Барби неприятно сидеть, но она держит лицо, пытается играть в недотрогу, мать ее. И мне в целом похрен. Чем бы ни тешилась, лишь бы слушалась и тихо себя вела. Но чуйка прямо орет, что с этой принцессой я ещё хлебну.
Однако сейчас реально не до неё. В городе неспокойно, даже пришлось несколько дней мотаться дела разруливать. Не всем понравилось, что завод Борисовский теперь подо мной, пусть и на законных основаниях.
– Я хочу поехать к отцу, – всего лишь поднимаю на неё взгляд, как Барби тут же добавляет: – на могилу.
– Сейчас не время.
– Почему?
Опять голос повышает, и меня типать начинает.
– Я, похоже, мало тебе влил… – стрекоза бледнеет, стискивает нож с вилкой. Кстати тоже надо бы отследить момент этот.
– Почему нельзя? – снова спрашивает, но уже тише. Нет, похоже, не безнадежна.
– В городе мутно. Пока это опасно.
– Но ты же выезжаешь!
Один взгляд, и снова осекается.
– День-другой роли не сыграет, – все же снисхожу до пояснений. – Поедешь как только устаканится.
В итоге кивает. Да, все же не безнадежна.
– А что мне тогда делать? Чем заниматься?
– У отца дома чем занималась?
– К поступлению готовилась.
– Вот и займись тем же, – предлагаю очевидный вариант.
– Ты разрешишь мне учиться? – у нее столько удивления в голосе, что все же поднимаю на девчонку взгляд.
Да, прав был папаша ее – слишком юная. Ребенок совсем. И теперь вот она будет рядом по жизни. Дуреха с наивными понятиями о жизни. Вот удружил старый лис. Хотя за это я и правда, считай, поймал удачу за хвост. Знай я заранее, согласился бы?
Да даже не раздумывая. Принять в семью стрекозу эту, а в обмен получить столь многое? Выбор очевиден.
– Если ты не будешь делать мне нервы.
Барби застывает, мне даже кажется, дышать перестает. Словно сурикат на выгуле.
– Я могу сама выбрать, где учиться?
– А что с этим какие-то проблемы?
Жена, наконец, отмирает, едва заметно ерзает и пытается не морщиться. Глупая. Я и так знаю, что ей больно.
– Я не успела подать документы из-за свадьбы.
– Хорошо. Скажешь Авдею что и куда – он организует.
– Кому?
– Он чуть позже найдет тебя, – поясняю.
– То есть я смогу съездить в университет? – и такая жгучая надежда у нее в голосе. Даже жаль становится куклу обламывать.
– Я разве это сказал? Институт выберешь – все будет устроено. В сентябре пойдешь, если ситуация в городе наладится.
– А как же медосмотр? – раздраженно фыркает стрекоза. – Ты же сказал, что меня должны в клинику были отвезти. А теперь, выходит, и плевать, что там со мной не так.
И опять этот ее взгляд с вызовом. Ох, мало по заднице выхватила, мало. Но времени устраивать повторный урок тупо нет.
– Будет тебе медосмотр, – кидаю, поднявшись на ноги. – А ты пока подумай над своим поведением.
Выхожу из дома, а у самого внутри зудит противно что-то. Будто деталь какая-то выбивается из общего механизма. И походу все из-за занозы этой малолетней.
Бросаю взгляд на часы – и так подзадержался. Некогда.
На место подъезжаю с опозданием. Рустам уже ждет.
– Не торопишься, – замечает он, подавая мне руку.
– Обстоятельства.
– Молодые да стройные, – ухмыляется друг.
– А еще борзые и краев не видящие, – киваю.
– Слышал про отца ее. Неожиданно.
Мы оба молчим. Сабуров мужик немногословный. Как и я, собственно. На том и сошлись когда-то в детдоме.
– Твой долг ему закрыт.
Рус напрягается.
– Ты…
– Как и мой тебе.
– Старый пень, – качает он головой. – Все ж таки переиграл, значит.
– Ты знал? – тут же напрягаюсь.
– О чем? Что завод его вот-вот отожмут? Подозревал. Но Борисов был слишком ушлым, его так просто не возьмешь. Да и понятно, что лезть к нему было не в моих интересах. Правила он соблюдал – остальное, не моя забота.
– Он приходил к тебе дочь пристраивать?
– Было дело, – неохотно признается друг. – Но мне, сам понимаешь, не до этого.
Ловко-то как. Не до этого ему, блядь. А мне теперь куда стрекозу эту неугомонную девать? Хотя приданное за ней, конечно, фартовое.
– Как сын? – интересуюсь осторожно, помня про болезнь Эмиля.
У меня детей нет, да и не стремлюсь. Барби ляпнул, просто чтоб место свое знала. В нашем мире любое слабое место – плохо. Так что род свой продолжать я уж точно не планирую.
– Не особенно, – мрачно отвечает друг. – Ты извини, я тут был слегка занят, так что упустил весь этот замес с Башировыми.
– Не парься. Мы уже порешали.
Ну, как порешали? Пришлось эту парочку братьев идиотов на счетчик поставить и устроить показательное шоу для тех, кто забыл, что крысятничать нехорошо. А еще работать на чужого дядю, стравливая тех, кто тебя кормит.
Сабуров в нашем городе главный. И при том не беспредельщик. По крайней мере, сейчас. Это раньше, по молодости, когда мы оба были наглухо отбитыми и дикими, его прозвали Лютым не спроста. Меня же… Да к черту эти клички.
– Лады. Но если будут проблемы – звони.
– Сами разберемся.
– Ты главное помни, что в городе должен быть порядок.
– Как скажешь, – ухмыляюсь в ответ.
Буквально пару мгновений раздумываю, сказать ли другу про конверт Борисова, но в итоге все же молчу.
Нет уж. Удача дело такое. Спугнешь еще.