Наконец, послышался звонкий лай собак, а за ним мужской голос позвал:
– А ну, ко мне, дамы!
Навстречу девушкам шел невысокий, коренастый мужчина в поношенной выцветшей от солнца одежде. На его голове широкополая шляпа, на ней прикреплена серая в мелкую ячейку тонкая сетка с длинными концами, завязанными вокруг шеи.
Увидев Нюрку и рядом девушку, лежавшую на покрывале, взмахом руки подал знак собакам сидеть.
Они сели рядом и с любопытством спокойно смотрели на пришедших людей.
Мужчина удивленно рассматривал нежданных гостей.
Нюрка смогла рассмотреть через сетку его лицо, оно показалось ей припухлым, небритым и синеватым. – Бандит, а не пасечник! – подумала она, – что теперь с нами будет? Я то смогу убежать, а Мария как? – но, пересилив страх, спросила: – Дядь, это ваша пасека?
– Да, раньше она была! – криво улыбаясь, не громко ответил мужчина.
Она не услышала, что он сказал, – точно бандит! Как-то подозрительно улыбается! – ее мысли прервал его же бархатистый, приятный голос.
– Откуда вы девоньки и что с этой? – он мотнул головой на Марию. – Почему ты тащишь ее? – Его голос показался Нюрке добрым, и тогда она ответила: – Это подруга моя Мария, она рожает! Сама не может, идти, а я вот помогаю ей! Мы случайно увидели ваш дом, вот и свернули к вам! – виновато отчеканила она.
Мария поджала под себя колени, держа руки в низу живота, от боли кусала губы, и слезы катились по ее измученному лицу.
– Понятно! – сказал мужчина, глядя с сочувствием на безжизненно бледное лицо Марии. Он снял с головы защитную сетку и подал Нюрке, – отнеси в дом! – затем подошел к Марии, – давай, дочка, я помогу тебе! – он осторожно приподнял ее с покрывала, прижал к себе, как свою дочь и понес к дому, повернувшись к собакам, сказал: – Ну, что вы приуныли? Все будет хорошо, идите на место!
Собаки послушно встали и пошли следом за ним.
Озираясь по сторонам Нюрка запоминала место на всякий случай, мало ли что может, случиться! Увидев впереди ульи, страх окончательно покинул ее, – значит и правда пасечник! Ого, сколько ульев! А пчелы летают, того и смотри, ужалят!
– А ты, девонька не махай руками, не то искусают! – предупредил пасечник. Он занес Марию в дом и положил на стоявший в углу топчан. – Здесь, дочка, тебе никто не помешает и не обидит, не волнуйся. А – я, вам медку принесу! Небось, проголодались? – он вышел в сенцы, минуты через три принес чашку с медом, таким янтарным и пахучим, что у Нюрки произвольно потекла слюна. Ломанный большими кусками хлеб, лежал на столе, и эмалированная зеленая кружка с холодной водой, стояла рядом с чашкой меда.
Нюрка хотя и проголодалась, но сразу набросилась на воду, и в одно мгновение опустошила кружку, а затем принялась за мед. – Такое может, быть раз в жизни, чтобы есть его ложками! Мария, ты будешь? Тебе надо поесть, не то сил не будет рожать!
Марии есть не хотелось, но она поднесла ей чашку и насильно стала кормить.
– Не хочу я, Нюр, дай лучше водички, во рту все пересохло!
Нюрка поднесла ей кружку с водой.
Она глотнула, – хороша водичка, родниковая, мягкая, не то, что у нас дома! – охрипшим голосом произнесла Мария.
– Твоя, правда, подруга, с такой водичкой и болезнь не страшна! Кстати, тебе не стало легче?
Мария улыбнулась, показывая ряд белых зубов, – отпустило чуть.
– Ну, слава Богу, а то смотрю на тебя, как ты мучаешься и мне от этого больно! – Она собрала с подушки пряди волос и заколола на её голове, любуясь ею, со светлой завистью сказала: – Как же ты красива, Мария!
Мария прикрыла пушистые ресницы, – что из того? Было бы у меня столько счастья!
– Ничего, дорогая, у каждого человека есть счастье, и оно к тебе обязательно придет!
– Ну, красавицы, поели? – заходя в избу, спросил пасечник.
– Да, дядь, спасибо, мед очень вкусный у вас! Наелась вот так, – показывая рукой выше своей головы, – а, как гляну на него, еще бы ела, да некуда! – она широко улыбнулась, растягивая тонкие бордовые губы.
– А – я… – он сделал короткую паузу, – на мед и глядеть не хочу, каждый день одна еда!
– Ой! – воскликнула Нюра, – вот мне бы так, кроме меда, я ничего бы не ела!
Пасечник улыбнулся доброй улыбкой и по-отечески спросил: – Ну, что, девушки, теперь может, расскажете, откуда вы и чьи?
– Мы, дядь, доярки, – выпалила Нюрка, – гурт наш недалеко от вас!
– А живете вы, где?
– Живем в Камышенском совхозе.
– Камышенка? – он удивленно приподнял свои широкие, черные брови.
– Знаю-знаю! Как же? Там живет одна женщина… Любил я ее, да и теперь люблю, не могу забыть! Большая любовь у меня к ней, первая и последняя! – Он грустно покачал головой, – сколько уже лет прошло, а я все еще люблю ее! Потому до сих пор не женюсь!.. – Сделав небольшую паузу, продолжил: – Конечно, Иван богатырь! А – я, против него так себе, да понимаю я все, что не пара ей, но сердце… ему не прикажешь! Интересно, какая она сейчас?
– Дядь, а кто она? – не скрывая любопытства спросила Нюрка.
Пасечник угрюмо посмотрел на нее, – Матрена! – с нежностью произнес он.
От неожиданности у Марии расширились глаза, как говорят: Не было бы счастья, да несчастье помогло. Могла ли она, когда-нибудь предположить, что встретит человека, который любит ее мать и останется, верен ей до конца дней своих!
Внезапно он замолчал, удрученно вздохнул, опустив голову, смотрел в пол, а после спохватился: – Что это я перед вами, как на исповеди? Впал в ностальгию! Давно душу свою не изливал! Один я здесь, кому говорить? С пчелами и разговариваю, чего я им только не говорил и не рассказывал, а они, твари, вроде как понимают и не жалят меня! – он ухмыльнулся. – Спасибо вам, дочки, напомнили о моей любимой, хотя, я никогда о ней не забывал!
– Дядь, а Мария, дочка Матрены.
Пасечник вдруг резко поднялся со скамьи, но не смог сделать и шага, как вкопанный стоял и часто моргал черными влажными глазами, будто в них попал песок. Наконец, он произнес: – Матерь Божья! Это же надо такому случиться? Дочь Матрены! Кто бы сказал, что у меня в гостях будет дочка моей любимой, никогда бы не поверил! – Он взялся за свою небритую бороду, потер ее пальцами и грустно сказал: – А ведь она могла бы быть и моей дочерью! Надо же так, а ну, надо? – он шагнул к двери, затем медленно повернулся к девушкам, – меня зовут Василием, – бесцветным голосом сказал он и вышел на улицу.
Воспоминания о Матрене заставили его глубоко задуматься. Отвлек его неожиданный треск пересохшего валежника, собаки бросились на шум.
Пасечник пошел следом за собаками. Вернулся с мужчиной, высокого и крепкого телосложения. На большой, седой голове мужчины надета кожаная, черная фуражка козырьком назад, поэтому выглядел он добродушным.
– Каким ветром тебя занесло ко мне, Семен? – оживленно спросил пасечник.
Мужчины обнялись, похлопывая друг друга по спине.
– У тебя что, Василий, гости?
– Да гости! А ты зачем ко мне пожаловал? В гости тебя не дозовешься, неужели вспомнил о друге? – с подковыркой спросил он.
– Я к тебе приехал за медком, дашь?
– Медку? Это можно! Сколько надо дам, его сегодня много!
– Василий, ты мне водицы дай лошадку напоить, бедная с утра не пивши!
– Возьми ведро, Семен, там за домом кадушка стоит с водой, сам и набери!
– Добро, Василий, конечно, я сам, спасибо!
– Семен зашел за дом, и Нюрка решила спросить пасечника: – Дядь Вась, может, ваш знакомый увезет нас в Камышенку, там есть повитуха, она всем помогает!
– Хорошо, Нюра, я сейчас же поговорю с ним!