В годы «Покорного Небу правления»[58] в уездах Тэн и И из десяти человек семеро были разбойниками. Правитель области не решался арестовывать их.
Потом, когда область получила наконец успокоение, начальник выделил разбойников в особые разбойничьи дворы, и каждый раз, как им случалось тягаться на суде с честными людьми, он пускался на все уловки, чтобы только поддержать их «левым плечом»[59]. Он все боялся, как бы они снова не забушевали.
После этого всякий приходивший с жалобой старался говорить, что он из разбойничьей семьи, а обвиняемый усердно доказывал, что это неправда. И каждый раз как обе стороны начинали излагать свое дело, то – откладывая в сторону разговор о том, кто виноват, кто прав, – прежде всего бросались всячески выяснять, кто из них настоящий разбойник и кто – ненастоящий. При этом надоедали секретарю, чтобы он проверял записи.
В это время в помещениях канцелярии правителя было много лисиц, и его дочь сама попала в наваждение. Призвали знахаря. Тот явился, написал талисманы, схватил лиса, всунул в кувшин и хотел уже поставить кувшин на огонь, как лис громко крикнул из посудины:
– Я с разбойничьего двора!
Все, кто слышал, не скрыли своих улыбок.