Вечером Эллен уехала домой, и приехали мои родители. Я уже знала, как поговорю с мамой. Цель – чтобы состоялся наш визит в гости к семейству Прэйнов, маминых знакомых, проживающих на улице Лип. Так что, когда мы ужинали на кухне, и папа вышел курить, я обратилась к маме:
– Как поживает госпожа Прэйн?
Мама ненадолго задумалась, подсаливая себе порцию салата. И спросила, глянув на меня:
– Ничего, а что? Почему ты спрашиваешь?
Здесь главное – не пересолить. Это не салат. Не проявлять излишнего интереса, это может выглядеть подозрительно. Я точно осторожно заметила:
– Недавно она звонила нам, ещё я тогда взяла трубку.
– Да, звонила, – пожала мама плечами. – В гости звала нас, но мне всё некогда и некогда…
Я замерла в волнении. Вот оно, удача сама идёт ко мне в руки! Не надо ничего больше выдумывать и изворачиваться змеёй.
– В гости? Вот здорово! Можно и сходить, – улыбнулась я. – Мы давно не были в гостях у Прэйнов.
– Да, давно, – признала моя мама.
– Можно и на этой неделе, – подала я мысль.
– Тебе так хочется в гости?! – искренне удивилась моя мама. – Тебе интересно разве? Каждый раз, когда я тебя с собой беру, ты сидишь тихо в сторонке и сильно стесняешься, даже с Элис и Майком не общаешься.
Элис и Майк – дети госпожи Прэйн. Элис – моя ровесница, её брат Майк постарше. Мы практически никогда не общались плотно, только формально и на светские темы, в отличие от наших мам. Моя мама и госпожа Прэйн дружат с ранней юности.
– Я не стесняюсь, – поправилась я. – Но в гости хочется. Развеяться, поменять обстановку. Ты же сама учила, что общаться с взрослыми людьми полезно – сам от этого взрослеешь.
– Это уж точно, тебе не помешает пообщаться со взрослыми людьми, – усмехнулась моя мама. – А то одни дельфины на уме!
Вот мама привязалась со своими дельфинами. Что плохого в том, что я посмотрела познавательную передачу о животных? Но ворчание я оставила при себе – делу мой юношеский максимализм не поможет. Цели я добилась – мама запланировала поездку в гости.
Вечером в понедельник, когда мама вернулась с работы, она сообщила, что связалась с госпожой Прэйн, и что всё их семейство ждёт нас с визитом завтра к пяти. Я же придумала несколько вариантов «легенд», с помощью которых вступлю в разговор со стариком господином Прэйном.
Прэйны живут в девятиэтажном доме, расположенном в уютных двориках района улицы Лип. Когда мы позвонили в звонок, госпожа Прэйн радушно встретила нас, расцеловалась с моей мамой и тут же стала восхищаться мной, делать комплименты – какая я уже большая девочка, а также спросила, в каком я классе, как я учусь и как дела в школе. Окончив с формальными вопросами, которые принято задавать подростку-дочке подруги, тётя Хелена стала активно обсуждать с мамой кулинарные рецепты, хлебопечку и работу. Мама с тётей Хеленой окончили одно высшее учебное заведение, в один год вышли замуж, и обеим приятно проводить время вместе, вспоминать студенческие годы.
Тётя Хелена угощала нас дивным яблочным пирогом. За столом присутствовали Майк и Элис, но явно скучали, сидели с нами чисто из вежливости. К середине чаепития госпожа Прэйн просекла это и «отпустила» детей из-за стола со словами:
– Притомились мои голубчики. Идите, поиграйте, не будем вас мучить.
– Спасибо за чай и вкусный стол, мама, – поблагодарил Майк, вставая.
Элис поблагодарила кивком и скромным «спасибо» и тоже встала. Тётя Хелена вспомнила обо мне и решила верно, что мне тут оставаться со взрослыми дамами будет крайне скучно:
– Развлеките нашу гостью. Давайте, позанимайтесь вместе. Клотильда к вам приехала – а вы даже с ней не разговариваете! Разве так встречают гостей? – с укором заметила тётя Хелена, чем повергла меня в смущение.
Элис и Майк замешкались, тоже смутились, у них, видно, были планы, и развлекать меня в эти планы не входило.
– Пойдём, что ли, на кухне посидим? Я могу музыку включить, или радио послушаем. Ещё у нас там на кухне телевизор, можно кино посмотреть, – предложила тихонько Элис, когда мы вышли в коридор.
Чтобы разрядить обстановку, я широко улыбнулась:
– Да, давайте на кухню! Я хотела спросить – дома ли дедушка Грегор?
– Он всегда дома. Только гостей стесняется, не выходит, а ещё он принципиально не любит сладкое, – объяснил Майк.
– А можно ли мне поговорить с вашим дедушкой? – осторожно спросила я, делая вид, что стесняюсь, но что это очень важно для меня. И тут же вставила свою легенду: – Мне в школе задали проект, на краеведении. Взять интервью про старинный район. Не из из Сети, а именно поговорить с человеком, давно и с самого рождения проживающего в районе. Мы собираем материал для книги «История Укосмо в историях». Это грандиозный проект нашей школы, и те ученики, которые его сдадут, получают автоматом годовую пятёрку по истории.
Я заговорила уверено. Мои глаза даже неподдельно загорелись:
– История – мой самый любимый предмет в школе! Я слышала от мамы, Элис, что ты тоже любишь историю. Что ты хотела после окончания школы поступить на исторический.
– Да, на археолога, – я увидела, как напряжённо-настороженное и смущенное выражение лица Элис сменяется на те же горящие глаза и приветливую улыбку. – Я люблю исследовать древности, читать про клады, про раскопки. Но чтобы поехать на раскопки в настоящую экспедицию, нужно хорошо знать историю. А что у вас за предмет такой – краеведение? У нас в школе его нет.
– А у нас есть! И это мой любимый предмет тоже. Он как факультатив идёт, там вольное посещение. Никто из моих одноклассников туда не ходит, хожу я и несколько ребят из других параллелей. А зря, что не ходят! Я знаю, что ваш дедушка любит этот район, мама рассказывала, что он здесь родился.
– Да, в этом самом доме, – сказал Майк. – Но у нас в районе нет ничего примечательного. Ни театров, ни музеев.
– Зато есть старинная усадьба в парке! Вот я бы про неё хотела послушать!
– Какая усадьба ещё? – не поняла Элис. – Больница, что ли?
– Да, про неё.
– О, наш дедушка точно тебе расскажет про эту больницу, – улыбнулась Элис. – Он и нам рассказывает частенько, говорит, это нехорошее место.
– Как это не хорошее? – не поняла я.
– Ну, со всякой чертовщиной. Вроде домов с привидениями. Что там много слухов про всякую чушь ходит, – объяснил Майк. – Сейчас позовём дедушку. Он обрадуется, что у него возьмут интервью. Заодно и мы тоже послушаем.
Я возликовала. Майк и Элис – ребята интересные, увлекающиеся, серьёзные. Подружиться с ними не мешает. Элис польстило, что у нас с ней обнаружилась общая точка соприкосновения. Я тут же взяла девушку в оборот:
– Я на прошлой неделе купила две книги про поиск кладов, про сокровища, где они зарыты. Называются они «Где искать пиратские пиастры» и «Учебник расхитителя гробниц». Как жаль, что я их не привезла сегодня, не сообразила! – я демонстративно легонько стукнула себя по лбу. – Но в следующий раз привезу обязательно.
Элис была польщена. Барьер недоверия снят. Я несколько раз была у Прэйнов, ловила крупицы разговоров от тёти Хелены – и про дедушку-старожила, и про мечты Элис поступить на археолога. Которые тётя Хелена не одобряла, считая, что девушке важнее выйти замуж, а не думать про ерунду типа поездок в экспедиции. Поэтому я знала, с какого конца подойти к Элис, Майку и дедушке Грегору.
Скоро к нам на кухню пришли Майк и дедушка Грегор. Дедушке лет за семьдесят, но его глаза хранят живой пытливый ум, движения шустрые и вовсе не старческие. У деда Грегора нет бороды, зато он носит густые, теперь уже седые усы, и был абсолютно лыс. Внешне он напоминает старого умудрённого годами спокойного и размеренного моржа, хотя росту невысокого и по комплекции больше худ и тощ, нежели полон. Приходится он тёте Хелене свёкром. Но вся семья его очень любит.
Выслушав мою легенду, которую я повторила как можно понятнее и ещё любезнее, господин Прэйн посмотрел внимательно на меня и высказал поучительным тоном:
– Вот. Редко встретишь такую интеллектуальную молодёжь. Такая молодёжь, как вы, ребятки, золото нашего поколения. Во времена засилья насилия, которое показывают по телевидению, навязывают развращение юных мозгов, сложно оставаться человеком. Всё дело в правильном воспитании. Я рад и горжусь, что вам родители дали правильное воспитание, что есть сейчас такая возможность общаться с вами на одном языке. А не как с дебилами, будущими рабами, не имеющими мнения, бесхарактерными, безвольными овцами.
Я начала не на шутку опасаться, что дедушка окажется настолько болтлив, что не успеет толком ничего рассказать про больницу. А прерывать его не вежливо. Но, к счастью, мои опасения были напрасны. Высказав своё замечание, господин Грегор Прэйн начал:
– Значит, вы, молодая леди, интересуетесь историей моего района. Берёте у меня интервью. И хотите знать про старинные усадьбы в Садах. Удовлетворю ваш здоровый интерес, ибо для меня приятно создавать преемственность истории, передавать накопленные знания. Возможно, вы, молодая леди, включая моих внуков, последние, кто из моих уст услышит что-то памятное. Я передаю вам, ибо верю, что вы увековечите в летописи эту память, напишете книгу. Я крайне уважаю выбор Элис, гордости всей семьи – поступить после окончания школы на исторический факультет. История – это не только память, это урок. Из кирпичиков истории строится настоящее и будущее. Майк, налей мне, пожалуйста, чай. И подай пряник. Помягче только.
Внук поспешил исполнить просьбу, налил господину Прэйну чаю. Дедушка отпил чай, но пряник есть не спешил и продолжил:
– Лет сорок назад перестроили эту больницу. Санаторием Кочфеста именуемую. Изначально там всё шло не так. Сначала, когда её только начали строить и построили в двадцатых годах основные помещения, умер Кочфест. Ходили слухи, что он в молодости обращался к гадалке, и та напророчила год его смерти. А чтобы в жизни отметиться, оставить после себя память, он и начал строить, да не успел. Похоронили Кочфеста на территории его санатория. Но могилу забросили. Тело его якобы лежит на месте, где проектировался последний, седьмой корпус. Стали потом его бумаги разбирать, и выяснили, что из седьмого корпуса он хотел морг сделать.
– Морг? Зачем в санатории морг? – удивился Майк.
– Вот ты и спроси этого Кочфеста, зачем ему в санатории морг. Нечистое это всё дело ведь! Ваша гостья, молодая леди, желала про чертовщину послушать, вот пущай и слушает. Потом умер он, этот Кочфест, значится, и всё забросили. Средства расхитили, строители разбежались. Могилу Кочфеста забыли. Потомков у него не было. А спустя несколько лет обнаружились люди, связанные с Кочфестом, дальние родственники, решили продолжить. Тогда город нуждался в новых санаториях-больницах. Вот и стали реконструировать. Шесть корпусов отстроили и обжили сразу, а седьмой как бы построили, но законсервировали. Строить его оказалось не удобно, вокруг болото, котлован там огромный выкопан. Как ров, который преграждает путь. Открыли больницу. Но то и дело истории всякие слышались, слухи. Про привидений, которые там гуляют. Якобы сам Кочфест, и его строители, которые умерли в результате несчастного случая.
– Какого несчастного случая? – спросила Элис.
– Когда только строили этот седьмой корпус… то есть не строили, а восстанавливали, там стена обрушилась и погребла людей. А когда подняли стену – костей не нашли. Шестеро строителей пропали или погибли. Им рядом с тем оврагом братскую могилу сделали, памятную. Там всё заросло сейчас. Функционируют только шесть корпусов. Четыре старых, и два поновее, с новой отделкой.
Дедушка глотнул чаю ещё, пряник так и не начал есть. И перешёл к той части своего повествования, которая заинтересовала меня больше всего:
– Знакомец мой там лежал в той больнице. Проходил лечение. Его направили из поликлиники ингаляции поделать, массаж – в этот санаторий. Это несколько месяцев назад было. Признался он мне, когда чуть выпил, что страху он там натерпелся. Говорит – там по ночам звуки, туман белый из коридора в палату нагнетается, светится всё время что-то ночью, движется. Ещё он про врачей говорил, что они все пришибленные ходят. Я сначала не поверил, подумал, что по пьяной дури что угодно приврать мог. А у меня как раз в то время мой другой товарищ про ту больницу интересовался. Ну, я не мог советовать, не зная, и решил сам там полежать. Получил направление, благо ещё и для здоровья полезные процедуры решил поделать. Ничего я там не заметил, никаких привидений. Впрочем, был один случай. По ночам я раза слышал крики из соседней палаты. А когда пытался в коридор выйти – медсестра назад гнала. Я спрашивал – что там такое, мне отвечали, что это не моё дело. Решил тогда, что, должно быть, у человека там кошмары. Что врачам виднее, они присмотрят. В столовой я слушок поймал. Что якобы ночью медсёстры в лекарство снотворное подмешивают, чтоб спали крепко и всякие привидения чтоб не пугали. Вот так. Прошёл мой период, нельзя сказать, чтоб я сильно здоровье поднял, но выспался хорошо. И рекомендовал, значит, моему другу туда пойти лечиться.
Я инстинктивно поняла, что конец у этой истории будет грустным. Потому что господин Прэйн горько вздохнул, закрыл на минуту глаза и, открыв их, посмотрел куда-то вдаль. И дорассказал:
– Друг мой там лечился, а потом пропал. Не могу понять, что да как, разговаривал с его женой. Пропал он в тот день, когда должны были выписывать. По факту из больнички вышел, а до дома не дошёл. Жена была там, спрашивала. Врачи лишь руками разводили, говорили, что никто ничего не знает, что отпустили его в целости и сохранности. Его так до сих пор и не нашли. Жена думает на больницу. Женщина она суеверная, увлекается оккультизмами всякими. Я не знаю, что там да как, а вот не по себе, ощущаю, что это как бы я нехорошо человеку сделал. Но все мы под одним небом ходим, пути его неисповедимы. Может, на роду его было написано так сквозь землю провалиться…
Господин Прэйн снова вздохнул. И наконец откусил свой пряник, запил чаем. И заговорил уже шёпотом, воровато поглядывая на дверь:
– Родителям ни слова, что я вам тут рассказываю, поняли, мыши мои?
– Да, мы ничего не скажем, – заверили дедушку Грегора внуки.
– А вообще я вам всем хочу сказать, молодёжь, что место это тёмное. Больница эта. У меня есть знакомый инженер, он с лозой по экспедициям ездит. Он тоже мне говорил про это место, что там зона нехорошая. В районе морга недостроенного. Там глухой забор, ничего не видно, ничего не слышно. Но находиться там противопоказано. Проклятое место. Пустоты там проходят. Они энергию излучают. И там подземных ходов нарыли.
– А зачем подземные ходы в санатории? Это же не военная крепость, – спросила внучка.
– А затем, что в то время, да и в наше тоже, на всякий случай рыли подземные ходы. Вдруг война, ядерный взрыв – надо же эвакуировать куда людей? Или там размещать оборудование, да мало ли для чего? Вообще, обходить стороной такие места надо. Кто знает, что там? Ну, молодая леди, не слишком я утомил вас? – посмотрел дедушка Грегор на меня.
– Нет, что вы. Всё очень интересно! Я и не подозревала, что в этом районе такое загадочное место.
– Мы тоже таких подробностей про больницу не знали, – признался Майк. – Теперь будем знать, что обходить это место стороной.
– Решать про это ваше дело. Может, у меня старческий маразм, я стал восприимчивым к страшным сказкам про призраков. Это сейчас полно книжек, передач про паранормальные всякие явления, а в моё время такого не было, – сказал дед Грегор, вставая.
– Спасибо вам, господин Прэйн. Вы даже не представляете, как вы мне помогли, как мне важно было услышать от вас правдивую информацию из первых уст!
– Да что вы, молодая леди. Приезжайте ещё, готовьте интервью ваше, о чём ещё меня бы расспросить хотели.
Дедушка Грегор, перед тем, как уйти с кухни в комнату, протянул мне руку, я протянула свою в ответ, и мы обменялись рукопожатием. Только что состоялось моё успешное сотрудничество с личным информатором. Моё воображение сильно взбудоражил рассказ старого знатока района.