Рассказы издалека из моей жизни том-2 - читать онлайн

ПРЕДИСЛОВИЕ

Автор поместил в данной книге свои рассказы, не вошедшие в трилогию «Прелести жизни». Каждый день в нашей жизни, это событие, которое оставляет в нашей памяти свой отпечаток. Чаще всего мы быстро забываем повседневные бытовые события, которые не сохраняет в памяти наше сознание.

Однако, бывает так, что какой-то пустяк из повседневной жизни закрепляется в нашей памяти на всегда. Мы вспоминаем эту страничку нашей жизни через годы и даже через десятилетия в массе исторических событий, которые происходят рядом с нами на протяжении всей нашей жизни. На мой взгляд в этом Прелесть нашей жизни.

Когда мы вспоминаем Странички из детства – первое слово в пелёнках, первый шаг в ползунках. Начинаем понимать, что можно делать, а что нет. Уроки юности напоминают нам как лучше жить, чтобы не допускать повторно старые ошибки. Ведь не зря на своих ошибках учимся жить. Нет смысла повторять чужие ошибки. Пока огонь не тронешь – не будешь знать, как сам горишь. Лёд тоже не мёд. На морозе ложку не лижут.

Зрелые годы – как тот арбуз, который с хвостика гниёт, а голова созреет под кинжалом. Так мы гниём с годами от ошибок, а в мыслях планы есть на будущую жизнь с удачей. Старость – как петля. Без мыла может затянуться. На старости вспоминаем детство. Начинаем оценивать свою прожитую жизнь. Делимся своими воспоминаниям с новым поколением, которое торопит нас уступить дорогу к новой жизни с новыми ошибками.

Все фотографии из домашнего архива.

Глава-1. Зрелые годы

Зрелые годы, как спелый арбуз – хвостик зелёный, а голова гнилая.

1. Как мы взрослели.

Новый учебный год в строительном училище№5 в Беслане начинался с практики. Нам всем выдали рабочую одежду и строительный инструмент – ножовка, рубанок, молоток и стамеска.

Живописное место работы в совхозе вокруг озера. Можно сказать, что тут ещё не ступала нога городского человека. Нам предстояло построить здесь быстро небольшой посёлок городского типа.

– Теория в училище и практика в совхозе сильно отличаются друг от друга. – сказал нам мастер Тхостов Руслан. – На теории вы работали мозгами, а на практике нужны руки и совместный разум.

В первую очередь нам надо было поставить армейскую палатку для себя, где мы будем жить во время рабочих дней. Работа вахтовым методом, заезд на одну неделю.

В субботу вечером возвращаемся домой. В понедельник рано утром обратно работать в совхоз. Армейское питание с полевой кухней. Кроме нас в будущем посёлке работают бригады каменщиков и штукатуров девчат.

– Не забывайте, что вы ни дети, а взрослые люди. – наставлял нас Сангиев Султан директор совхоза. – Вы должны серьёзно отнестись к своей работе. Тут будут жить люди, которые кормят нас.

Первый рабочий день был ознакомительный. После установки армейской палатки рядом запахло полевой армейской кухней. Никто из нас раньше не питался как солдаты в полевых условиях.

Нам было интересно знать, как из одного полевого котла ухитряется повар варить первое, второе и третье блюдо почти на триста человек. Столько нас собралось обедать за армейским столом.

– У нас полное самообслуживание! – объявил повар с полевой кухни, когда мы пришли на обед. – Становитесь в очередь каждый в своей группе и подходите до котла получать свою порцию пищи.

Нам на руки дали армейский котелок на первое блюдо, алюминиевую чайку на второе и алюминиевую кружку на чай или компот. Конечно, ещё у нас была алюминиевая ложка и паёк хлеба. С этим набором мы выстроились в очередь к полевой кухне.

Обслуживали на трое солдат в белой одежде. Первым блюдом был суп харчо, на второе овсяная каша с тушёнкой и кружка компота. Так как нас было больше, чем столов, то за столами сели обедать девчонки, наши руководители и офицеры.

Остальное большинство разместились прямо на траве возле своих палаток. Время на обед нам не определяли. Поэтому кушали не спеша. Лично мне очень понравился армейский обед.

Большинство из нас попросили добавки. После обеда помыли посуду и сдали на кухню.

– Сейчас мы пройдём к месту вашей работы. – сказал нам прораб Клюев Борис. – Там всё готово.

Будущий посёлок находился в ста метрах от полевого лагеря, примерно, на таком же расстоянии от небольшого озера. До нашего прибытия здесь были проведены все земляные работы.

На ровной площадке, размером с большой стадион, с десяток кирпичных домов, в которых нет окон, дверей, полов и крыши. Недостающее придётся устанавливать нам. Собирать один дом за неделю.

– Разве сможем мы выполнить такой объём работы за неделю? – поинтересовался Лагутин Толик.

– Ваши волнения здесь неуместны. – успокоил нас прораб. – Вам ничего не надо изготовлять. Всё готовое в разобранном виде привезут вам с завода стройматериалов. Вам надо только собрать.

Пока мы знакомились с местом своей предстоящей работы и в рабочей палатке знакомились с чертежами по сборке стройматериалов, в это время стали привозить заготовки пиломатериалов к каждому дому.

На строительных площадках между домами заранее были установлены навесы от дождя, где разместили заготовки из пиломатериалов на полы, окна, двери и бруски на крышу.

– Вы давно знаете друг друга. – сказал мастер Тхостов Руслан, при определении групп. – Поэтому сами должны создать себе бригады, чтобы не знакомится друг с другом, а сразу заняться работой.

Дальше он рассказал нам сколько человек будет на каждую бригаду. Сборка и установка крыши – десять человек. Внутренняя установка окон, дверей и настил полов – четыре человека.

Изготовление подсобных помещений, забора, ворот, калитки и других устройств на хозяйственных работ – десять человек. Рабочих рук было вполне достаточно. Сюда прибыли несколько групп с училища.

В нашу бригаду второй год входили четыре человека – Лагутин Толик, Черевков Александр, Круглов Василий и Самолов Тимур. Так как по паспорту все были младше меня, то мне поручили быть бригадиром. Тхостов Руслан вручил мне чертежи на сборку окон, дверей и полов.

Вообще-то чертежи нам не нужны. Нас в училище учили собирать окна и двери вслепую с завязанными глазами.

– Всё значит так, бывшие студенты и ученики, сейчас товарищи специалисты, будем закреплять на вас работу попарно. – пришлось мне взять на себя руководство бригадой. – Круглов Василий и Самолов Тимур, как самые слабые, но, самые умные, будут собирать и устанавливать, окна и двери. Лагутин Толик и Черевков Александр, как самые сильные и самые тупые настилают полы. Без работы никто не будет.

Если что, то будем сорить, чтобы было чем заниматься. Шутка! Товарищи! Кто-то хочет внести какие-то изменения? Другие предложения есть? Принято единогласно!

Пока декламировал свою речь в позе Сталина, мои друзья смеялись так, что в нашу сторону стали смотреть другие присутствующие рядом. Вскоре все в административной палатке укатывались со смеху. Клюев Борис дал мне в руки большой список людей распределения по бригадам.

– У меня с микрофоном не получится так громко, как у тебя без микрофона. – объяснил он мне вручая огромный список почти на три сотни человек. – Тут всё расписано. Тебе только надо прочитать.

При виде такого огромного списка у меня сразу пропал дар речи. Но что-то говорить против не было смысла. Сейчас ни сталинские времена. Но за отказ читать этот список у меня в дальнейшем могли быть неприятности.

Мне никак не хотелось портить свою репутацию как лучшего ученика строительного училища. Отличная характеристика с училища, это успех и продвижение дальше.

Собравшись с духом, что было силы во всю глотку стал зачитывать огромный список так, словно приговор перед смертью тем, кто не был согласен с решением Сталина.

Рядом стоящие заткнули свои уши, чтобы не оглохнуть. Те, кто стоял поодаль повернулись спиной в мою сторону. Не успел прочитать и половину текста, как у многих сдали нервы. Они показывали мне, чтобы заткнулся.

– Дальше сам зачитаю. – сказал директор совхоза. – Иначе завтра здесь некому будет работать.

Он буквально вырвал из моих рук остаток непрочитанного списка рабочих по бригадам. Почти оглохшие после моего чтения, присутствующие плотным кольцом окружили Сангиева Султана пытаясь понять то, что он шептал после моего оглушительного крика. Директору дважды пришлось читать полностью весь список, пока все присутствующие смогли понять и записать место работы. Наш батальон гражданских рабочих и служащих как в воинской части в шесть часов утра был в строю на проверку и на завтрак.

После завтрака нам прочитали инструкцию по технике безопасности и развели по бригадам к месту работы. Нашей бригаде достался дом, который был ближе к озеру. Мы все были страстные рыбаки. Когда увидели в озере рыбу, то чуть не сорвали работу.

– Первым делом работа. – рыкнул на своих подчинённых. – Рыбалка будет в свободное время.

Никто ни стал возражать против моего решения. Все тут же отправились к стеллажу под навесом, где находились заготовки из дерева на сборку наших строительных предметов.

Каждый стал выбирать то, что надо было на сбоку. Мы с Лагутиным Толиком занимались установкой разного вида полов по городским объектам. Полы из шпунтованных досок были нам хорошо известные.

Когда мы пришли в дом, в котором будем настилать полы, то обратили внимание, что бетонные полы просмолили и выровняли углы по швам. Здесь нам легко будет закрепить брусок под полы, а после между брусками засыпать звукоизоляцию из крошки пенопласта и кусочков окалины.

После чего будем укладывать на брусок шпунтованные доски или как эти доски ещё называют вагонка. До обеда мы успели закрепить бруски клиньями и засыпать между ними звукоизоляцию смесь. После обеда занялись установкой половых шпунтованных досок вагонка.

В отличии от обычных половых досок шпунтованные доски легче стягивать. Обычные половые доски во время стягивания ведёт в сторону приходится часто забивать гвозди. Вагонка не нуждается в усиленной стяжке.

До ужина пол был готов. Но сразу красить пол нельзя. Надо чтобы на полу снялось напряжение и доски привыкли к своему месту. Но всё равно полы красить нельзя.

Надо вначале установить окна и двери, которые можно покрасить до установки. Наши напарники до обеда собрали окна и двери из заготовок. После обеда занялись покраской окон и дверей под навесом. К вечеру всё готово.

Вообще-то изделия из древесины просто красить масляной краской нельзя. После будет много проблем от масляной краски, которая со временем будет шелушиться и осыпаться. Нам это было известно по урокам теории и практики в училище. Поэтому мы вначале пропитали окна, двери и полы морилкой.

Оставили свои изделия в таком положении до следующего дня пропитаться. Утром следующего дня все свои изделия отшлифовали мелкой шкуркой и покрасили лаком для древесины.

После того как лак высох. Мы ещё раз шлифанули свои деревянные изделия и повторно покрасили лаком. Тоже самое делали с плинтусами.

Окна и двери мои напарники установили на третий день. По установленным окнам и дверям прошлись белой масляной краской. Мы с Лагутиным Толиком обратно отшлифовали пол и плинтуса. Начисто помыли пол, чтобы не было даже пыли на полу.

Дали полу хорошо просохнуть в открытом помещении одни сутки. На улице была хорошая солнечная погода. Нам не пришлось сушить полы искусственным путём. На четвёртые сутки нашей работы мы в последний раз покрасили пол лаком по дереву.

Дали полу хорошо просохнуть после покраски. На пятые сутки наши напарники вставили стёкла в окна. Вставили в дверь английский замок. Мы с Толиком забили на пол плинтуса. В заключении пол сверкал как полированный.

В субботу утром мы объявили, что вся наша работа сдана под ключ. Пока мы выполняли свою работу, то другие бригады ни сидели сложа руки. Мы видели какая сложная работа была у них, особенно на крыше.

Тяжёлый брус, стропила, изоляционные покрытия и черепицу поднимали вручную и без страховки. Рисковали каждый день упасть с высоты.

Во дворе тоже хозяйственные постройки требовали много внимание на сложную работу, при которой нельзя было ошибаться, а выполнять всё согласно чертежам и нормативов на данную работу.

Наша работа была под постоянным контролем руководителей строительного училища и совхоза. Иногда к нам приезжали руководители правобережного района и райкома партии Беслана.

Занятые своей работой мы даже не заметили и не знали, что за неделю сдали целый посёлок под ключ. Ведь всех строителей было около триста человек. Домов, построенных десять. Мы выполняли столярные и плотницкие работы.

Девчонки частично местами делали штукатурные работы. Вообще-то большинство из нас были комсомольцы. Отсюда была комсомольская стройка. В субботу к обеду была торжественная часть по случаю сдачи посёлка под ключ.

По тому случаю рядом с новым посёлком поставили очень много столов. Ни одного стула не было. На столах большие торты, разные национальные угощения, конечно, осетинские пироги, шашлыки, осетинское пиво и разные безалкогольные напитки. Всё торжество было похоже на праздник трезвенников.

Представители партии и правительства разных рангов долго выступали с за здравницами в честь построения социализма в отдельно взятой стране и светлого будущего коммунизма.

Было такое ощущение, что мы находимся не в совхозе, а где-то на площади при построении коммунизма.

Наверно, руководители совсем забыли зачем пришли или проводили какую-то репетицию?

Когда ораторы выдохлись, перешли к награждению передовиков производства. К моему удивлению, все без исключения оказались передовики производства.

Даже те, кто не работал, а смотрел как мы качественно работаем были в списках передовиков. Нас всех поголовно наградили почётными грамотами партии и правительства, комсомола и профсоюза. Даже пионеров не забыли.

– Сейчас от имени передовиков с заключительным словом выступит бригадир Черевков Александр. – неожиданно для меня объявил Сангиев Султан директор совхоза. – Просим слово от вас.

Откровенно говоря, не знал, что сказать. Наверно, Сангиев Султан хотел меня выставить как политического клоуна? Мне вообще было ни до чего. Просто хотелось в выходные на отдых домой.

– Мы хорошо поработали здесь. – с кислой миной сказал присутствующим. – Но рыбалки не было.

Общий смех разорвал атмосферу тишины. Словно гром и молния прокатились по голубому безоблачному небу. Аплодисменты оглушили всех присутствующих. Народ ликовал от моей речи.

– Будет тебе рыбалка на этом озере. – сквозь слёзы от смеха, сказал директор совхоза. – Вы остаётесь здесь на строительство утиной фермы с другой стороны совхоза. Запасайтесь удочками…

– Ура! Наша взяла! – во всю глотку завопили страстные рыбаки. – Будем каждый день варить уху.

На опустошение праздничного стола ушло значительно меньше времени, чем на речь ораторов. Где-то через час на праздничном столе остались только объедки и упаковка от угощений.

Мы быстро убрали мусор в большие картонные коробки, Сборные столы погрузили на машину, которая привезла их сюда. Собрали свои вещи и инструмент. Бригадами сели в туристический автобус.

Беслан от места работы всего километров двадцать. Автобусы, которые забрали рабочих и руководителей со стройки посёлка, прибыли на привокзальную площадь Беслана.

Большинство пассажиров автобуса жили в центре города. Остальные жили в заводских посёлках и в посёлке БМК. Городские автобусы повезли домой тех, кто жил на окраинах города, остальные ушли домой пешком. Субботний вечер, рабочая неделя закончилась, все горожане отдыхают дома.

У меня дома удочек на рыбалку нет. Всё осталось в Псебае, когда мы уехали от отца. В течении года в Беслане мне было не до рыбалки.

Все дни был занят учёбой и работой. Надо было выживать на пустом месте, чтобы не умереть с голода. Вот подвернулся случай, когда на рабочем месте можно рыбачить.

Когда Ложниковы приехали жить в Беслан, то Виктор устроился работать водителем самосвала в новый карьер на щебёночно шпальный завод.

Администрация завода и профсоюз, по согласованию с главным инженером завода, предоставили право водителю Виктору Ложникову за его деньги построить дом в заводском посёлке по содействию ему заводским строительным материалом.

Дом построили за один месяц. Сейчас в заводском посёлке живут две семьи наших родственников на одной улице. Щепихины в начале улицы, а Ложниковы в конце улицы. Вот мне надо было "убить сразу двух зайцев".

Попросить в двух семьях удочки на рыбалку хотя бы на одну неделю. Может быть, у Щепихиных нет удочки? Они рыбаки так себе. Но дядя Витя Ложников точно рыбак.

Поэтому ни стал заходить к Щепихиным, чтобы зря не терять время, прямо с городского автобуса отправился к Ложниковым и ничуть не прогадал. Они все были дома.

Мой двоюродный братишка Василёк играл на ковре с котом Мурзиком. Тётя Тамара был занята своими домашними делами на кухне. Наверно, готовила ужин своей семье? Дядя Витя ремонтировал радиоприёмник.

– О!? Племяш пришёл! Проходи в дом. Гостем будешь. – радостно Виктор встретил мня. – Вовремя пришёл. Сейчас Тамара накроет на стол. Поужинаем и заодно поговорим. Давно мы не виделись.

– Спасибо за приглашение! За столом сидеть некогда. – сразу отказался от ужина. – Час назад был за праздничным столом в совхозе. Дома не был целую неделю. У вас проездом. Есть одно дело.

– Ну, выкладывай. Какое дело до меня? – с обидой, сказал Виктор. – Наверно, проблема с рыбалкой?

– Вы точно угадали! Словно мои мысли прочитали. – воскликнув с удивление, хлопнул по-свойски Виктора по плечу. – Работаю на стройке возле озера. Рыба плещется у ног, а у меня удочки нет.

– Как заядлому рыбаку и подельнику по рыбалке удочку дам. – согласился рыбак. – Но! На время.

– Удочку вам через неделю верну. – согласился с уговором Виктора, протягивая ему червонец. – У меня совсем нет свободного времени ходить по магазинам. Пожалуйста, купите хорошую удочку.

– Вообще-то у меня тоже не густо свободного времени. – размышляя, ответил дядя Витя. – Но, пойду на встречу племяннику. Возьму отгул на работе. Поеду в Орджоникидзе в спорт магазин.

– Большое Вам спасибо! Выручили. – забирая удочки, сказал на прощание. – До свидания! Пока!

Поспешил на выход из дома, пока Тамара не пригласила к столу на ужин. После будет трудно уйти баз ужина. К родственникам в гости хоть не приходи. Сразу усаживают за стол. Словно гость с голоду может умереть без ихней пищи. Отказываться тоже как-то неудобно.

По этой причине очень редко хожу в гости к родственникам. Если только на праздник или на какое-то событие. На улице уже вечер. Ждать городской автобус или междугородный поезд, чтобы доехать до железнодорожного вокзала совсем неохота.

Поэтому сразу от дома Ложниковых бегу на железнодорожную линию. Бегом по шпалам до вокзала добираюсь меньше чем за двадцать минут.

Дальше в сторону старого карьера теряю, примерно, семь минут. Вот и наш барак. Свет в окне. Мама дома.

– Так и думала, что ты к Ложниковым поехал. – сказала мама, когда увидела удочки у меня в руках. – Они мебель купили или нет? Тебе надо было к Щепихиным заглянуть. Мы давно там небыли.

– Мама! Мне некогда было ходить по гостям. – сразу уклонился от вопросов. – У меня здесь много дел. У дяди Вити взял удочки и сразу домой. Завтра воскресенье. Можешь сходить в гости к обеим сёстрам.

Мы посёлок построили. Теперь там же за озером будем строить утиную ферму. Работы много. Нам разрешили после работы ловить рыбу в озере. Надо мне завтра приготовить удочки.

После того, как отец увёл из барака Сергея и Юрку, мама ни стала их брать из интерната на ночь домой. В рабочие дни иногда заглядывала к ним в интернат.

В выходные дни брала на день, чтобы сходить с ними в кино или к своим сёстрам в гости, а вечером возвращала обратно в интернат. В это воскресенье рано утром мама пошла в интернат за Сергеем и Юркой. Дальше пошла в гости.

Мне надо было разобраться с удочками, которые взял у дяди Вити. У каждого рыбака удочки сделаны так, как рыбаку удобно было ловить рыбу. Пока мамы не было у меня были разборки с удочкой и с катушкой спиннинга.

Рыбалкой занимался давно, а спиннингом управлять не научился. После каждой заброски у меня получается "бород" из лески. Приходится долго распутывать "бороду".

– Какие классные у тебя удочки. – сказали мне друзья из соседнего барака, заглянув в наш барак.

– У меня сейчас работа на стройке возле озера, там много рыбы. – стал объяснять друзья появление удочек. – Мой дядя заядлый рыбак. Вот он дал мне на время свои удочки. После куплю удочки.

– Пойдём в карьер потренируемся, ловить рыбу. – предложил Кеша. – Там есть вода и много рыбы.

С первого дня, как мы поселились жить в бараке возле старого карьера, часто видел пацанов с удочками, когда они шли мимо нашего барака в сторону старого карьера.

Что они там ловили мне это неизвестно. Надеюсь, что не лягушек. Поэтому согласился с друзьями пойти на рыбалку в карьер. Если даже ничего не поймаю. Зато хоть порепетирую, как завтра ловить спиннингом рыбу.

В самом конце большого старого карьера родники пробились наружу и затопили водой большие углубления, которые трудно назвать озером, но на пруд этот водоём вполне похож.

Родниковая вода чистая как бриллиант и холодная как лёд. Даже летом в такой холодной воде ни каждый согласится купаться. Зато рыбы здесь так много, что как говорят в народе – "хоть пруд рыбой пруди".

– Пацаны, удочкой половить вам дам. – сразу сказал друзьям. – Спиннинг дать не могу. Так как спиннингом ловить ни каждый может. К тому же спиннинг не мой. Мне надо его вернуть целым.

Друзья согласились со мной. Сёма и Кеша пошли ловить рыбу с большого камня. Там большая глубина и прямо под камнем много рыбы. Мне удобней было ловить с ровного места.

Можно было хорошо размахнуться и далеко забросить. Рыба здесь в карьере меня вообще не интересовала. Надо было хорошо потренироваться здесь, чтобы уметь забрасывать без "бороды" не озере.

Пока мы шли сюда на рыбалку друзья возле кустов и травы поднимали камни, под которыми было много земляных червей, гусениц и разных личинок от насекомых.

Так что к месту рыбалки у нас была насадка на крючки для рыбной ловли. Мы так же по дороге подобрали старое эмалированное ведро и большую пластмассовую банку.

Осталось только набрать воды и ловить рыбу. Кеша нацепил червя на крючок, забросил удочку и тут же заорал от восторга. У него на крючке дёргался голавль длиной с его ладонь. Голавля аккуратно сняли с крючка и опустил в ведро с водой. Следующим рыбачил Семён, которому попалась плотва, примерно, такого же размера, но ни такая жирная как голавли.

Дальше они постоянно чередовались ловлей разнообразных рыбёшек. Пока готовил свой спиннинг к рыбалке, пацаны поймали больше десятка рыбёшек, которые резво плескались у них в ведре. Мой первый бросок спиннингом сразу был неудачным.

С катушки повисла огромная "борода", по длине как у старика Хоттабыча, а ширине как у Деда Мороза. Мне понадобилось полчаса, чтобы распутать "бороду" лески на катушке. Постепенно научился кидать.

– Откровенно, мне жалко этих рыбок. – сказал друзьям в конце рыбалки. – Они маленькие, красивые и глупые. С таких маленьких рыб ухи не сваришь. Давайте их отпустим обратно. Пусть плавают и радуются жизни. В конце недели привезу вам большую рыбу. Сварим уху на костре всем пацанам.

– Говорить можешь хорошо. – печально, сказал Кеша. – Если на озере не поймаешь рыбу? Тогда как будем с ухой без рыбы?

– Тогда пойдём на Терек. – серьёзно, ответил другу. – Там на Тереке очень много крупной рыбы.

Друзья нехотя согласились с моим предложением. Осторожно нагнули эмалированное ведро с водой. Маленькие рыбки радостно устремились в свою родную стихию.

Они словно растворились в прозрачной родниковой воде. С моей банки вообще нечего было отпускать.

Поймал всего пять рыбок, которые сами прямо с крючка ухитрились сорваться и тут же вернуться обратно в свой дом. В понедельник в шесть часов утра все, кто должен был ехать к озеру на стройку новой утиной фермы, собрались на привокзальной площади. Где нас ждали большие туристические автобусы.

Глядя на нас со стороны, можно было подумать, что это компания туристов рыбаков, у которых в руках были рыболовные снасти разного вида. От обычных палок удочек до большой сетки накидки. Утиная ферма оказалась на противоположной стороне озера от нового посёлка. Длина озера три километра, а ширина один километр. Даже неграмотному человеку было видно, что здесь когда-то протекала река. Вполне возможно, что было русло Терека, который в данное время имеет другое русло?

Со временем река ушла отсюда, но глубокое место бывшего русла реки с водой осталось. Говорят, что в этом изогнутом водоёме водится как озёрная, так и речная рыба.

По рассказам местных жителей, иногда, на удочку попадают осетровые рыбы и даже форель. Местные рыбаки с уважением относятся к редкой ценной рыбе. Если такая рыба попадается, то они её сразу отпускают обратно. Так сказать, что они уважают флору и фауну своего очень уникального озера.

– Хочу вам напомнить, что вы приехали к нам в совхоз на работу, а не на рыбалку. – сказал нам директор совхоза, когда мы выгрузились из автобусов рядом с местом работы. – Все свои рыболовные снасти сдайте на хранение завхозу. После работы можете взять на рыбалку удочки, закидушки и спиннинги. Ловить рыбу в нашем озере сетками и накидками строго запрещено.

Ловить можно рыбу по весу только больше килограмма сколько угодно. Если будут попадаться осетровые, форель и мелочь, сразу отпускать обратно. Кто нарушит наш порядок, на того наложим штраф…

После нотаций за возможную рыбалку Сангиев Султан перешёл к деловой инструкции по установлению новой утиной фермы и последующей разборке старой утиной фермы.

По сравнению с постройкой нового посёлка в строительстве новой утиной ферме было много металлических и деревянных конструкций. Здесь надо было заложить как питомник, так и мини завод разделки мяса.

На строительство утиной фермы кроме учеников строительного училища прибыли рабочие и специалисты завода метало конструкций. Эти специалисты должны были собрать оборудование и основной каркас фермы.

Нам предстояло заняться сборкой деревянных конструкций снаружи и внутри готовых зданий, которые построили каменщики и бетонщики до нашего прибытия на ферму.

На всю работу отводилось чуть больше месяца, то есть, до ноябрьских праздников новая утиная ферма должна работать на полную мощь – выращивать уток, продавать утиные яйца и мясо.

За досрочную работу нам должны выплатить хорошую зарплату и самых лучших передовиков производства представить к государственной награде. У нас был стимул к ударной работе на стройке.

Наша бригада осталась в том же составе, четыре человека – Лагутин Толик, Черевков Александр, Круглов Василий и Самолов Тимур. На пару с бригадой кровельщиков нам дали работу в административном двухэтажном здании, в котором было много кабинетов, ступеней, коридоров из древесины, а также много столов, полок, стульев и разных столярных канцелярских конструкций.

Конечно, это была очень сложная и кропотливая работа. Нас вдохновляло то, что была творческая работа, которую разрабатывали в специальном конструкторском бюро.

Затем изготовляли заготовки из древесины на специальной фабрике по столярным и плотницким работам.

Теперь нам здесь в полевых условиях по чертежам надо было собрать все сложные и простые конструкции.

– Как сказал наш вождь – "Мы пойдём другим путём". – сказал своим подчинённым, рассматривая чертежи и инструкции по сборке изделий. – В первую очередь сообща займёмся установкой и покраской пола. Затем под навесом соберём окна и двери, которые покрасим согласно инструкции.

После установки окон и дверей займёмся сборкой мебели. Когда вся мебель будет готова, то мы её там же покрасим морилкой и покроим политурой. Мягкой шлифовкой бархатом доведём мебель до зеркального блеска. На этом наша работа будет закончена.

Наша рыбалка будет после работы. Мы установим специальный график и порядок, когда ловить рыбу и когда варить уху. Если, конечно, мы поймаем рыбу. Может быть, в этом водоёме вообще нет рыбы? Утки рыбу сожрали.

Конечно, никто из моих напарников ни стал возражать против моего решения. До обеда занялись подготовкой рабочего места. В первую очередь занесли бруски, на которых будем крепить половые шпунтованные доски вагонка.

Вёдрами носили звукоизоляционную смесь, засыпали её между крепёжными брусками. Перед обедом занесли доски и гвозди для пола в самый дальний кабинет.

На постройку новой утиной фермы армейская полевая кухня не приехала. Здесь на старой утиной ферме была своя кухня, которую до нашего прибытия увеличили в два раза газовыми и электрическими плитами.

Столы и лавки под сидения установили в поле под навесом на случай дождя в стороне от старой фермы. Обед готовили полностью из продуктов совхоза и утиной фермы. На столах были разные первые и вторые блюда из утиного мяса.

Жаренные утиные яйца подавали на заказ, кто сколько хотел. Большинство городских никогда не кушали утиные яйца, привыкли к куриным яйцам, поэтому заказывали одно-два яйца или вообще ни стали заказывать жареных и варёных утиных яиц. Мне без яиц хватало первого, второго блюда, салат, компот и хлеб.

– Если так будем питаться каждый день, – сказал Лагутин Толик, после обеда, – то станем жирными и не подвижными. С такой кормёжкой мы ни сдадим новую утиную ферму в назначенный срок.

– Тебя насильно кушать никто не заставляет. – сказал Лагутину, прораб Клюев Борис. – Меньше кушай, а больше двигайся. Проблем не будет. На ужин и завтрак будут только молочные продукты.

Хочется заметить, что мы работали полный светов день с перерывами на завтрак, обед и ужин. Фактически у нас рабочий день был не восемь часов, как у всех граждан Советского Союза, а двенадцать часов, с переработкой на четыре часа сверхурочно, за которые нам обещали зарплату в двойне. Таким образом после сдачи готового объекта под ключ, нам выдадут двойную зарплату. После обеда до ужина наша бригада в четыре человека закончила настил пола во всех кабинетах.

В этот день красить морилкой полы не было никакого смысла, так как необходимо проводить одновременную покраску морилкой всей площади пола. Иначе цвет морилки меняется от времени её изготовления до покраски пола при каждом разливе, а нам надо было сохранить один цвет.

Как предсказывал прораб, все блюда ужина действительно были молочные – на первое блюдо молочный суп-лапша, вторым блюдом молочная каша с орехами фундук и в заключении парное молоко с булочкой, посыпанной марципаном. Всё было очень вкусно. Некоторые за столом даже просили добавки. В приготовлении блюд завтрака, обеда и ужина занимались девчонки училища.

– Какое вкусное у вас молоко! – пошутил Лагутин Толик. – Поэтому ребёнок любит сосать грудь?!

– Придурак! Молоко бывает у тёлок после родов. – огрызнулась Настя Купалова. – Мы пока девочки.

– Сегодня вы девочки, а завтра будете тёлками. – добавил Круглов Василий. – Можем подождать.

– Не дождёшься. Нам надо ещё подрасти. – вмешалась в спор Савельева Лара. – Ты нам не пара.

– Ребята! Хватит вам цапаться – пришлось мне остановить спор. – Нам всем пора идти на рыбалку.

Как мы договорились ранее с директором совхоза, что рыбу весом больше в первую рыбалку сдаём на уху нашим поварам на кухню. Все остальные вечера рыбалки, это просто спорт.

Ловим рыбу и тут же отпускаем. Так как в остальные дни пойманную рыбу негде хранить и уху каждый день не варят. В последний вечер рыбалки, если повезёт, пойманную рыбу берём к себе домой.

Желающих ловить рыбу оказалось ни так много, как думали раньше. Наверно, большинство так устали за рабочий день, что им было не до рыбалки? Просто завалились спать в своих палатках.

На рыбалку мы пошли всей бригадой и следом за нами отправились ещё с десяток человек. По разрешению директора совхоза и заведующего фермой ловить рыбу можно сто метров от фермы.

Дело в том, что ни все утки возвращаются ужинать и спать к себе на ферму. Бывает, что домашние утки дичают, остаются жить на природе. В дальнейшем эти одичавшие утки становятся предметом охоты диких ночных и дневных хищников, как наземных волков и лисиц, а также филинов и орлов. Здесь так много развелось хищников, что пришлось сюда из города приглашать охотников.

– Значить так! Садимся на расстоянии пяти метров друг от друга. – дал указание своим друзьям. – Хищник на одного человека может напасть, а на группу никогда. Время на рыбалку два часа. Через два часа удочки сматываем. Пойманную рыбу сдаём на кухню. Сами идём спать. Время пошло.

В этот раз спиннингом ловить рыбу ни стал. Времени на рыбалку мало, а распутывать "бороду" долго.

Поэтому решил обойтись удочкой. Земляных червей здесь много повсюду и навозные черви водятся.

Так что пока шли от своего палаточного лагеря до места рыбалки, просто наковыряли под навозными кочками и собрали под камнями столько много червей, что вполне хватит на рыбалку. Рыба стала клевать сразу, как только появился поплавок на воде.

В вечерних сумерках и при полной луне отчётливо было видно, как дёргается поплавок на водной глади. Сразу стал подсекать. Осушил поплавок с насадкой.

На крючке болталась рыбка на золотая, а простая размером с ладонь. Осторожно снял рыбку с крючка и отпустил обратно. Такая глупая рыба пускай подрастёт. Время неумолимо быстро летит.

Вот прошло два часа отведённых на рыбалку. У меня на кукане дёргаются всего две рыбы, больше килограмма каждая – один сазан и один зеркальный карп.

Лагутин Толик выловили всего только одного сазана килограмма на полтора. Круглов Василий показал нам на кукане огромного сома, примерно, на десять килограмм.

Но так как большинство жителей Кавказа сома считают грязной рыбой и не едят, то мы решили отпустить сома в его стихию. Самолов Тимур поймал больше нас всех. У него на кукане было несколько штук разной рыбы.

– Будем считать, что в общем-то рыбалка была удачной. – сказал Лагутин Толик, сматывая удочки.

Мы пошли до старой кухни, которая находилась возле административного здания старой утиной фермы. Там возле кухни во дворе был небольшой бассейн с проточной водой, где днём плавали подросшие утята.

Сейчас бассейн был пуст от утят, которые ночевали в крытом загоне со своими родителями.

Сейчас в бассейне плескалась пойманная рыба, которой хватало на большую уху. Когда мы от бассейна шли в сторону своей палатки, то увидели, что возле кустов на берегу озера парни тискают какую-то девчонку, которая как бы не хочет, чтобы её лапали.

Мы прекрасно знали, что с ночёвкой здесь оставались только девчонки с нашего училища. Постоянные рабочие на ферме уезжали к себе домой в Зильги, в Дар-Кох и в другие селения Правобережного района.

– Уберите руки от нашей девчонки. – сказал чужим парням, которые тискали Васильеву Ларису.

– Ты кто такой, чтобы здесь командовать?! – заорал на меня рослый парень. – Сейчас получишь…

Мне не хотелось ждать, что он мне обещал. Со всего размаху врезал ему в пах кованным рабочим ботинком. Как только он взвыл и согнулся от боли мне ничего не стоило провести ему удар в челюсть.

В это момент кто-то нанёс мне боковой удар в челюсть. Совершенно не соображая от полученного удара провёл свой удар по зубам рядом стоящему парню, который рухнул на землю.

За меня заступились мои друзья. Началась групповая драка. Со стороны палаточного лагеря и со стороны старой утиной фермы стали включаться в драку другие парни.

Так как большинство друг друга ни знали, то били всех подряд, кто стоял рядом. В драку вмешались девчонки с нашего училища, чтобы заступиться за нас. Им тоже досталось.

Кто-то вызвал из Беслана наряд милиции. В пылу драки в темноте ночи милиционерам тоже досталось.

Рядом с Бесланом воинская часть. Приехала рота солдат. На пару с милиционерами стали из толпы вырывать разъярённых драчунов и наручниками цеплять к трубе привязи лошадей.

Примерно, через полчаса на трубе дёргалось больше двух десятков парней. Остальных разогнали по сторонам. Солдаты провели оцепление.

– Кто затеял массовую драку? – поинтересовался майор милиции. – Мы должны наказать виновных.

Все присутствующие молчали. Так как подавляющее большинство действительно ничего не знали о причине драки. Кто знал причину драки, тот молчал, так как никто не хотел получить штраф или заключения под стражу за драку.

Всем и так было достаточно того, что имели побои, синяки, царапины и потерянные зубы за время массовой драки. Вообще-то всем надо было спать.

– Всем разойтись спать по своим местам! – приказал майор милиции, не добившись от нас ничего. – Утром в присутствии ваших руководителей мы разберёмся о причине вашей массовой драки.

На территории утиной фермы круглосуточно были медики и ветеринары. Кто сильно пострадал во время драки, тому оказывали медицинскую помощь. Из моей бригады никто ни стал обращаться за помощью к медикам.

В каждой палатке была аптечка. При свете электричества через зеркало каждый оказал себе медицинскую помощь. У меня был синяк на челюсти и под глазом.

Утром нас построили на обычную проверку, как это было принято делать во всём Советском Союзе, где находится много людей от детского садика до общественных мест массового скопления – школа, училище, техникум, институт очного обучения, курорты, места отдыха и работы.

Вот и нас выстроили на допрос с выяснением причины массовой драки. Все поголовно, молчали как бараны.

– Больше после ужина никто не выходит из своей палатки. – строго, объявил Сангиев Султан директор совхоза, не добившись от нас ничего о причине драки. – Рыбалка на озере отменяется.

С этого момента энтузиазм в коллективе пропал. Остался в душе лишь стимул в работе. Каждый из нас хотел получить как можно больше денег за ударный труд. Работали как каторжане за большой кусок хлеба.

После тяжёлой изнурительной работы падали после ужина в постель в своей палатке и спали беспробудно до самого утра. Утром обратно после построения завтрак и работа.

– Султан Альбертович! У меня к вам одна просьба. – обратился утром в пятницу к директору совхоза. – Меня с детства приучили во всём держать своё слово. Обещал друзьям дома в субботу сварить уху с пойманной рыбы в вашем озере. Рыбалку отменили. Как быть дома перед друзьями?

– Конечно, слово надо держать. – задумчиво, сказал Сангиев Султан. – Но делать исключение не могу. Тоже должен слово держать. Вы сами во всём виноваты. Ладно, к отъезду что-то придумаем. Весь день мы также ударно работали, хотя после наказания за драку за неделю настроении не поднялось. Ведь все рыбаки из нашего коллектива обещали дома своим родителям или друзьям привезти рыбу на уху. Тут же такой облом из-за драки. Теперь дома и среди друзей будут нас считать лжецами. Никто не поверит, что из-за какой-то бытовой драки всех лишили рыбалки.

Жить у озера и не ловить рыбу? Это просто бред неудачников. Ведь мы совсем ни такие люди.

– Вы уважаемые труженики! – обратился к нам на последнем построении директор совхоза. – Коллектив совхоза и утиной фермы решил пойти к вам на встречу за ваш ударный труд. На территории утиной фермы имеются рыбные садки, в которой мы выращиваем рыбу на корм нашим уткам, то есть, из мяса рыбы делаем муку и утиный корм. Каждый из вас может пойти до садков и сачком поймать себе рыбу столько, сколько может унести. Рыбалка у озера отменяется на всегда.

Конечно, по духу рыбака, это была не рыбалка сачком из садка. Нет спортивного азарта. Так можно поймать рыбу сачком из садка на рынке или в магазине. Поэтому подавляющее большинство не захотели брать рыбу домой.

Пошли просто посмотреть на садки с рыбой. Так как почти все городские никогда не видели, как разводят рыбу специально на муку и на корм домашним уткам.

На загороженной территории утиной фермы возле озера были три садка размером по десять квадратных метров каждый. В первом садке жили мальки, второй садок маточник на икру, а в третьем садке взрослая рыба, которая готова к изготовлению из мяса рыбы муки и корм уткам.

В третьем садке было так много рыбы, что она просто кишела. Её можно было брать рукой без сочка. У меня не было умысла набирать рыбы столько, сколько могу унести.

Просто надо было сдержать слово перед друзьями, мамой с братьями, а также перед родственниками.

Поэтому выбрал четыре самых больших зеркальных карпов, которые мне понравились больше всего на вид. Не хотел делать разницы между теми, кому подарю рыбу. Хотелось, чтобы мог угодить всем одинаково.

– Ого! Какие огромные рыбы! – воскликнули друзья, встречая меня у барака. – Эти рыбы все нам?

– Нет! Обещал маме и родственникам по одному. – ответил друзьям. – Вам доверяю первый выбор.

– Да они все одинаковые. – воскликнул Кеша, разглядывая зеркальных карпов. – Ну, как близнецы!

Мне некогда было ждать, когда пацаны выберут рыбу себе на уху. Оставил того карпа, который, на мой взгляд, был больше и тяжелей. Мама почти вместе со мной пришла домой.

Мне некогда было с ней разговаривать. Хотел рыбу быстрее отвезти родственникам, пока она ещё подавала признаки жизни. Рыба всю дорогу была у меня в мокром вещмешке и поливал её в пути водой.

– Надежда Кузьминична! Эта рыба вам прямо из озера! – закричал тётке, когда подошёл к их дому.

Щепихины в это время капались у себя в огороде и с перепугу от моего крика сразу не поняли в чём дело. Мне некогда было с ними рассусоливать.

Показал им на рыбу, которая дёргалась на штакетнике, а сам побежал дальше к Ложниковым. Надо было Виктору отдать его рыболовные снасти и рассказать ему байки про рыбалку на озере, что в действительности там случилось.

– Ну, ты красиво можешь приврать, как настоящий рыбак. – не поверил Виктор о том, что в действительности случилось у озера. – Но за рыбу спасибо. Такую рыбу в магазине не купишь и денег таких отродясь не было. Поверю на то, что ты её поймал. Кстати, купил тебе рыболовные снасти.

Виктор достал из шкафа в фабричной упаковке рыболовные снасти. Мне не терпелось их посмотреть прямо сейчас. Но не хотелось распаковывать и упаковывать вновь.

Достаточно на упаковке рекламы, которая указывала, что в упаковке катушка спиннинга, удочка под спиннинг, четырёхметровая складная бамбуковая удочка, катушка капроновой лески, грузила, поплавки и крючки.

Думаю, что весь этот набор стоил намного больше десяти рублей, которые дал Виктору на рыболовные снасти. Не хотел считать себя должником за подарок в собственных глазах. Как говорят в народе, что у дарёной лошади на зубы не смотрят.

Так, как только по зубам лошади можно определить её возраст и стоимость на рынке. Поэтому ни стал выяснять стоимость данного подарка. Хорошо, что хоть так отметили нашу работу.

Когда вернулся домой к баракам возле старого карьера, то издали почувствовал запах ухи и жареной рыбы. Между бараками был накрыт огромный стол, на котором из тарелок паровала горячая уха с ароматом зелени, а на огромном блюде красовались кусочки жареной рыбы. Сразу стало понятно, что наша мама приняла участие варить уху из одной ухи и жарить другую рыбу для всех.

– Ура! Да здравствует наш рыбак! – хором закричали друзья, при виде меня у праздничного стола.

У нас стало традицией устраивать праздники по любому случаю без алкогольных напитков в наших трущобах, чтобы хоть как-то скрашивать нищенское положение жизни в полусгнивших бараках.

Ведь большая часть жителей бараков, это были разведённые женщины с детьми или вдовы с детьми, отцы которых умерли от алкоголизма. На алкогольные напитки тут был негласный запрет.

В понедельник на строительство новой утиной фермы все приехали без рыболовных снастей. Мы полностью были посвящены работе на строительстве новой утиной фермы.

Устраивать после работы какие-то торжественные мероприятия никто не хотел. После тяжёлого рабочего дня не до веселья. В каждую палатку провели радио, а из библиотеки привезли книги разного назначения.

Меня больше всего интересовали учебники по гуманитарным наукам. После окончания строительного училища, при наличии двух аттестатов о среднем образовании, собирался поступить в юридический институт учиться на адвоката.

Так как считал, что многих осуждают не справедливо без должного доказательства вины или вообще при полном алиби в отсутствии каких-то причин.

Когда через месяц работы по строительству новой утиной фермы мы вышли на финишную прямую. Наши девчонки – в основном штукатуры и моляры, были переведены в старую утиную ферму. Там был отбор самых лучших уток на проживание в новую утиную ферму.

При участии санитаров из ветеринарной больницы уток сортировали на два вольера. Самым лучшим уткам делали разного вида прививки и уколы от вирусов.

Уток забракованных отправляли в звероводческие фермы на откорм хищников. За два дня до открытия новой фермы в вольере остались лишь лучшие утки.

Открытие новой утиной фермы состоялось за неделю до ноябрьских праздников. Возле вольера с лучшими утками накрыли огромный праздничный с тортами, цветами и с бутылками шампанского вина.

Радом поставили трибуну, за которой произнесли свою торжественную речь руководители разных рангов, большинство из которых никогда не были здесь на строительстве утиной фермы.

После торжественной части в присутствии средств радио, телевидения и печати, нам всем выдали почётные грамоты от всех руководящих представительств. На шею каждому повесили тяжёлые металлические медали, покрытые краской под цвет золота.

В заключении каждому выдали зарплату, почтовый фирменный конверт с деньгами. В конверте были двести рублей червонцами.

– Красную ленточку разрежет комсомолка Васильева Лариса. – объявила заведующая фермы.

Под бурные аплодисменты Васильева Лариса подошла к вольеру с лучшими утками. Взяла с позолоченного блюда в руках заведующей утиной фермы огромные ножницы.

Подошла к сетчатым воротам между вольером с утками и большим новым загоном для уток на новой ферме.

Осторожно разрезала красную ленточку на воротах. Утки как на олимпийском старте рванули во двор.

– Тут тебе такой почёт за ту драку? – с иронией спросил у Ларисы, когда она прошла в наш строй.

– Вы тогда зря устроили драку. – тихо она сказала, чтобы другие не слышали. – Во мне гормоны кипели в то время. Хотела, чтобы меня кто-то трахнул. Почти выбрала партнёра. Тут вы припёрлись.

– Ты, что, совсем дура? – вскипел во мне гормон безумных мыслей. – Среди нас не могла выбрать.

– Вы ещё не созрели. – ехидно ответила Васильева. – Тут же выпирал так, что ширинка лопнула.

– В училище разберёмся насчёт зрелости. – со злостью процедил на вызов. – Если ты ещё целка.

– Пока что целка. Пальцем не получается. – с ухмылкой ответила она. – Приду, если ты смелый.

Мы прервали своё интимное, то есть, развратное шушуканье. Всех присутствующих пригласили к праздничному столу. В верх полетели пробки с бутылок с шампанским вином.

Парни и девчонки, кто посмелее без спроса разрезали торты на множество частей. Большинство из нас впервые пили шампанское вино. Вообще даже не нюхали спиртное.

Тут же дорвались сполна до шампанского. Наверно, руководители совхоза и утиной фермы на радостях решили сделать нам ценные подарки?

Пока мы праздновали финиш на нашей комсомольской стройке новой утиной фермы. Нам преподнесли в подарок каждому большой фирменный кулёк, в котором была жареная утка, два варёных утиных яйца и три фирменных осетинских пирога, которые были в традиции на праздниках.

В туристические автобусы мы садились хмельные от шампанского, некоторые пьяные от осетинской арак и русской водки. Это запах ликёро-водочного перегара в туристическом автобусе выдавал тех, кто перебрал с алкоголем на фоне лёгкого шампанского вина.

Водитель автобуса открыл окно рядом с собой и включил кондиционер, чтобы ему в пути не опьянеть за рулём от перегара. На этом лично для меня праздники закончились. В строительном училище меня ждала работа по наглядной агитации к ноябрьским праздникам. Меня отстранили от теоретических и практических занятий.

Каждый день с утра до ночи готовил стенды и стенгазету к празднику Октябрьской революции. Всё училище отправили работать на стройку в Оржоникидзе. Отдувался в училище за всех.

– Наконец с тобой дождались долгожданной минуты. – вдруг, явилась вечером Васильева Лариса.

– Ты, что, шуток не понимаешь. – сознавая зачем она явилась в красный уголок. – У меня работа…

– Мне не до шуток. – серьёзно, сказала Лариска, закрывая изнутри на ключ дверь в красный уголок. – Если ты меня сейчас не трахнешь, то у меня будет истерика. Получишь срок за изнасилование.

– Но у меня нет никакого желания жениться на тебе. – пришлось мне защищать свою позицию.

– У меня тоже нет желания быть твоей женой. – наступала на меня соблазнительница. – Мне просто хочется, чтобы ты был у меня первый. Дальше не твоё дело. Сама буду выбирать себе мужа.

Хорош, что красный уголок был на втором этаже. Окна выходили в безлюдный хозяйственный двор училища. Двери в красный уголок были в конце коридора.

Так что заранее можно было услышать, вдруг, если кто-то будет идти в красный уголок. К тому же диван и кресла в красном уголке находились у дальней стенки за столом, на котором у меня были планшеты наглядной агитации.

– Давай быстрее сделай своё дело. – страстно возбуждая меня, прошептала она. – Моя киска прямо горит от желания встретиться с твоим кобельком. Ну, давай же быстрее. У меня всё горит внутри.

Лариска быстро сняла с себя трусики. Расстегнула кофту без лифчика. Выставила наружу разбухшие сиськи с розовыми сосками. Была готова, чтобы её трахнули. Но у меня дрожали руки и всё тело.

Никак не мог расстегнуть ширинку, чтобы снять брюки и семейные трусы. Буквально запутался во всём. Когда наконец-то разделся, то сразу не соображая забрался прямо на неё.

– Женщина не конь, чтобы на неё садиться. – скинув меня с себя сказала она, раздвигая свои ноги.

Мне было стыдно и смешно в том, что до сих пор не знал, как трахать женщину. Постарался тут исправить свою ошибку. Ткнул членом куда попало, но не попал куда надо с первой попытки.

Вторая попытка тоже была неудачной. Тогда Лариска взяла своими пальчиками разбухшую головку моего члена и направила к себе в горячие половые губы. В этот раз у меня всё сразу получилось.

Со всей силы ткнул своим членом в её промежность. Мой член воткнулся во что-то упругое, на мгновение изогнулся, но провал упругость и прошёл дальше.

Лариска слегка вскрикнула от боли и тут же впилась своими зубами в мою руку выше локтя, чтобы не орать во всю глотку. Мне удалось качнуть всего пару движений в промежности. Больше она не выдержала, выскочила из-под меня.

Струя моей спермы оросила диван. Лариска взяла со стола свой платочек. Тщательно вытерла от спермы и от своей слизи мой раскрасневшийся член. Ласково погладила головку члена, затем поцеловала его.

После чего своим носовым платочком вытерла свою промежность от крови. Вытерла от моей спермы кожаный диван. Затем мы оба оделись и убрали все признаки своего секса.

Лариса отомкнула дверь красного уголка изнутри. Хотела было уйти. Но тут скрипнула дверь в конце коридора и по коридору мы услышали шаги в сторону двери красного уголка.

Мы тут же, не сговариваясь разом сообразили, что в подобном случае нужна конспирация от наших проделок. Разложили на столе готовую стенгазету Лариска взяла кисточку и в этот момент открылась дверь.

– Вы что тут делаете так поздно? – с подозрением разглядывая нас, спросила парторг училища.

– Вера Степановна! Мы с Александром закончили рисовать стенгазету. – ответила за двоих Лариса.

– Ну, с Александром всё понятно, он художник. – подозрительно глядя на нас, сказала парторг. – Но с тобой мне не понятно. Почему ты тут в красном уголке находишься в такое позднее время?

– Она здесь моя муза. Без неё у меня нет творческого вдохновения. – постарался защитить Ларису.

– Всё понятно! Она твоя муза, а ты её пегас. – не на шутку разозлилась Вера Степановна. – Устроили скачки над моим кабинетом. Другого места не нашли. Васильева! Быстро отправилась домой.

Парторг строго посмотрела на меня и тут же вышла из красного уголка следом за Лариской. Мне тоже уже нечего было делать в красном уголке.

Стенгазету закончил вечером до прихода Лариски. Стенды и стенгазету буду развешивать перед самым праздником. Надо ещё написать стенгазету в средней школе№1. Ведь благодаря этой школы у меня была первая путёвка во взрослую жизнь.

2. Тромбофлебит и пиво.

После окончания строительного училища№5 в Беслане поступить учиться в юридический институт у меня не получалось. Надо было иметь хотя-бы внештатный опыт службы в милиции или где-то в другой правовой-юридической организации со стажем не менее два года. Преимущество на поступление учиться в юридическом институте имели те, кто отслужил в армии или в Морфлоте. Сразу после окончания строительного училища внештатным сотрудником в милицию меня приняли без проблем.

Но бегать после основной работы за нарушителями правопорядка с милиционерами два года меня не устраивало. Хотелось что-то серьёзное иметь в стажировке к поступлению в юридический институт. Однако в сыскные органы юристов или в следственные меня не приняли.

У меня остался только один выбор – идти служить в советскую армию, желательно в Морфлот. В советской армии тоже были особые условия.

Совсем бездарных призывников совсем без проблем набирали в стройбат, где надо было "пахать" на благо советской армии. Вкалывать задарма на стройках армейских полигонов и жилых домов в советской армии никто из призывников не хотел.

Одни косили от службы в армии своим здоровьем. Другие прикрывались тяжёлым положением или здоровьем своих родителей.

Некоторые совершали мелкие преступления, чтобы отсидеть год на зоне, чем вкалывать в стройбате советской армии. Кто вообще был бездарным на то, чтобы уклониться от службы в армии, таких после призыва в советскую армию ждал армейский дисбат.

Подавляющая большинство призывников имели желания служить в советской армии. Таких направляли учиться на курсы по специальности, которая могла пригодиться на службе в советской армии и после службы в армии на гражданской жизни при построении социализма Советском Союзе. У меня было желание учиться и служить в советской армии.

Поэтому пошёл учиться на курсы. До призывного возраста в советскую армию после окончания строительного училища у меня была работа плотником на стройке жилых домов в Орджоникидзе.

Каждый день первым междугородным поездом "Беслан-Орджоникидзе" ездил на работу и вечером тем же поездом возвращался обратно. Работа не тяжёлая и заработок не плохой.

С переработкой получал сто рублей в месяц. Когда мне в военкомате объявили, что направлен на курсы механика и водителя автомобилей подготовки к службе в армии, то мне пришлось сменить место работы. Так как курсы проходили после работы три раз в неделю – понедельник, среда и пятница, на Бесланском авторемонтном заводе. После работы на стройке в Орджоникидзе никак не успевал поездом на курсы в Беслане.

Меня с огромным удовольствием приняли на работу распалубщиком железобетонных шпал на Бесланский щебёночно-шпальный завод, на котором работали все наши родственники, проживающие в Беслане.

В мою обязанность входило рубить вручную шестнадцатикилограммовым ломом с резцом как от столярного рубанка с особо-прочной углеродистой стали в нижней части лома.

Работа очень тяжёлая и сложная, но стоила большие деньги за норму выработки за смену. За среднюю выработку нормы работы за месяц можно было заработать больше, чем за тот же период получали главный инженер или директор завода.

Вот надо уметь попасть ударом по торцовой металлической пластине отсечь сверхпрочную струну с высоким напряжением при натяжке. Надо было иметь силу, ловкость и здоровье.

Большинство мужчин не имели того, что надо было иметь при ручной рубке струн на торцах железо бетонных шпал.

Причём освобождённые от связки железобетонный шпалы весом больше триста килограмм надо было вручную перевернуть ломиком на месте и освободить вручную от металлической опалубки к погрузке краном на платформу.

У меня тоже сразу не получалось. Постепенно втянулся и через несколько месяцев стал выполнять каждый рабочий день две-три нормы. За месяц выходило до четыреста рублей.

Такие деньги могли получать шахтёры, которые имели хороший заработок, но, плохое здоровье.

Все шахтёры болели силикозом лёгких от угольной пыли. Моя работа не пыльная. Зато здоровье умножалось.

За несколько месяцев работы рубщиком на шпальном заводе моя мускулатура выросла в несколько раз.

Все культуристы, которые занимались тем, что поднимали на тренировках гантели, гири и штанги, против моей мускулатуры выглядели жертвами аборта, в смысле рождённых в спорте.

Многие мои знакомые и друзья культуристы пытались повторить мой успех. Но! Увы?

Однако, это было не главное для меня. Главное в том, что Бесланский авторемонтный завод был близко от места моей работы. Три раза в неделю после работы принимал душ в заводской раздевалке.

Затем переодевшись в чистую одежду за несколько минут пробежки первым был на авторемонтном заводе, где в красном уголке у нас была теория, а в цехах практика по машинам.

На курсы по вождению и ремонту машин ушло больше года. Когда наша учёба и практика на курсах подходила к концу. У нас был шанс, что после курсов от военкомата нас могут осенью призвать на службу в советскую армию. Мы решили в последний раз до повестки в военкомат отдохнуть по полной программе на природе. Наш выбор выпал на рыбалку на Тереке в Дарьяльском ущелье.

В нашей группе на курсах от военкомата было больше тридцати человек. Но мы между собой не дружили. Были просто сокурсниками, которые три раза в неделю встречались на курсах на авторемонтном заводе.

Дружить мы не могли по той причине, что работали на разных предприятиях и жили далеко друг от друга в разных населённых пунктах вокруг Беслана в Правобережном районе.

Поэтому, решили, что в поход на рыбалку в Дарьяльское ущелье отправятся семь человек – 1.Шумейко Юра, 2. Дзгоев Руслан, 3. Абисалов Гамзат, 4. Черевков Саша, 5. Зандин Ефим, 6. Гелая Гиви, 7. Руднев Степан.

Мы давно знали друг друга. Вместе учились в строительном училище. Двое жили рядом со мной. Хотели взять с собой Лагутина Толика. Он, вдруг, простыл на работе.

– Надеемся, что голосовать не будем. – сказал нам, Дзгоев Руслан, когда мы собрались обсудить наш поход на рыбалку в Дарьяльское ущелье. – Как всегда, возглавит наш поход Черевков Саша.

– Вообще-то у меня была другая кандидатура. – шутя, сказал друзьям. – Но, решение коллектива обсуждать не будем. Раз выбрали меня, то моё решение коллективом обсуждаться не будет.

В поход берём удочки, закидушки, насадку в виде червей и сухой суточный паёк с осетинским пивом без спиртного. Выезжаем в субботу первым проходящим туристическим автобусом «Пятигорск-Тбилиси» до селения Балта. Дальше пешком в Дарьяльское ущелье с остановками на рыбалку…

– Извините! Товарищ командир! – поднимая руку, сказал Зандин Ефим. – Вы про нашу уху забыли.

– Вообще-то вы меня до конца не выслушали. – пришлось мне оправдаться перед коллективом. – Но раз вы опередили своим словом командира, то вся ответственность за уху возлагается на вас.

Больше мы обсуждать наш поход ни стали. Встречались мы на обсуждение нашего предстоящей поездки на рыбалку в среду вечером после курсов на авторемонтном заводе.

Два дня после работы вечером вполне достаточно, чтобы приготовиться предстоящей рыбалки.

После драки во время рыбалки на озере у меня не было времени на рыбалку. У меня много было учёбы и работы.

– Пришло у меня время разобраться с рыболовным набором, который купил Виктор. – сказал в присутствии мамы, раскрывая рыболовный набор. – Надо обкатать всё в Дарьяльском ущелье.

– Чего это вы так далеко собрались ехать? – с беспокойством, спросила мама. – Терек рядом течёт.

– В Дарьяльском ущелье вода в Тереке чистая. – стал объяснять маме наш выбор. – Там в Тереке водится форель, которой возле Беслана нет. К тому же в Дарьяльском ущелье воздух чистый.

Мама ни стала дальше обсуждать со мной тему рыбалки. Решила сходить в школу-интернат к Сергею и Юрке. Надо было поговорить с преподавателями и с воспитателями насчёт Юрки.

Он категорически не хочет учиться. Пытался удрать из школы интерната. Стоит вопрос об его исключении из школы интерната или о его переводе на учёбу в Беслановской средней школе№1.

– Придётся мне их забрать домой из школы интерната. – сказала мама, перед уходом из дома. – Прямо не знаю, что с Юркой делать. Учиться в школе не хочет и ведёт себя он всюду очень плохо.

Мне нечего было сказать маме. У них такой возраст, что рядом должен быть отец, чтобы брать от него пример. Каким примером, может быть, отец, который бегает от своих детей, чтобы не платить алименты на их жизнь?

У меня нет обиды на отца за то, что он порол меня трофейным ремнём до синяков как сидорову козу за мои приключения. Но не могу простить за то, что ударил маму.

Первый туристический автобус «Пятигорск-Тбилиси» проходил транзитом через Беслан в три часа ночи. Расчёт был такой, чтобы утром пройти опасный участок военно-грузинской дороги, где часто сходят снежные лавины и бывает камнепад. Дальше после крестового перевала дорога чистая. К девяти часам утра можно приехать в Тбилиси. Засветло обратно пройти опасный перевал.

С вечера в пятницу, после курсовых занятий на авторемонтном заводе мне было достаточно десяти минут на пробежку до своего барака, чтобы сразу у порога раздеться и тут же завалиться спать.

Кушать совсем не хотелось. На заводе в обед хорошо кормили и после работы немного перекусил в авторемонтном заводе до начала курсовых занятий. Сейчас надо хорошо выспаться.

Будильник завёл на два часа ночи и положил прямо рядом со своей подушкой, чтобы сразу его отключить при звоне. Но, как всегда, проснулся раньше звонка будильника. Нажал на кнопку будильника, чтобы он не звонил и перевёл звонок на день.

Пусть звенит, когда никто не будет спать. Если зазвенит после моего ухода их дома, то весь барачный посёлок проснётся и будет скандал. Мама и братья спали в своих постелях на батуте среди барака прижавшись друг к другу. Мне пришлось осторожно проползти со своей постели на батуте у стены до двери.

Там одел на себя спортивное трико и ботинки. Взял с собой приготовленные с вечера к походу вещмешок и рыболовные снасти. На тумбочке у двери прихватил приготовленный мне мамой стакан чая и булочку.

На улице было по-летнему тепло. В небе не единой тучки. Небосклон усеян бриллиантами звёзд.

Тишина такая, что даже слышно издалека, как за городом кукарекает слишком рано проснувшийся первый петух.

Слабый ветерок, осторожно спустившийся с вершин кавказских гор в долину, пошевелил зелёную листву на деревьях рядом с бараками и тихо спустился в глубину старого карьера.

Вещмешок повис на моих плечах. Холодный чай из стакана и мягкая булочка, посыпанная марципаном, нашли своё место в опустевшем желудке. Пустому стакану было место у двери под окном.

Мой сонный желудок проснулся и бурча стал переваривать, что проникло в его пространство.

В запасе на посадку в автобус целый час. От барака до автобусной остановки идти минут десять.

– Привет, пацаны, как выспались? – сказал друзьям, которые были на остановке раньше меня.

– Какой сон? Когда у меня дома разборки были. – грустно, ответил Гелая Гиви. – Родители из-за меня поссорились. Отец отпускал меня на рыбалку, а мама нет. К ночи договорились, что до службы в армии больше рыбалок не будет. Мама до сих пор считает, что мне надо ещё подрасти.

– В чём-то наши мамы правы. – сказал Руднев Степан. – Мы в любом возрасте дети для мамы…

Пока мы обсуждали проблему родителей, к автостанции подошёл транзитный туристический автобус, следующий из Пятигорска до Тбилиси. Диспетчер объявил в микрофон, что в автобусе имеется десять свободных мест до Тбилиси.

Кроме нас были ещё двое желающих ехать на этом автобусе. Эти двое пассажиры ехали до Тбилиси. Нам надо было ехать только до селения Балта.

– Ребята, не имеем право продавать билеты на транзитный туристический автобус на близкое расстояние. – сказала кассир на автостанции. – Поговорите с водителем автобуса. Если он согласится.

– Сам рыбак. Пойду вам на встречу. – согласился водитель автобуса с нашей просьбой. – До Орджоникидзе вы едете на местах. Если дальше будут пассажиры до Тбилиси, то места уступите.

– Мы согласны прямо сейчас лежать или сидеть между рядами. – ответил за всех Гелая Гиви.

До автостанции в Орджоникидзе мы прибыли через сорок минут. Здесь все пассажиры вышли из автобуса. Была десятиминутная остановка автобуса на заправку автобуса.

Дальше по военно-грузинской дороге через горный перевал до Тбилиси ехать шесть часов. В пути нет заправочных станций большим автобусам и туалетов нет. Так что все проблемы решались здесь на автостанции.

Дальше до Тбилиси на этой автостанции сели ещё пять пассажиров. Вся наша группа ни сговариваясь разместились между рядами в салоне автобуса. Водитель автобуса посчитал по головам пассажиров по местам.

Убедившись, что все на своих местах, кроме нас, водитель медленно выехал из автостанции и набирая скорость быстро помчался в сторону Дарьяльского ущелья.

Когда автобус остановился при въезде в Дарьяльское ущелье за селением Балта, то на наших часах было пять часов утра. Мы хором поблагодарили водителя автобуса за то, что он подвёз нас сюда к "воротам" Дарьяльского ущелья.

Водитель пожелал нам удачной рыбалки и туристический автобус вскоре скрылся из наших глаз. Мы остались на трассе в ста метра от берега реки Терек.

– Первый наш привал будет здесь. – сказал своим друзьям показывая на берег Терека. – Один час ловим рыбу на большой заводи. Если рыбы нет, то продвигаемся на сто метров выше в Дарьяльское ущелье. Так будет до тех пор, пока поймаем рыбу на уху или дойдём до первого водопада.

Делаем большой привал, разводим костёр, варим уху, если поймали рыбу. Если рыбы нет, то под первым водопадом купаемся и возвращаемся обратно до автобусной остановки в селение Балта.

Никто ни стал обсуждать моё решение. Мы спустились с автомобильной трассы до Терека и там стали приготавливаться к рыбалке. Даже рано утром летом жарка. В это утро со стороны гор совсем не было ветра.

Солнце жарило так, словно мы были не у ворот в Дарьяльское ущелье, а где-то на пляже Чёрного или Каспийского морей, которые омывают кавказские горы с двух сторон.

Мы разделись до плавок и стали приготавливать удочки к рыбалке. В этом месте русло Терека имеет большое кольцо, которое образовало огромную заводь с островком по самой середине. Таких мест по всему руслу Терека много от самого Дарьяльского ущелья до Каспийского моря.

Хищники, птицы и рыбаки прекрасно знают, что в этих местах много рыбы, поэтому собираются здесь. Но в это утро вокруг заводи не было хищников, птиц и рыбаков. Наверно, заранее испугались предстоящей жары?

Одни только мы, словно белые вороны, светились своими белыми задницами в плавках на фоне серых камней и голубой воды в заводи. Мы не спеша разобрались со своими удочками и стали ловить то, что не было в быстрых потоках воды в заводи вокруг одного островка.

Здесь было одно место на Тереке, где можно было ловить рыбу на спиннинг. Поэтому начал забрасывать с катушки. К моему удивлению, у меня получилось с первого раза бросить в заводь без "бороды".

Рыбу тоже поймал с первого раза. Но это был голавль размером меньше моей ладони. Мы сразу договорились, что рыбу длиной с нашу ладонь не берём. Пускай подрастает к рыбалке.

Так прошёл целый час на первой стоянке. Здесь в заводи не было поймано ни у кого ни одной большой рыбы. Наверно, поэтому с утра возле заводи не было хищников, птиц и рыбаков?

Они прекрасно знают, когда быть тут возле заводи. Лично мне было известно по рыбалке в Каспийском море, что где возле воды нет хищников, птиц и рыбаков, то там точно нет рыбы. Забыл об этом.

На новом месте, так же как на первом кроме глупой мелочи ничего не ловилось. Так мы постепенно дошли до первого водопада на Тереке в глубине Дарьяльского ущелья. Возле водопада ловить рыбу ни стали.

В первый и в последний раз разбили большой привал, чтобы хорошо покушать то, что взяли с собой. Затем искупаться под водопадом и отправиться домой в обратный путь.

– Пацаны! Посмотрите, что здесь! – закричал Дзгоев Руслан, который первый пошёл под водопад.

Мы посмотрели в его сторону и весьма были удивлены тому, что увидели. Небольшой водопад, устремлённый вниз с нависшей скалы, сверкал на солнечных лучах чешуёй рыбы, устремлённой подняться в верх по водопаду.

Руслан стоял на каменной площадке под скалой. Рыба плескалась в потоке водопада прямо у его лица. Мы словно заворожённые смотрели молча на эту красоту.

– Руслан! Бросай эту рыбу к нам на площадку. – словно проснувшись, закричал Руднев Степан.

Руслан тут же сделал резкое движение своей рукой в сторону водопада. Первая большая рыба упала к нашим ногам. Это была радужная форель. Несмотря на то, что рыбы в водопаде было много, но каждый раз вырвать рыбу из водопада не получалось.

Рыба как бы ускользала от движения руки. После многочисленных попыток Руслану удалось выбросить к нам всего две рыбы. Дальше он не в силах был делать какие-то движения у водопада.

– Всё! Больше не могу, нет сил. – сказал он, выбираясь из-под фонтана. – Теперь пробуйте вы.

Мы стали менять друг друга под водопадом. Не у каждого получалось из водопада вырывать рыбу. Кто-то догадался ловить рыбу у камней под водопадом. Ведь оттуда рыба поднимается вверх и обратно падает вниз, чтобы отдыхать под камнями и обратно с новой силой подниматься.

Вверх по водопаду, чтобы в верховьях реки за водопадом начать свой ежегодный нерест. Под камнем вода была нам по грудь.

Сильный поток воды с водопада не давал удержаться под камнем и уносил ныряющего в сторону от того места, где рыба отдыхала, чтобы совершить новый рывок.

Из многочисленных попыток поймать рыбу под камнем только Абисалов Гамзат сумел выбросить рыбу из-под камня к нашим ногам, а сам едва не утонул. У него не было сил выбраться из реки.

Поток воды из водопада стал крутить его и затягивать в глубину. Мы поняли, что друг на тонет.

Разом не сговариваясь бросились в речку. Подняли Гамзата выше воды. Затем вытащили на берег.

После того, как все испытали свою удачу под водопадом поймать хоть одну рыбу, мне тоже захотелось попробовать вырвать из водопада хоть одну рыбу.

Но моя попытка с первого раза добиться успеха ни к чему не привлекла. Лишь после нескольких рывков мне удалось выбросить одну рыбу на берег. Но моё увлечение бросками в водопаде привела к беде. Сорвался с высоты на камни.

Вообще-то площадка под водопадом была не высоко от камня под водой. Но было достаточно чтобы рухнуть правым боком на остриё камня под водой, чтобы поранить правое плечо.

Бок и особенно голень правой ноги. Наверно, у меня был настолько сильный удар об камень что на какое-то мгновение потерял ориентацию в пространстве? Хорошо, что друзья успели вытащить из воды. Мы были не первый раз в горах. Знали прекрасно, что с нами может что-то случиться.

Поэтому при нас всегда была медицинская аптечка. Друзья положили меня на траву на ровном берегу речки и стали оказывать мне первую медицинскую помощь.

Моё правое плечо отделалось царапиной и сильным ушибом. Царапины обработали йодом. С ногой проблема. Сделали перевязку.

– Но! Без ухи мы всё равно отсюда не уйдём. – скрипя зубами от боли, дал указания своим друзьям.

У нас оказалось десять рыб, пойманных руками из водопада. Мы сразу решили, что по одной рыбе заберём домой, а из трёх сварим уху. Мы сразу на места распотрошили всю рыбу.

Которую забирали с собой домой, ту рыбу обложили мокрой травой. Затем положили рыбу каждый в свой вещмешок. Вещмешки положили на время в воду и придавили камнями, чтобы их не унесла вода.

Костёр развели на большой каменной площадке метров на сто ниже водопада. Пока костёр разгорался, а вода закипала, мы приготовили всё, чтобы быстро сварить уху. Не зря на Кавказе форель считают второй по вкусу после осетровых рыб. Аромат и вкус форели быстро распространился вблизи нас в Дарьяльском ущелье.

Зверюшки и птицы вскоре пришли на обед к потрохам. После того, как мы съели уху, то ни стали тянуть время. Решили быстро спуститься вниз из Дарьяльского ущелья в долину, чтобы засветло до захода солнца вернуться к себе домой.

После того, как друзья оказали мне скорую медицинскую помощь с перевязкой сильно порезанной правой ночи в воде об острые камни, мне стало легче передвигаться. Постепенно боль ноги усилилась.

Когда пришли на автобусную остановку в селение Балта, то пораненная нога стала меня сильно беспокоить. С большим трудом передвигался по земле на одной левой ноге и нуждался в помощи друзей при посадке в автобус до Орджоникидзе.

Дальше ехать в Беслан без помощи врачей не было никакого смысла. На автостанцию в Орджоникидзе вызвали медицинскую скорую помощь.

– Молодой человек, у вас большая проблема. – сказал мне доктор скорой помощи разглядывая рану на моей ноге. – Вы занесли в открытую рану какую-то инфекцию. Мы ложем вас больницу.

Мне нечего было сказать доктору, как только молча согласиться с его решением. Санитар сделал мне обезболивающий укол.

Друзья забрали с собой мои вещи – рыболовные снасти и мокрый вещмешок с распотрошённой форелью. На носилках задвинули меня в служебный легковой автомобиль медицинской скорой помощи и на большой скорости отвезли в городскую больницу. В приёмном кабинете меня переодели в больничную одежду.

Положили в каталку и отвезли в рентген кабинет, в котором сделали снимок пострадавшей правой ноги и заодно головы тоже. Затем отвезли в палату хирургического отделения, где были ещё три травмированных мужчин. К этому времени боль на раненой ноге утихла. Вскоре снотворное склонило меня ко сну.

– Шурик, что с тобой случилось? – спросила меня мама, как только проснулся на следующее утро.

– Всё нормально! Во время рыбалки упал в воду на камень и порезал ногу. – как мог, постарался успокоил маму. – Во время рыбалки на Каспийском море хуже случалось. Так что всё пройдёт.

Мама принесла мне с собой в палату разные домашние продукты. В том числе часть жареной форели, из-за которой пострадала моя правая нога во время рыбалки.

Следом за мамой почти через каждый час до самого обеда приходили меня проведать многочисленные родственники. Тумбочку возле моей кровати буквально завалили подарками. Мне даже стыдно было на это смотреть. Можно подумать, что прибыли в палату к герою, который совершил подвиг. Отказаться от подарков нельзя.

Пришлось терпеть нашествие родственников до тех пор, пока закончилось время приёма гостей и гостинцев. Возле дверей палаты поставили медсестру. Начался осмотр больных. Первый осмотр был утром. В то время у меня был крепкий сон после снотворного. Поэтому первый осмотр пропустил. Второй осмотр до обеда.

Перед вторым осмотром у меня было избавление от гостинцев. Мне всё равно было невозможно всё скушать. Попросил медсестру, чтобы она раздала гостинцы больным по палатам. Себе оставил только жареную форель домашний хлеб, который испекла моя мама прямо на мангале, как шашлык. Оставил так же осетинское пиво, которое по вкусу и содержанию похоже на русский квас.

– Так, молодой человек! Рассказывайте, как вас угораздило к нам попасть? – спросил у меня седоволосый хирург, рассматривая мою рану на ноге после того, как медсестра сняла с раны бинт. Мне пришлось рассказывать о своём приключении с того места, как мы начали ловить форель руками под небольшим водопадом в Дарьяльском ущелье.

Остановился на том месте, как проснулся сегодня утром после снотворного. Проспал первый обход больных и свой завтрак. Хирург внимательно слушал мой рассказ о полученной травме и видимо забыл за чем пришёл.

– М-да! По молодости тоже был рыбаком. – задумчиво, сказал старик. – Но форель на удочку не поймал, а руками тем более. Ты это прямо сейчас придумал или во сне приснилась эта фантазия.

– Мне специально пришлось изуродовать свою ногу, чтобы встретится с вами в этой палате и рассказывать вам свой бред. – не на шутку разозлился на хирурга. – Виновница рыбалки форель жареная у меня на тумбочке возле кровати. Можете попробовать, чтобы убедиться, что не вру.

– Успокойтесь! Успокойтесь! Вам так специально сказал, чтобы убедится в том, что вы ни так плохой, как написано в истории болезни. – сказал доктор, поглядывая на мою жареную форель. – В любом случае вам придётся недельку полежать у нас, чтобы рана у вас на ноге слегка затянулась.

Наверно, мой доктор сказал медсёстрам, чтобы до меня в палату больше гостей не пускали или сами гости были заняты своими проблемами? Но до конца рабочей недели никто ко мне в гости не пришёл.

Даже маме некогда было прийти. Сейчас она вместе со средней своей сестрой, Щепихиной Надеждой, работает в одну смену крановщицей на мостовом кране в цеху шпального завода.

У мамы нет сменщика или сменщицы, кто бы мог её подменить на работе, когда она может приехать до меня в больницу. Тут ещё близнецы создают ей проблему.

Каждый день после работы мама повязана по рукам и по ногам заботами о своих младших сыновья. Вынуждена их до работы куда-то сдавать под досмотр, чтобы они не сбежали с Беслана или не натворили что-то в городе.

– Так, молодой человек, сегодня мы переводим вас на домашнее лечение. – сказал мне хирург утром во время осмотра больных. – Пару недель вы должны находится дома и с больной ногой никуда не ходить. Через день вам надо ходить на перевязку в ближайшую от дома поликлинику. Сейчас сюда вызову вам машину скорой помощи, которая вас отвезёт в Беслан по домашнему адресу.

Пока меня переодевали в мою одежду в приёмной палате, за мной приехала машина скорой помощи. Санитары посадили меня на второе сидение в автомобиль скорой помощи. Выдали на руки документы истории моей болезни. Водитель служебной машины включил сирену и мигалку на автомобиле. Машина скорой помощи нарушая все правила движения помчалась в сторону Беслана.

– Тут разве можно жить!? – воскликнул санитар, когда машина остановилась возле нашего барака.

– Поэтому мы ломаем здесь руки и ноги. – ответил в шутку на вопрос санитара. – Вам спасибо!

Когда скорая помощь уехала, то из нашего барака стали выглядывать Сергей и Юрка. По из испуганным физиономиям было понятно, что они что-то натворили.

Меня словно бросила какая-то сила в сторону нашей двери. В тот момент совсем забыл, что у меня болит нога.

Как только ворвался во внутрь барака, то сразу обратил внимание на середину батута, охваченного огнём.

У меня не было времени набирать воду из-под крана, чтобы тушить огонь среди барака. Пришлось вместе с рядом лежащим одеялом падать на пламя, чтобы погасить огонь.

Как только сбил языки пламени, так сразу подбежал к чайнику, в котором всегда была вода. Вначале из чайника, затем из шланга, который был на пожарном кране, тщательно залил водой место возгорания.

– Зачем вы это сделали? – спросил у братьев, убирая шланг в пожарный щит. – Вы могли сгореть!

– Хотели посмотреть, как горит батут. – в один голос, ответили близнецы. – Мы больше не будем.

– Если бы меня не было рядом, то вы могли сгореть раньше батута. – с горечью сказал братья.

Когда тушил огонь, то не думал о том, что мне нельзя быстро двигаться с больной ногой. Как только проблема с огнём была ликвидирована, то у меня стала сильно болеть раненная нога и сквозь бинты появились алые пятна крови. Всё стало понятно, что не затянувшаяся до конца рана порвалась. Надо срочно идти на перевязку. Ближайший медпункт находиться в центре города.

– Вы видели, что натворили? – жалобно, сказал братьям, показывая им на пятна крови, просочившиеся сквозь бинты. – У меня не зажившая рана порвалась. Теперь весь до смерти истеку кровью.

Братья разом стали реветь. Мне надо было срочно идти на перевязку. Но оставлять братьев в бараке нельзя. Они могут спалить весь барачный посёлок и сами могут погибнуть. Придётся их брать с собой до поликлиники.

Пока мамы нет дома, то до её прихода с работы домой надо успеть сделать перевязку и вернуться обратно. Иначе при виде бывшего пожара маме будет плохо.

– Что с вами случилось? – спросила медсестра, когда меня без очереди пропустили на перевязку. – У вас дома был пожар или какая-то другая проблема? Может быть, позвать кого-то на помощь?

– Подробности будите спрашивать у виновников. – сказал медсестре, протягивая ей документы из больницы по истории моей болезни. – Сейчас мне нужна перевязка. Иначе здесь истеку кровью.

Пока медсестра обрабатывала перекисью водорода мою рану и нюхала нашатырь, чтобы не потерять сознание от ужасных рассказов моих братьев. Затем перевязывала рану на моей ноге.

Сергей и Юрка со слезами на глазах, с большим преувеличением, с ужастиками и со страшилками, подробно рассказывали о том, что натворили в отсутствие старших.

В конце оказания мне скорой медицинской помощи в поликлинике, молоденькая медсестра и мои братья ревели в один голос.

– Что случилось, почему ревём? – спросила нас старшая медсестра, когда вошла в перевязочную.

– Всё вам расскажет подробно ваша коллега. – сказал даме, поднимаясь с кушетки. – Сейчас нам пора идти. Живите спокойно и не болейте. Нас ждут дома. Вам спасибо за хорошую перевязку.

Тут же взял за руки братьев и вышел в коридор, где были в очереди пациенты на перевязку. По их испуганным лицам с признаками сожаления было понятно, что они слышали все страшилки из рассказа моих братьев.

С искренним сочувствием смотрели на нас. Но ничем не могли помочь нам, так как сами в данный момент находились в очередь на перевязку со своими проблемами.

– Что здесь случилось в моё отсутствие? – строго спросила нас мама, когда мы вернулись в барак.

– Да ничего страшного. – пришлось с юмором ответить. – Пытались сжечь барак. Но не получилось.

Братья разом хихикнули на мой юмор. Но тут же заткнулись при строгом взгляде нашей мамы. Мне пришлось рассказывать маме так, как всё было без всяких ужастиков. Не хотел расстраивать маму.

Ей и без этой проблемы каждый день достаётся от вездесущих близнецов. Тут со мной у неё проблема. Пару недель придётся сидеть дома, пока заживёт нога. Скорей бы в армию забрали.

– Не знаю, что мне с ним делать? – мама подумала в слух. – Мне просто их некуда надень деть.

– Пока дома на лечении ноги, то присмотрю за ними. – постарался успокоить маму. – Дальше будет видно. Может быть, мы будем работать в разные смены, чтобы можно было быть рядом с ними круглые сутки? Если не получится, то сделаю на улице собачьи будки. Будем сажать их на цепь.

– На цепь нас не надо сажать! – в один голос закричали братья. – Мы будем хорошо себя вести!

После таких условий с моей стороны братья действительно изменились в лучшую сторону. Перестали шалить, шкодить и пакостить. За две недели моего домашнего лечения ни разу на улицу без спроса не вышли.

У меня даже появилось подозрение, что они приболели и поэтому утратили свою энергию. Дошло до того, что отвёл своих братьев в нашу поликлинику к детскому доктору.

– С твоими братьями полный порядок. – уверил меня детский врач после тщательной проверки.

На третью неделю моего лечения с травмой на правой ноге всё зажило как на собаке. Осталась лишь слегка бледно-розовая полоска на месте бывшей травмы. Мама договорилась на шпальном заводе, что мы с ней будем выходить на работу в разные смены, чтобы было кому присматривать за Сергеем и Юркой.

Так как в первый же день моей работы братья разбили стёкла у соседей. Прошёл месяц после моего лечения травмированной правой ноги. Вдруг, на той же правой ноге от паха до пятки появилась розовая полоска. У меня появились мысли, что это результат большой нагрузки на правую ногу.

Во время рубки струн на раз опалубке бетонных шпал стал больше опираться на левую ногу, чтобы правая нога не получала большой нагрузки быстро восстановилась.

Время шло, серьёзной нагрузки на правую ногу не было, вот только красная полоса на правой ноге увеличивалась. К доктору не шёл, думал, что всё само собой пройдёт.

Но ни что не проходит бесследно. Скоро первая медицинская комиссия в военкомате по распределению призывников на воинскую службу в советской армии, а у меня проблема с правой ногой – опухоль быстро растёт.

– С такой мускулатурой тебя можно в любые ряды войск советской армии определять. – вынесли мне решение в медицинской комиссии в военкомате. – Но с опухолью на правой ноге тебя никуда не возьмут. Тебе надо срочно лечиться. Направляем тебя в госпиталь на полное обследование.

Североосетинский республиканский военный госпиталь северокавказского военного округа находился в центре Орджоникидзе. Мне это место было хорошо известно.

Там когда-то служили наши родственники по линии моего отца. Перед пенсией завхозом в госпитале работал дедушка Ваня Линёв. На улице Джанаева они до сих пор живут, Линёвы, дедушка и бабушка по линии моего отца.

– С вашим здоровьем полный порядок. – сказали мне в госпитале после полного обследования. – Но с правой ногой большая проблема. После травмы ноги вы занесли в рану инфекцию, которая способствовала серьёзной закупорки вен. Это заболевание называется тромбофлебит. Вам надо лечь на операцию чистить вены. Если не сделать операцию сейчас, то позже будет поздно. У вас может образоваться гангрена. Придётся ампутировать ногу. О службе в армии можно забыть…

– Можно отложить операцию хотя бы на пару дней? – жалобно, спросил у хирурга. – У меня сейчас шок от вашего приговора с моей проблемой. Надо привыкнут к трагедии и решиться на операцию.

– Ваше личное дело, как поступать со своим здоровьем. – печально, ответил доктор. – Но на долго откладывать нельзя. Мы готовы принять вас в любое удобное время. Работаем каждый день.

Меня тут же выписали из госпиталя. В этот раз в гости к родственникам не пошёл. Хоть живут они рядом с госпиталем на следующей улице. У меня сильный шок. В голове одни чёрные мысли.

Все мои планы на будущую жизнь полностью рушатся. На военную службу в советскую армию не возьмут. Во всесоюзный юридический институт не поступлю. Даже работать рубщиком не смогу…

– Ты чего ногу за собой таскаешь? – услышал рядом скрипучий старческий голос. – Подстрелили?

– Если бы подстрелили, то стал бы героем. – ответил старику-осетину, с которым немного был знаком. – В госпитале сказали, что у меня тромбофлебит. Предлагаю ложиться к ним на операцию…

– Эй! Слушай! Такой пустяк, а ты разволновался, как девственница перед брачной ночью. – возмущённо жестикулируя руками, закричал на меня старик. – Пойдём со мной. Буду тебя лечить…

У меня было такое состояние души, что всё равно было куда идти – в храм или на погост. Старик быстро пошёл в сторону от центра, куда-то на окраину города.

Когда нога не болела, то свободно мог быть впереди этого старика, а сейчас едва поспевал за ним. С трудом тащил опухшую ногу.

– Здесь живёт старый Ирбек. – напомнил старик своё имя, когда мы вошли в старый каменный дом возле такой же каменной стены пивзавода. – Садись за стол. Пей настоящее жигулёвское пиво…

– Вообще не употребляю никакие спиртные напитки. – сразу отказался от большой кружки пива.

– Тебя аракой и водкой не угощаю. – закричал Ирбек. – Пей пиво на здоровье! Иначе зарежу тебя.

Старик схватил со стола кинжал и приставил к моему горлу. Со страху большая кружка с пивом сама прилипла к моим губам.

Прохладный напиток хлынул в меня из кружки и приятно взбудоражил моё сознание.

Впервые осознал, что хмельной напиток ни столько вреден, а столько полезен, чтобы снимать шок и приводить разум в нормальное положение и снимать жуткую боль в ноге.

– Ты молодец! Совсем другое дело. – радостно, сказал старик, когда пустая кружка отстала от моих губ. – Ты сиди здесь отдыхай мне надо сходить в одно место за лекарством к твоей ноге.

Ирбек взял со стола в углу комнаты эмалированное ведро и ушёл куда-то из дома за каким-то лекарством к моей больной ноге. Как только он вышел из своего дома, хмельной напиток слегка вскружил мне голову и потянул ко сну. После того как у меня воспалилась правая нога, то уже несколько дней не могу хорошо поспать. Хоть сейчас смогу немного вздремнуть до прихода старика.

– Быстро снимай брюки. – сказал Ирбек, когда вернулся домой с ведром пивных дрожжей и с большим пакетом армейских бинтов. – Сейчас буду лечить твою ногу. Ты всё запоминай. Дальше сам будешь лечить себя без моего участия. Поэтому здесь ты будь внимательным во время процедур.

Задолго до заболевания тромбофлебитом, во время лечения раненой ноги, мама сшила мне широкие брюки, которые мог свободно одевать поверх перебинтованной ноги.

Как только нога стала разбухать от тромбофлебита, то мне вновь пришлось одеть брюки свободного пошива.

Вот и сейчас мне удалось легко снять брюки и обнажить перед народным лекарем свою опухшую ногу.

– М-да! Ты запустил свою болезнь. – тревожно, сказал старик, разглядывая опухоль на ноге. – Пришёл бы раньше, можно было за пару дней вылечить. Сейчас пару недель придётся лечить ногу.

Ирбек посадил меня в кресло плетёное из прутиков липы. Напротив, меня поставил армейский табурет с отверстием в середине. На табурет положил больную ногу. Распаковал один большой рулон армейского бинта.

На опухшую часть ноги положил небольшой слой хмельных дрожжей, которые накрыл из рулона прозрачной бумагой. После чего от подошвы до пояса замотал бинтом всю больную ногу. Внимательно посмотрел на свою работу. Заставил меня обратно одеть брюки.

– Точно так каждый вечер перед сном будешь делать такую процедуру и на ночь выпивать одну бутылку пива. – сказал старик, когда отошёл от меня. – Будет жечь – терпи. От этого никто не сгорел.

– Ты, наверно, забыл, что живу в Беслане, а не в Орджоникидзе? – напомнил Ирбеку свой адрес. – При всём моём желании ездить за дрожжами слишком далеко. Пивных дрожжей в Беслане нет.

– Пока склерозом не страдаю. – с ухмылкой, сказал старик. – Всё что надо на перевязки упакую.

Ирбек достал из шкафа армейский рюкзак и кожаный бурдюк для вина. Засунул бурдюк в рюкзак. В горлышко бурдюка поставил большую лейку. Сказал мне, чтобы крепко держал это сооружение. Через лейку из эмалированного ведра заполнил бурдюк пивными дрожжами под самую завязку. Крепко завязал бурдюк и рюкзак. Всю тяжесть повесил мне на плечи. В руки дал пакет с бинтами.

– Когда приедешь домой, то пивные дрожжи выдавишь из бурдюка в любую эмалированную посуду. – стал объяснять старик мой дальнейшие действия. – Бурдюк хорошо помоешь и высушишь. феном изнутри. Иначе он сгниёт. Через две недели, когда тебя не будет беспокоить нога, вернёшь бурдюк с вином и "накроешь поляну" за то, что старый осетин вылечил тебя. До десяти утра в любой день нахожусь дома. Дорога сюда тебе известна. Будь всегда здоров и никогда не болей.

Ирбек проводил меня через порог своего дома. Дальше идти пешком с больной ногой у меня не было желания. Железнодорожный вокзал в Орджоникидзе с отправкой поездов и автобусов до Беслана был в другом конце города.

Городской транспорт проходил через весь город от моста через Терек в западной части города в восточном направлении до площади у старого вокзала. Можно было вернуться к госпиталю и оттуда пройти пешком до вокзала. Расстояние от пивного завода до западного моста почти такое же, как от пивного завода до госпиталя.

Разница лишь в том, что от моста надо ехать через весь город на любом городском транспорте. Госпиталь находится на полпути между пивзаводом и вокзалом. Выбрал пешее движение через госпиталь.

Минут через десять после перевязки больной ноги с пивными дрожжами воспалённая нога стала постепенно нагреваться под воздействием брожения пивных дрожжей.

На полпути моего передвижения по городу правая нога так нагрелась, что просто невозможно было терпеть.

Хотелось сорвать повязку с больной ноги, чтобы свежим воздухом остудить жар на ноге и по всему телу.

В моём разуме появились две противоположные мысли. Одна мысль хотела, как можно быстрее избавиться от горячей повязки. Другая мысль советовала набраться терпения и дождаться результата от народной медицины.

Пока пристраивался к своим мыслям без проблем добрался к площади у железнодорожного вокзала. На автобусе ехал до такой же площади у вокзала в Беслане.

– У тебя, что за плечами в армейском рюкзаке? – спросила мама, когда к вечеру пришёл домой.

– Армейский паёк на время моей службы в советской армии. – неуместно пошутил перед мамой. – Если без шуток, то недельное лекарство к больной ноге. Сейчас всё расскажу и объясню тебе.

Мама помогла мне освободить ёмкость винного бурдюка от пивных дрожжей в большое эмалированное ведро, которое ту же прикрыл крышкой от возможного брожения.

Затем подробно рассказал маме о том, как в госпитале предложили мне провести вскрытие закупоренных вен, чтобы освободить их от тромбофлебита. Но старик-осетин предложил лечить ногу пивными дрожжами.

– Среди терских казаков издревле применяют такое лечение пивными дрожжами. – совсем без удивления, вспомнила мама. – Помню, как моего папу после ранения лечили пивными дрожжами.

– Почему раньше мне это не говорила? – с удивлением, спросил маму. – Мог давно вылечить ногу.

– Если бы ты советовался со мной, то у тебя не могло быть много проблем. – упрекнула она меня.

Мама пошла во двор между бараками из-под крана с водой тщательно промыть винный бурдюк от пивных дрожжей. Затем несколько раз в бурдюк она засовывала и вытаскивала чистые сухие тряпки.

Пока в бурдюке внутри не осталось никаких признаков влаги. В заключении запхала в бурдюк сухую тряпку и с наружной стороны через мокрую марлю прогладила бурдюк горячим утюгом.

– Когда у тебя с ногой будет порядок и ты соберёшься ехать к Ирбеку с подарками. – сказала мне мама на следующее утро. – Тогда перед твоей поездкой к этому осетину. У меня будет поездка в выходной день к нашим родственникам в Старый хутор за домашним вином. Пока ты дома лечись.

Так всё вышло, как говорили Ирбек и моя мама. Каждый вечер делал перевязку с пивными дрождями на больной правой ноге и перед сном выпивал бутылку свежего жигулёвского пива, которое после работы вечером покупала мама в пивном ларьке на площади возле железнодорожного вокзала.

После таких процедур и выпитого пива в моих венах бродила хмельная кровь и всё горело.

Меньше, чем через две недели вены на моей правой ноге полностью очистились от тромба плохой крови. У меня на правой ноге не осталось никаких признаков заболевания тромбофлебитом.

Мама убедилась в том, что с моей правой ногой полный порядок. Оставила меня дома на выходные дни присматривать за Сергеем и Юркой, а сама поехала в Гудермес за домашним вином.

– Хорошо, что вовремя съездила в Старый хутор. – сказала мама, когда к обеду в воскресенье вернулась домой с бурдюком вина в армейском рюкзаке за плечами. – Они как раз открыли последнюю бочку с прошлогодним вином. Вино хорошо сыграла за год в дубовой бочке. Пить можно.

Вообще-то мама ни сторонник питья алкогольных напитков. Никогда не пила водку, самогон и осетинскую араку. Но по традиции своих предков, терских казаков, всегда по особому случаю, пробовала на вкус домашнее вино.

Вот и в этот раз, перед тем как приготовить подарки Ирбеку, мама выпила немного вина. Затем принялась печь три традиционных осетинских пирогов и жарить мясо. В понедельник первым пригородным поездом отправился из Беслана в Орджоникидзе с подарками за плечами и в руках.

Бурдюк вина, три осетинских пирога, жареное мясо молодого барашка, салат из свежей зелени и домашний хлеб, который испекли в русской печке у наших родственников. Всё это было со мной, когда в восемь часов утра пришёл до пивзавода к дому осетина.

– Ты вовремя пришёл. – радостно встретил меня Ирбек у своего дома. – Как раз собирался идти в лес к «Совитской будки» на поляну. Отмечать куфт своему другу. Он чудом остался жив от аварии.

– Выходит, что Бог знал, когда меня сюда направил. – радостно, сказал старику, выкладывая свои подарки к его ногам. – Как мы с тобой договорились. Пришёл накрывать поляну за своё здоровье.

– Ты, что совсем шуток не понимаешь? – удивлённо, сказал Ирбек. – Тогда просто так сказал, как обычную поговорку. Лечил тебя от души, а не от какой-то выгоды. Ты зря нёс эту тяжесть сюда.

– Мы с тобой оба кавказцы – осетин и терский казак. – напомнил старику-осетину. – У нас слово дороже денег. Ты дал слово, что вылечишь меня на совесть от души. Мне хочется отблагодарить тебя за твою совесть. Можно сказать, что сегодня двойной куфт, за того старика и за меня. У тебя нет никакого права отказываться от такого торжества. Мы все сегодня в долгу перед Всевышним.

Ирбек ничего ни стал говорить против моих слов, которые выглядели словно тост перед куфтом. Он взял часть моей ноши на себя. Мы не спеша пошли на опушку леса за городом у подножия "Столовой горы".

Издали нас встретили старики, ровесники Ирбека, фронтовыми песнями на русском, на грузинском и на осетинском языках. Мне сразу стало понятно, что здесь встреча фронтовых друзей, которые приняли меня в свой круг равным несмотря на разницу возраста, между нами.

– Кружка пива на ночь, это не пьянство. – сказал Ирбек свой тост в мою честь. – Таким образом ты даёшь крови бродить и обновиться вовремя сна. Так будет у тебя здоровье и продлиться жизнь.

Все присутствующие поддержали речь моего друга и выпили бокал домашнего вина. На поляне возле леса было человек двадцать. Все присутствующие с огромным удовольствием пили домашнее виноградное вино.

Никто не захотел портить праздник другими спиртными напитками. Водка, самогон и осетинская арака на этой поляне остались не тронутыми. К вечеру пьяных не было. Слегка хмельные, но не пьяные, на закате дня мы убрали всё за собой на поляне и разошлись по домам.

Прямо от дома Ирбека, без груза за плечами и в руках, мне понадобилось совсем мало времени, чтобы успеть к последнему поезду от Орджоникидзе до Беслана. Домой прибыл как раз ко времени, когда надо спать. Ведь завтра утром мне на работу рубщиком на шпальном заводе.

С тех пор соблюдаю режим каждого дня. Вечером выпиваю на ночь бутылку пива перед сном. Больше меня ничто не беспокоит. У меня чистая кровь, как у молодого спортсмена. Служить солдатом в советской армии меня забрали осенью. Отслужил в советской армии без всяких проблем.

3. Армейский беспредел.

Служба в советской армии одним праздник, а другим каторга. Всё зависит от самого солдата. Как себя подготовишь к службе в армии, так у тебя будет проходить армейская служба.

Независимо от того в каких частях и в каком подразделении служит солдат. Одни недовольные кабинетной службой и рвутся в строевую. Другие в строевой службе армии считают, что лучше служить в кабинете.

Служить в одну воинскую часть вместе со мной попали больше десятка моих земляков – Закиров Руслан рота связи, Самойлов Виктор взвод химзащиты, Безруков Иван автомобильный батальон, Гамзатов Магомед в танковый батальон, Шпак Анатолий в строевую роту и Веселов Степан в хозяйственный взвод.

Меня определили служить художником в взвод комсостава при штабе полка. Вместе с нами служили "деды" из Беслана – Алборошвили Гиви сержант рота связи,

Ли Владимир сержант взвод химзащиты, Содомов Харат старший сержант хозяйственный взвод и больше десятка рядовых солдат, которых мы знали по совместной учёбе и по совместной работе.

Все они достойно отслужили в одной воинской части и готовились к демобилизации домой на гражданку. С первых дней моей службы в воинской части советской армии, по случаю и по воле комсостава воинской части, вокруг меня образовалась свобода и независимость от уставных порядков в воинской части.

Благодаря тому, что наглядная агитация была везде востребованная профессия в Советском Союзе и в советской армии, а также в первых рядах политики, экономики и в обороне.

С детства владея разными навыками изобразительного искусства легко адоптировался в воинской части на службе в советской армии с работой по наглядной агитации.

Благодаря урокам со стороны замполита Карпухина освоил новые методы работы над политическим и армейским плакатом, чего раньше до службы в армии не знал. Чаще стал писать плакаты маслом, а не гуашью.

Вскоре получил относительную свободу от армейского уставного режима. Прямо в здании штаба воинской части дали помещение под художественную мастерскую, в которой мог работать и отдыхать в любой время суток. До моего призыва на военную службу в воинскую часть в Батуми много лет не было художника-оформителя. Наглядная агитация в воинской части истлела от времени.

– В связи с тем, что у тебя очень много работы по наглядной агитации, ты освобождён от построения и от строевой подготовки в любое время суток. – объявил мне, замполит Карпухин, приказ командира воинской части. – Работать и жить будешь в художественной мастерской. Твоим командиром будет замполит воинской части, то есть, в моём лице. Замполит Карпухин отвечает и контролирует работу художника по наглядной агитации. Со всеми проблемами обращаться к замполиту.

Ликовать при такой свободе не хотелось, когда за спиной в любое время может появиться замполит Карпухин или кто-то из его окружения. При очередном визите в художественной мастерской у меня создавалось такое впечатление, что нахожусь не за мольбертом перед творческой работой. Меня словно приковали цепями к вёслам на галерах. Скован так, что руки невозможно поднять.

– Почему так долго сидим и не работаем? – спросил замполит Карпухин, во время своего визита.

– Невозможно работать, когда само вдохновение находится у тебя за спиной, а не в разуме. – рискнул отстоять свою свободу. – Так круглые сутки кто-то рядом со мной. Не до творческой работы.

Замполит ушёл, не говоря ни слова. С этого дня у меня в художественной мастерской никто ни стал появляться. Связисты провели до меня общую телефонную связь по воинской части.

На стенку возле телефона закрепили табличку с номерами телефонов, куда мог звонить по своему желанию. Прямая телефонная связь была со связистом или с секретарём замполита Карпухина.

Моя творческая работа быстро наладилась. Каждый день рядом с художественной мастерской появлялся новый плакат или даже стенд по наглядной агитации.

Мне было достаточно телефонного звонка в хозяйственный взвод, чтобы к художественной мастерской прислали солдат на установку плакатов или стендов по наглядной агитации там, куда надо было по указанию замполита.

– Какое блюдо сегодня приготовить Вашему величеству к обеду? – прикалывался друг по телефонному звонку, шеф-повар Лёва Амборян, когда у меня не было времени вовремя прийти на обед.

– Главное, чтобы шашлык не остывал и кисель был густой. – в ответ был мой прикол по телефону.

Так наладилась моя служба в воинской части советской армии. Мог свободно передвигаться по территории своей воинской части и выходить с пропуском из территории воинской части если было необходимо провести какую-то работу по наглядной агитации с городской стороны. Увольнительной записки на передвижение по городу не требовалось, на это у меня был специальный пропуск.

Рядом с нашей воинской частью за бетонной стеной протекала небольшая речка Барцхана, которая брала своё начало на небольшой возвышенности покрытий зеленью цитрусовых плантаций.

Между берегами Барцханы небольшой мостик. С одной стороны мостика стена нашей воинской части, а с другой стороны кофеиновый завод медицинских препаратов или химического оружия.

Зловонный запах отходов из кофеинового завода течёт по речке прямо на международный пляж в Чёрное море в Батуми.

На мостике днём собираются городские наркоманы, а ночью солдаты в гражданской одежде, чтобы бесплатно на халяву подышать наркотическим ароматом, исходящим из Барцханы. Колючая проволока на мостике, рейды патрулей не помеха для кайфа наркоманов.

Внутри нашей воинской части рядом с рекой находилась мастерская по ремонту военных автомобилей. Механики и рядовые солдаты давно превратились в хронических наркоманов от зловонного наркотического запаха, исходящего из речки.

Под постоянным принудительным кайфом один шаг до трагедии. Так случилось в один прекрасный день, когда ничто не предвещало трагедии. Было время обеда. Самое любимое время у солдата во время сна или приёма пищи.

Когда можно расслабиться на отдых от напряжённой воинской службы в советской армии. Солдаты отдыхали каждый на своём месте или в столовой во время обеда.

Мой перерыв был у меня в художественной мастерской. Как вдруг раздался оглушительный взрыв на территории воинской части. Вполне понятно, что все обратили внимание в сторону взрыва.

Возле стены воинской части, где протекает речка, развалины мастерской по ремонту автомобиля. Под развалинами четыре трупа солдат. Даже без специальной комиссии заметно, что солдаты расслабились под наркотическим кайфом во время обеда и кто-то из них бросил масляную тряпку на болоны с кислородом.

Видимо кислородные болоны во время взрыва метались по мастерской в поисках выхода наружу. В результате чего разломали кирпичные стенки в автомобильной мастерской, а потолок сам рухнул на солдат.

У них не было шансов выжить под бетонной плитой потолка. Понадобилось около часа времени, чтобы пригнать к развалинам автомобильный кран и поднять бетонную плиту.

Тела погибших солдат отправили на родину со всеми почестями. Родителям выдали документы о погибели солдат при исполнении служебных обязанностей. Родители получили соответствующие награды за погибших солдат во время службы в армии.

На родине солдат поставили памятники. На месте рухнувшей мастерской в воинской части возвели монолитное здание из бетона. Прошло всего несколько дней после трагедии в нашей воинской части.

Как вдруг рано утром объявили всеобщую воинскую тревогу по всем воинским подразделениям батумской дивизии. Солдаты и офицеры нашей воинской части решили, что это плановая военная тревога.

Побежали получать оружие. Но на складах и парках по выдачи оружия сказали, что оружие никому не выдаётся.

Общее построение солдат и офицеров без оружия состоялось на дивизионном плацу за городом в полном окружении со стороны вооружённых солдат закавказского военного округа.

Создавалось такое впечатление, что нашу дивизию хотят расформировать или провести какое-то секретное учение без оружия вблизи турецкой границы. Никто ничего ни знал, что происходит вокруг нас.

Когда дивизия в полном составе стояла на плацу. Перед дивизией на плац выехал открытый автомобиль ГАЗ-69 (Бобик), покрытый против инфекционной плёнкой.

За рулём автомобиля солдат в форме химической защиты с противогазом на голове. Рядом с водителем сидит офицер в такой же упаковке. По краям автомобиля сзади офицера и водителя стоят два солдата в такой же защитной форме.

Между ними две женщины в тряпье с изуродованными лицами и руками поражённые заболеванием сифилиса. На это было страшно смотреть. Словно смерть в двух лицах явилась к нам.

Следом за этой машиной на плац выходит командир дивизии генерал Медведев. Вся дивизия стоит по стойке смирно. Без команды вольно. Командир дивизии нервно ходит по плацу со злобой издали вглядывается в лица солдат и офицеров.

По его гримасам на лице видно, что выбирает слова, которые можно сказать пред солдатами и офицерами его личного военного подчинения.

– Кто из вас был рядом с этими уродинами? – выдавливает из себя вопрос командир дивизии.

Несколько минут вся дивизия в полном замешательстве. Никто не может подумать и сообразить, что такое, возможно, чтобы кто-то мог прикоснуться к этим женщинам заражённым сифилисом до такой степени, что они уже заживо разлагаются от болезни?

Однако эту ужасную паузу нарушают несколько солдат которые робко выходят из строя на плац и становятся на расстоянии от дивизии.

– Весь город и дивизию закрыть на карантин! – отдал приказ командир дивизии генерал Медведев.

В этот же день в Батуми остановилось движение транспорта, закрыли аэропорт, железнодорожный вокзал и морской порт. В городе был объявлен общий карантин на военную медицинскую проверку от возможного заражения сифилисом.

В город прибыли медики закавказского военного округа. Позже дошли слухи, что больных женщин усыпили как больных животных и кремировали. Едва закончился карантин в городе и в дивизии, как в нашей воинской части начались плановые стрельбища.

Все от рядового до командира дивизии должны были сдать нормы по стрельбе. У меня в этом не было исключения.

Разница была только в том, что все рядовые стреляли из автоматов, а на меня был записан пистолет. Так как был зачислен взвод при штабе воинской части.

– Ты хоть пистолет в руках держал? – спросил офицер в оружейном складе при выдаче пистолета.

– У моего папы был свой пистолет. – с приколом ответил офицеру. – С рождения держал пистолет.

Офицер больше ничего ни стал говорить. Выдал пистолет отдельно от патронов. Сказал мне, что инструктор на полигоне научит, как пользоваться пистолетом. Но меня этому не надо было учить.

До службы в армии в тире стрелял из пневматического и боевого пистолета с оценкой хорошо. Из охотничьего ружья стрелял лучше многих охотников. Пулей мог издали свечку потушить. На стрельбище имелась разметка позиции, где стрелять по разным мишеням от пистолета до крупнокалиберного пулемёта – стоя, лёжа и сидя с колена. Мне досталась позиция стрельбы из пистолета.

С самого начала инструктор показал мне как подготовить пистолет к стрельбе. Потребовал от меня повторения подготовки пистолета к стрельбе. Затем мы с ним отстреляли свою норму.

– Товарищ майор, можно пострелять из автомата Калашникова? – спросил у замполита Карпухина.

– Почему бы и нет? – удивлённо, ответил вопросом замполит. – Художник тоже рядовой солдат.

Меня отвели на позицию стрельбы из автомата. С автоматом Калашникова мне удалось ознакомится ещё в военкомате во время призывной комиссии. Разбирал и собирал автомат за четырнадцать секунд.