Термин «наркотическое средство» как и «психотропное вещество» включает в себя три критерия: 1) медицинский, 2) социальный, 3) юридический.
Медицинский критерий предполагает, что средство/вещество оказывает такое специфическое действие на ЦНС (стимулирующее, седативное, галлюционогенное и т. д.), которое является причиной его немедицинского применения и вызывает патологическое привыкание.
Социальный критерий предполагает, что применение данного вещества в немедицинских целях приобрело социально значимый масштаб, что оно может представлять собой угрозу для здоровья населения и порождать социальные проблемы.
Юридический критерий основывается на двух предыдущих и предполагает, что Министерство здравоохранения официально признает данное вещество наркотическим и включает его в список наркотических и психотропных средств.
Из этих дефиниций следует, что в категорию наркотиков, т. е. запрещенных для потребления населением психоактивных веществ, попадает лишь некоторая часть субстанций, вызывающих нежелательную психическую зависимость. Другие, часто не менее опасные субстанции, хотя и соответствуют медицинскому и социальному критерию, по тем или иным причинам законом не запрещены, и могут быть разве что ограничены для потребления лишь нормами морали, здравым смыслом и самоконтролем. Сюда относятся, например, алкоголь, табак или растущая с каждым днем линейка товаров из категории «химия в быту».
Согласно медицинской дефиниции, причиной употребления наркотиков является сам эффект воздействия некоторого стимула на сознание и самочувствие потребителя: возбуждающий, либо успокаивающий, либо порождающий в сознании яркие образы и т. п. Общеизвестно, что подобные эффекты могут быть достигнуты и без применения химических средств, естественным путем. Они возникают как следствие достижения человеком значимого успеха «в труде и личной жизни»; как результат взаимодействия человека с природой, познанием, искусством; они сопровождают процессы творчества или возникают в ходе полноценного человеческого общения и, наконец, они могут сопутствовать хорошо организованному досугу или заслуженному отдыху. То есть живой, творческий, деятельный человек достигает состояния удовольствия и радости посредством своего труда, внутренней работы, получает это как награду за полноценность и осмысленность существования. Потребитель же специфической «химии» получает свою эйфорию «дуриком», «на халяву», как «бесплатный сыр в мышеловке». Состояние заслуженной радости, как и состояние наркотического кайфа, не могут длиться вечно, и человек-деятель вновь погружается в работу, в реальную жизнь; а потребитель химии может продолжить свой кайф, может уйти от реальности, не вставая с места, просто приняв очередную дозу. В итоге регулярного потребления человек превращает себя в лабораторную мышь, зависимую от внешнего воздействия и неспособную контролировать происходящее внутренним усилием. Химия (алкоголь, наркотик) всегда выходит победителем, а платой за искусственную эйфорию становится сама жизнь потребителя.
Если причиной потребления «химии» является производимый ею эффект (изменение сознания и самочувствия), то что же может быть причиной самого первого употребления наркотика, когда человек еще не имеет личного опыта химической эйфории? Согласно расхожему мнению и опросам самих потребителей, такими причинами могут быть любопытство, скука, жизненные трудности, неинформированность о последствиях и т. п. Но почему «любопытным» любопытно именно что-то съесть, или выпить, или «вкурить какой-нибудь дури», и не любопытно открыть учебник, чтобы «вкурить» немного астрономии, математики, физики или истории? Почему бы им не прогнать скуку интересной книжкой или забегом на 10 000 метров, спортивным состязанием дворовых команд на пустыре или турпоходом по родному краю? Почему «жизненные трудности» им надо запивать алкоголем (то есть тушить пожар бензином)? Можно предположить, что все дело как раз в информированности потенциальных потребителей, причем очень специфической. Эта информация поступает потенциальной жертве ежедневно в неограниченном количестве, и она является рекламой, стимулирующей потребление. Весьма эффективной является прямая реклама, исходящая от друзей, приятелей, сверстников, уже испытавших на себе «халявный кайф». Первые эксперименты такого рода часто настолько «сносят крышу», что преображают человека, особенно молодого и житейски неопытного, в восторженного поклонника нового образа жизни. Он чувствует себя как язычник, «причастившийся святых таин» и обращенный в истинную веру. Он и ведет себя как новообращенный, то есть, открыв для себя «новые горизонты познания», восторженно делится со своим окружением обретенным опытом, с энтузиазмом и почти бескорыстно пытается указать им верный путь к счастью. Такая искренняя реклама даже более эффективна, чем циничная, безжалостно расчетливая стратегия наркодилера. Удивительно, что даже развитый интеллект и профессиональный опыт психолога не служат гарантией человеку от ухода в мир наркотических иллюзий. В 1884 г. знаменитый Зигмунд Фрейд опубликовал статью, под названием «Über Coca» в которой, он расхваливал «преимущества» кокаина, называя его «магическим» веществом. При этом Фрейд сам регулярно принимал кокаин. Он прописал его своей подруге, подсадил на кокаин своего лучшего друга, а также рекомендовал кокаин для всеобщего использования. Отмечая, что употребление кокаина приводит к «физическому и духовному упадку», Фрейд продолжал рекламировать его своим друзьям.[8] По данным Википедии, умер Фрейд от передозировки морфином, «мучительно страдая от рака полости рта, вызванного курением». Не менее поучителен опыт другого «обращенного» – известного американского психолога Тимоти Лири, наркомана и «ЛСД-гуру», подсадившего в 60-х годах прошлого века целое поколение молодых американцев на психоделики («кислоту»).[9]
Если наркозависимость понимается как зависимость «химическая» и достаточно четко определяется тремя критериями – медицинским, социальным и юридическим, то «аддиктивное (зависимое) поведение» включает в себя и другие, не только химические факторы и приводные механизмы. Применительно к превентологии термин «аддиктивное поведение» используется в литературе для характеристики таких поведенческих нарушений, которые возникают в результате злоупотребления психоактивными веществами (наркотики, алкоголь и другие ПАВ), изменяющими психическое состояние человека, однако речь здесь еще не идет о сформировавшейся психической и/или физической зависимости. Понятно, что никакой достоверной статистики относительно числа лиц с признаками аддиктивного поведения не существует, но можно догадаться, что число таких лиц в нашей стране могло бы поразить воображение. Недаром же исследователи говорят о «потерянных поколениях» молодежи в современной России [70]. И речь идет не только о тех детях и подростках, которые уходят в виртуальную реальность; наши дети уходят из самой жизни. Конечно, суицид – это крайняя точка саморазрушительного поведения, но ведь и оно мотивировано не столько фатальной патологией личности, сколько рукотворными психолого-социальными феноменами. «В наши дни суицидальное поведение не рассматривается как однозначно патологическое. В большинстве случаев это поведение психически нормального человека» [29].
С тезисом о «потерянных поколениях» нетрудно согласиться, посмотрев данные исследования ЮНИСЕФ «Смертность подростков в Российский Федерации» (статистика на Официальном сайте Уполномоченного по правам ребенка в Санкт-Петербурге):
• за последние 5 лет смертность подростков в возрасте от 15 до 19 лет находилась в пределах 108–120 человек на 100 000 населения данного возраста (это в 3–5 раз выше, чем в Европейских странах);
• 80 % смертей можно было бы предотвратить при своевременном обращении к специалистам;
• каждая четвертая смерть среди подростков связана с употреблением алкоголя, и возрастная планка экспериментирования с алкоголем неуклонно снижается (на сегодняшний день более 50 % детей в возрасте 11 лет уже пробовали спиртные напитки);
• уровень самоубийств среди подростков в России в 3 раза выше среднего мирового показателя (по уровню самоубийств среди подростков Россия занимает первое место в мире!);
• 92 % самоубийств у детей так или иначе связаны с неблагополучием в семьях.