Январь
Новый год встретил я с цыганами и с Танюшей, настоящей Татьяной-пьяной. Она пела песню в таборе сложенную, на голос «Приехали сани»:
Давыдов с ноздрями,
Д – Митюша
Вяземский с очками,
В – Петруша
Гагарин с усами,
Г – Федюша.
Девок испугали
И всех разогнали.
Кавказский мой пленник кончен – хочу напечатать, да лени много, а денег мало – и меркантильный успех моей прелестницы «Людмилы» отбивает у меня охоту к изданиям.
Я всё ждал, как говорится, минуты вдохновения, то есть припадка бумагомарания. Но вдохновение так и не пришло.
Начнем новый год злословием, на счастие…
Баратынской у меня – я еду часа через 3. Обеда не дождусь, а будет у нас завтрак в роде en petit courag (прим. – игра слов: в виде поощрения – немного навеселе). Постараемся напиться не en grand cordonnier (прим. – как большой сапожник) – а так, чтоб быть en petit courag (прим. – немного навеселе), под куражом.
Деньги, деньги: вот главное, пришли мне денег. И я скажу тебе спасибо.
Скажут, что критика должна единственно заниматься произведениями, имеющими видимое достоинство; не думаю. Иное сочинение само по себе ничтожно, но замечательно по своему успеху или влиянию; и в сем отношении нравственные наблюдения важнее наблюдений литературных.
Бриллианты и дорогие каменья были еще недавно в низкой цене. Они никому не были нужны. Выкупив бриллианты Натальи Николаевны, заложенные в московском ломбарде, я принужден был их перезаложить в частные руки, не согласившись продать их за бесценок. Нынче узнаю, что бриллианты опять возвысились. Их требуют в кабинет, и вот по какому случаю.
Недавно государь приказал князю Волконскому принести к нему из кабинета самую дорогую табакерку. Дороже не нашлось, как в 9000 рублей. Князь Волконский принес табакерку. Государю показалась она довольно бедна. – «Дороже нет», – отвечал Волконский. «Если так, делать нечего, – отвечал государь: – я хотел тебе сделать подарок, возьми ее себе». Вообразите себе рожу старого скряги. С этой поры начали требовать бриллианты. Теперь в кабинете табакерки завелися уже в 60 000 рублей.