Победа в Великой Отечественной войне далась советскому народу колоссальным напряжением всех сил – военных, экономических, политических, духовных. Битва с врагом шла не только на полях сражений, но и на идеологическом фронте. Наряду с пушками, танками, самолетами оружием, разящим фашистов, было русское слово. Музы не молчали. Уже на другой день после объявления войны В. И. Лебедев-Кумач написал стихотворение «Священная война», которое, положенное на музыку А. В. Александровым, стало народным гимном, поднимавшим советских людей на борьбу.
Проза военных лет родилась если и не на другой день, то уже в первые месяцы великого противоборства. События на фронтах разворачивались с драматической стремительностью, масштаб боевых действий, охвативших гигантские пространства, был грандиозен, количество людей, вовлеченных в водоворот войны, исчислялось миллионами. Необходимый для прозаического повествования сюжетный материал рос лавинообразно, настойчиво требуя художественной обработки и осмысления.
«Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо», – мечтал в 1925 году Владимир Маяковский. И вот пришло такое время, когда поэтическая метафора стала реальностью. В 1941 году сотни советских писателей были мобилизованы и привлечены к работе на фронте. Среди них Вс. В. Вишневский, А. П. Гайдар, Ф. В. Гладков, В. С. Гроссман, В. П. Ильенков, В. А. Каверин, В. П. Катаев, Б. А. Лавренев, Л. М. Леонов, П. А. Павленко, А. П. Платонов, Ф. И. Панферов, К. М. Симонов, А. Н. Толстой, М. А. Шолохов, И. Г. Эренбург. Очерки, рассказы, повести регулярно печатались на страницах «Правды», «Известий», «Красной звезды», региональных и полковых газет, в журналах и альманахах, выходили отдельными брошюрами и сборниками. Их ждали, как сводок с передовой. Читали, передавая из рук в руки. Часто вслух. Перечитывали.
Перед советскими писателями государство поставило вполне конкретные задачи. В отличие от военных журналистов, оперативно освещавших ход военных действий, сообщавших конкретные факты и цифры, писателям – «инженерам человеческих душ» – предстояло включиться непосредственно в борьбу с врагом: поддерживать моральный дух советских воинов, выявлять и утверждать наиболее эффективные модели психологического поведения, формировать личность защитника социалистического Отечества. Идейное воспитание бойцов, идущих в атаку, новобранцев и добровольцев, ждущих отправки в действующую армию, гражданского населения, обреченного на тяготы беженства, эвакуации, плена, стало главной заботой литературы.
В рассказе К. Симонова «Под небом Белграда», написанном в конце войны, героиня – мастер по свету на киностудии «Мосфильм» – вспоминает, как эвакуированные осенью 1941 года в Ташкент работники киноиндустрии приступили к съемкам фильмов о войне: «Почти никто еще толком не знал, как снимать войну». Как писать о войне, в 1941 году тоже еще толком не знали. Опыт русских классиков – Льва Толстого, Всеволода Гаршина – не вполне отвечал грозным реалиям мировой войны. Да и сам облик ее был еще совершенно не ясен.
Известен был лишь исход ее.
Вопреки разгромным поражениям, стремительному отступлению, колоссальным потерям в живой силе и технике в итоге предстояла – Победа.
Полная.
Сокрушительная.
«Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами» – эти слова из обращения к советскому народу, прозвучавшие из уст В. М. Молотова 22 июня 1941 года, легли в основу идейного пафоса советской литературы военного периода. Итоговая победа над фашистскими захватчиками – ее базовый концепт. Он выступает в качестве главного мобилизующего средства и источника вдохновения. Ему подчинены все компоненты художественной поэтики произведений той поры: система образов, композиционные особенности, драматургия сюжета, лексический строй, метафорическая инструментовка. Им определяется тип героя и структура его характера.
Произведения первых месяцев войны носят очерковый характер. Они отражают события с фотографической точностью. В то же время им присуща своеобразная плакатная выразительность. В чем-то они близки к эстетике «Окон ТАСС»: один или два, максимум три действующих лица, динамичный сюжет, эффектные обстоятельства, немногочисленные, но запоминающиеся детали, отсутствие психологизма, эмоциональная контрастность, героизация своих, фактически карикатурное изображение противника. Сочетание документального очерка и плаката – характерная черта прозы той поры. Это массовая литература, рассчитанная на неискушенного, простодушного читателя. Ей присуща занимательность действия, лубочная иллюстративность, простота и ясность авторской позиции, публицистическая заостренность. Слово писателя свидетельствует и взывает. Описывая событие, требует от читателя решительного отклика – действия.
Однако реальный враг был не так карикатурен, как хотелось. Он был силен. Он был подготовлен. Он был уверен в себе. Враг был хищен и жесток. Безжалостен. Как зверь. Хуже зверя. В своих злодеяниях он был изобретателен и неутолим. Глумлив и бесцеремонен. Ему мало было захватить и уничтожить. Ему нужно было оскорбить и унизить, оплевать и изгадить. С ним нельзя было договориться. Его нельзя было умолить. Его можно было только убить. Его нужно было убить. Не как зверя. Как нечисть. «Задача заключалась в истреблении нацистов, в создании такого сопротивления, чтобы русская земля стала для них землей отчаяния» (А. Толстой. «Семеро чумазых». 1942). «И не было ничего выше, благороднее во все времена, во всем мире, как убивать и убивать их и снова убивать» (В. А. Каверин. «Сила сильных», 1941)
Война затягивалась. Шли месяц за месяцем. Год за годом. Возникала трагическая временная ретроспектива, складывалась история войны: со своими этапами и периодизацией, с отступлениями и наступлениями, с блокадами и прорывами. Накапливался эпический опыт. Вызревало особое знание. В рассказах и повестях последующих военных лет война представала уже намного объемнее, сложнее, масштабнее. Трагизм происходящих событий, их цивилизационная сущность требовали от писателей не только агитации, но и глубокого анализа, философского подхода.
Соответствующим образом изменилась со временем писательская оптика. Значительно обновился арсенал средств художественной выразительности. По-иному создавались характеры. Иначе выстраивалась композиция. Неизменным оставался лишь концепт победы. В этом плане советская литература всегда была верна себе, верна партийным установкам и чаяниям людей. Концепт победы по-прежнему составлял ядро идейно-эстетической системы литературы военных лет, и чем ближе становилась реальная победа, тем значительнее было его воздействие.
Победа – результат целеустремленных, осознанных усилий, направленных на преодоление препятствий и обстоятельств. История преодоления определяет интригу каждого произведения военной поры. Даже если речь идет не о боестолкновении с противником. Хотя, конечно, эпизоды сражений наиболее выразительны и привлекательны, как для писателей, так и для читателей. Они нагляднее воплощают идею борьбы и чаще всего становятся предметом изображения.
Но еще больше волнует писателей борьба, идущая внутри людей. Их победы над страхом, над безволием, над эгоизмом. Драма человека, насильно вырванного из течения мирной жизни, из привычных обстоятельств, семьи, рабочего коллектива, вынужденного идти на лишения и жертвы – вплоть до самопожертвования, вынужденного взять в руки оружие и стать убийцей. Драма перерождения человека из обывателя в героя. Конфликт личности и обстоятельств.
Не менее значимо для военной прозы противостояние коммунистических идеалов справедливости, всеобщего равенства, общественного блага, которые вдохновляют советский народ, и захватнических устремлений фашизма, декларирующего расовую непримиримость, империалистическую гегемонию, антикоммунизм. Утверждение коммунистических ценностей дается в контрасте с бесчеловечной политикой гитлеризма. Коммунистическая идеология выступает в роли защитника гуманизма, просвещения, культуры. Фашизм предстает абсолютным злом, несущим угрозу не только Советскому Союзу, но всему миру.
Важнейшим двигателем художественного сюжета становится тема патриотизма советского народа. Подчеркивается многонациональный состав защитников советского строя. СССР – единая семья народов, утверждают создатели военной прозы. Взаимопонимание и совместные действия бойцов разных национальностей, готовность подставить в трудную минуту братское плечо, подлинный интернационализм, обогащенный воинской дружбой, прославляются наряду с проявлениями героизма и доблести. Русские, украинцы, белорусы, представители народов Кавказа, Сибири, Дальнего Востока, Севера и Средней Азии с равным мужеством и стойкостью воюют с ненавистным врагом, своей кровью поливая родную землю – на полях Украины, в лесах и болотах Белоруссии, на берегах Днепра и Волги, в горах Крыма, в степях Поволжья. Обороняя Москву, Ленинград, Сталинград, Севастополь. Освобождая Курск, Орел, Брянск, Смоленск, Харьков, Донбасс, Киев, Минск. Сотни малых городов и поселков, тысячи деревень, хуторов, аулов.
Так, в рассказе Г. Фиша «Случай у проруби» (1943) сапер Саид Ахмедов из Средней Азии вместе со своими товарищами Родионовым со Смоленщины и карелом Тойво Карху вступает в смертельную схватку с врагом в снегах Карелии, потому что Карелия для него, как и для Карху, как и для Родионова, – часть его страны, его Родины. И враг у них – один.
Так, комиссар Поликарпов в рассказе Андрея Платонова «Одухотворенные люди» (1943), очнувшись на поле боя, в оставшиеся минуты жизни помнит лишь об одном – о своих товарищах, об их общей Родине.
«Он увидел свою левую руку, отсеченную осколком мины почти по плечо. Эта свободная рука лежала теперь отдельно возле его тела. Из предплечья шла темная кровь, сочась сквозь обрывок рукава кителя. Из среза отсеченной руки тоже еще шла кровь помаленьку. Надо было спешить, потому что жизни осталось немного. Комиссар Поликарпов взял свою левую руку за кисть и встал на ноги, в гул и свист огня. Он поднял над головой, как знамя, свою отбитую руку, сочащуюся последней кровью жизни, и воскликнул в яростном порыве своего сердца, погибающего за родивший его народ:
– Вперед! За Родину, за вас!»
Какой бы фантастичной ни была эта картина, можно с уверенностью сказать, что каждый герой советской прозы военной поры мог бы повторить подвиг Поликарпова, его предсмертные слова.
Родина – это не просто территория государства. Родина, утверждают писатели, – это историко-культурная целостность, сотканная из судеб миллионов семей, их родовой памяти, многовекового опыта и традиций. Советские воины защищают не только своих отцов и матерей, своих жен и детей, но и честь и славу предков. Непременным элементом композиции многих произведений военного времени является ретроспектива в довоенную пору. В авторских отступлениях, в воспоминаниях и рассказах героев рисуется не просто спокойная, размеренная повседневная жизнь, а жизнь одухотворенная, проникнутая сознанием исторической преемственности, любовью «к отеческим гробам». Горизонты Родины лежат не только в пределах видимого глазу пространства, но и в открытой духовному взору истории. И потому, например, герою рассказа В. Шишкова «Гордая фамилия» (1942), истекающему кровью красноармейцу Саше Суворову, может явиться на помощь его великий тезка, прославленный генералиссимус Александр Васильевич Суворов и сказать: «Крепись, чудо-богатырь. Крепись!» И боец воспрянет. И будет спасен. Фантастика? Нет – правда Родины.
Правда Родины – это и глубинное родство всех советских людей. Рушится привычный ход жизни, семьи разлучаются, мужья и жены теряют друг друга из виду, гибнут отцы и матери, пропадают дети, но ничто не может победить человеческое участие, сострадание, любовь. Ничто не отменит чувства ответственности за соотечественников, попавших в беду. Незнакомые друг другу люди, не связанные никакими кровными узами, не несущие никаких юридических обязательств, просто волею обстоятельств оказавшиеся рядом, начинают жить вместе, под одной, порой чужой для всех крышей, заботятся друг о друге, делят печали и радости, приходят на помощь слабым, поддерживают стариков, сирот, вдов – образуют новые семьи. Возникают новые связи и отношения, уважительные к прошлым, деликатные, бережные. Трудно, неприметно, настойчиво идет регенерация народного тела, восстанавливается его единство. Причудливо складываются людские судьбы, но вместе у всех одна судьба – судьба народа-победителя. Врагу его никогда не одолеть!
Обязательной частью образа Родины в прозе военных лет является природа. Земля. Она страдает от насилия вражеских полчищ, топчущих, рубящих, жгущих ее. Она помогает своим защитникам, укрывая их, подсказывая секретные ходы, возводя преграды перед противником. Она поддерживает физические силы бойцов – питает и поит их. Она согревает их души, не дает очерстветь, вдохновляет и утешает. Она сражается.
Природа – зримое воплощение победы. Наперекор войне природа живет – растет, цветет, плодоносит.
«На провесне немецкий снаряд попал в ствол старого дуба, росшего на берегу безымянной речушки. Рваная, зияющая пробоина иссушила полдерева, но вторая половина, пригнутая разрывом к воде, весною дивно ожила и покрылась свежей листвой. И до сегодняшнего дня, наверное, нижние ветви искалеченного дуба купаются в текучей воде, а верхние – все еще жадно протягивают к солнцу точеные тугие листья…»
Этот образ, созданный М. Шолоховым в рассказе «Наука ненависти» (1942), символичен. Он вселяет в читателей уверенность в то, что израненная, обескровленная, наполовину уничтоженная страна, подобно вековому дубу, не сломлена окончательно, жива и непременно воспрянет с новой силой. И будет торжествовать победу, и славить жизнь. Природа учит стойкости и бесстрашию.
Великая Отечественная война явила миру беспрецедентный пример массового героизма советского народа. Феномен этот сразу оказался в центре внимания художников. Каковы его истоки? В чем причина такого непреклонного сопротивления врагу? Откуда у людей берутся силы для подвига? Что ими движет? Кто они – люди подвига? Писатели пристально всматриваются в свой народ. С любовью и восхищением. С гордостью. Они слагают ему славящий гимн.
«Велик народ, чьи сыновья умирают свято, просто и сурово на необозримых полях сражения. О них знают небо и звезды, их последние вздохи слышала земля, их подвиги видела несжатая рожь и придорожные рощи. Они спят в земле, над ними небо, солнце и облака. Они спят крепко, спят вечным сном, как спят их отцы и деды, всю жизнь трудившиеся плотники, землекопы, шахтеры, ткачи, крестьяне великой земли. Много пота, много тяжелого, подчас непосильного труда отдали они этой земле. Пришел грозный час войны, и они отдали ей свою кровь и свою жизнь. Пусть же эта земля славится трудом, разумом, честью и свободой. Пусть не будет слова величавей и святей, чем слово “народ”!» (В. Гроссман. «Народ бессмертен». 1942)
В центре каждого очерка, рассказа, повести, созданных в годы Великой Отечественной войны, стоит сильный человек, победитель – вне зависимости от звания, специальности, возраста, пола, физического состояния. Все испытания он встречает мужественно, продолжая сражаться до последней возможности. Даже погибая, он побеждает. Ибо сила его не в оружии, а в идейной сознательности, в понимании личной ответственности за успех общего дела.
Оказывается, подвиг – отнюдь не удел исключительных личностей. Подвиг может стать нормой. Он по силам любому советскому человеку, уверяют писатели военной поры. Мужчине, женщине, старику, ребенку. Советский человек по природе своей – герой. Напротив, трусость, предательство, дезертирство – из области невероятного, странного, чуждого. Им удивляются больше, чем подвигу. Подвиг – привычное дело. Необычное, но привычное дело. Привычное дело богатырей. Не тех былинных ратоборцев, что усмиряли многоглавых змеев и соловьев-разбойников, а простых советских тружеников – рабочих, колхозников, служащих, интеллигентов, учащихся. Воспитанных коммунистической партией. Живущих по заветам Ленина. Ведомых к победе Сталиным.
Тема партийного руководства победой – одна из центральных в прозе времен Великой Отечественной войны. Рядом с бойцами и их командирами, разделяя с ними все тяготы фронтовой жизни, вдохновляя своим словом, показывая личный пример, жертвуя жизнью, воюют комиссары, политработники, идейные коммунисты. Подчеркивается их человечность, заботливость, сердечность. Они суровы на передовой, но нежны и внимательны в часы затишья. Их речи просты и лаконичны, идут от сердца к сердцу, внятны каждому. Если командир – это мозг боевого подразделения, то комиссар – его дух, его воля, его совесть. Он – тот стержень, который скрепляет разнородную солдатскую массу, превращая ее в разящую мощь. Безжалостную к врагу. Беспощадную.
Особую содержательную роль в прозе военных лет играет мысль о том, что врагу противостоит рабочий народ. Люди труда. Добросовестные, знающие свое дело, творческие, инициативные, умеющие работать в коллективе, привыкшие выполнять порученное дело до конца. Война для них – та же работа. Это одна из базовых метафор прозы военных лет. Она – еще один ключ к пониманию происходящего на фронте и в тылу. Советский человек работы не боится. Он знает, как с ней справиться. И даже когда не знает, справляется. Побеждает.
Подвигом. Трудом.
Трудом подвига.
Трудом подвига стала и проза военных лет. Она запечатлела тысячи военных эпизодов. Нарисовала величественную панораму событий. Создала портретную галерею героев.
Оплакала жертвы фашизма. Запомнила его зверства и надругательства. Составила обличительную картотеку его преступлений.
Она утверждала жизнь. Пробуждала ненависть к врагу. Вдохновляла на борьбу.
Она была вместе с народом. Частью его. В окопах, на передовой, в штабе, в госпитале, в тылу, в плену, на оккупированной территории, на территории врага, в партизанском отряде. В ледяную стужу и под палящим солнцем, под проливным дождем и в снегопад. В небе, на море, под водой.
Она – неложный свидетель чуда, сотворенного Союзом Советских Социалистических Республик в противостоянии войскам гитлеровской коалиции.
В ней не угасает дыхание времени.
В ней продолжает биться сердце народа-победителя.
Павел Фокин