«Надя, милая!
Сегодня собралась с мыслями и духом.
Сколько раз садилась за письмо и все не могу, никак не смирюсь, что пишу уже без брата Василия Фёдоровича. Слёзы душат и опять никак не могу. Тебя, Надечка, успокаиваю, а сама не могу, благо никто не мешает выплакаться.
Вобщем, здравствуйте Все. Надя, Витя, сестричка Нади (извините, имени не знаю), и Вета!
Доехала хорошо, встретили меня Николай (кокин) со Светой, поехали к Анатолию и ночевали у них, а затем с Николаем ездили по магазинам, искали Нине пальто. А дождь целый день лил как из ведра, я вся промокла, простыла, конечно, так что всё что-то не можется.
Надя, милая, хоть и неприятно, но я обещала тебе написать. Васю видели 31 августа в двенадцатом часу в подъезде №5, а утром часов в 6 видели его сидящим на земле возле скамейки, мужчина посадил его на скамейку, шляпу на него надел, очки положил на стол, а сам ушел на работу. В одиннадцатом часу дня Деева из 4-го подъезда звонила в скорую, скорая приехала и не взяла его под предлогом «пьяный» и уехала, а вечером та же Деева шла с работы и опять увидела его сидящим на земле, снова позвонила в скорую, та приехала и взяла, он уже не мог стоять, пытался вставать (люди, видевшие, говорят), но не мог. Вот таким образом он пролежал часов 8—10 на земле.
Ох, Надя, опять тебе плакать, да ведь я обещала написать всё, вот и написала. Надя, успокаивайся понемногу, бери себя в руки, если есть желание, приезжай ко мне, побудешь, развеешься. Что думает Витя, пусть напишет мне. Надя, милая, не горюй. Напиши, когда надумаешь ехать, а может быть лучше попросить тебе путёвку на курорт у себя на работе, а уж потом поехать ко мне. До свиданья. Целуем все. Тоня.»
Сын и племянник погибшего Василия Фёдоровича написали заявление в милицию:
«Мы, Новгородцев Виктор Васильевич и Солдатенков Анатолий Михайлович, родные сын и племянник Новгородцева Василия Фёдоровича, имеем сообщить следующее.
Новгородцев Василий Фёдорович выехал на охоту из г. Перми в г. Соликамск 31 августа 1978 г.
О своём выезде он сообщил телеграммой гр. Санину, проживающему в г. Соликамске.
3 октября гр. Санин позвонил нам и, спросив о нашем здоровье, поинтересовался, почему Василий Фёдорович не прибыл на охоту. После этого разговора я, Новгородцев В. В. вместе с моей матерью Ковальчук Надеждой Никитичной обратился в УВД Дзержинского района г. Перми с заявлением о пропаже моего отца.
11 октября мы получили телеграмму за подписью главного врача Байбакова о том, что мой отец скончался в больнице в Березниках. Сообщив об этой трагедии нашим ближайшим родственникам, мы выехали в город Березники. По прибытию я и мои родственники – Солдатенков Анатолий Михайлович, проживающий в г. Москве, ул. Кутузовский пр., д. хх\хх, кв. хх, Колмогоров Лев Константинович, проживающий в г. Березники, ул. Институтская, д. хх, кв. хх, обратились в городскую больницу, где скончался мой отец. Врач Байбаков, который подписал смертную телеграмму, не стал с нами разговаривать, а направил нас в патологоанатомическое отделение. Там о судьбе моего отца ничего не знали. Из патологоанатомического отделения нас направили к судебно-медицинскому эксперту, где нас встретили три женщины, одна из которых выписывала медицинское свидетельство о смерти. На наши вопросы о том, когда поступил в больницу Новгородцев Василий Фёдорович и в каком состоянии, она ничего не ответила. Пыталась найти акт вскрытия, но почему-то его не было в подшивке. Когда она выписывала свидетельство о смерти, то спросила нас, какую причину указать – или убийство, или несчастный случай. На что мы ей ответили, что она должна лучше знать, и она указала «несчастный случай». Затем она сказала, что если мы хотим узнать подробнее и получить личные вещи моего отца, то нам следует обратиться в травматологическое отделение. Когда мы пришли в травматологическое отделение, то нас туда не пускали и сказали ждать, хотя даже не выслушали нашей просьбы. А что же тогда ждать? Затем, после настойчивых просьб, мы смогли увидеть старшую сестру травматологического отделения. Мы к ней обратились с вопросами, что же всё-таки произошло с моим отцом, как он здесь оказался и почему нам ничего не сообщили, и где личные вещи. Она нам ответила, что личные вещи мы сейчас получим, и она принесёт историю болезни и всё нам объяснит и после этого ушла. Какая-то женщина провела нас в подвал и выдала узел, который мы отнесли в машину. Мы тут же вернулись и стали ждать старшую сестру. Но она так и не появилась. Затем мы стали требовать разговора с заведующим отделением. Нам сказали, что нужно ждать, – если он здесь пройдёт, то пожалуйста спрашивайте. Проходило много врачей после линейки, и мы у каждого спрашивали, не он ли заведующий травматологическим отделением, и у всех получили отрицательный ответ. Затем после настойчивых просьб, нам разрешили пройти в подвал, раздеться, взять медицинские халаты и пройти к заведующему отделением. Когда мы вошли в кабинет и спросили заведующего, то врач сидевший за столом справа ответил, что это он. Он в это время ругал вышеупомянутую старшую медсестру и молодого врача за то, что они взяли историю болезни моего отца, собираясь, очевидно, побеседовать с нами. Заведующий забрал у них историю болезни и нам тут же сказал, что частным лицам никакие справки не предоставляются. Мы сказали, что все необходимые справки у нас уже есть, но мы хотели поговорить просто по-человечески, что-нибудь узнать, как здесь оказался мой отец. Завотделением ответил нам согласием побеседовать. Мы спросили: