Весь следующий день я находилась под властью этого сна. Даже мама заметила, что со мной что-то не так, когда присела за кухонный стол поработать, пока я с аппетитом уплетала первый кусок свежеприготовленной пиццы, которая появлялась на нашем столе один раз в пять лет и оттого казалась еще вкуснее.
– Да ты вся светишься! Тебе понравился какой-то мальчик?
Мальчик! Неужели мама и правда не замечает, что я уже выросла? Я вспыхнула и едва не подавилась, услыхав ее вопрос. Призвав на помощь все свое самообладание, я ответила:
– Нет. Тебе показалось.
– Ладно, допустим. Может, все же расскажешь хотя бы, откуда на тебе гипс? Что-то мне слабо верится, что твой любимый велосипед способен принести столько проблем. Или он мне тоже показался?
Вчера ночью мне удалось избежать лишнего внимания. Но стоило мне выйти из комнаты утром, как полетели вопросы, на которые я лишь развела руками и ответила одним коротким словом: «Велик». Признаться, лгать я ненавидела, и в тех случаях, когда без этого было не обойтись, я старалась отбиваться короткими фразами и переводить тему.
– И я бы не поверила… Ладно, мам, мне пора готовиться к вступительным экзаменам.
В моем арсенале за прожитые годы накопилась уйма спасительных отмазок на все случаи жизни. Между мной и родителями давно пролегла пропасть, и я не хотела уже что-либо менять. Я иногда замечала глубокую грусть в глазах матеры, особенно тогда, когда я вот так ускользала от разговоров. Раньше я часто старалась ее развеселить, пригласить в какую-нибудь игру, позвать в город на прогулку, но она, как правило, отказывалась и вспоминала, что у нее есть масса неотложных дел. Через некоторое время я переняла у нее эту привычку, и с тех пор мы стали чужими. Папу я вообще видела все реже, и те редкие встречи ограничивались до боли банальным «Привет! Как дела?». Даже в эту осточертевшую фразу я некоторое время старалась вдохнуть жизнь и разнообразие, но когда на твой пятиэтажный ответ слышишь плоское «понятно», то внутри загорается беспощадный огонь разочарования, который имеет свойство убивать любовь.
Захватив еще пару кусков пиццы, я доковыляла до комнаты и выдохнула, когда закрылась дверь. Нет, им нельзя рассказывать о том, как меня сбил Андрей, потому что у отца есть некоторые связи в милиции и, кто знает, вдруг он именно сейчас захочет вмешаться в жизнь дочери. Воспоминания о вчерашнем вечере разлили по моему телу приятное тепло. Как все-таки здорово, что я встала на его пути… Со временем мы сможем стать близкими друзьями и делиться друг с другом мыслями, идеями, переживаниями. Мне вспомнились его карие глаза, отливающие при свете янтарем, под широкими выразительными темными бровями. Они выдавали его душевную доброту, незаурядный ум и что-то еще, что предстоит со временем разгадать в нем. Во многом наши характеры, как и образ мышления, были похожи, но внешне он был моей полной противоположностью. С моей бледной кожей, серо-голубым цветом глаз и холодным оттенком прямых, как палка, волос, я напоминала самой себе Снежную Королеву. А от него пахло летом, огнем, но не тем, что разрушает жизни, а тем, что согревает весь дом, весело потрескивая в камине. К тому же, он был намного выше меня, и рядом с ним я снова чувствовала себя маленькой девочкой, хотя разница в возрасте не превышала пяти лет. Мои мысли прервало прилетевшее от него сообщение: «Выходи, Леопольд!». Я подошла к окну и увидела, как он замахал руками. Я переоделась в яркий сарафан и вышла на улицу, ни разу не посмотрев по пути в зеркало. Я понимала, что гипс не придает мне шарма, и не хотела портить себе настроение.
– У меня для тебя есть сюрприз. Ты рисовать любишь?
Я удивленно вскинула бровь. А как же стандартные вопросы: «Как рука? Как нога?», «Как самочувствие?» или хотя бы «Как настроение?», которыми засыпал бы меня каждый, кого я знаю?
– Не фанат, но иногда очень хочется. А что, мы будем делать граффити на стенах моего дома?
Последовал спокойный ответ:
– Нет, мы будем делать радугу на этом скучном гипсе.
– Что?!
Должно быть, Андрей заметил, как загорелись мои глаза, и удовлетворенно улыбнулся. Он протянул мне руку с одним коротким словом:
– Пойдем.
За прожитые годы я научилась сдерживать свое доверие ко всем и каждому, кто оказывается в моем поле зрения. Так я чувствовала себя комфортнее, хотя порой мое врожденное дружелюбие норовило порвать возведенные мной же цепи. С Андреем же было все иначе. С первых минут знакомства я почувствовала, что могу довериться ему во всем. И поэтому сейчас, когда он предложил мне отключить в себе взрослого зануду, я, без раздумий, согласилась.
Мы медленно добрели до ближайшей скамьи на детской площадке и под любопытные взгляды бегающих карапузов и их мам начали вспоминать самые элементарные фигуры из уроков изобразительного искусства. От смеха у меня заболели щеки, когда в окружении нескольких пар глаз, полных неподдельного восхищения, мы с Андреем поочередно окунали кисти в баночки с гуашью и переносили свои странные фантазии на блеклые бинты.
– Ну и как мне потом снимать эти шедевры? – спросила я у него, когда урок рисования был завершен.
Андрей едва сдерживался, чтобы не улыбнуться, сохраняя серьезность, что придавало ему особое очарование в эти минуты.
– Попроси травматолога разрезать их аккуратно, по одной ровной линии, а потом забери домой и повесь на стену. Кстати, если потом снова наступит ступор на проезжей части или твоя непоседливая пятая точка нарвется на очередные приключения, можно будет снова аккуратно прикрепить все это обратно и… замотать скотчем, например, будет еще и с эффектом ламинации.
– Хватит, – взмолилась я, когда уже не было сил даже улыбнуться. – Ну, как я выгляжу?
Я неуклюже покружилась, добавляя нотку кокетства в наши детские шалости.
Он прищурился, задумчиво потер подбородок и ответил:
– Ну подачу документов в университет, честно говоря, я бы лучше отложил… И, кстати, твой заяц больше смахивает на чудище. Только клыков не хватает.
– Так задумано, – беспечно ответила я и испытала острое желание обнять его за то, что, раскрашивая на мне гипс, на самом деле, Андрей раскрасил мой день и одну из первых глав моей жизни.
Собирая на себе взгляды прохожих, я ковыляла по главной улице города, а так хотелось скакать вприпрыжку… В воздухе витали какие-то новые ароматы, трава приобрела массу разных оттенков и даже солнце на безоблачном небе светило как-то иначе. Мое одинокое прошлое перестало существовало и сохранилось лишь в этом альбоме, что я держу на своих коленях, да в особой комнате моей памяти, куда, честно говоря, даже не хочется без надобности заходить. Как назывались наши отношения, мне было плевать, я отпустила ситуацию и лишь изредка поглядывала со стороны, как она, словно бумажный кораблик, плавно покачивалась на волнах, подгоняемая лишь ветром и течением. Я была счастлива, по-настоящему счастлива, и, казалось, ничто не могло помешать мне наслаждаться жизнью.
Некоторое время мы молчали, но это молчание ни капли нас не тяготило. Мы никуда не спешили, никого не подгоняли и просто гуляли, впитывая в себя летнее настроение. Мы собирали по пути все лавки с мороженым и пробовали все, на что падал взгляд. В одной из них был продавец с кавказским происхождением, который сверкал улыбкой за версту и осыпал девушек комплиментами. Когда мы подошли, он с мягким акцентом произнес:
– Ой какой прелестный девушка! – он покосился на мой своеобразный бодиарт и продолжил: – Глаза как звезды, губы как ягоды… Это Ваш мужчина, да? Ой, повезло, повезло…
И пересчитав монеты, проводил нас странным взглядом, которым еще полминуты сверлил мне спину. Между нами повисло какое-то легкое напряжение. Мы оба забавлялись ситуацией, но что-то было не так. Пытаясь понять, что именно, я так погрязла в догадках, что вонзила зубы в холодный пломбир и вскрикнула от их мгновенной реакции.
– Еще бы! – насмешливо сказал Андрей. – Неужто влюбилась?
– Конечно, нет, – поспешно отозвалась я. – Или ты про продавца?
Он внезапно сменил темп на медленный и двигался так, словно каждое движение причиняло ему боль. Тогда я не заметила, но, вспоминая те дни и прокручивая в памяти наши встречи, картина происходящего была куда полнее, чем в те минуты. Но тогда я ничего не поняла и уж, тем более, не увидела, как внутри него что-то оборвалось.
Наконец он ответил:
– А что, ему подфортило больше?
– Кто знает, кто знает… – ответила я, зачем-то пытаясь его задеть, но тут же пожалела. На его лицо пала тень угрюмости. Но он старался сохранять все тот же шутливый тон:
– Ну тогда не буду вам мешать.
Я стояла в полном недоумении и старалась уловить хоть какую-то подсказку непростой задачи, что загадал он мне, сам того не подозревая. Неужели он обиделся или все еще играет по тем же правилам, что и в начале? Я решила опередить его возможный уход, взяла его за руку и, ласково глядя ему в глаза, промурлыкала:
– То есть ты вот так просто оставишь меня на растерзание незнакомцам?
– Ничего, познакомитесь поближе, – буркнул он.
– Ну уж нет, ты от меня так просто не отделаешься, – я переместила руки на его локоть и усилила хватку.
– Это я уже понял, – вздохнул Андрей и молчаливо повел меня в сторону моего дома.