенную для него площадку
– Ну как? – спросил он, улыбаясь.
– Да видела я, как ты выделывался и всё ждала, когда тебя … – И с алых губ Леночки слетело такое ругательство, которое редко услышишь и от пьяных мужиков в кабаке.
Санька опешил, командирская фуражка вывалилась из рук. Солнце потускнело и покрылось стыдливыми пятнами, небо поблёкло, сахарно-белые льдинки за бортом стали грязно-серыми, море помутнело и из нежно-голубого превратилось в иссиня-чёрное. Старый ледокол от неожиданности замедлил ход и растерянно крякнул, труба его сморщилась – и из неё повалили клубы чернущего дыма. Усатый боцман, владеющий ненормативной лексикой пяти континентов, вдруг умолк и после небольшой паузы произнёс:
– Эх, Леночка, день – то какой хороший был… И с досадой плюнул в банку из-под краски.
НА УДАЧУ
Гордый аделька стоял у пункта ледовых наблюдений на вершине небольшой сопки, задумчиво и с независимым видом оглядывая окрестности. Он был горд собой, ведь ему удалось уйти от морского леопарда – злейшего врага всех антарктических пингвинов.
Ужасная и голодная зверюга с огромной пастью и острыми зубами, в погоне за ним застряла в подводной расселине и долго не могла оттуда выбраться. А сюда, на сопку, пингвина привела необходимость смены оперенья, которая происходит ежегодно. На вершине сопки постоянно гуляет ветер, который своими порывами и помогает сменить ему старые перья на новые. Процесс – длительный, связанный с голоданием. Во время линьки старые перья перестают отталкивать воду, а короткие и новые плохо сохраняют тепло. Вот и стоят голодные пингвины на берегу в ожидании, когда последний клок старых перьев сорвёт с них полярный ветер и можно будет отправиться обедать в море. Из благородной задумчивости адельку вывел гидролог, с расположенной неподалёку полярной станции.
– Привет, дружище! – сказал он, подходя к ледовому пункту.
Аделька склонил голову и моргнул.
– Поработаем немного? – и гидролог открыл для записи ледовую книжку.
Аделька снова моргнул.
Гордый аделька с независимым видом оглядывал окрестности
– Ну вот и все, коллега, – заканчивая работу, сказал человек. – Пока. Пока. Не скучай. А мне ещё на море надо.
Аделька в ответ захлопал глазами: луп-луп.
Ежедневно гидролог поднимался на сопку для работы и беседовал со своим новым приятелем. На каждую сказанную им фразу, умная птица отвечала покачиванием головы и с пониманием хлопала глазами: «луп-луп». К обоюдному удовольствию дружба человека и пингвина продолжалась полтора месяца. Пришло время и они расстались так же неожиданно, как и познакомились. Последние старые пушинки с аделькиной спины унёс ночной стоковый ветер.
Откликаясь на зов моря, повинуясь древнему инстинкту и чувству голода, Серёгин друг покинул ледовый пункт и отправился к морю. Не встретив пингвина на обычном месте, Серёга всё понял – он знал, как сильно привязывает к себе море даже людей.
На земле, придавленное камушком, лежало длинное хвостовое перо адельки.
– На удачу, – подумал Серёга и аккуратно положил пёрышко в рабочий журнал.
Вот возьмите на удачу
Луп-луп на пункте ледовых наблюдений – линька в разгаре
…В больничном парке на скамейке плакала женщина.
– Что с Вами? – спросил проходящий мимо мужчина и остановился.
– Сына оперируют, – сквозь слёзы произнесла женщина.
– Успокойтесь, пожалуйста. Вот возьмите на удачу. – Мужчина протянул ей пингвинье пёрышко и зашагал дальше.
Трудно сказать, помогло ли маленькое пингвинье пёрышко совершить чудо докторам, но жизнь ребёнка была спасена. Мальчик давно уже вырос, а перышко женщина продолжает бережно хранить.
На удачу.
НОВЫЙ ДРУГ ЛЁНИ «БУЛЬДОЗЕРА»
– И чего это они там вертятся? – спросил Лёня «Бульдозер», указывая на стайку качурок Вильсона за кормой парохода. Тракторист Лёня шёл на зимовку в Антарктиду впервые. А «Бульдозером» его прозвали весёлые полярники за рокочущий голос и огромные размеры. Тесно было Лёне в судовых коридорах и каютах, вот и вышел он на главную палубу – «людей посмотреть и себя показать». Судно лежало в дрейфе и рядом с ним вилась небольшая стайка маленьких чёрных птичек, внешний вид и полёт которых издалека очень напоминал стрижей или ласточек.
– Да комаров и мошек ловят, видишь, как низко летают, к дождю, наверное, – сказал кто-то из стоящих на корме людей.
И все заулыбались, а Лёня с сожалением подумал, что не взял с собой на зимовку средство для отпугивания комаров.
У полярников, давно работающих в Антарктиде, сложились беззлобные шутки для новичков. Про комаров и мошек была одна из них. На самом деле качурка Вильсона, издалека так похожая на стрижа, питается мелкими рачками, выхватывая их на лету из воды, а комаров и мошек, которые роятся над морем, в Антарктиде просто нет.
Поморник – грозный хищник, наводящий ужас на птичье население Антарктиды
…Внезапно стайка исчезла, будто растворилась в воздухе, а вдоль борта судна, словно молния, пронеслась изящная, необыкновенно белая птица, преследуемая большим поморником. Перед глазами людей разыгрывалась драма. Антарктические поморники – грозные, хищные птицы, не знающие пощады и наводящие ужас на птичье население этих мест, ловят снежных буревестников прямо в полете. Единственная защита от такого нападения – манёвр и скорость. Буревестники это хорошо знают и используют для спасения.
…Погоня продолжалась. Стремительная белая птица несколько раз, переворачиваясь через крыло, уходила от преследователя. Люди на палубе с волнением ждали развязки события. Было хорошо видно, что снежный буревестник очень устал и вот – вот станет жертвой голодного поморника. После очередного крутого виража, прямо у борта судна, красивая птица рухнула на палубу к Лёнькиным ногам. Леонид погрозил кулаком хищнику и поднял с палубы ярко-белого буревестника. Своими огромными ручищами тракторист ласково погладил птицу и она доверчиво уткнулась клювом в его большие тёплые ладони. Вокруг Лёни столпились полярники и каждый хотел рассмотреть птицу поближе. Прошло немного времени, буревестник оправился от потрясения и, расправив острые, тонкие крылья, вспорхнул в воздух с Лёнькиных рук, как с небольшого аэродрома. Но спокойный полёт продолжался недолго. Серая тень скользнула над водой и откуда – то сверху на беззащитную птицу снова напал злобный поморник. Хитрый разбойник поджидал свою жертву, кружась над судном, и с кормы его не было видно.
…буревестник оправился от потрясения и, расправив острые, тонкие крылья, вспорхнул в воздух…
– Назад, дружище! – взревел как настоящий бульдозер Лёня.
Красавец буревестник словно услышал и понял своего нового друга. Несколько крутых разворотов, переворот через крыло – и стремительный полёт прямо в огромные, добрые Лёнины ладони. Поморник опять остался «с носом», а мощный, продолжительный гудок, начавшего движение судна, надолго отпугнул его.
Не выпуская из рук птицу, в сопровождении восхищённых полярников, Лёня поднялся на верхнюю палубу, откуда был хорошо виден весь небосвод. Внимательно огляделся и, не обнаружив врагов, выпустил снежного буревестника.
– Лети и никого не бойся, ещё увидимся. Я на зимовку остаюсь, – пророкотал Лёнька на прощание необычайно красивой ярко-белой птице, выпорхнувшей в небо с его огромных ладоней.
ПОЛЯРНИКИ НЕ ПЛАЧУТ
Закончилась зимовка, оборудование и приборы переданы новой смене, личные вещи собраны и упакованы. Старый полярный гидрограф Олег Дмитриевич Журавлёв задумчиво стоял на ступеньках метеостанции.
Вывел его из задумчивости гидролог.
– Вертолёт часа через два будет. Пойдём на море сходим – я поработаю, а ты с Антарктидой попрощаешься. Удочку возьми, может, пару ледянок для Машки словишь.
Чета поморников – Маша и Яша – гнездилась на ближайшей сопке и часто посещала станцию. На фоне пугливого Яши Маша была просто ручной птицей.
Олег не возражал и они отправились на берег бухты.
Серо-жёлтые прибрежные скалы, ледовый пункт с железным сундуком для приборов, каменная площадка над водой, с которой начинались промерные работы в море – всё это живо напомнило о нелёгкой зимовке. Олег забросил удочку. Ждать пришлось недолго – из четырёх, клюнувших на крючок рыбок, Олегу удалось вытащить три.
– Смотри, прощаться с тобой идёт, – гидролог указал на показавшуюся неподалёку фигурку пингвина.
– Наверное, тот, которого рыбой кормили. Помнишь?
Наш, рыбоед…
Среди полярников бытует мнение, что пингвины снулую ледянку не едят, а тот ел с превеликим удовольствием.
– Сейчас проверим, – отозвался Олег и потянулся за угощением.
Аделька подошёл к полярнику, склонил набок голову и пристально посмотрел на него, словно вопрошая:
– Узнаёшь?
На предложенную рыбку пингвин отреагировал моментально.
– Наш, рыбоед! – обрадовано резюмировал гидрограф.
Рыбоед крякнул, повернулся вокруг своей оси и независимой походкой пошёл вдоль берега дальше.
Не успел Олег снова забросить снасть, как с ближайшего айсберга скользнула серая тень.
– Маша, – растроганно произнёс старый полярник
Под берегом появилась усатая тюленья морда
– Маша, – растроганно произнёс старый полярник.
– Как же ты нас нашла?
Олег не забыл, как Машка сопровождала их с Серёгой во время весенних ледовых походов, как делились они с ней пойманной рыбой. Вот и сейчас умная птица не отказалась от угощения. Поблагодарив Олега гортанным криком, Маруся улетела.
– Ну вот и попрощались, – пробормотал гидрограф.
– Да, только Матильды не хватает, – поддержал его Серёга.
Словно услышав его слова, прямо под берегом с шумом появилась, довольная собой и жизнью, усатая тюленья морда. Олег помнил, как встретили они Матильду, измученную рождением детёныша. Беспомощный, он лежал на снегу, а стая поморников пыталась выклевать ему глаза.
Машка с Яшкой в этом гнусном нападении не участвовали. Мать старалась защитить тюленёнка, но была ещё слишком слаба. Люди тогда помогли разогнать злобных разбойников. Малыш вырос и превратился в красивого крупного тюленя. Громко фыркнув, Матильда открыла огромную пасть, в которой исчезла последняя пойманная Олегом рыбка, и ушла в кристальные антарктические глубины.
– Прощание и «отвальная» состоялись, – весело сказал Серёга. А у гидрографа увлажнились глаза. Вероятно, шалил свежий ветерок, сорвавшийся с расположенного неподалёку ледника Долк. Полярники ведь никогда не плачут.
ТАК ПРИХОДИТ ВЕСНА!
Весна на любой широте нашей планеты – явление исключительное и не сравнимое ни с чем по обострённой силе и яркости чувств. Сопровождается она значительными изменениями в растительном и животном мире. И на далёкой полярной станции, находящейся за краем света, весенний прилёт птиц – непростое событие, своего рода жизненная веха, означающая, что большая часть зимовки уже позади.
– Пролетели лето, осень и зима,
Пришла весна.
И мы на свете не одни,
И, вообще,
За нами скоро придёт пароход
И отвезёт нас домой.
Такие незамысловатые стихи поёт сердце каждого полярника при встрече с вестником грядущих жизненных перемен – снежным буревестником или поморником.
Капские голуби в окрестностях станции никогда не водились
Утром в кают-компании начальник Российской научной антарктической станции объявил зимовочному составу, что первый, кто увидит прилетевшую с севера птицу, будет отмечен в приказе по станции и премирован из его личного фонда. Коллектив отреагировал на заявление лидера одобрительным гулом, обойдясь без троекратного «Ура!» Особенно заинтриговало и понравилось всем сообщение о премии из личного фонда. Сразу же после завтрака свободный от вахты станционный люд приступил к наблюдениям за воздушным пространством. Первое сообщение поступило уже через 15 минут. Электрик Валера Агутин докладывал, что возле тёплого склада, где он монтировал новый выключатель, стремительно пронесся капский голубь. Поскольку капские голуби в окрестностях станции никогда не водились, сообщение было отвергнуто.
– Они представители более северных широт, – авторитетно заявил станционный эколог.
Прошло трое суток и в кают-компании ежедневно велись разговоры о предстоящем прилёте птиц. Полярники вспоминали прошлое лето и забавные случаи из жизни пернатых, произошедшие на их глазах.
Доктор вспомнил своего почти ручного Горыныча – огромного седого поморника, обитавшего со своей Горыновной рядом с медпунктом. Прикормленная Славой птица, прилетала каждое утро и своим топотом по железной крыше балка будила доктора на завтрак.
– Если бы не живой будильник, ты бы всё время на завтрак опаздывал или вовсе без завтраков зимовал, – пошутил кто-то из полярников.
Вспомнили и Яшу с Машей – чету поморников, гнездящуюся на сопочке рядом с камбузом. Любимица станции Маша брала корм прямо из рук. Такое доверие птицы вспоминалось с теплотой и радостью, ведь вскоре должна была состояться очередная встреча с ней.
Семейный портрет Горыныча и Горыновны
Не обошли вниманием и прошлогодний бой станционной четвёрки с залетными разбойниками, пытавшимися выгнать с территории станции Горыныча с Горыновной и Яшу с Машей. Знатная была битва. Особенно яростно сражался Горыныч. Используя свой огромный вес, он таранил врагов в воздухе и только чудо спасало их от падения на землю. Вся станция, затаив дыхание, следила за воздушной схваткой. Виражи и горки молниеносно сменялись крутыми пике и неожиданными наборами высоты. Всё это сопровождалось жутким гоготом, клёкотом со страшными хлопками и ударами крыльев. Наши-победили, чем привели в неописуемый восторг зрителей. Посрамлённые враги, жалко покрякивая и теряя перья, покинули место битвы. А герои с победным гоготом заняли свои привычные места. Станционная территория у них была давно поделена примерно пополам и границу они соблюдали свято, объединяясь вместе только для отражения нападений внешних врагов.
Горыныч в бою
Прошло ещё четыре дня. Ажиотаж вокруг прилёта птиц нарастал. Полярники беззлобно подначивали Валеру – не видал ли он больше капских голубей.
И вот к вечеру седьмого дня на станцию опустился туман такой плотности, что в двадцати метрах ничего не было видно. Ужин в кают – компании был в разгаре, когда в неё ворвался запыхавшийся Валерка и выдохнул:
– Прилетели!
– Кто прилетели? Капские голуби? – улыбнулся начальник.
Но тут все явственно услышали характерный топот птичьих лап по плоской железной крыше кают-компании. Полярники гурьбой высыпали из помещения. По крыше расхаживала птица и с любопытством поглядывала на людей, а через мгновение к ней присоединилась другая. Чета поморников была в сборе.
– Вот тебе и капские голуби, – буркнул начальник. Он не спеша пошёл на тёплый склад за премией из личного фонда. Электрик увязался за ним.
Маша с коллективом полярников станции «Прогресс». Антарктида, 2004 год
А ещё через некоторое время, довольный собой Валера, вошёл в кают – компанию с огромной коробкой, наполненной банками ананасового компота и большой плиткой шоколада в руке. Всему личному составу досталось по баночке, а шоколадку Валера оставил себе.
Вот так и пришла весна на антарктическую полярную станцию.
ИЗВЕСТНЫЙ ПОЛЯРНЫЙ
– Известный полярный радист, восемь букв. Толя, а твоя фамилия подходит, – задумчиво произнёс Вовка, уютно устроившийся на гостевой лежанке в охотничьей избушке Трофима с кроссвордом в руках.
– Неужели такой известный, что в журнал попал? – с восторгом посмотрел на Толю старый чукотский охотник Трофим.
– Да сочиняет Вовка, – смутился радист.
– Связь скоро, готовьтесь лучше антенну держать.
За окном, отчаянно завывая, бушевал свирепый ветер со снегом. Мощь южного ветра в этих местах бывают столь высока, что способна остановить в воздухе самолёт Ан-2. Висит «Аннушка» над землёй, а вперед продвинуться не может. Разгул стихии, да и только. Держать походную шестиметровую складную антенну в таких условиях дело малоприятное и, как правило, бесполезное. Снежные кристаллы электризуют пространство вокруг, радиоволны вязнут в нём и не хотят лететь к адресату. Да и мачта нам досталась в наследство от Кренкеля – старая, пережившая не один десяток экспедиций. Но наш радист неумолим: срок связи – есть срок связи, и попытаться провести его надо даже в условиях полного не прохождения радиоволн. Мы в с Вовкой молча начали одеваться. Из домика вышли вместе с Толей, под его чутким руководством собрали мачту и возвели пирамиду из ящиков и бочек у её основания. В заключение, обняв сооружение и упёршись в мачту лбами, мы, как изваяния, застыли на месте. Толя был доволен, тоненький провод антенны находился на нужной высоте и мачта надёжно зафиксирована двумя гидрологами.
– Ну всё, я пошёл, а вам стоять, держать и не стонать, пока я не свяжусь, – и, подгоняемый ветром, как сказочный волшебник, исчез в снежном заряде.
Конечно, мачту мы не удержали, под напором ветра сооружение рухнуло – бочки и ящики, кувыркаясь исчезли в снежной круговерти. Мачта упала, антенный провод от неё оторвался и беспомощно болтался на земле. С трудом нам удалось добраться до тамбура избушки и втиснуться внутрь. Сквозь деревянную дверь до нас отчетливо доносился весёлый писк Толиной «морзянки».
– Ну вот, и чего упирались, «известный полярный из восьми букв» и без нас связь обеспечил, – устало вздохнул Вовка.
Дверь в избушку отворилась и на пороге появился наш славный радист. Похоже, от него самого в разные стороны разбегались радиоволны и никакая пурга не могла их остановить, так счастлив он был установленной связью с Певеком.
И мы втроём пошли спасать старушку
– Связь состоялась… А вы разве антенну не держали? – лицо его вытянулось от изумления.
– Да улетело всё, – неторопливо произнёс Володя.
– И мачта тоже???
– Нет. Мачту ещё можно спасти…
И мы втроём пошли спасать старушку.
УМНИК НАШЁЛСЯ
Полярная ночь на Чукотке в разгаре. Над долиной, обрамлённой заснеженными сопками, холодным светом полыхает желтовато-зелёное северное сияние. В маленькой, заснеженной охотничьей избушке, на берегу небольшой тундровой речки горит огонёк, от которого веет теплом в этом царстве льда и снега под названием Арктика.
– Да, старая эскимоска говорила, что, если хочешь увидеть сияние на небе, нужно посвистеть, а потушить его можно, сильно хлопнув в ладоши, – закончил свой рассказ, выходя из избушки Кириллыч. Экспедиционники переглянулись. Они «пурговали» у старого охотника три дня – под его тундровые байки время пролетело весело и быстро. Погода наладилась, ветер стих, небо разъяснилось и на нём заиграли огромные, яркие сполохи северного сияния. Охотник вышел проводить гостей, им нужно было продолжать прерванную непогодой поездку.
– Давай попробуем сияние выключить, эксперимент, так сказать, проведём, – предложил Андреич – невысокий, широкоплечий начальник экспедиции.
– И ещё она говорила, что духи сердятся на тех, кто это делает, – добавил старый тундровик.
Последнее замечание раззадорило Андреича. Он сильно ударил ладошку об ладошку и громко захохотал. Не успело эхо начальственного смеха замереть в ближайших скалах, как спокойно висевшее над тундрой сияние, пришло в движение. Полосы превратились в дуги, дуги в кольца, а кольца приобрели голубоватый оттенок и расползлись по всему небосводу спиралями.
Людям казалось, что сияние медленно опускается к земле и вот-вот пронзит их своими тонкими, острыми лучами, струящимися из зенита
– А говорил потухнет! Вот мы сейчас его из ракетницы притушим, как свечку в тире, – ещё громче захохотал начальник и первая ракета ушла в воздух.
Сияние вдруг приняло форму правильных мерцающих многоугольников, которые постепенно вытянулись в толстые полосы, и приобрело красноватые оттенки. Казалось, оно сердится на беспокоящих его людей. Андреича это только позабавило. В азарте он выпустил в небо четыре ракеты подряд. И произошло то, чего никто не ожидал: в небе начался зловещий танец света и тени, от горизонта до горизонта заметалось пурпурное свечение с красно-жёлтым отливом. Людям казалось, что оно опускается к земле и вот-вот пронзит их своими тонкими, острыми лучами, струящимися из зенита. Ещё мгновение – и сиянье потухло.
– Ну, хватит развлекаться. Поехали! – деловито скомандовал Андреич. Попрощался с хозяином избушки и прыгнул в кабину.
Вездеход резво рванул с места, но, не проехав и полкилометра, потерял гусеницу и встал.
– Елки-моталки. Трак лопнул, вот и разулись, – сердито бросил вездеходчик в ответ на вопросительный взгляд начальника экспедиции.
Полярная ночь продолжалась, а над Чукоткой набирала силу поразительная игра красок
Полярная ночь продолжалась, а над Чукоткой набирала силу поразительная игра красок. Фантастические сполохи разливались и, плавно струясь, сменяли друг друга, напоминая необъятные, пульсирующие валы. На фоне ясного звёздного неба сиянье становилось ярче, объёмнее, оно искрилось всеми цветами радуги, привнося свет, спокойствие и красоту в холодный арктический мир.
– Умник нашёлся, кто ж такую прелесть потушит, – муркнул в усы Кириллыч, глядя на стоящий посреди тундры вездеход и тихо прикрыл за собой дверь в избушку.
ВОЛШЕБНАЯ БЛЕСНА
Восточная Чукотка. Крохотный посёлок Лаврентия на берегу Берингова моря приветливо встретил экипаж ледового разведчика яркими красками солнечного дня и весёлой капелью с крыш. Подсели мы сюда для дозаправки топливом.
– Видал ты, на Мысе Шмидта ещё зима, а тут уже лето, – ни к кому не обращаясь, сказал второй пилот.
Мне доводилось бывать в Лаврентия и раньше. Посещения были коротки и быстротечны – посадка, дозаправка и снова в полёт. Удивительно, но расставание с посёлком всегда вызывало у меня лёгкое чувство грусти. А каждое возвращение сюда представлялось, как мимолётная встреча со старым приятелем.
В хозяйственном магазине, куда забрели мы, чтобы убить время, было тихо и немноголюдно. Бесцельно разглядывал я витрины. Необходимости что-нибудь приобрести у меня не было. Внимание привлёк прилавок, за стеклом которого поблёскивали наборы рыболовных снастей и блёсен. Не ожидал я встретить в хозяйственном магазине принадлежности для рыбалки и, конечно, как всякий уважающий себя рыбак, не прошёл мимо. Склонившись над прилавком, я не спеша рассматривал товар. «И ничего – то мне не надо и всё – то у меня есть», – подумал я про себя, собираясь покидать магазин.
– Вы что – то хотели у нас купить? – раздался приятный бархатный голос над моей головой.
По другую сторону прилавка стояла очень красивая девушка и вопросительно смотрела на меня большими серыми глазами. Очарованный вежливым обращением и красотой, я что-то муркнул в ответ и, не глядя, ткнул пальцем в первую попавшуюся блесну на прилавке. Блесна была огромна и ослепительна, как в зеркале в ней отражались полмагазина и мы с красавицей впридачу, а солнечные зайчики, рождённые её блеском, скакали по стенам и потолку помещения.
Чукотка, аэропорт Лаврентия
– «Кого я буду на неё ловить?» – мелькнуло в голове, когда я вышел из магазина.
Прошло много времени, огромная блесна постоянно ездила со мной по экспедициям и рыбалкам, но ловить рыбу не хотела. Она по-прежнему отражала окружающий мир и по-прежнему разбрасывала вокруг весёлых солнечных зайчиков. Только воспоминания о Чукотке и миленькой продавщице не позволяли мне последовать совету друзей и выбросить её, как бесполезную вещь.
Однажды в коробочку с блесной попала вода и былое великолепие пропало. Забавные солнечные зайчики исчезли, а зеркальные отражения пропали, оставив после себя редкие серебристые блёстки на чёрном фоне.
– Ну, и что? – подумал я, стоя на берегу лесного озера и разглядывая происшедшие с блесной метаморфозы. – Попробуем на тебя чего-нибудь поймать.
Первый же заброс принёс приличную щуку, второй, третий – опять щучка. Улов до дачи я еле дотащил. Поразительно, но на гигантскую блесну бросались даже щурята. С тех пор с рыбалки без добычи я не возвращался. Блесна работала в любую погоду и приносила успех на зависть коллегам по увлечению.
И теперь после каждой удачной рыбалки я вспоминаю весёлую капель, далёкий чукотский посёлок Лаврентия и красивую сероглазую девушку, произнёсшую тихим, бархатным голосом:
– Вы что-то хотели у нас купить?
НУ И ГАД ЖЕ ТЫ, МИНЬКА!
На утренней линейке десятому отряду дружины «Лазурная» пионерского лагеря «Дружба» было объявлено:
– Отряд «Отважных» в полном составе отправляется в поход по окрестностям лагеря со специальным заданием. Обед в поле сухим пайком. Тихий час в лагере. Ужин, кино и отбой по распорядку.
Отряд запищал от счастья.
После недолгих сборов ребята во главе с воспитателем Олегом Степановичем и вожатой Настей отправились в путь. Рюкзачки с сухим пайком мальчишки несли по очереди, а девчонки шагали налегке. Консервы, печенье и немного конфет должны были облегчить тяготы и лишения походной жизни. Им предстояло дважды перейти вброд горную реку, подняться на вершину высоченной горы, поразить аэростаты противника и козьей тропой, через горное ущелье, вернуться в пионерский лагерь. Задание считалось невероятно трудным, но отряд был полон октябрятского задора и с воодушевлением преодолел первое препятствие, форсировав бурную горную реку… по висячему мосту. Подъём на вершину высоченной горы тоже оказался нелёгким делом. Весёлая тропка к вершине петляла по яблочному саду и, несмотря на строгий запрет воспитателей, каждый боец счёл необходимым пополнить сухой паёк фруктовой добавкой, от которой сразу распухли их карманы и карманчики. Вершина встретила отряд стаей вражеских аэростатов. Никто и не догадался, что ранним утром разноцветные воздушные шарики привязал к верхушкам невысоких деревьев предусмотрительный Олег Степанович. Он же позаботился о том, чтобы отряд успешно отразил нападение воображаемого противника и прихватил с собой в поход настоящую пневматическую винтовку, из которой каждый боец поразил, как минимум, одну цель. Девчонки стреляли не хуже ребят. Почётное право сбить последний аэростат отряд дружно предоставил вожатой Насте. Победу над неприятелем отметили печёной картошкой, консервами и яблоками. Олег Степанович и Настя даже сделали вид, что не заметили, как бойцы отряда уплетали печёную картошку вместе с садовыми дарами. К счастью, животы у ребят после такого обеда не разболелись.
Генка и Колька подружились в первый же день пребывания в лагере, вот и в походе они старались держаться вместе. Вместе, тайком от воспитателей, рвали яблоки в саду, стояли рядом, отражая налёт неприятельских аэростатов, по-братски делили конфеты, а перед возвращением обратно на переправе через ручей даже промокнуть умудрились одновременно.
Краб potamon-tauricum
…Друзья увидели в воде краба и бросились его ловить. Краба они поймали, но одежда и обувь оказались мокрыми. Вожатая ругала ребят за неосторожность, не подозревая об истинной причине происшедшего. Поимка краба для Насти осталась тайной, да и не все ребята поняли, что произошло.
Тихий час мальчишки десятого отряда начали не с традиционной битвы подушками, а с дискуссии:
– Что делал краб в ручье? И как вернуть его снова в Чёрное море?
В споре не принимал участия только Славка Минин, по прозвищу Минька. Он перешёл уже в третий класс и делал вид, что заботы первоклашек его не интересовали. Палата шумела и галдела. Несколько раз Настя входила и делала замечания, ребята притворялись спящими, а через несколько минут всё начиналось сначала. Наконец они угомонились – усталость взяла своё и бойцы заснули. Краб тоже успокоился в своей банке с водой под Генкиной кроватью.
Внезапное чувство тревоги разбудило Геннадия. Открыв глаза, он увидел Минина с крабом в руках.
Ирка Смирнова – самая красивая девочка десятого отряда
– Фу! Забери свою дохлятину, – фыркнул Славка и швырнул краба с раздавленным панцирем на Генкино одеяло. Такой подлости Генка не ожидал, как пружина подпрыгнул он на кровати. Первый удар пришёлся Миньке прямо в глаз. Завязалась драка, палата ожила, на шум прибежали Олег Степанович и Настя. Дознание, проведённое ими по горячим следам, причины драки не выявило и наказаны были оба.
Так, в Настиной рабочей тетради появилось название её будущей дипломной работы «Немотивированная агрессия у детей младшего школьного возраста».
А Ирка Смирнова, самая красивая девочка десятого отряда, сказала при всех на ужине:
– Ну и гад же ты, Минька!
ЧАЙКИН ПОДАРОК
…Мы живём на краю небольшого приморского посёлка, там, где ярко-жёлтый песок, лазурное море и сероватая даль ближайшего лимана. Вторую неделю стоит великолепная солнечная погода: вода прогрелась и можно долго плавать или барахтаться у берега в бесконечно набегающих волнах ласкового прибоя. Вольная, полудикая, беззаботная жизнь отпускников. Дети счастливы и мы с женой тоже.
Страсть добытчика и рыболова вспыхнула во мне после находки в сарае старой удочки с леской и двумя, чудом сохранившимися крючками. Поплавок я сделал из пера чайки, а грузиком стала обычная гаечка, подобранная мной на пыльной тропинке. Снасть была готова и я стал ежедневно, до подъёма семейства, проводить время на рыбалке в протоке лимана. Результаты не были ошеломляющими, но я не терял надежды поймать пиленгаса или обыкновенную кефаль, которые, как торпеды, каждое утро проносились мимо моего поплавка. А пока приходилось довольствоваться бычками и ещё какими-то мелкими рыбёшками, название которых я не знал. Жена с пониманием относилась к моим неудачам.
– Просто твоя рыбка ещё вес не набрала, – утешала она меня.
По правде сказать, я и не сильно расстраивался. Красивейшие морские восходы и довольное урчание кота Феликса компенсировали мои рыбацкие неудачи. Феликс был благодарен мне всегда и, независимо от количества пойманной рыбы, смотрел на меня с неизменным обожанием.
Испуганная чайка взмыла в воздух
В то утро всё было, как всегда. Кефаль проносилась мимо моей снасти, не обращая на неё никакого внимания, бычки и рыбки без названия клевали плохо и я уже начал подумывать, что обожание Феликса сегодня закончится и я получу от него фунт презрения. Как вдруг произошло совершенно необыкновенное событие, свидетелем и участником которого я стал.
Огромная серая чайка упала с высоты на розоватую гладь лимана. Фонтан брызг, скоротечная борьба и вот уже победительница, задевая кончиками крыльев об воду, пытается подняться с добычей в воздух. Рыбища огромна, тяжела и хлопает по воде хвостом, пытаясь обрести свободу. Чайка не может набрать высоту и, выбиваясь из сил, волоком тащит крупного пиленгаса на сушу.
И тут во мне проснулся первобытный добытчик. Бросив удочку, я метнулся к тому месту, где чайка выбралась на берег и заревел, как три белухи вместе. Вероятно, наши далёкие предки с таким же охотничьим рёвом отбирали добычу у леопардов и тигров. Испуганная чайка взмыла в воздух, торопливо заглатывая что-то на лету, а на песке осталась, готовая к употреблению, очищенная, хоть сейчас на сковородку, рыба. Я подобрал полуфабрикат и отправился с ним домой.
Кот Феликс
Завтрак удался и даже Феликсу достался хвост жареной рыбки. А вечером, вспоминая утреннее приключение и обиженную чайку, я загрустил. Вдруг стало как-то неловко за свой нецивилизованный поступок и я сказал об этом жене.
– Успокойся! Она ведь не голодная улетела. Голову с кишочками кто съел? Да и живёт чайка здесь, поймает ещё не одну большую рыбу. И вообще, разве ты не понял, что это был её подарок нам на завтрак? – сказала мудрая женщина.
В подтверждение её слов Феликс зажмурился и протяжно мяукнул.
ПУТЁВКА В МОРЕ
Лоцманский катер «Наум Пугачёв», который команда называла в шутку «корветом», стоял под парами у причала морского порта Певек.
– По местам стоять, со швартовых сниматься, – по-военному скомандовал капитан.
Команда зашевелилась, отдавая концы, и 50-тонное судно, имея на борту благоприятный прогноз погоды и необычного пассажира, медленно отошло в открытое море.
Необычным пассажиром был четырёхлетний мальчик Лёша. На борт «Наума Пугачёва» он попал потому, что папа у него – океанолог, а капитан катера с интересной фамилией Бобёр считал, что, чем раньше ребёнок попадёт на палубу морского или речного судна, тем лучше моряк из него получится. В том, что моряк из малыша получится обязательно, капитан совершенно не сомневался.
Кораблик лихо рассекал форштевнем морскую волну, на мачте гордо реял флаг России, а впереди его ждали просторы Чукотского моря, гидрологические работы, открытия и приключения. К полудню добрались до цели – за борт ушёл дночерпатель биологов. Гидрологи тоже отправили в глубину свои приборы.
Но особенно интересными показались Лёше морские тараканы
Лёше интересно было решительно всё, но особый интерес мальчика вызвал улов биологов, тем более, что самый главный биолог дядя Серёжа оказался очень добрым и внимательным. Много незнакомого, интересного и непонятного узнал от него Алексей об обитателях морского дна. Маленькому любознательному экспедиционнику даже было позволено участвовать в разборе пойманных экземпляров животных. Конечно, опытный биолог не разрешал новоявленному помощнику прикасаться к редким видам полярной фауны – он сам аккуратно доставал их из промывки пинцетом, но Лёша был счастлив доверием, глаза его блестели, а руки перебирали перламутровые раковины, не пригодившиеся учёным. Каких только животных не приносил дночерпатель с 70-метровой глубины на палубу «Наума Пугачёва» – разноцветных морских звёзд, моллюсков в обросших травой раковинах, морских червей в их домиках-трубочках, крабов и даже несколько маленьких рыбок. Но особенно интересными показались Лёше морские тараканы. В уловах их было много и для дяди Серёжи они большого интереса не представляли, зато Алексею игра с ними очень понравилась. Эти, страшные на вид, ракообразные забавно передвигались по палубе, смешно шевелили маленькими усиками и были совершенно безобидны.
Морские тараканы Чаунской губы. Август 1994 года
А потом был обед в кают-компании и сам капитан угощал Алексея ароматной ухой, вкус которой он запомнил на всю жизнь. Адмиральский час (так называется послеобеденный отдых на флоте) был сладок и приятен и не шёл ни в какое сравнение с тихим часом в детском саду. Лёша лежал на мягких рыбацких сетях, море, как детскую колыбель, плавно качало судно на ласковой волне, а по потолку салона прыгали весёлые солнечные зайчики, которые совершенно не мешали здоровому детскому сну.
Лёша работает на большом научно-экспедиционном судне, по сравнению с которым «корвет» «Наум Пугачёв» кажется совсем маленьким судёнышком
Быстро пролетел экспедиционный день, отгорел закат, над морем взошла луна и зажглись звёзды. Лунная дорожка указала путь к родному причалу. Вот так и закончилось первое в Лёшиной жизни морское путешествие.
– До свидания, моряк! – сказал капитан на прощание, пожимая Алексею руку. – Если что – заходи в гости.
– Да некогда мне будет, завтра в садик идти надо, – по-взрослому сказал Алексей, отвечая на рукопожатие мастера.
Прошло много лет и прав оказался капитан с интересной фамилией Бобёр. Лёша стал неплохим моряком и работает на большом научно-экспедиционном судне, по сравнению с которым «Наум Пугачёв», давший ему путёвку в море, кажется совсем маленьким судёнышком.
А с дядей Серёжей Лёша встретился в зоологическом музее Санкт-Петербурга перед очередным рейсом в Антарктиду.
ТАКОЕ БЫВАЕТ
Работа не ладилась с самого начала. После взлёта из Черского обнаружилось, что передняя стойка шасси не захотела полностью убраться. Мало того, она и в положении «выпущено» не хотела фиксироваться в замке. Многократные попытки победить упрямую стойку успеха не принесли, не помогли и вскрытые полики, и удары кувалдой по непослушному замку.
– На Колыму, на пузо, садиться будем, – принял решение командир.
И упрямая «ласточка» послушалась, наверное, её не устраивала такая посадка.
– Кажись, встала, – выдохнул бортмеханик, закрывая съёмные створки полов.
Сбросили топливо и пошли на посадку с выпущенными шасси. Всё обошлось, нога не подломилась, просто разведку пришлось перенести на следующий день.
Вторая неприятность произошла, спустя сутки. При подходе к острову Врангеля отказал локатор. Работать без него на ледовой разведке, вблизи высоких берегов, при видимости под собой – нельзя. Пришлось возвращаться в Певек и чинить отказавший локатор.
Ещё через сутки при взлёте с Мыса Шмидта самолёт попал в сдвиг ветра и на правой плоскости из-под пробки потёк бензин. Опять возврат, теперь уже на Шмидт.
В следующем полёте приключения, как будто, закончились.
Всё обошлось, нога не подломилась, просто разведку пришлось перенести на следующий день
Правда, за Беринговым проливом встретились американские истребители F-15 и вели борт почти до Провидения. Экипаж отнёсся к этому спокойно, такие «свидания» не редкость в Чукотском и Беринговом морях. Радист передал земле сообщение о встрече с американцами и принял известие о закрытии из-за тумана аэропортов Провидения и Лаврентия… А это означало, что на запасной аэродром надо уходить в Анадырь, где нет топлива для Ил-14. Не завезли в навигацию. Такое бывает. Командир со штурманом и гидрологами быстро просчитал ситуацию – ночёвка в Анадыре, утром перелёт в Провидения, полная заправка и – продолжение работы.
– Едем в Анадырь, – сказал командир.
Ил-14 с дополнительным баком может летать до двенадцати часов, но после посадки машины топлива в баках осталось не слишком много. Утренний перелёт уже был на грани фола.
За Беринговым проливом встретились «приятели» – американские истребители F-15
Раннее утро, бархатное урчание моторов, короткий разбег – и курс на Провидения. По оценке синоптиков, попутный ветер должен был подгонять корабль в полёте. Но погода сыграла с экипажем злую шутку. Когда основная часть маршрута была пройдена, ветер резко изменил направление и из умеренного, попутного, превратился в сильнейший, встречный. Это не страшно, когда у тебя полные баки, а когда топливо на донышке и об этом предупреждают сигнальные лампочки на приборной доске, внизу море и тонкий лёд…
– До Провидения не дотянем минут двенадцать, – сказал штурман.
– Понял, крутим влево к берегу, – ответил командир.
– Гидролог, крепкий лёд будет?
– Не будет – полынья там, – последовал ответ.