Проклятие на удачу - читать онлайн

Стук колес о брусчатую дорогу, ржание лошадей и бодрые крики кучера разбудили меня этим не предвещающим ничего необычного утром. Я открыла правый глаз, прикидывая время, и сладко потянулась в мягкой постели. Вставать не хотелось совершенно, но таверна уже распахнула свои двери для первых посетителей, о чем свидетельствовал запах свежеиспеченного хлеба, тесто для которого кухарка замесила еще накануне и поставила подниматься, чтобы к утру завлекать постояльцев уютным ароматом выпечки.

«Лисья нора» была для меня вторым домом. Я не помню, как жила до того дня, как попала сюда в восемь лет под опеку дядюшки Роя и тетушки Флер. Меня привел к ним человек, лицо которого скрывал глубокий капюшон синего балахона. События той ночи практически стерлись из памяти, оставив в голове лишь смазанные образы, например как мой спутник держался за один бок, передвигаясь с большим усилием. Мы делали частые остановки, чтобы он мог отдышаться. Мужчина явно был тяжело ранен, но старался оставаться хладнокровным к своему положению и целенаправленно шагал в сторону деревни, которая обозначилась вдали огоньками во тьме. Отыскав местный постоялый двор, он снял со своего пальца перстень и сунул его мне в руки, наказав хранить талисман, пока за мной не придут. Я не успела ни о чем спросить. Оставив меня ожидать на пороге, он скрылся за дверью и долго не возвращался, а когда вновь появился, вслед за ним вышел хозяин заведения – сонный лысый мужичок лет пятидесяти. Это был дядюшка Рой.

– Здравствуй, Майя! Я рад, что ты погостишь у нас некоторое время.

Трактирщик посмотрел в мои пустые загипнотизированные глаза и, не дождавшись ответа, взял под руку, увлекая внутрь помещения. Тяжелая дубовая дверь захлопнулась за спиной. А дальше – ночь в бреду, кровать, тусклое свечное пламя в небольшой комнатке и скомканные обрывки воспоминаний: блики факелов, играющие на высоких каменных стенах, бесконечная лестница вниз, крики людей и бегущие войска… Потом хлопок, застывший на мгновение взгляд мужчины в синем балахоне, лиловый камень на перстне… И снова тьма…

Дядюшка Рой и тетушка Флер тоже понятия не имели, откуда я родом, хоть и называли меня непростой. Мой проводник им не представился, только вручил узелок с золотыми монетами, предупредив, что мне требуется приют на некоторое время, и исчез. Хозяева «Лисьей норы» были прямодушными людьми, но своего не упускали. Они без вопросов приняли на постой незнакомую, богато одетую девочку, чье проживание было щедро оплачено на многие месяцы вперед. Но весны сменяли зимы, а за мной никто так и не вернулся.

Когда деньги закончились, и стало ясно, что ни близкие, ни дальние родственники уже не объявятся, дядюшка Рой предложил мне работать официанткой. Оплаты труда, которая при каждом удобном случае урезалась, хватало, чтобы снимать крохотную комнатку над харчевней, и я с разрешения дяди могла брать хозяйского жеребца, если хотела совершить конную прогулку или вылазку в соседний городок на ярмарку и за покупками.

В целом я была довольна своей жизнью, но все же, снедаемая любопытством, прихватив с собой кольцо – единственную связь с прошлым, – несколько раз ходила к ведуньям. Меня мучали вопросы происхождения: где родители и мой настоящий дом, кем был тот мужчина в капюшоне и почему он оставил меня у незнакомых людей совершенно одну. Однако после очередного похода к прорицательнице, которая зачем-то обмазала мне лицо свекольным соком и закапала всю одежду свечным воском, а взамен выцедила из себя: «Любили тебя родители, ох любили! Хорошая ты девка!» и содрала за это накопленный потом и кровью пятак серебра, я решила, что всему свое время и правде тоже. И размениваться на фальшивых гадалок больше не стала.

Но вернемся к сегодняшнему утру. Я вылезла из нагретой постели и сладко потянулась. За окном кричали поздние петухи, а маленькие комнатные часы указывали на цифру семь. Быстро нырнув в хлопковые брюки и косоворотку, я умылась из тазика прохладной водой и, отхлебнув мятного настоя, заглянула в настольное зеркало. Беспорядочно обрамляющие голову коротко стриженные пряди цвета выгоревших пшеничных колосьев; веснушки, которые из года в год как по волшебству появлялись, стоило первым солнечным лучам коснуться моего лица; обычные серые глаза – я часто вглядывалась в них, узнав от одной заезжей ворожейки, что если долго и сосредоточенно смотреть на себя в зеркало, могут открыться потаенные знания или случиться откровения души. Но, видимо, не в этот раз. Не узрев в отражении ничего нового, я вышла из комнаты и бодро поскакала вниз по ступенькам.

Как раз в этот момент в таверну шумно вошли хозяева повозки, оставив ее на смотрителя конюшни при постоялом дворе. Двое рослых детин в самом расцвете сил, с рыжими копнами вьющихся волос, светлыми глазами, носами-картофелинами и открытыми взглядами. Молодые люди, похоже, были братьями, родство которых выдавали не только схожие черты румяных лиц, но и голоса. Их компанию разбавляла девушка крепкого телосложения приблизительно моего возраста и роста. Русые волосы незнакомки были заплетены во множество мелких длинных косичек, перехваченных у основания шнурком. Ее облачение, в отличие от парней, одетых по-дорожному, имело скорее военный характер, если можно так назвать плотно облегающие брюки, подпоясанные тяжелым кожаным поясом, который был увешан различными видами ножей и кинжалов, варьирующихся по размеру и форме, метательными звездами и дротиками. Довершали боевой образ девушки меч на ремешке, перекинутом наискось через плечо поверх рубашки, и колчан со стрелами при отсутствии лука. Не одну меня удивило количество оружия и загадочная причина его единовременной необходимости. На вновь прибывших подозрительно косились несколько пар глаз из разных углов харчевни.

За барной стойкой уже трудился дядюшка Рой. Он кивком поприветствовал меня. Я кивнула в ответ и устремилась вслед за троицей к столику в самом закутке «Лисьей норы», который тут же стал предметом всеобщего интереса. Постояльцы, спустившиеся к завтраку, шепотом обменивались мнениями о происхождении, внешнем виде и цели путешествия странников. Братья расположились на лавке у стены, а их компаньонка заняла стул напротив, водрузив на соседний свою нелегкую кладь.

Я подождала, пока они усядутся, и заученно отчеканила:

– Рады приветствовать вас в «Лисьей норе». Что будете кушать?

– Я хочу рыбу, – быстро определилась девушка. Парни согласно кивнули, присоединяясь к ее выбору и, тут же отвернувшись, принялись о чем-то шептаться.

– А на гарнир? – следовала я стандартному порядку приема заказа, записывая его в маленький карманный блокнот.

Компания не удостоила мой вопрос ответом.

– Рыбу так рыбу, – пожала плечами я и отправилась на кухню, чтобы передать заказ повару. У лестницы в подвал меня перехватил дядя Рой:

– Куда поскакала? Сдери побольше с той троицы. Уж больно важный у них вид. Видать, наемники – значит, и монеты водятся.

– Но они…

– Иди-иди, и фартук надень!

Перечить дяде Рою было бесполезно: если он что-то вбивал в свою голову, проще было сделать это, чем отвертеться. И даже подряжая меня на дело, не стоящее выеденного яйца, все попытки переубедить его, как правило, заканчивались одним выводом: «Вот родственнички твои за тобой явятся, с ними и поспоришь!». Не желая выслушивать нудную проповедь, содержание коей было известно мне наизусть, я, стиснув зубы, направилась к столу в закутке, чтобы продолжить гастрономический допрос:

– Эк-хм… – откашлялась в кулак я, привлекая внимание. – У нас есть четыре вида подливки: луковая, чесночная, пряная и сливочная.

На самом деле это был один и тот же соус, в который повар добавлял разные специи в зависимости от требуемого вкуса; в общем, проявлял все чудеса кулинарии, лишь бы клиент оставался доволен, думая, что у него есть выбор. Приблизительно по такому же принципу готовились и остальные блюда в «Лисьей норе». Курицу, индейку и утку отличал только разный набор букв в названиях, а хладная синеватая ощипанная тушка, как правило, принадлежала одной и той же несушке.

Компания, в чью беседу столь бесцеремонно вторглись, медленно перевела на меня тяжелые взгляды. Тема соусов их явно волновала в последнюю очередь в этой жизни, что мне весьма отчетливо дали понять. По окончании затяжной паузы, в которую я старалась не раскраснеться, девушка ответила за всех:

– Принесите нам рыбу с подливкой и гарниром на ваш выбор, – нарочито медленно и чересчур внятно произнесла она.

Я быстро кивнула и поспешила удалиться прочь.

Повар Хан степенно уверенной рукой нарезал ветчину. Кухарка-помощница выставляла свежеиспеченный хлеб и всевозможные булки на дубовые столы, а ее сын – озорной курносый мальчишка семи лет – перекладывал выпечку в большие корзины и, перешагивая через две ступеньки за раз, выносил их в харчевню, водружая на барную стойку.

– Хан, Марика, доброе утро! – поприветствовала я работников таверны.

– Доброе, Майя, доброе. Ну что у нас с заказами?

– Три порции жареной рыбы с любым соусом и гарниром!

– Ох, опять рыбу заказывают… – негодовал повар, хлопнув себя ладонью по ляжке, как делал всегда, когда происходило что-то, по его мнению, из ряда вон выходящее. Он подошел к бочке с запасами морепродуктов, переложенных широкими листьями смородины с солью для продления срока хранения. – А курицу-то, курицу кто доедать будет? Три десятка тушек еще с той недели осталось. Жарко становится на дворе, лежать долго не будут! Уж два месяца прошло со дня, как колдун захаживал да холод магический в бочке морозильной наводил. Волшебство его давно выветрилось, а продукт портится! Нехорошо!

Я ухмыльнулась причитаниям Хана, которые он заводил по любому поводу и без, и вышла в зал.

Дядя Рой обвел хозяйским взглядом столы и оживленно спросил:

– Что пьют те причудливые чужаки? – за бар он отвечал лично.

Работа непыльная и позволяла всегда находиться в центре событий, наблюдать за гостями, прикидывая, с кого побогаче лишнюю монету спросить, а кого похмельнее вовремя восвояси выпроводить. Да и нравилось ему это. Часто дядюшка сам ставил наливки и вина из фруктов и ягод. Имея приличный по размерам сад, прилегающий к таверне и тянущийся прямо до хвойного леса, он вполне мог позволить себе такое полезное и прибыльное увлечение. Урожай в оборот пустил и денег заработал да долгими зимними вечерами, коли тетушка Флер не в духе, с бутылкой заветной уединился.

– Ой-й… Совсем забыла спросить… – при мысли, что снова придется вернуться с вопросом к недружелюбному столу, у меня запершило в горле. Но выбора не оставалось, и я, сглотнув слюну и приняв гордый вид, нехотя поплелась в сторону шушукающейся компании. Путники издалека следили за мной взглядом, перебрасываясь короткими фразами. Когда я подошла вплотную, братья громко расхохотались. Неприятное чувство, что меня неприкрыто обсуждают, убило последние попытки следовать правилам приличия, и я, намеренно отведя взгляд в окно, угрюмо буркнула.

– Что пить будете?

Вместо ответа девушка неожиданно привстала и крепкой рукой похлопала меня по плечу:

– А ты та еще воображала. Отлично! Нам такие нужны! – рывком она усадила меня на край стула со сбруей и, придвинувшись к моему уху, заговорщицким тоном прошептала: – Мы готовим диверсию, провернув которую каждый останется в доле. Нам как раз нужна еще одна участница, давай с нами!

Я была ошеломлена. С каких пор незнакомцы, а к тому же еще и злоумышленники, раскрывают свои темные планы честным, ни в чем не повинным официанткам? Моему возмущению не было предела:

– Да что вы себе позволяете?! – я резко встала из-за стола. – Деревенский староста сейчас же узнает о ваших отвратительных намерениях! – разбойников я не любила и уж тем более их замыслы меня не вдохновляли.

– Пф-ф… – лиходейка откинулась на спинку своего стула, задрав ногу на ногу, – да никто не пострадает… Нам просто нужна хорошенькая молодая девица, умеющая войти в роль, – она побарабанила пальцами по столешнице и посмотрела на меня убедительным взглядом. – Всего-то дел: познакомиться с дочерью купца, затащить ее на праздник бога огня, инсценировать кражу… Ну и четверть от вознаграждения за ее возвращение твоя!

Я искренне удивилась:

– А зачем вам это? Получить легкие деньги можно, постояв день у большой дороги с вашим-то оружием, даже грабить никого не придется. Втроем мечами помахали – путники сами испугаются и отдадут кошельки, лишь бы остаться в живых.

– Ты не поняла: деньги деньгами, но некоторым из нас нужна и купеческая дочь. Все вопросы к Крэду. Тут я ему не судья, – деловито пожала плечами девушка.

Один из парней тут же потупил взор и залился румянцем. Его брат взял слово:

– Пожалуй, стоит объяснить тебе все с самого начала. Я Наг, а это мой брат Крэд. Родом мы из села Полесье, что на востоке Тамилии. Как-то осенью, собирая поспевшую кукурузу, я заприметил воришек, что регулярно околачивались на наших полях, мешками таская с них урожай. Мы с братом выследили жуликов, которые, как оказалось, наведывались из Ручейков, а это, надо сказать, день пешего пути, да еще и через лес. Попав в свою деревню, мальцы быстро скрылись из виду. Расспросив редких местных жителей, чья семья может нести ответственность за сие преступное потомство, нас отправили к старшей сестре хулиганов – Аннике. Она в тот час полоскала белье в ручье и ни о чем не подозревала.

Парни синхронно указали на свою спутницу, которая перехватила повествование:

– Я родилась в порядочной рабочей семье. Отец по молодости был рыцарем царской армии. Но когда прежний правитель умер, и власть перешла к Каяну, наступили мирные времена, и его дивизию распустили. Вернувшись со службы, энергичный и крепкий, он стал одним из лучших рыбаков на всю округу, успевая трудиться не только на воде, но и в поле. О завидном женихе мечтали все свободные девицы, и вскоре его сердце выбрало одну из них. Не прошло и трех месяцев, как в Ручейках сыграли свадьбу, а немного погодя появились я и младшие братья. Отец с ранних лет прививал нам любовь к военному искусству и обучал навыкам, которые знал сам. Он обещал мальчикам отдать их в рыцарскую школу… – девушка грустно вздохнула. – Мать была повитухой, да такой умелой, что за ее услугами нередко обращались знатные дамы из соседних городов. Наша семья считалась зажиточной, и многие мечтали с ней породниться, поэтому едва мне исполнилось шестнадцать лет, в дом начали наведываться сваты. Я не хотела замуж – клялась родителям, что сбегу, стану наемницей и буду сама себе хозяйкой. Но три года назад случился ужасный пожар, который забрал отца с матерью… Это был поджог. Ручейки всегда славились своим рыбным промыслом, расположившись у реки в окаймлении, впадающих в нее ручьев. Ширь кормила множество поселений по обе ее стороны. Однако не у всех шли дела так же хорошо. Нашлись и те, кто захотел обойти нашу деревню на государственном рынке любой ценой. Одной летней ночью завистники подожгли ангар с лодками и снастями. Погода стояла сухая, и в считаные минуты пламя перекинулось на жилые дома. Страшно сказать, сколько людей погибло той ночью … – рассказчица всхлипнула, но не заплакала, ее глаза блестели искрами, словно она вглядывалась в тот самый огонь. – Выжившие разъехались по родственникам, а мы с братьями остались на пепелище с немногочисленными погорельцами, которым так же, как и нам, некуда было податься. Обустроенное при маленькой церквушке на окраине кладбище за один день пополнилось на две сотни могил, а еще за неделю был возведен общий сруб, приютивший всех уцелевших и тех, кто остался восстанавливать деревню. Но их было пересчитать по пальцам. Строительство затянулось: не хватало рабочей силы и инструментов, да и наместник Пугай не проникся нашей бедой. Не тратясь на обновление Ручейков, он сослался на количество спасшихся – мол, такой горстке людей проще разъехаться по родным, чем разорять ради них казну, а рыбный промысел в государстве и без нас не бедствовал.

Мы оказались покинуты всеми. Братья начали заниматься хулиганством – бродить по округе, промышляя мелким воровством. А ведь приноровились считать и писать на домашнем обучении под строгим матушкиным присмотром. И на земле работали с начала весны до поздней осени вместе с отцом, как взрослые. А сейчас больно смотреть на них. Еще поди разбойниками станут и пиши пропало… Хочу в рыцарскую школу их пристроить! Пусть лучше в царской армии бегают. Пугай хоть не шибко умный, но и конфликты не любит, дай бог, целы останутся, может, и войны на их век не выпадет, а пособие за службу капать будет. Со временем остепенятся и семьи заведут. У них ведь кроме меня никого не осталось. Мой сестринский долг – образумить сопляков пока не поздно, – подытожила девушка и протянула руку: – Кстати, меня зовут Анника!

Я по инерции пожала ее ладонь, что было воспринято компанией как благоприятный сигнал, и Наг продолжил:

– Вместо того, чтобы потребовать наказания для воришек, мы с Крэдом преисполнились жалостью к нелегкой судьбе сирот и начали захаживать иногда в гости, помогая продуктами и добрым словом. Так и повелось. А этой зимой…

Минувший год выдался удачным на рыбный улов для села Полесье. По этому случаю в конце зимы староста разослал приглашения знатным вельможам и купцам на праздник. Сам Пугай со свитой изъявил желание приехать. Официально – поздравить жителей процветающей деревни, но по факту – чтобы забрать часть выручки сверх обычного налога. Хоть это и было несправедливым по отношению к честным трудом нажившему богатство населению, но такая практика при наместнике водилась.

В Полесье съехалась уйма народа, превратившая деревню в одну сплошную ярмарку. Торговцы, менялы и просто гуляки – все они растекались по людным улицам, поскольку на главную площадь было не пробиться. Мастера, привезшие свой товар к полудню, устраивали продажу прямо с обозов на проселочных дорогах, не тратя времени на поиск и обустройство места в образовавшемся балагане. Так же поступали заезжие циркачи и шуты, разворачивающие представления где придется.

Одна из таких лавок принадлежала местным братьям-столярам. Всевозможная кухонная утварь, сборная мебель, необычные приспособления для быта и огромное количество безделушек нагромождали их прилавок. Внушая очередному покупателю, как восхитительно будет смотреться в его избе осиновая фигурка карася, чешуя которого выполнена сверхдетально и потому стоит не меньше трех серебряников, Крэд уже сам почти поверил в уникальность собственного произведения искусства и начал сомневаться, стоит ли вообще его продавать. Но внезапно он наткнулся взглядом на зрелище еще более изумительное, чем высеченная из дерева рыба. Меж рядов величаво плыла румяная, роскошно одетая барыня. Дорогие ткани и меха ее облачения выдавали богатое материальное положение, а снисходительный взор и жеманные повадки – принадлежность к знатному роду. Крэд так и замер в оцепенении. Недоубежденный в жизненной необходимости приобрести осинового карася, покупатель переместился в съестной ряд, а дивная незнакомка заняла его место у прилавка.

– Сколько стоит эта вещица? – чуть капризным требовательным тоном поинтересовалась девушка. Она ткнула пальчиком в белой шелковой перчатке в небольшой ларец для драгоценностей, сделанный Крэдом лично и имевшим одну из самых высоких цен среди всего ассортимента. Выструганная в форме открывающейся раковины моллюска, шкатулка была украшена кружевной резьбой и покрыта перламутровой краской. Крышку венчала настоящая жемчужина, неприлично крупная, идеально белая и круглая. Одна она стоила по меньшей мере три золотых монеты, не говоря уже о трудах ремесленника, выполнившего поистине ювелирную работу.

– Для милой барышни эта шкатулка будет наименьшим, что я могу принести ей в дар, чтобы получить взамен хоть один ласковый взгляд, – взволнованно пролепетал Крэд, протягивая незнакомке дорогой подарок. Девушка смягчилась в лице, кокетливо улыбнулась и медовым голосом проворковала:

– Всегда приятно иметь дело с мастером такого уровня, как вы.

Впрочем, получив желаемое, она тут же удалилась, чтобы не вызвать у любопытной ко всему толпы интереса относительно случившегося и не стать причиной слухов, которые, несомненно, могли навредить ее репутации.

Крэд еще долго оставался под впечатлением от этой встречи, сочтя ее судьбоносной. Торговать нормально он уже не мог: все его мысли были поглощены прекрасной молодой особой. Оставив брата за прилавком, он тайком следовал за ней весь оставшийся вечер и выяснил, что девушку зовут Соня и она дочь купца из города Княжеска, приехавшая со своими родными на праздник. Ее родители втайне надеялись, что их прелестное чадо в самом соку приглянется любвеобильному наместнику царя, который, имея законную супругу, не выходил в свет без пары новых фавориток. Но и такое место при дворе устроило бы купца и его падкую на деньги жену. Пассии Пугая всегда были избалованы богатыми подарками, которые часто перепадали и родственникам красавиц. Разодетая в свои лучшие одежды, Соня прогуливалась меж торговых рядов, время от времени балуя себя покупками сувениров и украшений.

Было очевидным, что за простого трудолюбивого парня вроде Крэда такую завидную невесту никогда не выдали бы, поэтому молодой человек принялся немедленно обдумывать другие способы заполучения в жены купеческой дочери.

Одним весенним днем, погрузив в телегу, запряженную тяжеловесным жеребцом, продовольственные товары (благо дела у деревенских шли успешно, и зимние запасы не только не истощились, а оставались с избытком, так что можно было помочь бедствующим соседям), Крэд и Наг неторопливо, наслаждаясь хорошей погодой, ехали в направлении Ручейков. К обеденному часу повозка братьев остановилась у большого деревянного сруба. Несколько женщин, облепленных неугомонной ребятней, вышли встречать прибывших. Каждый месяц Полесье демонстрировало жест широкой души и привозило погорельцам еду и предметы бытовых нужд. Благодарные местные жители клятвенно обещали отплатить добром сердобольным землякам, как только встанут на ноги. Как они это собирались делать в количестве двух дюжин человек, оставалось непонятным. Но и милосердные жертвователи, и признательная принимающая сторона были всем довольны. Одни – славой о своей добродетели, вторые – хлебом насущным. Закончив разгружать повозку, парням не терпелось повидаться с Анникой и ее младшими братьями. В каждый приезд они баловали озорников леденцами на палочке в форме петушков, луками собственного изготовления с нарочно затупленными стрелами и различными приспособлениями для работы на земле, стараясь вернуть интерес осиротевших мальцов к труду. Побродив немного по окрестностям, пестрящим остатками обгорелых избушек вперемешку с заложенными для новых жилищ бревнами, Наг и Крэд спустились к реке. Посреди проклюнувшегося молодой растительностью луга, утыкающегося прямо в воду, они увидели искомое семейство. Анника за что-то отчитывала братьев, попеременно обращаясь то к одному, то ко второму, в порыве чувств всплескивая руками и хватаясь за голову. Ее гневный монолог продолжался еще некоторое время, но, заметив приближающихся друзей, девушка закончила поучительную тираду. Проказники кинулись бежать со всех ног, оставив сестру стоять с растерянным видом.

– Доброго дня, Анника! Хорошо ли идут дела? – подойдя совсем близко, поприветствовали парни подругу.

– Ах, какие тут хорошие дела?.. – девушка устало плюхнулась на редкую весеннюю траву, перепачкав платье проглядывающей землей. – Я пытаюсь занять их делом, столько сил вкладываю, а они не хотят ничего слушать. Постоянно притаскивают что-то украденное. Не такими их хотели видеть родители. И я воришек братьями называть не собираюсь. Отдать бы их в рыцарскую школу-пансион, там бы им мигом мозги вправили, – Анника обхватила поджатые колени руками и подняла задумчивый взгляд в небо: – но на это деньги нужны. На обмундирование, одежду, книги по искусству ведения боя… Первое время ученики находятся на обеспечении родителей, и только после года обучения государство выделяет бюджет на их содержание, – девушка замолчала, погрузившись в свои нелегкие мысли. Братья сочувственно смотрели на нее, не смея нарушать затянувшуюся тишину, и только собрались уходить, как вдруг она оживилась: – Ну а вы как? Крэд, ты еще не придумал, как завоевать сердце той девицы с ярмарки?

Парень смущенно замялся.

– Если бы! Все его идеи сводятся к тому, чтобы разбогатеть, стоя на рынке круглые сутки. Эдак и до старости торговать можно. И не факт, что состояние купеческое сколотишь, – насмешливо толкнул брата локтем в бок более предприимчивый Наг. Крэд поджал губы, тоже понимая, что одним столярным трудом, даже с золотыми руками, проблему не решить. – Тут либо мошенничать надо, либо другие пути обогащения искать, – продолжил он. – Есть у меня мысль одна, да только правильно ли нечестным путем идти, имя свое перед Богом порочить? – Наг наклонился ближе к собеседникам и с горящими авантюризмом глазами понизил голос до полушепота. Речь о сохранении лица перед Богом явно была произнесена для отчистки совести. – Говорю я брату: боярыню твою давай в плен захватим, выкуп за нее потребуем. Ты вольным рыцарем прикинешься, спасешь красавицу из беды да отцу воротишь, а он, как принято, благословит вас и поженит, еще и награду в придачу даст, – Крэд косился исподлобья, сдвинув брови в знак неодобрения.

Анника несколько минут пребывала в молчании.

– Мда-а-а… План сумасбродный и непроработанный, – поразмыслив протянула девушка, – но мне нравится! – Она резко вскочила на ноги и, отряхнув подол от грязи, распаленно затараторила: – Через несколько дней состоится праздник в честь Огнебога. Прикинувшись барышнями на гулянье… – девушка осеклась. Друзья сосредоточенно ее слушали, почесывая всклокоченные коротко стриженные шевелюры. – Прикинувшись девкой на гулянье, я сдружусь с Соней и, отведя ее подальше от города под предлогом традиционного пускания венков по реке, захвачу в плен. Свяжу и засуну в мешок. После чего ты, Наг, придешь мне на помощь. Нужно быть предельно осторожными. Если все получится, ты станешь родственником похищенной, она не должна тебя увидеть или услышать. Мы оттащим ее в заранее подготовленное укрытие. Отошлем родителям письмо с требованием выкупа, тут и появится Крэд! Возвратит дочь отцу и намекнет на брак со спасенной. Доблестный молодой и сильный мужчина в рыцарских доспехах – ну просто идеальный зять! Все получат что хотели и будут счастливы! – Анника, нашедшая себе место в этом безрассудном мероприятии, уже чувствовала сладкий вкус грядущей наживы, обещающей решить все ее проблемы, и с нетерпением ждала реакции братьев.

– Ну а что? – пожал плечами Наг. – Звучит несложно, – он посмотрел на Крэда, тот все еще был в замешательстве. – Если получится, твоя мечта сбудется. Да и нам с Анникой перепадет по куску этого свадебного пирога.

Лицо Крэда за пару минут сменило несколько гримас: от вдумчивого размышления до торга и принятия решения. Наконец он заговорил:

– Будь по-вашему! Крадем Соню, и да обойдет нас лихо стороной! – вынесенный главным заинтересованным лицом вердикт был встречен веселыми возгласами новоиспеченных бандитов. Компания решила немедленно отправляться в путь на разгруженной повозке. Наг и Крэд, которые после Ручейков намеревались заехать к кузнецу и прикупить новых лезвий для инструментов, имели с собой небольшой запас денег, которых предположительно должно было хватить на дорогу до Княжеска, где жила ничего не подозревающая невеста, и обратно.

– Сейчас, только дела улажу, – Анника побежала в сторону деревни. Парни размеренным шагом последовали за ней. К тому моменту, когда они вернулись к лошадиной упряжке, девушка уже давала последние наставления соседкам, как воспитывать братьев в ее отсутствие, а сами мальчики дурачились рядом, корча смешные рожицы сестре и радуясь, что хоть ненадолго выйдут из-под ее неусыпного контроля. – Я не задержусь надолго, – клятвенно пообещала юная разбойница – А как вернусь – отправлю их в рыцарский пансион, – сердобольным тетушкам была рассказана липовая история о внезапно обнаружившихся дальних родственниках, жаждущих помочь сиротам материально, только жили эти благородные люди чуть ли не на другом конце страны, поэтому с тяжелым сердцем Аннике приходится просить о помощи, оставляя братьев под чужим присмотром. Но дело нужное, а потому не терпящее отлагательств. Женщинам ничего не оставалось, как согласно кивать и украдкой радоваться отъезду одного лишнего рта. Анника за несколько минут собрала свои жалкие пожитки и вышла на улицу.

– Нужно добыть оружие. И чем больше, тем лучше. Во-первых, кто знает, кого мы повстречаем по пути. Если попадутся грабители или вурдалаки, сможем за себя постоять. Во-вторых, странствующий рыцарь Крэд должен быть хорошо экипирован, чтобы создать убедительное впечатление.

– По дороге в Княжеск расположено немало деревень. Я уверен, что одна из них предоставит нам решение этого вопроса.

Такой вариант устроил всех. Анника запрыгнула в телегу и заняла место на деревянной лавке рядом с Крэдом. Наг сел на дрожки и взял кожаные ремешки поводьев в руки:

– Но!

Жеребец тронулся с места. Поймавшая кураж троица с упоением принялась обсуждать подробности предстоящего дела.

– Вот так мы и оказались в «Лисьей норе», – подвел черту Наг.

Я еще не поняла, как реагировать на откровенный рассказ компании, но сдавать их старосте мне почему-то перехотелось.

– Соглашайся, – уверенным тоном подстрекала меня Анника. – Чтобы захватить в плен Соню, нужно втереться к ней в доверие. А мне всегда тяжело давалось общение с другими девушками. Сказывается военное воспитание отца. Да и я сама по малолетству отдавала предпочтение играм с мальчишками, имитирующим рыцарские поединки и схватки с драконами, в то время как соседские девчонки вышивали крестиком и замешивали тесто на пироги. Ты наверняка знаешь, о чем треплются молодые девицы на праздниках, в отличие от меня. К тому же Соня вряд ли даст связать себя по доброй воле. Одной мне не справиться – нужна помощь, прежде чем Наг сможет войти в игру, а уж за наградой дело не постоит.

Я минуту поразмыслила и сдержанно ответила:

– А если вас вычислят и придется сражаться? Я категорически против кровопролития, могут пострадать невиновные люди.

– Кровопролития? – в голос засмеялась девушка. – Да эти двое и мечи-то в руках держать не умеют, не то что зарубить кого-нибудь. Хорошо хоть я в затею вклинилась, а иначе и защитить было бы некому при необходимости, – и она, подмигнув братьям, углубилась в тему.

Въехав в небольшую пошарпанную деревеньку, странники оповестили местных, что хотят приобрести оружие да побольше. Их сразу отправили к дому родовитого барина, бывшего тысячника. Сейчас он был разорен и торговал всем подряд из личного нажитого и незаконно приобретенного за годы службы богатства. Военное снаряжение также входило в этот список.

Отворив покосившуюся калитку, компания прошла сквозь запущенный, неприбранный двор и по ступеням поднялась на крыльцо посеревшей от времени деревянной избы с резным козырьком.

– Есть кто дома? – басовито вопросил Наг в приоткрытую дверь, выкрашенную некогда небесно-голубой краской, а сейчас облупленную и местами трухлявую от влаги. На пороге появилась домоправительница – старая бабка, одетая в выцветшее платье в горох, на плечи ее был накинут огромный пуховый, несмотря на теплую погоду, платок, на ногах – толстенные шерстяные носки и берестяные лапти.

– Чаво вам? – неприветливая старуха просунулась в щель между дверью и косяком и оценивающе зыркнула на пришельцев.

– Э-э-э… Нам бы с хозяином переговорить.

– Нет никого. Идите своей дорогой, – вредная карга принялась закрывать дверь, но ее руку перехватили.

– Сара, ты опять за свое? Иди вон лучше кашу варить поставь, со вчерашнего дня ничего не ели.

Домоправительница недовольно хмыкнула, но зашаркала в сторону кухни.

– Всех покупателей мне распугала. Не к добру, говорит, имущество незнакомцам раздавать, пусть и за деньги. А я лучше монетой звенеть буду, чем хлам этот хранить, – мужчина вошел в дом, приглашая троицу за собой. – Как разорились, жена с дочерью к родственникам, что побогаче, в соседний город перебрались. Мол, не привыкли они в условиях, не соответствующих высокому роду, жить. А мы с Сарой так и остались в деревне. Тут и воздух свежий, хочешь – вон тебе речка – купайся, хочешь – к соседям, что поросенка зарежут, на колбасу иди, а коли душа к бутылочке лежит, так без жены оно и спокойнее с мужиками до ночи гулять.

Дом бывшего богача теперь представлял собой обветшалый склад некогда служивших убранством вещей. Друг на друга прямо от входа и по всему пространству жилища были навалены антикварная мебель, посуда, ткани, оружие и предметы декора. Все это покрывал толстый слой белой пыли.

– Ну-с вот… – протянул тысячник, который и сам превратился из представительного вида мужчины в потрепанного, неухоженного мужичка. Его протертые домашние полосатые штаны, в коих, судя по всему, он не гнушался выходить и на улицу, висели до колен, подвязанные тесьмой с кисточками бахромы на концах. Пояс создавал ощущение принадлежности к отделке штор, что, вероятно, было правдой. Рубаха, сшитая из расписного шелка и украшенная кружевными оборками по воротнику и рукавам, уцелевшая с зажиточных времен, нелепо выглядела в сочетании с дырявыми шароварами и стоптанными лаптями. Нечесаные волосы мужчины были торопливо приглажены рукой набок, а кривая борода непослушно кустилась по помятому лицу. Анника медленно перевела взгляд с несуразного хозяина дома на горы распродаваемого им добра. Девушка подошла ближе и вытащила из-под поеденной молью диванной подушки клинок. С детства погруженная в военную тему, она чувствовала себя в своей стихии и не кидалась на первое попавшееся на глаза оружие, а с видом знатока оценивала качество предлагаемого товара.

– Вот неплохой меч. Выкован в Арбинской мастерской. Старый, но ладный. Весит мало, сбалансирован хорошо, управляться с ним будет легко, – она перебросила клинок из одной ладони в другую и ловко подкинула его в воздух рукоятью в сторону Крэда. Парень инстинктивно отшатнулся назад, даже не пытаясь поймать оружие, и то с лязгом упало на деревянный пол. Анника и тысячник настороженно уставились на молодого человека. Пытаясь реабилитироваться, тот неумело поднял меч с пола и потряс им в воздухе:

– Да, сбалансирован хорошо.

Стало совершенно понятно, что парень ничего в этом не смыслит. Для пущей убедительности псевдовояка грозно продолжал махать лезвием из стороны в сторону, демонстрируя акт убиения некой кровожадной твари. Завороженные гипнотическим зрелищем разыгранного представления, присутствующие молча наблюдали за ним округлившимися глазами.

– Крэд… – Анника выхватила клинок из его вспотевших рук, – можно тебя на минутку? – Она взяла приятеля под локоть и отвела в сторону: – Ты что, не владеешь мечом? – Молодой человек виновато покачал головой. Девушка заметила кровавый порез на его пальце. – И как ты собрался ехать в Княжеск? В окрестностях могут бродить разбойники, да и Бог знает кто еще. Ты думал сбежать от них?!

– Мы с братом мирные люди. Живем, никого не трогаем, и нас никто не трогает. За ненадобностью и не научились людей на куски рубить. Зато сундук резной али мебель эксклюзивную – это пожалуйста, – Крэд добродушно оправдывался перед не ожидавшей такого поворота событий подругой.

Все, что ей оставалось, – махнуть на парней рукой и лично вернуться к перебиранию завалов.

Прошло около часа, когда был выужен последний, на взгляд девушки, достойный уважения предмет военного снаряжения.

– Ну вот.

Перед братьями образовалась небольшая горка оружия. Кинжалы, металлические звезды и стрелы лежали ровно, как на параде, бочком друг к другу. К счастью, тысячник уже давно смирился с участью разоренного и теперь, если выручки за проданные пожитки хватало на бутыль вина покрепче, он безжалостно расставался с некогда дорогими сердцу вещами, не пытаясь заломить за них непомерную цену. Наг и Крэд, имеющие большой опыт в торговле, быстро договорились о приемлемой для обоих сторон сумме. Довольные выгодной сделкой, путники отправились в дальнейшую дорогу, а тысячник под ворчания экономки взял приятно потяжелевший кошель и пошел в кабак обмывать освобождение от очередной части, как он считал, ненужного пылящегося хлама.

Открывшаяся для меня под другим углом компания сидела в ожидании. Я прикинула: ну а что мне, собственно, терять? Не разносить же до конца жизни котлеты кузнецам и пахарям, довольствуясь монотонным круговоротом деревенской жизни. Унылые перспективы неожиданно выгодно подсветили скрытые достоинства сделанного мне предложения.

– Я в деле! – Шайка обрадованно поприветствовала нового члена своей группы. – Встретимся на улице.

Проходя мимо стойки, за которой уже не было дядюшки Роя, я попросила сынишку булочницы принести заказ на дальний стол. Кстати, узнать о напитках я снова забыла.

Пока троица всухомятку проталкивала еду в желудки, я собирала вещи. Сумка с компактно уложенными предметами первой необходимости, вроде сменного комплекта одежды и белья, расчески, складного ножика, тощего кошелька, фляги с водой и прочей мелочи, которая могла пригодиться в дороге, лежала на застланной кровати. Последним в ее недра отправился перстень с лиловым камнем. Я переодела мягкие чешки на полусапоги, в которых было удобно ездить на лошади, вытащила из старого березового шкафа походный плащ и еще раз окинула комнату взглядом. Пора… Обняв любимую подушку, я выглянула в окно, мысленно прощаясь с деревней Колосцы и «Лисьей норой», будучи уверенной, что больше никогда сюда не вернусь. Записка, оставленная на тумбочке, гласила: «Дорогие дядя Рой и тетя Флер! Благодарю вас от всей души за предоставленные условия комфортной жизни и возможность обосноваться на столь долгий срок при вашем доме. Перемены, которых я ждала с восьми лет, так и не наступили, а посему я сама отправляюсь навстречу им. Сомневаюсь, что вам будут понятны мотивы совершаемого мной шага, но надеюсь, что вы не затаите обиду. Дядя Рой, я забираю Колокольчика взамен моей детской одежды, расшитой золотом и камнями, что вы продали на следующий день, как я попала к вам, и ежемесячных удержек из оплаты труда при харчевне. Полагаю, что нам больше не доведется увидеться. Всего доброго!» Оставшись довольной письмом, я вылезла из окна на козырек крыльца. Это был мой излюбленный прием, когда хотелось улизнуть незамеченной. Выход из корчмы вплотную прилегал к конюшне. Преодолев одним широким прыжком расстояние, разделявшее меня с крышей лошадиного загона, я очутилась перед небольшим отверстием. Конюх часто открывал вентиляционную задвижку, чтобы сено не отсыревало, и мне ранее доводилось пользоваться этим проемом как лазом. Протиснувшись внутрь, я очутилась в стогу душистой колючей соломы, которая была подвешена под потолком в плетеной сетке. Вокруг царила тишина. Лошади лениво отгоняли хвостами жужжащих поблизости мух. Соскочив на земляной пол, я подошла к стойлу Колокольчика. Взятый еще жеребенком исключительно для верховой езды, этот ретивый черный конек часто убегал куда ему вздумается. Будучи на редкость прыгучим, он с легкостью преодолевал ограждения и, не подозревая о своем негодном поведении, с удовольствием щипал соседские грядки. Однажды тетушка Флер привязала ему на шею колокольчик, чтобы было слышно, когда самовольное животное в очередной раз захочет покинуть наскучивший хлев. Дядюшка Рой купил его в тот год, когда в таверну привели и меня, поэтому я всегда чувствовала необъяснимую связь с молодым своенравным скакуном. Когда мне нужно было совершить конную поездку, я всегда отдавала предпочтение Колокольчику, не прельщаясь мощными трудовыми жеребцами. Подойдя ближе, я решительно открыла дверцу стойла. Снаружи послышались голоса. Стараясь не думать, что мои действия попахивают кражей, и сняв со стены стремена и поводья, я запрыгнула в седло и выехала из конюшни. Закончившие трапезу путники уже вышли на улицу и, заприметив меня, отправились за своей упряжкой. Подоспевший к их приходу конюх приветственно помахал рукой, так и не догадавшись, что дело нечисто, и наша разношерстная компания отправилась в дорогу.

Следующие четыре дня мы провели за болтовней, обмениваясь историями из жизни и обсуждая предстоящий акт хищения. Привычные пейзажи близлежащих деревень сменились незнакомыми местностями и видами. Я заинтересованно следила за происходящим вокруг. Мы ехали в основном прямыми разъезженными дорогами, соединяющими населенные пункты друг с другом. Встречающиеся время от времени путники в большинстве своем были владельцами торговых обозов. Редко доводилось увидеть одиноких странников, а если такие и попадались, своим внешним видом они сразу привлекали внимание. Будь то отшельники-друиды в мятых лохмотьях, странствующие рыцари или наемники, приметив которых издали, мы с Нагом посылали лошадей быстрее. Несколько раз нам подворачивались представители нечеловеческой расы, как, например, тролли, которые, по рассказам Анники, ввиду своего устрашающего внешнего вида и крепкого телосложения, были излюбленными вояками купцов и прочих богачей, имевших собственные небольшие вооруженные отряды. В отличие от орков, с этими существами можно было договориться, если, конечно, водилось золотишко. Один раз нам на глаза попался кроткий быстрый эльф, ускользнувший от наших любопытных взглядов так же быстро, как и появился. В окрестных полях, прилегающих к дороге, неустанно трудились сельчане от мала до велика. Странно было наблюдать за ними и не ощущать себя больше частью этой унылой и однообразной будничной жизни. Эта мысль придавала сил и поднимала настроение.

Ночевали мы в полях, разводя костер и поочередно дежуря – мало ли кого нелегкая носит в неизвестных краях. Спали мало и урывками – грядущее дело не давало толком расслабиться, хотелось скорее приступить к его исполнению.

Миновали четвертые сутки, прежде чем придорожная табличка-указатель оповестила о въезде в Княжеск. Устав от бесконечной тряски в телеге и седлах, нам не терпелось спокойно пройтись ногами по твердой устойчивой земле и как следует отдохнуть перед завтрашним днем. Несмотря на поздний час, городок вовсю готовился к торжеству. По этому случаю центральную площадь расчистили и установили на ней деревянный помост для выступлений. Вокруг сновали туда-сюда ярмарочные зазывалы, цыганки-гадалки и торговцы, надеющиеся за счет праздника сбыть заготовленный в немереном количестве товар. Среди всего этого суетливого безумия нам, по плану Анники, предстояло найти дом с сараем и подвалом. В городах постройки попроще обычно выносились на окраины, что играло нам на руку. Желательно было также, чтобы хозяин оказался немощным старичком, который не станет проверять, как проводят свое время комнатосъемщики.

Побродив по улицам и расспрашивая горожан на предмет подходящего жилья, мы практически отчаялись его отыскать, но в последний момент удача таки нам улыбнулась. Моложавая румяная баба, развешивающая наломанные ветки вербы, перевязанные цветными лентами, по своему крыльцу, сначала было отмахнулась от нашего вопроса, но, немного поразмыслив, указала куда-то в сторону леса:

– Эвон до той избы дойдете и поверните направо. Там церковь, от нее дорога. Ступайте по ней прямо из города. Упретесь в пригорок, поросший лозняком. В лесу том, на опушке, бабка-дракониха живет. Кроме нее, у нас, таких как вы, никто не приютит, – тетка осуждающе оглядела Аннику, с головы до ног увешанную оружием.

Признаться, меч девушка отдала мне, когда на ночном привале в поле я продемонстрировала, что косо-криво, но умею им орудовать. Не на уровне сражений в бою, конечно, но в деревенских соревнованиях могла задать жару местным ребятам. От скуки в свои редкие выходные я ездила в соседнее село, где юные парнишки готовились к поступлению в царскую армию. Поначалу мне просто нравилось наблюдать за усердно сражающимися расшатанными у рукояти мечами с тупыми лезвиями юношами, а потом и самой захотелось попробовать. В такие дни я арендовала старый клинок у смекалистого местного жителя, развернувшего рядом с тренировочной площадкой палатку с подобным негодным военным хламом. А поскольку это был единственный вид оружия, держа в руках который я не боялась кого-нибудь случайно зарезать, Анника благосклонно дала его мне в пользование. В конце концов разбойницами мы были обе, а на Нага с Крэдом девушка надежд не возлагала. Сама же она неплохо владела кинжалом, стрельбой из лука и техникой метательного оружия.

Солнце давно село, поэтому за неимением другого варианта мы смиренно отправились по указанному женщиной адресу.

– А почему все-таки дракониха? – напоследок поинтересовался Крэд, который обычно отмалчивался, но в этот раз переступил через врожденную сдержанность, выражая наш общий интерес вслух. Тетка суеверно перекрестилась и на цыпочках, подойдя поближе к калитке, шепотом, словно ее мог кто-то подслушать, процедила:

– Дак ведьма она! Бабка та! С упырями водится и сама упырем обращается! В полнолуние воет под окнами, в двери скребется, честным людям житья не дает! А каждый двенадцатый месяц в году драконом делается и окрестные деревни выкашивает: пока всех жителей до последнего не пожрет – не успокоится! – женщина с выпученными глазами звучно сглотнула набежавшую от сочного рассказа слюну.

– И поэтому вы нас к ней отправляете? – съязвил Наг.

– Ну… так люди говорят! – пожала плечами та и быстро вернулась на безопасное крыльцо.

– Спасибо…– наша невдохновленная жуткой картиной компания поникла и морально готовилась к предстоящей встрече с загадочной хозяйкой потенциального жилища.

– В крайнем случае у нас полно оружия! – неубедительно попытался приободрить всех Наг.

– Ага, если бы вы с Крэдом еще умели им пользоваться… – констатировала суровую действительность Анника.

– Зато вживую дракона увидим! Хотя нет, исходя из рассказа тетки, в этом месяце – только упыря, – вновь сделал попытку пошутить парень.

Обстановка немного разрядилась, мы принялись обсуждать всевозможные варианты встречи с необычной старушкой, увлеченные разговором, минуя избушку с поворотом направо, церковь и дорогу по лесу к опушке.

На лысом пригорке, местами утыканном редкими соснами и елями, стояла по-настоящему древняя, вросшая в землю лачуга. Стены ее покосились, дырявая крыша была кое-как залатана кривыми необработанными досками. Единственное окошко, выходившее на эту сторону леса, темным квадратным глазом смотрело на незваных гостей. Мы старались не подавать вида, что открывшееся зрелище обещает мрачные перспективы.

– Ну что? – предложил Наг. – Постучимся?

Молодой человек, самый смелый из нас, бодрым шагом пошел в обход избушки в поисках двери. Мы с Анникой, с опаской озираясь вокруг, последовали за ним. Замыкал процессию боязливый Крэд. Как раз с обратной стороны доисторического сруба находился маленький хлев, где то и дело пронзительно блеяла коза, встревоженная поздним визитом незнакомцев. При нем стоял замшелый, полугнилой колодец. Наг мужественно постучал в рассохшуюся толстую дверь. Через пару минут в избе послышалась возня, сменившаяся звуком отодвигаемого засова, и без вопросов кто мы и зачем пришли, она медленно отворилась.

– А-а-а, на гулянье приехали? – вопросил сиплый старушечий голос. Мы синхронно кивнули, сковываемые внутренним страхом перед скукоженной хозяйкой избы. – Заночевать хотите… – умозаключила бабка, отпуская ручку двери, чтобы наша замявшаяся на пороге компания могла войти внутрь. Анника придержала меня за рукав рубахи, чуть замедлив шаг в ожидании худшего. Мы робко столпились в темной прихожей, переминаясь с ноги на ногу.

– Сейчас лучину зажгу и комнаты приготовлю. Вы, верно, проголодались с дороги?

Невзлюбленная жителями Княжеска отшельница оказалась на редкость гостеприимной. Она достала масляную лампу, несколько восковых свечей и ворох чистого постельного белья. Быстро семеня оказавшимися не такими уж дряхлыми ногами, дракониха застелила четыре постели – по две в каждой из сдаваемых нам комнат. В одной расположились мы с Анникой. Помимо скрипучих кроватей, в тесном помещении с затхлым запахом старья находились большой сундук, дубовый стол и такой же стул. На столешнице стоял кованый канделябр. Три толстые желтые воткнутые в него свечи мерно горели ровным пламенем. Соседняя с нашей комната была предложена парням, которые, оставив вещи, пошли заниматься лошадиной упряжкой, Колокольчиком и тайком изучать внутреннее устройство сарая. Я кинула сумку на пол рядом с кроватью и сладко потянулась на тонком бугристом матрасе. Анника положила свою сбрую на крышку сундука, чтобы в случае внезапной опасности можно было легко дотянуться до оружия, и присела на краешек постели. Расслабиться в подозрительной хижине девушке явно не удавалось.

– Майя, тебе не кажется странным, что одинокая ветхая старуха так просто впустила четверых вооруженных незнакомцев к себе в дом? Хочу напомнить, что двое из нас крепкие и рослые мужчины. Мало ли, может, мы хотели бы ограбить ее или еще чего похуже!

– Да брось ты, – перевесилась я с кровати, чтобы взглянуть на Аннику. – Ну что тут воровать? Бабка и сама знает, что на ее лачугу не польстится и самый непритязательный разбойник. А подзаработать в праздники, сдавая аж две комнаты согласным на скромные условия жилища путникам, – святое дело.

Я переместила верхнюю половину туловища обратно на матрас и расслабленно по нему растеклась. На кухне что-то шипело и шкворчало – готовился поздний ужин. Раздался стук в нашу дверь:

– Вы не спите? – Наг и Крэд вернулись из сарая с докладом.

– За стол! – послышался голос драконихи.

Мы вышли из комнаты и направились в маленькую кухоньку, тускло освещенную желтым светом масляной лампы, которая, потрескивая, сыпала мелкими искрами. По центру стоял широкий дубовый стол в окружении стульев и табуреток. На нем в большой тарелке была горой навалена отварная картошка. Рядом, в продолговатом блюде, лежало нарезанное сало и жареная свиная колбаса. Наломанный большими ломтями хлеб источал аппетитный аромат. Дракониха разлила какую-то мутную жидкость из глиняного кувшина по кружкам и, пожелав нам приятного аппетита, удалилась.

– Славная старушка и такая заботливая, – высказался Наг, уплетая за обе щеки горячий ужин.

– А вдруг еда отравлена? – не сдержалась Анника, все еще ожидающая подвоха. – Ночью яд подействует, мы станем беззащитны, и бабка, обратившись упырем, выпьет нашу кровь, – девушка обреченно возвела взгляд к потолку.

– Ага, прямо отравленных нас и высосет… – флегматично заключила я, накладывая в тарелку дымящуюся картошку. – Это такой извращенный способ самоубийства – травишь потенциальную пищу, а, когда та откинется, поедаешь. И вкусно, и смертельно – то что надо для сумасшедшей старухи, решившей оригинальным способом свести счеты с жизнью.

Крэд, сидевший все это время молча, тоже подал голос:

– Вся эта история с драконихой похожа на обычные городские сплетни, чтобы пугать детишек. А у нас есть и более важный разговор.

Парень был прав. Цель нашей поездки неумолимо приближалась, и следовало еще раз обсудить все детали.

Оказалось, что сарай с истошно блеющей козой, возмущенной лошадиным соседством, как нельзя лучше подходит для заточения юных дев. Соню планировалось держать в подполье, потому истеричное рогатое животное служило идеальной маскировкой возможных криков заложницы. Оставалось лишь быть у старухи на подхвате, помогая по хозяйству и не давая ей самой спускаться в подвал. В случае если она заподозрит неладное или план провалится, решено было просто бежать, чтобы не влипнуть в по-настоящему серьезную передрягу. Предположительно все мероприятие должно было уместиться в одни сутки, что давало надежду на быстрый и успешный исход дела.

Прикончив ужин, мы отправились спать. В нашей комнате были оставлены тазик со свежей водой для умывания и чистые полотенца. Анника первая привела себя в порядок и улеглась в кровать, с головой накрывшись тонким покрывалом. Я подошла к столу, на котором находился глиняный кувшин, и взяла кружку, чтобы попить, но мой взгляд медленно переместился ниже и зацепился за столешницу. Испещренная рунескриптами, она по четырем углам имела углубления с подведенными к ним ложбинками-канальцами. Также на деревянной поверхности черной краской было начертано несколько пентаграмм, в центре которых расположились выемки для амулетов. Редкие полупрозрачные камни, наглухо вкрученные каким-то образом в древесину, мистически бликовали под лунным светом, проникающим в маленькое окошко сквозь редкие сосны. Стол был ритуальным. От этой мысли холодок пробежал по коже. Мы находились в доме ведьмы. Страх мгновенно обуял все мое тело и сдавил грудь, перехватывая дыхание. Я кинула молниеносный взгляд на дверь, ожидая, что сейчас случиться страшное, и дракониха ворвется в комнату. За окном поднялся ветер, и заволокшая небо туча погрузила опушку во мрак. Я застыла на месте, напряженно вглядываясь в темноту, но из нее не доносилось ни шороха. Царящая вокруг тишина прорезалась лишь безмятежным сопением задремавшей Анники. Время шло, а хозяйка избы все не появлялась. Выйдя наконец из оцепенения, я подбежала к сундуку и, судорожно схватив с него меч, встала у двери, прильнув к стене спиной, готовая атаковать в любой момент. В голове всплыла история о первом увиденном мной ритуальном столе в доме деревенской ворожейки, к которой я хотела обратиться, чтобы вернуть память, но моих средств всегда не хватало на ее дорогостоящие услуги. Помогавший женщине по хозяйству за мелкую плату паренек однажды не вернулся домой, а через неделю его нашли в лесу за деревней. Внутренности юноши отсутствовали. Поскольку в деле была замешана ведьма, староста послал запрос на мага в Арбин для расследования преступления. Но к моменту, когда тот прибыл в Колосцы, колдуньи уже и след простыл. Местные жители боялись с ней связываться и потому не приставили охрану, а в жилище беглянки обнаружили окровавленный ритуальный стол. Правда, рядом с ним валялась и обезглавленная тушка черной вороны, но кому принадлежала кровь – пареньку или птице, – установить так и не удалось. Часы в комнате отсутствовали, мне казалось, прошла уже целая вечность. Я продолжала стоять, а нападение все не происходило. Если старуха и планировала нас порешить, то явно отложила это мероприятие до лучших времен. К страху примешалось замешательство. Анника, которая, по всей видимости, оказалась не знакома с таким специфическим предметом интерьера или просто не обратила на него внимания, что-то промямлив, перевернулась на другой бок. Не решившись ее разбудить, я в обнимку с мечом вернулась к своей кровати. Ветер зловеще мотылял из стороны в сторону сосны за окном. Где-то далеко прокричал петух. Клинок, зажатый в моих ладонях, периодически клонился вниз, когда хватка в моменты сонного забытья ослабевала. Я чувствовала себя полоумным рыцарем, в одиночку отважившимся выйти на смертный бой с неведомым чудищем. Хотя почему с неведомым? Не удивлюсь, если с упырем или драконом…

Проснулась я от звуков музыки. В городе уже вовсю отдавали должное празднику весны. Труба надрывно гудела, заглушая писклявую скрипку и навязчивую дудочку. Периодически в распахнутое окно доносился отдаленный смех гуляющей толпы и редкое лошадиное ржание. Меч, в руках с которым я уснула, воткнулся острым концом в мой ботинок. Тело затекло и ныло, позвоночник ломило от скрюченной позы. Я кинула взгляд на кровать Анники – она была пуста и заправлена. Судя по тому, что я осталась живой, скорая смерть нам не грозила. На опушке раздавался неустанный треск работающего топора, а в избе вкусно пахло блинами. Я кое-как сползла с кровати и кривой походкой отсиженных за ночь ног поковыляла на кухню.

Анника сидела за столом, с наслаждением уплетая блины и запивая их козьим молоком.

– Доброе утро, – прокряхтела я, растирая пальцами онемевшую поясницу.

Девушка помахала рукой. Вяло рухнув на большой дубовый стул, я поморщилась от яркого солнечного луча, настырно светящего мне в глаза.

– Как спалось? Я заметила, ты самоотверженно охраняла нас от упыриной напасти всю ночь, – Анника весело расхохоталась.

– Могла бы и спасибо сказать, – кинув угрюмый взгляд на расслабившуюся наконец подругу, я не решилась рассказать ей об увиденном ночью. Моей догадке нужны были подтверждения, а без них провоцировать беспричинную панику мне не хотелось. Скрутив трубочкой кружевной золотистый кружок, я окунула его в сметану, стоящую в плошке рядом, и отправила в рот.

– А где Крэд и Наг?

– Крэд колет дрова, а Наг пошел в город разведать обстановку, выяснить, где живет Соня и изучить здешние места.

– М-м-м, понятно, – дожевав блин, я огляделась по сторонам и перешла на еле слышный шепот: – А где старуха?

– Ее давно нет дома. Сказала, что пошла пасти козу.

Я резко отодвинула чашку с молоком в сторону и встала из-за стола. Анника вопросительно подняла на меня глаза, ожидая объяснений. Пользуясь отсутствием хозяйки дома, мне захотелось проверить избу на наличие прочих колдовских атрибутов и оценить степень угрозы, которая пока что ничем не подтвердилась. Проснувшись невредимой, я испытывала сомнение в основанной на слухах версии – мало ли, дом достался старухе от родственников, а чародейками были дальние, почившие сто лет назад прабабки, мистическое прозвище которых перешло драконихе по наследству вместе с имуществом. Но домыслы лишь разжигали потребность узнать правду. Вопрос касался нашей безопасности, и если мы действительно остановились у ведьмы, вероятно, сейчас самое время в ужасе бежать со всех ног, осеняя себя крестами. Действовать надо было незамедлительно – старуха могла вернуться в любой момент.

Приставив Аннику ко входной двери дежурить, я твердым шагом направилась в хозяйскую спальню.

– Что ты делаешь? – не найдя объяснения моему странному поведению, спросила подруга.

– Просто хочу убедиться, что все в порядке, – неоднозначно ответила я.

Медленно подтолкнув скрипучую дверь в заветную комнату, я обнаружила вполне приемлемую картину. Небольшое по размерам помещение, на первый взгляд, не таило в себе очевидных секретов. Скромную обстановку составляли кровать, стол с двумя выдвижными ящиками, стул и шкаф. На полу лежала выцветшая, топорщащаяся во все стороны сухой соломой циновка. Окно выходило на известный сарай. Сейчас я заметила рядом с ним одинокую кривую грядку, на которой, к моему удивлению, все же проклевывались ростки какой-то зелени. В середину была воткнута длинная палка, на ее конце моталось что-то вроде пугала, призванного отваживать ворон, хотя их самих не было видно. Приободренная успокоившей мой разыгравшийся накануне ум мирной обстановкой, я изучила шкаф и, к собственному разочарованию или облегчению, не обнаружила в нем ничего, кроме стопок одежды и белья. Мне не вспомнилось ни одной ведьмы, которая обходилась бы без характерного магического инвентаря. Я хлопнула дверцами и подошла к столу. В отличие от своего собрата в соседней комнате, он был обычным туалетным. Выдвижные ящики не содержали ничего интереснее пучков сушеной травы для сбивания жара, кореньев для мази от радикулита и нескольких потрепанных книг про полезные и целебные свойства трав. Еще раз обведя критическим взглядом не оправдавшую моих надежд комнату, я вышла, закрыв за собой дверь как раз в тот момент, когда снаружи заблеяла коза.

– Доброе утро! – раздался глухой голос старухи из сарая.

Добросердечный Крэд, желая помочь, усердно рубил на дрова поваленную ель и складывал их под навесом в аккуратные высокие ряды. Бабка закончила возиться с козой и вышла на опушку. Наконец в дневном свете я ясно увидела, что представляла собой лесная отшельница. Невысокого роста и плотного сложения, она была похожа на тумбочку, накрытую обветшалой траурной скатертью. Такой эффект создавал огромный черный платок с длинной лохматой бахромой, окутывающий квадратную фигуру с головы до ног. Из-под него при ходьбе выглядывал край цветастого платья. На вид драконихе было лет двести. Длинный крючковатый нос посередине морщинистого лица напоминал клюв вороны. Маленькие блекло-голубые глазки заинтересованно смотрели на меня из-под нависших век. Густые кустистые черные, как смоль, брови придавали образу карикатурный вид. Тонкие бесцветные губы скрывали два ряда желтых кривых, но уцелевших до единого, зубов. Серебристо-седые волосы были гладко прилизаны под черным платком. Бабка щурилась и хитро ухмылялась. Я рассматривала ее. Она рассматривала меня. Поймав взгляд старухи, я стушевалась, ощутив в животе неприятное волнение.

– Эм-м… Спасибо за завтрак! Очень вкусные блины! – попыталась я начать ни к чему не обязывающий разговор, чтобы развеять затянувшуюся паузу.

– О-о-о, милая. Я кладу в тесто секретный ингредиент! – с заговорщическим видом ответила дракониха.

Стараясь не думать о происхождении секретного ингредиента, я отошла от двери, пропуская ее внутрь избы. Анника пожала плечами и вышла во двор.

– Яйца, молоко, мука, сахар…– перечисляла бабка, углубляясь в недра кухни. – Семена стручков ванили. Она у нас не растет, но я знаю тайные места, где можно достать все что хочешь. Если есть на что менять, конечно, – дракониха загадочно мне подмигнула.

Схватив толстенное бревно, она ловко затолкала его в каменную обмазанную отбитой местами глиной печь. На ее пальцах сверкнули золотые перстни, что шло вразрез с немудреным бытом жилья и потому весьма меня удивило.

– Праздник уже начался. Идите, пока конкурсы не закончились. В этом году призы хорошие. Корову дарють породистую, мешок муки, ткани привазныя. Всего-то надыть противника заколоть. В шутку, конечно. Вы-то, небось, с мечами да кинжалами – вояки бравыя? Вот и подработаете мастерством привычным.

– Мы как раз собираемся туда, – кивнула я, радуясь представившейся возможности улизнуть.

– Ко скольки ужин стряпать? – проскрипела старуха мне вслед.

– Спасибо, мы поедим в городе, ложитесь спать и не ждите нас, – свидетели нам были ни к чему.

Я зашла в спальню за мечом. Остального оружия уже не было – видимо, Анника забрала его чуть раньше. Мне не хотелось до возвращения Нага оставаться в избе, поэтому, немного побеседовав с Крэдом и осведомившись у него, куда подевалась наша компаньонка, я отправилась по ее следам.

Девушку удалось обнаружить не сразу. В половине версты от жилья драконихи, за опушкой у тонкого ручья, раскинулась вымощенная шлифованным серым гранитом площадка. Огромная, локтей сто от края до края, идеально круглая, она сразу вызывала множество вопросов относительно своего происхождения и назначения. Анника, как быстрый ветер, носилась кувырками по каменному настилу, метая в деревья, растущие по контуру, дротики, металлические звезды и ножи. Понаблюдав некоторое время за оттачиванием военного мастерства, я вопросила вслух:

– Интересно, откуда среди леса тренировочная площадка, да еще не поросшая растительностью, что свидетельствует о ее частом использовании? Что-то замков, принадлежащих рыцарским школам, я поблизости не заметила.

Остановившаяся девушка подошла к ближайшему дереву и начала выколупывать из него глубоко засевшие дротики.

– Может, раньше Княжеск спонсировал Тамилию воинами? – предположила она, достав нож, и принялась сосредоточенно вырезать из соснового ствола неподдающийся зазубренный наконечник.

– Хм-м… Это вряд ли… Они дряхлых одиноких бабок всей оравой боятся, что уж там говорить о смертных боях с реальными врагами… – я задумчиво прошлась вдоль края площадки. Частые стволы сосен-гигантов аккуратно огибали каменный пятачок, но на нем самом не проклевывалось ни малейшего росточка. Над головой образовалось округлое голубое окошко неба. Мой взгляд скользнул по ветвям деревьев. – И птиц нет. Нигде.

– Изучаешь местную флору? – беспощадная древоубийца, кажется, совсем не заинтересовалась феноменом этого места. Закончив упражняться, она облачилась в привычную экипировку и, быстро взбежав на пригорок, поторопила меня.

– Идем, пора браться за дело.

Мы зашли за братьями на опушку. Наг недавно вернулся и успел наскоро позавтракать. Крэд же, закончив свои общественно полезные работы, уселся на поваленное бревно и смиренно ждал, пока все соберутся, зажав под мышкой большой мешок, свернутый в компактный валик. Рядом пасся Колокольчик – на сегодня верный скакун бравого рыцаря, в коего молодой человек должен был преобразиться в самом ближайшем будущем.

Когда изба старухи скрылась из виду, Наг поделился результатами утренней разведки:

– Поместье Сони расположено на главной улице, с одного конца примыкающей к центральной площади. Все утро она провела в ложе приехавшего театра на колесах, просматривая комедийные постановки. Сейчас в ее доме запланирован званый обед, на который съедутся богатые и влиятельные друзья семейства. После него девушка отправится на торжественную часть гулянья – песни, пляски, пускание венков по воде. Как купеческой дочери ей не положено веселиться с простыми безродными девками, потому она, скорее всего, будет держаться обособленно, в кругу равных ей подруг. Нужно каким-то образом примкнуть к ним, и, избавившись от сопровождения, отвести Соню вниз к реке. Ну а там заткнуть рот кляпом, засунуть в мешок и оттащить в укрытие, дожидаясь меня на конной упряжке… Я присмотрел отличный большой пушистый куст на берегу… Кстати, он там единственный, так что у него и встретимся, как только зайдет солнце.

Этот план каждый из нас знал наизусть, поскольку и с новыми подробностями он несильно отличался от изначального. Но сейчас, когда слова должны были превратиться в действие, он казался нелепым и не внушал веры в удачный исход дела.

– Ну что вы поникли? – поймал общее настроение Наг. – Как только Соня будет у нас, самое тяжелое останется позади. Отправим записку с требованием выкупа, на арену выйдет Крэд, якобы случайно оказавшись в здешних краях, и отправится на спасение купеческой дочери. Таки вызволит ее из заточения в сыром подвале, охраняемом разъяренной козой, – улыбнулся с присущей жизнерадостностью Наг. – Отвезет в целости и невредимости отцу, и все будут счастливы!

– А бабка? Она оказалась не такой уж немощной и нелюдимой. По пять раз в день в сарай ходит. А если Соне удастся вынуть кляп изо рта? Коза не может блеять вечно… – поддалась сиюминутной панике Анника.

– Тебя смущают девкины крики в сарае? Мало ли чем молодой в расцвете сил мужик может с бабой на сеновале заниматься! – задорно ответил парень, который находился с ответом на каждое наше сомнение. Мы честно постарались поверить в убедительность предложенного им объяснения, поскольку пути назад не было.

Войдя в город, наша компания сразу же окунулась во всеобщую атмосферу праздника и веселья. Дома были нарядно украшены, а дворы приведены в порядок. Легкий весенний ветерок разносил по улицам густой дурманящий аромат сирени и жасмина, зацветших в этом году слишком рано. Местные старухи выставили на свежевыкрашенные лавки перед своими жилищами большие корзины с прошлогодними яблоками, которые ввиду отсутствия зубов так и не были съедены за долгую зиму, выпечку собственного производства, кувшины с фруктовыми компотами. Отведать их можно было прямо на месте, заплатив хозяйке сего добра несколько медных монет. Сами бабки были неотъемлемым приложением к импровизированным прилавкам и декорировали их кучками, восседая рядом на принесенных из дома табуретах. Они, не сбавляя тона, обсуждали прохожих, болезни, болезни прохожих и сына купчихи Клавы, чья коза прошлым летом весь огород потоптала.

Мы миновали окраину и вышли на широкую мощеную желтым камнем дорогу, утыканную редкими фонарными столбами, залитыми жиром установленных на макушках горелок. Где-то в середине длинной улицы находился дом Сони. Наша компания неспешно двинулась вперед под гул толпы, перемешивающийся с мелодичной инструментальной музыкой, доносящейся со стороны площади. Молодежь сновала туда-сюда, сбившись группками по половой принадлежности, впрочем, не забывая иногда перемешиваться для пущего увеселения. Кабаки кишели хмельными с утра гуляками. Ярмарочные ряды ломились от всевозможных товаров, добрая часть которых имела съедобный и питейный характер. Мы подошли к забору интересующего нас поместья. У парадной двери трехэтажного терема толпились люди, обмениваясь поцелуями и рукопожатиями, после чего входили внутрь. Среди них имелось несколько юношей и девушек, вычурно нарядных и держащихся весьма манерно. Я непроизвольно поправила волосы и одернула платье, одетое сегодня, чтобы не выделяться на фоне празднующих, хотя это вряд ли было возможным с перекинутым через плечо мечом. Сквозь распахнутые окна виднелось, как прислуга бегает по дому, готовясь к приему высокородных гостей. В одной из комнат второго этажа помощница укладывала вьющиеся золотистые волосы Сони в модную прическу, в то время как сама девушка покрывала лицо пудрой, глядя в настольное зеркало.

– У вас по меньшей мере два часа, – констатировал Наг. – Раньше по этикету ей дом покидать не положено. Чем займемся? – улыбнулся парень, выжидательно уставившись на нас.

– Не знаю, чем займетесь вы, а я проголодалась.

Единственный блинчик, съеденный на завтрак, только раздразнил желудок, все это время требующий продолжения трапезы заунывным журчанием. Я уже давно заприметила выходящих со стороны торговых лавок людей, уплетающих свежую сдобу, и теперь направилась туда.

– Встретимся на закате у куста на берегу! – крикнула Анника братьям, оставив их в компании друг друга и побежала вслед за мной. К тому моменту, когда она меня догнала, я уже стояла у ближайшей палатки с выпечкой и придирчиво изучала ее содержимое.

– С чем этот пирожок? – поинтересовалась я у огромной нарумяненной торговки.

– С куропаткой, – часто закивала головой та, словно подтверждая собственные слова.

– А этот? – я ткнула пальцем в подгоревший бочок треугольного конвертика жареного теста.

– С перепелкой, – подмигнула лавочница и отвела плутоватый взгляд в сторону, перекладывая зачем-то булки с места на место. Этот жест мне не понравился. Хорошо помня практику «Лисьей норы» относительно блюд из птицы, я осведомилась у лавочницы, давно ли перепелка из пирожка последний раз кукарекала, на что та смертельно оскорбилась, перекрестилась и поклялась качеством предлагаемого товара, заверяя, что ее муж удалой охотник, и вышеозначенная продукция щедро начинена сей пищей богов.

– Понятно… Тогда мне с яблоком, – мясо я не ела, рыбу тоже, но пожурить нечестную продавщицу было святым делом. Анника, разжившись в соседней палатке маковым кренделем, с удовольствием впивалась зубами в сладкую сдобу, уже обкусанную девушкой по всему хрустящему краю.

Время ожидания решено было коротать в эпицентре гуляния. Узкие дорожки многочисленными ручейками изрезали кишащую людьми площадь и неизменно встречались в ее середине – у толстенного приземистого дуба. В его обширной прохладной тени, на огибающей ствол по кругу лавке, приземлились и мы с подругой. Невдалеке расположился оркестровый помост с танцевальной площадкой. Активные конкурсы, сопровождаемые бодрыми музыкальными ритмами, уже закончились, и их сменили более спокойные мотивы, настраивавшие на приятный душевный лад. Угощаясь булками, рассматривая из-за чужих голов фрагменты костюмированной театральной постановки и болтая о том о сем, мы незаметно для себя приблизились к нужному времени. Стрелка городских часов подтянулась к двойке. Словно сговорившись, мы одновременно встали с лавки и стремительно направились к поместью Сони. Для выполнения первой части плана много ума не требовалось – нужно было всего лишь проследить, куда и с кем пойдет девушка и оказаться там вместе с ней.

Куст жасмина ароматно пах, но неприятно скреб жесткими ветками по телу. Касаясь шершавой поверхностью кожи в местах, не прикрытых одеждой, упругие прутья провоцировали чесоточные приступы. Цветочное благоухание в такой концентрации быстро начало кружить голову, а воробьи, чей дом мы облюбовали в качестве места засады, выдавали нас с потрохами, отчаянно кружа вокруг него с неумолкаемым писком. Уже четверть часа мы с Анникой отважно заседали в буйной растительности напротив поместья нашей будущей заложницы, униженно снося оскорбления возмущенных пернатых. Наконец дверь распахнулась, и на крыльцо вышла толпа молодежи, которая даже в праздник, соответствуя чину, вела себя сдержанно. К нашему общему с подругой ужасу, двое из пятерых человек оказались парнями.

– Может, они сейчас разделятся? – предположила обильно посыпанная белыми лепестками девушка. Отвечая на наш вопрос, компания вышла со двора и направилась на центральную площадь, не меняя своего состава. Когда Соня с друзьями отошли на приличное расстояние, я выпрыгнула из куста, который, не желая со мной расставаться, расцарапал мне на прощание руки. Последовав моему примеру, Анника тоже выкарабкалась на дорогу, цепляясь за жасмин каждым из ножей, кинжалов, стрел, дротиков, бывших частью ее повседневного и праздничного наряда. Отряхиваясь от листьев, она озадаченно вопросила:

– Что делать будем? Эти парни запорют нам все дело… Будь мы более отъявленными разбойницами, можно было бы пригрозить мечом, но это как-то… не по совести…

– А украсть человека по совести? – нервно усмехнулась я, не выпуская из виду интересующую нас пятерку.

– Это совсем другое. Мы же ее счастливой сделаем. И себя тоже! Это мероприятие принесет пользу всем!

Преследуемые повернули за угол. Анника, вместе со мной наблюдавшая за ускользающими фигурами, выпалила:

– Значит, действуем так: ты отвлекаешь на себя парней, а я тем временем знакомлюсь с Соней и ее подругами. Постепенно втираюсь к ней в доверие и отваживаю спутниц, а дальше по плану. Все пункты ясны?

– Я услышала только один пункт – я беру на себя парней… Но почему я? – мои брови от негодования сдвинулись домиком, а взгляд молил о пересмотре принятого решения. Меньше всего мне хотелось общаться с незнакомыми молодыми людьми: я-то и от знакомых не была в восторге, а тут предстояло завоевать внимание аж двоих высокомерных отпрысков местной знати.

– Ну во-первых, у тебя для этого все внешние данные, – подруга сопровождала собственные сомнительные доводы развязыванием горловинного шнурка моего платья и приглаживанием взъерошенных засадой в кустах волос. – А во-вторых, многолетняя работа в харчевне, безусловно, одарила тебя богатым опытом по части общения с мужчинами.

Девушка еще раз быстро осмотрела меня с головы до ног и, оставшись довольной, поторопила:

– Ну идем, а то упустим их.

Мы нашли искомую компанию на танцевальной площадке. Музыканты играли заунывную мелодию. Тучная женщина средних лет, облаченная в короткое ситцевое платье с аляповатым рисунком, который по количеству цветов мог поспорить с фиалковой лужайкой, басисто и фальшивя в каждой строке, пела балладу о несчастной любви, соревнуясь с оркестром, кто громче. Юноши и девушки кружились в вальсе. Все, кроме Сони и ее друзей. Они стояли рядом и со скукой на лицах беседовали. Я думала, под каким предлогом внедриться в их разговор. Исходящая от незнакомки инициатива, бывшая верным признаком дурного тона, наверняка спугнет интеллигентных молодых людей. За пять минут усиленной работы мысли мне не пришло в голову ни одной стоящей идеи. Душераздирающие подвывания вокалистки с явно выраженным отсутствием музыкального таланта мешали сосредоточиться. Вдруг я заметила буравящую меня взглядом Аннику, которая, не спрашивая согласия, подхватила под руки здоровенного детину и резвым галопом закружила с ним по периметру танцевальной площадки. Вооруженная до зубов девушка, изумляя своим видом не только меня, на удивление легко и проворно двигалась. Ее напарник, несмотря на свои габариты, так же демонстрировал искусное владение техникой вальса.

Передвигающаяся на огромной скорости внушительных размеров конструкция из двух человек вселяла страх быть случайно сметенными всем ненароком оказавшимся на их пути. Толпа по краям помоста плотно вжалась друг в друга, не желая закончить праздничный вечер в палате знахаря. Я последовала общему примеру и отступила на шаг назад, мысленно удивляясь внезапной любви к танцам своей подруги-лиходейки. Но тут случилось нежданное. Упоенно вальсирующая парочка, развив на четвертом кругу рекордную скорость, проносилась неподалеку от меня. Анника обворожительно улыбнулась своему кавалеру и… подставила ему подножку! Громила кубарем покатился с площадки, увлекая девушку за собой и цепляя торчащими во все стороны конечностями оказавшихся рядом зрителей. Затевая сие немыслимое злодеяние, напарница, вероятно, морально подготовилась к предстоящей телепортации с танцплощадки на сбитую с ног гору тел ни в чем не повинных людей. Правильно сгруппировавшись, она удачно приземлилась, чего нельзя было сказать о ее увесистом спутнике, который, разукрасив фингалами пару-тройку физиономий и подмяв под себя еще человек шесть, в числе коих находилась и я, валялся без чувств, напоследок фееричного полета оглушив себя ударом головой о деревянную лавку. Анника безжалостно в одиночку стащила с нас трехсоткилограммовую, как мне показалось, тушу и, упав на колени, страдальчески завопила:

– Лолочка! Моя ж ты дорогая, любимая Лолочка! Родная моя! Госпа-а-а-дя-я-я! На кого ж ты меня покину-у-ула?! – девушка прикрыла глаза руками, изображая фонтан слез. Скорбь по Лолочке была налицо. Выжившие после детинопада окружили кучу-малу, поднимая поваленных с земли. Кто-то послал за лекарем. Двое мужчин поставили меня на ноги. Я потерла обеими руками больно ушибленную поясницу и поняла, что не могу ее выпрямить.

– Лолочка, ты жива? – Анника наигранно обхватила мои бедра в объятия, не вставая с колен.

– Да, вроде…– честно говоря, я не была уверена, чувствуя себя так, будто попала под табун лошадей.

– Надо показаться врачевателю! – нарочито громко заявила девушка. – Сейчас не проверишься, а там кость сломана, воспаление образуется и инфекцию в кровь пустит. Мышцы начнут разлагаться, волосы выпадать, кому ты такая нужна будешь! – я слушала ее, в красках представляя вышеописанную картину моей прискорбной участи. На лицах окружающих читалось то же самое выражение. Они на всякий случай уже начали отходить подальше, дабы предотвратить попадание на них трупного яда, который вот-вот, по заверениям подруги, должен был просочиться через мою начинающую загнивать плоть.

– А вы чего стоите? Лучше бы помогли ей дойти до знахаря! Она вон, смотрите, разогнуться не может – все одно, что бабка старая! – Анника впихнула меня в холеные нежные руки блондина и брюнета, которых я должна была устранить по плану. Ошеломленные, но не посмевшие отказать в помощи хиреющей прямо на глазах юной деве, они взяли меня под локти и маленькими шагами повели с площади. Напарница же осталась театрально рыдать на шее своей будущей жертвы и ее сконфуженных необычной ситуацией подруг, причитая о скорой неминуемой смерти зашибленной кривоногим злодеем Лолочки.

Я, постанывая от боли, которая была очень даже реальна, ковыляла по главной улице. Мои проводники шли молча и поочередно раздраженно вздыхали, жаждая как можно скорее избавиться от навязанного груза.

Светило медицины, призванный на подмогу, как только первая капля крови из разбитого носа упала на помост, резво шагал нам навстречу, допустить которой было нельзя. Второго шанса избавиться от молодых людей могло не представиться. У обочины слева приветственно помахал на ветру потрепанной веткой-рукой знакомый куст жасмина. Знахарь приближался.

– А давайте поиграем в прятки! – я кривым подскоком улетучилась из участливых к чужому горю рук, переместив свое и без того скрюченное тело в ненавистный лозняк. Парни в недоумении переглянулись, вероятно подумав, что удар сильнее пришелся на голову, чем на поясницу. Оставалось лишь подыграть их мысли, выгадывая время. Да и точного представления о том, как удерживать этих двоих рядом с собой до заката, у меня все равно не было. Спасти положение могла только импровизация.

– Ку-ку… – сморозила я из кустов первое, что пришло на ум. Врачеватель с традиционной для его занятия торбой в руках с вышитым красным крестиком подошел критически близко. Надо было отвлечь внимание моих спутников от его персоны.

– Вы Лола, верно? – обратился ко мне блондин. – Идемте, Лола, вам что-то совсем плохо становится.

– Я перстень потеряла, – соврала я, – только что. Пока не найду, никуда не пойду.

Брюнет закатил глаза к небу и скрестил руки на груди, явно сожалея о том, что ввязался в сомнительное мероприятие по спасению сумасшедшей девки.

– Да ладно, – прошептал ему друг. – Быстрее поможем отыскать кольцо – быстрее отведем к знахарю. А там пусть сами разбираются, что с ней дальше делать, – он подошел к кусту жасмина и, присев на корточки, принялся раздвигать ветки у земли в поисках несуществующего украшения.

Лекарь как раз проходил мимо.

– Присоединиться не хочешь? – недовольно смахивая с глаз белокурые кудри и проверив уже не только кусты, но и близлежащие камни, усердный помощник занервничал.

– Не-а, вдруг еще клюнет, – съязвил на счет моего кукования невозмутимо ожидающий брюнет.

Шаги отдалялись, опасность миновала, можно было выбираться наружу.

– Ладно, к черту перстень! – подведя конец поискам, я с треском, обламывая уже травмированные несколько часов назад ветки, явилась взору своих психически устойчивых провожатых.

– Вы уверены, что не хотите найти его? – с детства обученный правилам хорошего тона, уточнил участник поисков, слегка удивленный резким перепадом настроения неадекватной подопечной.

– Да-а… Он все равно был деревянный, – я решила доиграть роль пришибленной на голову до конца.

Парни снова переглянулись и осторожно взяли меня под руки, на этот раз опасаясь не за мое, а за собственное здоровье.

Солнце медленно начало клониться вниз, но все еще сильно припекало, когда измученная троица устало рухнула на уличную лавку в тени старенькой яблони. Единственная девушка в маленькой компании, судя по внешнему виду, чувствовала себя очень плохо. Ее спина была сгорблена, руки и ноги расцарапаны, а из приоткрытого рта донесся едва слышный шепот:

– Воды…

– Где мы тебе воду добудем? Вокруг ни души! Посмотри, весь город стекся на центральную площадь! – наконец перестал сдерживаться пособник, забастовавший еще на стадии поисков утраченного кольца.

– Там сейчас вино наливают… – мечтательно произнес второй. – Начинается самая интересная часть торжества… Жаль, что все пропустим…

– Это ты виноват! – распалившись, перевел стрелки на приятеля первый. – Я же говорил, что палаты знахарей находятся в двух противоположных концах Княжеска! А ты все «в центре, в центре». Истоптали уже весь центр! Где теперь силы брать прикажешь, чтобы эту хромоногую дальше таскать?

– Эй, я вообще-то тут! – возмутилась я неприкрытому хамству.

Парни отвернулись в разные стороны. В воздухе запахло жареным. Не хватало еще, чтобы они оскорбленно ушли, оставив меня со сведенной поясницей и угрызениями совести по поводу заваленного дела. Требовалось срочно брать ситуацию в свои руки. Я покрутила головой, изучая местность. У сруба напротив стоял деревянный колодец. Калитка во двор была приоткрыта. Рассудив, что в сложившейся обстановке ждать помощи от моих горе-провожатых с уязвленным самолюбием не придется, я, не разгибая спины, перешла улицу и подтолкнула рукой дощатую дверцу, намереваясь проникнуть к заветному источнику. К моему негодованию, на крыльце, за столбом, подпирающим козырек веранды, сидела неприятного вида старуха. Задремав в кресле, пригретая солнцем, она тихонько посапывала. Странного общения с незнакомцами мне на сегодня хватило с лихвой, а потому я решила не будить хозяйку, а организовать питье самолично. В конце концов пора же было начинать становиться разбойницей! Мягкая молодая трава слева от протоптанной дорожки отлично заглушала звук шагов. Подойдя ближе к колодцу, я обнаружила, что моя согнутая поза идеально подходит для обращения с его ручкой. Куст впереди зашевелился, и с него с трепыханием сорвалась стая синиц. Я задержала дыхание и, стараясь не бряцать цепью водонаборного устройства, аккуратно опустила ведро вниз. Легонько ударившись о воду, оно начало медленно тонуть, наполняясь до самых краев. Я налегла всем весом на рукоять и сделала первый тяжелый рывок. С каждым движением подъем требовал все больших усилий. Спина напомнила о себе, давая понять, что если сумасшедшая деятельность не прекратиться сейчас же, она останется скрюченной до конца моих дней. Вода, проливаемая при каждом новом толчке, шумно падала, ударяясь о волнующееся дно. Я неотрывно смотрела на спящую старуху, методично продолжая наматывать на барабан ржавую скрипучую цепь. Внезапно мою ногу пронзила острая нестерпимая боль. Что-то впилось мне в голень. Впилось и сжало ее стальной хваткой. Я ошалело перевела взгляд вниз – на ноге повис огромный лохматый пес. Кровожадное животное стискивало пасть все сильнее. В шоке от увиденного я выпустила ручку, она с силой ударила по моим ладоням, раскручиваясь в обратную сторону на огромной скорости, и отправляя уже меньше всего интересующее меня ведро с водой обратно в недра колодца. Не осознавая, что приносит больше боли – отбитые и начавшие гудеть пальцы или отгрызаемая конечность, – я громко закричала, разбудив бабку и привлекая внимание своих обиженных друг на друга и особенно на меня спутников. Повскакивав со своих мест, все трое бросились мне на помощь.

– Дружок, Дружо-ок! – верещала старушка, перепугавшись больше меня.

Подоспевшие парни попытались оттащить пса за задние лапы, но тот оттаскивался исключительно с добычей в зубах, ни за что не желая выпускать из клыков сочную голенную кость, составлявшую пока еще часть моего тела. Я хотела достать меч из ножен, но не смогла согнуть пальцы, чтобы удержать его. Добравшаяся наконец до места жестокой расправы бабка схватила своего питомца за загривок и, оседлав, начала трясти из стороны в сторону вместе с моей ногой. Клыки неприятно забуравили прокусанные насквозь мышцы. Немощная хозяйка мохнатого людоеда только усугубляла дело. Закусив губу до крови, я подтянулась к оскаленной морде и, запуская пальцы в рычащее жерло, попыталась разжать пасть. Ничего не вышло, я только разозлила зверя еще больше. Спасти положение и ногу мог только счастливый случай. Он как раз пьяной поступью ввалился в калитку и тут же рухнул лицом в клумбу, украшавшую с одной стороны дорожку, ведущую к дому. Впрочем, через секунду он нашел в себе силы и, приподняв голову, позвал:

– Дружок! – пес пристыжено прижал уши и расслабил челюсть. Он неторопливо потрусил в сторону валяющегося где попало хозяина, виляя хвостом-метелкой. Дружок был эдак локтя полтора в высоту и не менее пяти пудов веса. Принявшись вылизывать мужику лицо, он совершенно не создавал впечатления безжалостного убийцы, еще минуту назад пытавшегося оторвать от меня кусок.

– Опять напился, окаянный! – полукриком запричитала старушка, подпинывая клюкой бестолкового отпрыска годов сорока.

– Так праздник жеж, – умозаключил отдыхающий в клумбе тип, громко икнув.

– Говорила я твоему отцу, чтоб с детства тебя к труду приучал, а он все баловать! Вот и вырос обалдуй эдакий! – бабка заметила торчащую из кармана брюк мужика бутыль с мутной розоватой жидкостью. Она поспешно вытащила ее и быстрым шагом направилась к колодцу.

– Смотри, Яшка, вот оно все твое, проклятье! – разгневанная старуха выдернула пробку из тонкого горлышка бутыли и вылила ее вредоносное содержимое в колодец.

– Не-е-ет! – с видом раненого в самое сердце рыцаря, только что потерявшего в бою верного друга, мужик вытянул вперед трясущуюся руку. Мне даже показалось, что он прослезился. Когда последняя капля безжалостно выливаемой каргой жидкости отправилась к Нептуну, тип опустил лицо обратно в клумбу и горько всхрапнул.

Опершись на ладони, я попыталась привстать, но, поняв, что сама этого сделать не смогу, кинула жалостливый взгляд в сторону парней, прятавшихся за кустом, стараясь не попадаться на глаза собаке с волчьим аппетитом.

– Что ты наделала, старая? – пьянчуга, понесший невосполнимую утрату, обратился к своей осерчавшей матери. – Это ж я для тебя принес. Зелье колдовское. Шоб в шкаф морозильный подливать.

Бабка неуверенно взглянула на дно колодца – поверхность воды была скована магическим розовым льдом. Старуха сердито хмыкнула и раздосадовано махнула рукой. Ничего не ответив непутевому сыну, она откинула пустую тару в сторону и угрюмо поплелась домой.

Не без помощи приняв вертикальное положение, я ощутила прилив многократно усилившейся боли в пояснице; прокусанная нога безвольно болталась, намекая, что ее, вероятно, придется ампутировать; пальцы обеих рук налились жаром и онемели, но самое главное – мне было неизвестно, который сейчас час.

– Эй, уважаемый! Уважаемый! – сквозь сжатые зубы процедила я, обращаясь к оценившему по достоинству радушие цветочной грядки мужику. – Сколько сейчас времени, не знаете?

– Дык восьмой час уже.

Скоро сядет солнце. Надо успеть добраться до реки. Я сделала неловкий прыжок вперед на одной ноге. Нарушенная по всем фронтам за последний день координация отправила меня прямиком на землю.

– Ай-й… – зажмурившись, я подтянула к себе больную конечность, по которой четырьмя тонкими струйками из рваных дырок сочилась алая кровь. Спину окончательно свело, позвоночник отказывался выровняться хотя бы на миллиметр. Пальцы не гнулись, опухнув и приняв синюшный оттенок. Как действовать дальше, я не представляла.

– Тебе знахарь нужен, – выразил общую мысль блондин, – а лучше колдун. Он быстрее твою ногу вылечит и голову, ой… спину.

– Так вроде с этого все и начиналось? – Лекарь, к которому мы весь день пытались попасть, теперь был необходим по-настоящему.

За щербатым забором послышался топот копыт. Небольшая повозка с запряженным в нее ослом ритмично подскакивала на дорожных камнях. Мальчишка, сидевший на дрожках, натянул поводья, когда телега настигла усыпанный в прямом смысле людьми двор. Дружок проскользнул между створок калитки и заинтересованно выбежал навстречу приезжим. Сев рядом с обозом, он выжидательно уставился на паренька. Судя по всему, тот был частым гостем в этих краях, потому что пес нетерпеливо поскуливал, подметая хвостом землю.

– Э-эй, хороший песик, хороший! – юнец вынул что-то из кармана штанов и подкинул в воздух. «Хороший песик» подпрыгнул, звучно лязгнув зубами, послышался хруст пойманного им угощения.

– Дядя Яша! Вы снова свою повозку у нас забыли! Сами ушли, а ее оставили! Я привез, – мальчишка махнул головой назад, в сторону телеги, – а то бабка Марья придет за ней и опять на отца браниться будет, что вместе гуляете.

Обитатель клумбы сладко потянулся, лежа на животе. Опершись на руки, он худо-бедно встал на четвереньки и, цепляясь за разлапистый куст ближайшей растительности, выпрямился. Сделав несколько кривых шагов в направлении калитки, он озадаченно остановился и повернулся ко мне:

– А ты кто такая? – До мужика наконец дошло, что в его дворе валяется незнакомая потрепанная девица в сопровождении двух, судя по одежде, благородного происхождения молодых людей.

Уже положив глаз на внезапно ставшее потенциально доступным средство передвижения, я сориентировалась по обстановке:

– Я дочь троюродного брата двоюродной сестры наместника Пугая! Приехала проверить, с достаточным ли размахом в Княжеске чтут бога Огня, а то вон в столице в прошлом году картошка не уродилась. Видать, плохо празднуете! А это мои родные братья – богатые наследники доброй трети государства, – парни уже не удивлялись ничему, что произносила на их глазах теряющая остатки рассудка ставшая непосильной ноша. Мужик поспешно приосанился. Принимать на собственной лужайке такую знатную особу для него было в новинку.

– А что за беда клятая с вами приключилась, коли выглядите аки упырь могильный? – доверчивый пьянчуга осекся, прикидывая, насколько дозволенными были столь нелестные сравнения в адрес высокопоставленной особы.

– Друж… Вражок ваш напал на меня, когда я испить воды колодезной изволила, – гордым и оскорбленным до глубины души голосом ответила я. – Ох и тяжко ведь придется вам, когда дядюшка Пугай про горе мое прознает. За злодеяния такие он сурово наказывает, земли отбирает…– на секундочку задумавшись, я продолжила: – …вино пить запрещает. Сухой закон объявляет и стражника для слежки к виновному приставляет!

Мужик схватился за сердце. Такой вариант наказания его категорически не устраивал.

– Дак, а мы вас вылечим! Сейчас за знахарем схожу! Он в соседнем доме врачует, – мои спутники переглянулись.

Находившийся все это время поблизости дом словно с издевкой смотрел на нас своими свежевыкрашенными резными окошками. Яшка петляющей походкой продолжил путь к калитке.

– Стойте! – задержка по времени была непозволительна. – Не хватало еще, чтобы меня какой-то сельский целитель обследовал, – возмутилась я небрежному отношению к своей великородной персоне. – Мое здоровье может поправить исключительно королевский лекарь, который обслуживает самого Пугая.

– Дак, а как помочь-то вам? – взмолился мужик, отчаянно не желающий завязывать с пьянством.

– Ваша повозка. Пусть она доставит меня к отцу. Мы остановились у городского старосты. Я отправлю ее обратно, когда доберусь до его дома.

– Негоже благородной особе на упряжке ослиной кататься. – недоуменно произнес пьянчуга, сбитый с толку моими внезапно понизившимися запросами. Но делать было нечего: угроза провести остаток жизни в трезвости заставляла примириться со странными пожеланиями важной гостьи.

«Братья», напрочь прекратившие что-либо понимать, помогли своей потрепанной жизнью «сестре» взобраться на дрожки, с которых уже соскочил сообразительный мальчуган. Кружащие в воздухе мухи предприняли попытку взять меня штурмом. Я брезгливо от них отмахнулась. Подул легкий ветерок, окутывая меня пикантно пахнущим маревом. Я обернулась через плечо – телега явила мне свое содержимое удобрительного назначения. Делать было нечего.

– Залезайте! – указала я на ароматную кучу молодым аристократам. Парни скривились, зажимая носы кончиками пальцев. Не знаю, смущало их вонючее соседство ослиной упряжки или путешествие непонятно куда с сумасшедшей возницей, но от приглашения они почему-то отказались.

Не зная, чем еще угодить родственнице правителя, подоспевший Яшка достал из другого кармана вторую бутыль:

– Вас, кажись, жажда мучила… – он протянул мне запотевший сосуд с неизвестной жидкостью, я с сомнением посмотрела в непритворно радушные глаза пропойцы. – Да не боись! Это сок виноградный! У соседа жена запасы делает.

Я откупорила бутыль, давно обуреваемая желанием смочить пересохшее горло, и сделала несколько больших глотков залпом, опустошая добрую треть полуторалитрового сосуда. Внутри сразу же разлилось густое тепло. Распробовав наконец вкус, я криво поморщилась.

– Ну подумаешь – постоял чуток дольше положенного! Зато крепость нагулял, букет обогатился! – вероломный тип, подсунувший мне крепленое виноградное вино, должно быть, решил, что, опьянев, я подобрею, и тогда уж точно никакая трезвость ему не грозит. Ткнув отпитую бутыль обратно Яшке в руки, я взяла вожжи и, со всей силы дернув их, ускакала в закат.

– А вот этим ножом я кусты смородиновые маменьке прорежать помогаю, – Анника и Соня сидели на траве у реки рядом с зарослями ивняка. Перед ними ровными рядами было разложено оружие. Его владелица периодически тревожно вглядывалась вдаль, где городской пейзаж окрасился первыми розовыми лучами заходящего солнца. В очередной раз, не увидев ожидаемого, она продолжила: – А вот этим колбасу для папеньки нарезаю, – пытаясь занять новоиспеченную подругу, Анника как могла тянула время, нервно барабаня пальцами по согнутому колену.

Вдруг со стороны полей послышался натужный треск колес. На горизонте нарисовался маленький тарантас, который, подскакивая на возделанных грядках, делился своим пахучим содержимым с землей. В страхе опоздать, я подгоняла и без того разъяренно несущегося по буграм перекопанной почвы осла. Девушки встали на ноги и заинтересованно наблюдали за завораживающим зрелищем.

– Тпр-р-р! – поравнявшись с ними, я резко натянула вожжи.

– Ты где была? – взволнованная Аника перевела взгляд на взъерошенное быстрым бегом копытное и навозную телегу, которую тут же облюбовала стая оводов.

– А-а, Лола, – кивнула мне Соня, – как вы? Вижу, знахарь не перевел вас на постельный режим? Все обошлось? – девушка изучала меня на предмет очевидных травм.

– Все хорошо! Удар пришелся на… – я не успела договорить: второй раз за сегодняшний день Анника делала вещи, не поддававшиеся моему объяснению. Улучив момент, она достала из ременного кармана маленький пузырек и тряпицу и, подкравшись сзади к справляющейся о моем здоровье Соне, прижала к ее носу и рту смоченный жидкостью платок. Выведенная из строя таким варварским методом, девушка тут же рухнула наземь.

– Ты пугаешь меня… – еще не оправившись от выходки подруги на танцевальной площадке и уже уличив ее во второй, констатировала я.– Надеюсь, нам не доведется враждовать – ты просто беспощадна.

– А ты что думала? Пока кто-то прогуливался по Княжеску, я успела и с Соней подружиться, и между делом снотворного снадобья прикупить, – в шутку важничала усыпительница, засовывая пузырек обратно в карман.

– Это гениально, – неподдельно восхитилась я продуманности девушки.

– Ты чего сгорбилась? – наконец заметила мою неестественную позу Анника, обматывая широким шелковым платком несколько раз рот бесчувственной Сони.

– Это еще что… – не слезая с дрожек, я продемонстрировала напарнице синюшные, но через боль сгибающиеся пальцы. Она недоуменно рассматривала их некоторое время, после чего недоверчиво выдала:

– Ты случайно не подралась с этими двумя?..

Я укоризненно покачала головой.

– Что-нибудь еще? – не иначе как напарница была наделена даром ясновидения. Я с кряхтением подсунула ей под нос погрызенную ногу. Округлив глаза, она аккуратно отодвинула жеваный псом подол платья и узрела запекшиеся бордовой кровью отверстия. Девушка, побледнев, быстро выудила из запасов крохотную склянку и, вылив немного в ладонь, смазала места укусов.

– Вот, это поможет на некоторое время. Но тебе нужен знахарь, – от этого слова меня уже тошнило.

Из подлеска послышалось лошадиное ржание. Повозка, управляемая Нагом, спешила на помощь. Она быстро преодолела разделявшее нас расстояние. Парень настороженно оглянулся по сторонам и, убедившись, что все гладко, подошел к Соне, валяющейся в траве вперемешку с осыпавшимся навозом. Махнув головой в сторону тарантаса, он удивленно спросил:

– Откуда это у вас?

– Да вот, прикупили свадебный подарок Крэду, – отшутилась я, глядя на кишащую насекомыми кучу.

– Нет, серьезно, где взяли осла?

– Верноподданный одолжил… – мне хотелось еще немного посмаковать эту роль.

– От тебя что, вином несет? – принюхиваясь, сощурился молодой человек.

– Соком виноградным…– чувствуя, что на глазах краснею, я слегка замялась.

– Ты лучше на нее саму посмотри! – включилась Анника в разговор.

Парень, не сразу заметивший появившиеся за день перемены в моей и без того малопривлекательной внешности, с недоброй гримасой на лице сухо спросил:

– Кто над тобой издевался? Я разберусь с ними!

– Можешь начать с Анники, – припоминая подруге ушиб поясницы, предложила я.

Мы уложили Соню в телегу конной упряжки, что было весьма вовремя, поскольку со стороны города к берегу потянулись весело щебечущие скопища незамужних дев с венками. Юноши тащили из леса хворост, чтобы развести огромный костер. Анника заверила, что действие снотворного снадобья продлится не меньше часа. Отдалившись от реки на безопасное расстояние, мы без отлагательств приступили ко второй части плана.

Отправив местного мальчишку с запиской о требовании выкупа по известному адресу и взяв с него обещание вернуть тарантас к соседу знахаря, того, что со стороны поля, а не леса, мы облачили подоспевшего Крэда в экипировку Анники. Свой единственный меч я наотрез отказывалась отдавать, до последнего сомневаясь в праведности драконихи. Приложив немалые усилия, чтобы переубедить мою трусливую персону, друзья все-таки уговорили меня временно уступить свой ни разу не использованный, но придававший уверенности клинок импровизированному воителю.

Одетый в незамысловатый наряд из хлопковых рубахи и штанов с кожаными летними сандалиями и нелепо перемотанный ремнями со снаряжением, Крэд был больше похож на обокравшего оружейную лавку деревенского пахаря, чем на странствующего рыцаря. Но вместе с тем сомнения, что крепко сложенный молодой мужчина умело обращается со всеми этими железяками, не возникало. Парень сунул ногу в стремя и развернул Колокольчика в сторону города.

– Ну что, теперь мой выход?

Мы помахали вслед удаляющемуся всаднику.

Я, милостиво погруженная братьями в телегу, пыталась найти позу, в которой мне предстояло провести ближайшие полчаса. Жесткая деревянная лавка не обещала комфортной поездки. Анника села рядом. В ногах у нас валялся большой мешок с перевязанной у основания горловиной. Наг цокнул, направляя коня в сторону леса.

Мешок не подавал признаков жизни всю дорогу. Я даже заволновалась, украдкой подпинывая его в бок острым носом сапога, проверяя, не покинуло ли этот свет его содержимое. Анника беспечно болтала и, глядя по сторонам, рассуждала о преимуществах городов перед деревнями и наоборот. Я, в свою очередь, старалась минимизировать контакт травмированных частей тела, то есть всех, с непрерывно трясущейся повозкой.

Когда совсем стемнело, мы въехали на опушку, спрятав упряжку за сараем, чтобы не привлекать лишний раз внимание драконихи. Наг соскочил с дрожек и, быстрым шагом обойдя телегу, взвалил на плечи висящий мертвым грузом мешок.

– Ты поаккуратнее. Она все-таки твоя будущая родственница, – обеспокоенная здоровьем заложницы с момента потери ею сознания, прошептала я.

– Ну тогда нужно воспользоваться случаем и заранее отомстить за испорченную жизнь брата, – тоже тихо, но весело ответил Наг, слегка потрясая тяжелой ношей. Он углубился внутрь сарая. Заблеяла коза. Очень громко и мерзко. Через секунду она издала звук еще более пронзительный, на этот раз подвывая, как затравленная собака. А потом коза неприлично выругалась.

– Очнулась! – переполошилась Анника, распрягавшая коня. Она помчалась в сарай, где Наг, опустив Соню на соломенный настил, тянул за металлическое кольцо дверцы в полу. До меня доносились разгоряченные причитания подруги, которая, судя по всему, забыла сонное снадобье в кармане ремня, отданном Крэду вместе со снаряжением. Пришедшая в себя Соня, как и положено порядочной заложнице, визжала словно резаная. Я в это время предприняла попытку самостоятельно слезть с повозки и, минуя не угаданные ногами во мраке ступеньки, скатилась по ним на землю.

– Надо ей рот перевязать! Повязка съехала! – спохватилась напарница.

– Так пока мешок развяжешь, она всю округу своими воплями перепугает! – Наг подхватил протестующе брыкающийся мешок на руки и, насколько это было возможно, аккуратно понес его к открытому входу в подвал. Скрепленная кореньями вековых деревьев и прочим природным материалом почва не осыпалась, устойчиво сохраняя форму ступеней, уводящих во мрак. Парень сделал неуверенный шаг, переместивший его на добрые полколена вглубь. Жертва почувствовала, что положение дел ухудшается и начала резко сгибаться и разгибаться, сопровождая призванные порешить врага движения страшными проклятиями. Анника поспешно обхватила руками какую-то часть изворачивающейся пленницы. Еле удерживающий равновесие, Наг сделал второй шаг, а вслед за ним и подруга опустила ногу в подполье. В ту же секунду она целиком скрылась из виду, оступившись, и покатилась вниз, делая подсечку сообщнику, выпустившему из рук переставшую кричать в свободном полете добычу.

Превозмогая боль, я наконец доковыляла до сарая и, опершись одной рукой на тонкую стенку, перевела дух. Внутри кто-то глухо кряхтел и ругался, точнее не кто-то, а все трое. Вероятно, друзьям было не до нашей договоренности – в присутствии Сони общаться шепотом и только в случае крайней необходимости. Разговаривать при ней в полный голос запрещалось, особенно братьям. Хотя мы с Анникой и планировали смыться из города сразу по завершении диверсии, но все-таки нас дочь купца помнила последними в этой мутной истории. Сделав еще несколько шагов, я припала к земле и заглянула в черную дырку в полу.

– Есть кто живой?

Утвердительно мекнула коза, докладывая о своем добром здравии.

В следующие несколько минут из темноты доносились мычания и возня, а потом все стихло. Слегка покачиваясь, по ступенькам поднялась потрепанная Анника, а вслед за ней Наг. Парень опустил дверцу в подвал и закрыл на засов.

– Ну вот и все. Осталось ждать возвращения брата, – объявил он.

– Надеюсь, с ней все в порядке? – меня крайне удручал факт грубой транспортировки заложницы в место заточения.

– Мы вернули кляп на место, если ты об этом. А вообще, лучше бы о себе позаботилась, – слегка раздраженно ответил Наг. – Нет, чтобы подождать в повозке, пока мы разберемся, так приползла, как раненый пес.

Парень поднял меня на руки и направился в избу. Анника, идущая впереди, открывала попадающиеся на пути двери. Друг донес меня до кровати и, аккуратно на нее уложив, отстранился.

– Ребятки, это вы? – голос драконихи молнией резанул слух.

– Ага… – ответила за всех я. Мы затаили дыхание, не ожидая, что старуха еще бодрствует.

– А что за крики со двора доносилися? Аки упыря святой водой пытали.

Наг не растерялся:

– Это Майя, – извиняясь, пожал плечами он на мой выразительный взгляд, и громко продолжил: – Собака за ногу укусила, вот и стонет, бедняжка, от боли.

За стенкой раздались шаги и копошение. Через несколько минут дракониха без стука вошла в комнату и, подойдя к моей кровати, посветила на раненую ногу свечным пламенем.

– Водицы подай, – обратилась она к Аннике. Та принесла со стола кувшин с полотенцем, и старуха принялась обрабатывать мне раны.

– Я и сама могу… – сконфуженно пролепетала я, пребывая одновременно в смущении и тщательно подавляемом страхе перед драконихой.

– Знамо дело… – она сунула канделябр в руки Нага и залезла сухим крючковатым пальцем в колбу с резко пахнущим содержимым. Старуха толстым слоем намазала субстанцию из перетертых кореньев на места прокусов.

– Тебе бы, милочка, помыться не мешало. А заодно и мазь смоешь – ее опасно держать дольше часа. Я согрею водицы, – дала наставления она и, заткнув сосуд пробкой, засеменила к выходу.

– Что делать будем? – прошептала я, когда дракониха закрыла за собой дверь. – Крэд скоро вернется, а она не спит.

– Может, отключить ее сонным зельем? – предложила Анника, которая, судя по всему, стала поклонницей этого способа устранения препятствий. Мы с Нагом осуждающе посмотрели на подругу.

– А что такого? – не поняла нашей реакции девушка. – Приедет Крэд, возьмем у него снадобье и поможем старухе наладить режим сна. В ее случае будет легко списать потерю сознания на возрастной недуг.

В этот момент дракониха, шаркая лаптями в направлении выхода, прокричала:

– Я к соседке! Зовет в честь праздника вина пригубить! Ужин на столе! – послышался хлопок закрываемой двери.

– Интересно, какие еще у драконихи соседи? Тем более под самую ночь! – Анника вскочила с места и побежала к коридорному окошку, чтобы проследить, не заглянет ли бабка в мычащий звуками всех представителей фауны сарай.

К счастью, обошлось.

Поужинали мы втроем в нашей с Анникой комнате, поскольку передвижения мне давались с немыслимой болью. Наг планировал дождаться брата в сарае, чтобы прикрыть нас на случай, если старуха наведается туда на обратном пути. Каким-то чудесным образом дракониха за четверть часа нагрела четыре колодезных ведра воды, стоящие рядком вдоль кухонной стены. Наг принес их в спальню вместе с деревянной лоханью. Мне не терпелось смыть с себя этот день. Когда друг вышел из избы, Анника помогла мне снять грязное мятое платье. Я сидела в широкой бадье и с наслаждением поливала себя из ковша теплой водичкой. По телу разлилась приятная ломота. Напарница прополоскала мою одежду в тазу и, подвесив на настенный крючок сушиться, облокотилась на открытое по случаю теплого вечера окно и слушала доносящиеся с реки песнопения:

– Знаешь, а ведь я не была на праздниках с того года, как моя деревня сгорела… Сегодня всю ночь гулять будут… Балагурить… – подруга облокотилась головой на наличник и грустно вздохнула.

– Ну что ж, ответственно заявляю, что ты можешь идти в город и хорошенько там повеселиться! – торжественно произнесла я, воздымая благословляющий ковш в сторону Анники.

– А ты одна останешься? Ты же передвигаться практически не можешь? Наг в сарае. Если что случиться, и помочь будет некому.

– Да ладно, бывало и хуже! – хуже не бывало, но мне не хотелось лишать удовольствия подругу, у которой в жизни и так было не особо много поводов для радости.

– Ты уверена? – с сомнением в голосе уточнила она.

– Конечно, за меня не волнуйся! Развлекись там за нас обеих! – я подбадривающе похлопала по руке подошедшую к лохани девушку.

– Я принесу тебе яблочный пирог, – подмигнула на прощание Анника, выходя за дверь. После чего она тут же ее приоткрыла и прошептала: – Спасибо.

Лежа в кровати, накрытая легким покрывалом, и ощущая, как все тело расслабляется, я сладко зевнула. Горячее купание сняло напряжение в мышцах, а виноградное вино успокоило мысли. Влажный ночной воздух, проникающий сквозь узкую щель приоткрытого окна, окутывал бархатистой пеленой. То ли растворившаяся в воде мазь обладала не только заживляющим, но и усыпляющим эффектом, то ли совокупность всех факторов, но меня мягко начало переносить в объятия Морфея.