Криминальная хроника
Загадочное исчезновение Артура Филлипса Этвуда вызвало немалое беспокойство в городке Саут-Этчесон, расположенном к северу от Кингстауна; именно там он провел последние восемь лет своей жизни, получив двухэтажный пятикомнатный дом в наследство от деда по материнской линии. Образ жизни мистера Этвуда, тщательно изученный майором Брэндоном Гибсоном при проведении им всестороннего расследования, представился все же достаточно странным даже для одинокого обитателя старинного здания, носящего в себе определенную, не всегда понятную историю.
Вот что сообщил майор Гибсон (специально для читателей «Провиденс-пресс»).
«По мнению большинства жителей Саут-Этчесона, которые каким-либо образом вступали в общение с мистером Этвудом, он представлял собой человека с весьма необычными манерами. При том, что он неизменно оставался вежливым и держался как будто спокойно, время от времени он демонстрировал ничем внешним не вызванные странности, от которых “мороз пробегал по коже”, как высказался во время дачи свидетельских показаний мистер Мэтью Н. Уилкс, владелец продуктовой и хозяйственной лавки, расположенной неподалеку от дома мистера Этвуда. По словам м-ра Уилкса, порой м-р Этвуд внезапно замолкал посреди разговора, закрывал глаза, а затем широко распахивал их и тряс головой, причем его раскрытые глаза оказывались абсолютно белыми, и зрачки в них скакали вверх и вниз, “словно сумасшедшие” (слова м-ра Уилкса). Случалось, м-р Этвуд внезапно выбегал из магазина сразу же после того, как переступил порог; причина подобного поведения оставалась неясной, поскольку никаких внешних беспокойств никто ему не доставлял. Он никогда не давал объяснений своим поступкам, а жители Саут-Этчесона старались не задавать вопросов, поскольку подобное поведение “совершенно бестактно” (слова м-ра Уилкса).
“Сейчас, однако, я начинаю думать, что отсутствие каких-либо вопросов, ответы на которые могли бы пролить хотя бы малый свет на все эти необъяснимые странности, было нашей всеобщей ошибкой, – заявил м-р Уилкс. – После исчезновения м-ра Этвуда подобные мысли начали посещать не только меня. Ведь если бы мы постарались сблизиться с нашим соседом и выяснили, какие причины заставляют его вести себя столь непонятным образом, возможно, мы помогли бы ему преодолеть эти трудности”.
Услышав вопрос, считает ли м-р Уилкс, что исчезнувший из города м-р Этвуд в действительности страдал от какого-то не установленного врачами психического заболевания, м-р Уилкс многозначительно сдвинул на затылок свою изрядно заношенную и определенно любимую кепку и ответил так: “Всякий человек обладает какими-то особенностями, и кому-нибудь постороннему эти особенности могут показаться даже чем-то вроде психического заболевания, однако такое мнение ровным счетом ничего не стоит, и при общении следует заглядывать куда как глубже”.
Из всего вышесказанного можно сделать лишь тот вывод, что в городе к м-ру Этвуду относились в общем и целом довольно тепло и с некоторым пониманием, однако никто не был с ним достаточно близок, чтобы задать ему чересчур личные, по мнению горожан, вопросы.
Таким образом, исчезновение м-ра Этвуда остается неразгаданным и по сей день, однако полиция не намерена опускать руки и будет продолжать расследование со всевозможной тщательностью».
Из вышеприведенных данных явствует лишь то, что майор Гибсон продолжает поиски и, желая сохранить некоторые данные в секрете, поделился лишь самыми общими мыслями о направлении своей деятельности.
Из дневника Брэндона Гибсона
15 мая. Новое дело. Материалов немного, все однообразные: «видели мистера Э. ежедневно, а потом внезапно исчез». Завтра еду в город, где он провел последние годы жизни и откуда неведомым образом пропал. Возможно, на месте будут обнаружены какие-то факты, проливающие свет на обстоятельства случившегося происшествия.
17 мая. Ежедневно провожу по десять часов в доме пропавшего мистера Э. Старинное, добротно отремонтированное здание. На верхнем этаже две спальни; внизу кухня, прихожая и самое большое помещение – гостиная (она же столовая). Там я и провожу все эти рабочие часы, требующие немалого умственного и эмоционального напряжения. Никогда раньше не представлял себе, что в доме может находиться такое количество бумаг самого разного качества, состояния и назначения. Обрывки каких-то явно дневниковых записей, причем сделанных разными почерками (очевидно, их писали разные люди, вопрос только, какое отношение все эти неизвестные авторы заметок имели к пропавшему человеку). Мятые газетные… не скажу «вырезки», потому что по большей части эти статьи были вырваны, притом очень небрежным образом. Тексты, напечатанные на разных пишущих машинках… По большей части эти материалы не имеют ни начала, ни конца, а сохранившаяся «середина» мало что говорит – или же, напротив, говорит слишком многое… По некоторым поводам я намерен задать вопросы местным жителям.
18 мая. Некто Стивен Блэк, рыбак (по совместительству) и изготовитель рыбного снаряжения, приходил сегодня без моего приглашения. Его появление было очень кстати. Сам он, разумеется, явился исключительно для того, чтобы набраться вестей о результатах расследования и затем сообщать о своих уникальных знаниях всем жителям городка, кто только вздумает явиться в ближайшую таверну. Полагаю, после этого появятся и другие желающие сообщить мне какие-либо подробности. Обычно местные жители предпочитают изображать полное неведение – из опасения, что их в чем-нибудь обвинят. В чем? «Ну мало ли» – как они обычно заявляют.
Запишу нашу беседу.
– Мистер… э… следователь по делу об исчезновении… э… нашего доброго друга мистера Этвуда… полагаю?.. – вопросил он, окидывая взглядом комнату, где царил полный разброс бумаг.
Я ответил вежливым приветствием и спросил, для чего он сюда явился: нет ли у него каких-то важных сведений, которые помогут мне в поисках.
Он забе́гал глазами и сообщил, что «тут не всегда поймешь, какие сведения являются важными, а какие – просто слухами и пустой болтовней». Тем не менее кое-что полезное он все-таки мне рассказал.
– В этом доме, как во всех документах тоже написано, обитал дед мистера Этвуда, старый мистер Эллингтон, ну да вы знаете, – сказал он с таким видом, будто сообщал нечто общеизвестное всей мировой истории, вроде имени основателя нашего государства. – А вот что в документах точно не написано, так это про его супругу и, собственно, мать его детей.
– Касательно супруги прежнего владельца этого здания, мисс Гвинет Флэннаган, – произнес я, – действительно почти нет материалов. Да их практически нет!
Я назвал ее «мисс», как в старину было принято именовать женщин, не имеющих собственности и не являющихся главой семейства; заключение брака в те времена еще не делало из бесправной девушки «миссис». Если бы она была главой семейства – другое дело; однако, судя по всему, такой ситуации не было, иначе о ней остались бы хоть какие-то документальные свидетельства.
Замечу, что собеседник оценил тонкость моего вхождения в ситуацию. Он причудливо сдвинул брови, подняв левую на палец выше правой, и шумно вздохнул.
– Ваша правда, мистер. Гвинет точно попала в тяжкую жизнь, – заявил он (хотя я вел речь лишь об отсутствии информации об этой даме). – Сперва она вроде как выглядела счастливой, когда заключила брак…
– А вы-то откуда это знаете? – перебил я.
Наверное, вопрос прозвучал бестактно: судя по выражению лица моего собеседника, об этом факте знал весь поселок, причем не одно поколение его жителей.
– Ну, сэр, на эту тему многие говорят, – подтвердил мою догадку Стивен Блэк и беспокойно дернул плечом. – Только вы это в протокол или куда там не записывайте. Если меня допросят, я ведь доказать ничего не смогу… В общем, Гвинет была дочкой изготовителя рыболовной снасти. Отец крючки делал, разного рода приманку, а она умела подплетать сети, если требовалось. Небогато жили, но тогда у нас все были не слишком состоятельны. За исключением некоторых, разумеется… – Тут он сделал небольшую паузу и снова обвел глазами комнату. – У некоторых имелись и кресла, и все такое, ну а в основном-то жили небогато. Короче, когда мистер Этвуд сделал предложение Гвинет, та обрадовалась. И началась у них добродетельная супружеская жизнь, только вот никаких детей!
Он выдержал долгую драматическую паузу. За время этой паузы мне следовало догадаться о его параллельных мыслях и предложить ему чаю, что я и сделал. Мистер Блэк милостиво согласился отведать пару чашечек «просто так, из чувства благодарности». Что ж, жизнь в малом поселении имеет собственные обычаи, тут не отмашешься!
За чаем он продолжил рассказ. Спустя довольно долгое время после заключения брака Гвинет наконец почувствовала скорое рождение ребенка. Ее радости не было предела. «Но жизнь-то повернулась иначе, вот так-то, мистер Гибсон! Про это только не записывайте, я вам лично расскажу».
По словам мистера Блэка, Гвинет произвела на свет нечто неизвестное, после чего растворилась.
– В каком смысле «неизвестное»? – попытался выяснить я. Поскольку, судя по документам, хорошо было известно, что супруга мистера Эллингтона исчезла сразу после рождения дочери. Наиболее вероятная версия заключалась в том, что миссис Эллингтон скончалась во время родов и была похоронена торопливо и без свидетелей. Отец ее к тому моменту уже ушел из этого мира, а городок тогда переживал тяжелую бурю, и по этой причине исчезновение Гвинет Флэннаган воспринималось как нечто обычное в ряду происходящего в те дни. Что касается новорожденной дочери, то мистер Эллингтон всячески заботился о ней и впоследствии подобрал для нее подходящий брак.
Однако, как выяснилось, в городке распространялась своеобразная легенда, объясняющая судьбу Гвинет Флэннаган.
– Какое такое неизвестное? – медленно повторил мой вопрос мистер Блэк. – Да разве оно именовалось бы неизвестным, если бы о нем было хоть что-то известно? В нашем городе нет лицемеров, мистер Гибсон, мы всегда говорим то, что есть на самом деле. Вот так-то.
С этим он допил чай и отбыл, торжественно задрав голову и практически маршируя.
19 мая. Весь день читал бумаги, разбросанные по столу и по полу. Некоторые, насколько можно понять, разбирали до меня и складывали по порядку. С точки зрения информативности они не имеют никакого значения – это откровенно вымышленные рассказы. Я прочитал их исключительно ради того, чтобы составить себе некое представление о внутреннем мире пропавшего человека.
Я слишком много времени провел в этом городке. Вчера вечером имел разговор с начальством: мной сильно недовольны. Здесь, где случилось собственно событие и происходила, так сказать, подготовка к нему, обязательно должны иметься какие-то факты, объясняющие произошедшее. За эти дни опытный следователь обязан был их обнаружить.
Я и сам понимаю правоту этого упрека. Но… фактов нет, объяснений нет. Люди готовы со мной общаться, однако ничего толкового они не говорят.
Возможно, придется дело признать закрытым, так и не добравшись до сути произошедшего.
И где тело? Если мистера Этвуда постигла гибель, то где же его тело? А если он жив, то где он сам?..
Доклад майора Брэндона Гибсона службе безопасности штата Род-Айленд
(и так далее…)
20 мая 19… года
Дело о розыске мистера Артура Филлипса Этвуда, произведенное мной в городе Саут-Этчесон (ближайший относительно крупный пункт – Кингстаун), закрыто. М-р Этвуд, несомненно, страдает тяжелым психическим расстройством, однако он не агрессивен, жив и находится там, где его сочли пропавшим. Фотографические документы и заверенные печатями показания свидетелей прилагаются.
Из дневника Брэндона Гибсона
31 мая. Только сейчас нашел в себе силы закончить эту серию записей. Понятия не имею, для чего пишу! Уж точно не для публикации – слишком много странного… Полагаю, по преимуществу записываю здесь факты для самого себя: чтобы, перечитывая, возвращаться к тогдашней логике и к различным обстоятельствам, которые спустя долгое время уже не настолько полно держатся в памяти. Впрочем, случившееся тогда я вряд ли сумею забыть…
Помню, в тот день я слишком долго разбирал бумаги в попытках понять, какой же хворью страдал пропавший. Чем дальше, тем больше я убеждался в том, что у него какое-то странное психическое расстройство (именно этот вывод я и предоставил в своем рапорте, заранее зная, что он представляется таким людям, как я, наиболее вероятным).
Проживая здесь на дедовское наследство и не имея потомков, которым можно было бы оставить дом и денежные средства, мистер Этвуд, несомненно, не считал необходимым что-то экономить или отыскивать прибыль. Напротив, он как будто задался целью за свою жизнь истратить всё им полученное. В своем роде это выглядело логично, хотя, если взглянуть на ситуацию глазами обычного человека, что-то таилось тут зловещее, даже угнетающее дух.
Чем дольше я разбирал письменные «свидетельства» в столовой и осматривал – едва ли не в тысячный раз! – доставшийся Э. от предков дом и небольшой садик, его окружавший, тем больше меня охватывала печаль, как будто я лишь издали мог разглядеть какую-то огромную, непостижимую для любого человека жизнь, какую-то природу, войти в которую никто из нас не может (и слава Богу! – прибавлю я).
Я уже писал, что некоторые бумаги были сложены в пачку – их разбирали до меня. По всей видимости, это сделал сам хозяин дома.
Погрузившись в чтение одной из таких рукописей, я как будто провалился в небытие – очевидно, от усталости. Мозг иногда принимает решения за человека и попросту выключает его в процессе так называемой умственной деятельности. Как бы то ни было, я, по всей видимости, крепко заснул – и пробудился от странных, как мне показалось, звуков.
В те минуты мне не снилось ничего, и эти звуки каким-то неприятным, назойливым образом вторглись в мое сознание. Я упорно не желал видеть какой-либо сон, поэтому жмурился, вздрагивал – и в конце концов, ударившись головой о крышку стола, проснулся, резко и до крайности неприятно.
Уже приближалось утро; сквозь окно проникал едва заметный свет, и все предметы в комнате были отчетливо видны. Среди них, бесшумно и не останавливаясь ни на миг, расхаживал какой-то человек… нет, лучше бы сказать не «человек», а «таинственная фигура», поскольку в этом силуэте мгновенно замечалось нечто нечеловеческое, какие-то детали, абсолютно не свойственные людям.
Ни на мгновение мне не приходила в голову мысль о том, что это, возможно, какая-то обезьяна или иное человекоподобное, но вполне известное в нашем мире существо.
В глаза бросалась именно неземная его особенность, какая-то настолько запредельная, что обычными человеческими словами ее трудно было бы описать. Он склонялся вперед и влево, шевелил тонкими, изогнутыми в нескольких местах конечностями; верхние и нижние были одинаково длинными и тонкими, с торчащими «суставами», которых я насчитал определенно больше четырех. Все это продвигалось, гнулось, затем вытягивалось – от этого он делался в полтора раза выше ростом – и снова наклонялось.
Потом голос, исходивший из его утробы, принимался вибрировать, гудеть – все эти слова лишь очень приблизительно передают особенности издаваемых им звуков. И снова слышались шаги, похожие на прыжки.
Внезапно наши взгляды встретились.
Существо это остановилось, развернулось в мою сторону и буквально впилось в меня глазами – белыми, с прыгающими зрачками (я даже не мог понять, сколько там зрачков, так стремительно они перемещались!). Затем оно затряслось, метнулось, сгибаясь на ходу, к столу, впилось в него руками и приблизило ко мне вплотную лицо, похожее на плоский блин, истыканный отверстиями. Из его горла вырвалось шипение. Его руки забегали по краю стола, словно вслепую пытались дотянуться до моих. В этот момент я застыл, словно неживой. Это не было страхом, клянусь! Это было чувство гораздо более сильное – и гораздо менее человеческое. Так создание одной природы застывает перед созданием иной природы; так дикий зверь не понимает, как следует относиться к автомобилю, и леденеет на месте; но только все эти чувства были в десятки раз сильнее. Передо мной как будто распахнулась бездна в неведомые миры, о которых человечество старается не думать, которые пытается не постигать. По сравнению с ними обычный космос выглядит почти деревенским угодьем; там – какая-то бесконечно далекая и абсолютно равнодушная к человеку с его потребностями и способностями вселенная… и тем не менее вот она, рядом, и я застрял на самом краю.
Поневоле я зажмурился, а когда раскрыл глаза, то увидел сидящего за столом человека. Несомненно, это был мистер Этвуд, которого все так безрезультативно разыскивали, я узнал его по фотографиям, которые прилагались к делу.
Я нашел в себе силы подняться, чтобы поздороваться с ним как можно более вежливо.
Он ответил кивком, прокашлялся и спросил:
– Давно вы здесь находитесь?
– Да уж неделю, – отвечал я. – Скажите же, где вы были?
– Ездил к океану, – сказал он, неопределенно махнув рукой. – А в чем, собственно, дело?
– Мистер Этвуд, – сказал я, – вас разыскивали после бесследного исчезновения… О вас никто не получал никаких вестей на протяжении более чем двух месяцев. Даже городские власти были встревожены.
– А вы кто? – спросил он.
– Следователь, – сказал я. – Я следователь, и разыскивать пропавшего человека – одна из моих обязанностей.
– О! – проговорил он каким-то странным тоном. – Пропавшего человека, вот как…
– Вы можете мне рассказать, зачем ездили к океану?
– К океану? – Он задумался. – Как вам сказать… Случалась ли с вами такая вещь, как внутренний зов?
– В каком смысле? – не понял я.
– Как будто вам надлежит отправиться в некое место, как будто вас призывают туда поехать… Как будто вся ваша жизнь утратит малейший смысл, если вы от такого откажетесь… Случалось нечто подобное?
– М-м… Возможно, – высказался я. – Были случаи, когда я чувствовал необходимость немедленно посетить бабушку. Она была уже немолодая и не вполне здоровая, и порой тревога вечной разлуки с ней вынуждала меня оставить все дела и навещать ее. Вы подобное имеете в виду? Но разве у вас есть родственники? Судя по документам…
Он нетерпеливо махнул рукой.
– Такие вещи не имеют значения, в них нет смысла, они просто внутри… – Он помолчал, покачиваясь влево-вправо, и внезапно напомнил мне создание, которое явилось мне в тот миг, когда я переходил от сна к яви. – Там, внутри океана… – Он покусал губу. – Тот мир, которому мы принадлежим изначально… Мои братья, моя мать, братья моей матери… И в конце концов я сам. Я последний член нашей семьи здесь, на земле.
Он говорил невнятно, но мне почему-то казалось, что в его словах скрывается определенная логика. По своему опыту я знал: в подобных ситуациях лучше не перебивать человека и не задавать ему лишних вопросов, чтобы он не смущался и не сбивался в своей речи. Лишь когда увидишь, что он начал повторяться, следует уточнить некоторые детали.
Так я и поступил.
– Так почему вы отправились к океану, никого не поставив в известность?
– А я был должен? – спросил он неприветливым тоном.
Как ни странно, я ощутил облегчение: передо мной был самый обыкновенный человек!
– Ваше непонятное отсутствие принесло в город некоторое волнение, – сказал я сдержанно.
Он дернул плечом.
– Я не думал, что это займет так много времени. Полагал, день-два, неделя максимум.
– Так куда вы конкретно направились?
– В море.
– Просто в море?
– Да.
– И что вы там делали в такое время? Ведь тогда был еще конец февраля.
– Стоял по пояс в воде.
– Просто стояли?
– Да.
– Просто стояли и что? Смотрели?
– Я ждал.
– Чего вы ждали?
Неожиданно его лицо исказила невероятная боль, он вскочил, затрясся и прокричал:
– Вам никогда… никогда не понять!.. и не нужно!
– Сядьте, – сказал я спокойным тоном. – Да сядьте же! Не нужно передо мной изображать странные картины. Если вы психически нездоровы, вам следует сообщить об этом.
Он рухнул на стул, облокотился о стол, уронив при этом на пол какие-то листы.
– Полагаю, моя жизнь на земле заканчивается, – сказал он. – Я уж было подумал, она вот-вот завершится, но нужно ждать еще время… Бывали у вас такие случаи, когда вы сильно хворали и лежали в постели, не в силах подняться, не в силах даже повернуть голову? Где-то близко – окно, а за окном – вся жизнь, весь мир, какие-то пестрые картины… Но вы не можете подойти к окну, выйти за окно, погрузиться в этот мир… И в мир вашей комнаты не силах войти. Вы словно бы нигде. Вот так я и живу последние годы: есть мир здесь и мир под океаном, и оба они мне видны, но недоступны. Я словно заперт внутри этого проклятого тела…
– Вам что-то известно о вашей бабушке? – спросил я.
Он покривил губы.
– Только то, что говорят все. Мы с ней никогда не встречались.
– Сколько у нее было детей? – задал я внезапный вопрос и выложил на стол фотографию, где девочка – предположительно будущая мать мистера Этвуда – стояла рядом с двумя рослыми молодыми людьми.
Мистер Этвуд взял эту фотографию дрожащими руками и поднес к глазам. Он долго всматривался в нее, губы его шевелились, как будто он что-то нашептывал. Внезапно он выкрикнул какие-то непонятные, вырвавшиеся из самой глубины его утробы звуки – я даже не могу их воспроизвести, – выронил фотографию и откинул голову назад, уставившись в потолок.
Я встал, быстро вышел на кухню и вернулся со стаканом холодной воды.
Мистер Этвуд уже пришел в себя.
– Никто не знает, сколько у нее было братьев, – выговорил он наконец, – потому что они на протяжении всей жизни питались друг другом, пока наконец не остались двое или один…
Я помог мистеру Этвуду подняться наверх и уложил его в постель. Забравшись под одеяло, он все еще бормотал, а затем уснул мирным сном, и во сне его лицо выглядело почти детским: он распустил губы, черты его расслабились, ресницы не вздрагивали.
Я спустился по узкой лестнице вниз, вышел из дома и, дойдя до почты, вызвал в Саут-Этчесон «скорую помощь», а потом засел за стол и начал писать подробный доклад своему начальству. Разумеется, в докладе я ни слова не упомянул о своих видениях и о странных речах мистера Этвуда; я лишь указал на расстройство его рассудка и на необходимость периодического наблюдения за ним со стороны врачей-психиатров, желательно не выдающих истинной причины этого наблюдения.
Вторичное исчезновение мистера Этвуда: добровольное или вынужденное?
Мы уже писали («Кантри Джорнал», 17 мая) о ходе расследования, производимого известным криминалистом Брэндоном Гибсоном по делу о таинственном исчезновении Артура Филлипса Этвуда в городке (иные называют его поселком) под названием Саут-Этчесон. Добросовестная работа криминалиста принесла свои положительные плоды: пропавший джентльмен, человек весьма эксцентрического нрава и невероятных привычек поведения, был обнаружен живым и невредимым в собственной усадьбе. При этом у него не нашлось понятного объяснения своим поступкам. Почему он покинул город, никому ничего не сказав? Только ли потому, что у него нет – как он утверждает – ни одного родственника? Но ведь хорошо известно, что у жителя небольшого городка, тем более – у состоятельного жителя из известного семейства, – много друзей и знакомых, людей, которым он совершенно не безразличен!
Чем можно объяснить подобный поступок? Главный вывод, который был сделан по итогам происшествия, – все это продиктовано особым психическим состоянием мистера Этвуда.
Однако лично у меня имеются и другие предположения. Не исключено, что у человека, не имеющего прямых наследников своего немалого имущества, могут возникнуть тайные алчные недруги, которые только и жаждут заполучить это достояние после смерти его владельца. А то, что смерть не за горами, – слишком очевидно и бросается в глаза. Мистер Этвуд легко поддается запугиванию и склонен к эксцентрическому поведению; как следствие – его легко загнать, скажем, в открытое море и потом сообщить следствию, что самоубийство он совершил исключительно по доброй воле. Я не исключаю, что люди, подобные мистеру Этвуду, могут поверить даже и в то, что под водой куда безопаснее, чем на берегу! Эпизоды такого рода известны, и при случае я напишу об этом большой исторический очерк.
Итак, спустя месяц после того, как мистер Этвуд был обнаружен на собственном участке, он вновь исчез – и на сей раз, возможно, навсегда…