«Дерсу нагнулся, взял пальцами сгусток слизи, растёр на ладони, понюхал… и решительно загородил мне дорогу. За всю долгую историю наших совместных странствий он позволил это себе такое только однажды. Два года назад я ночью вышел из палатки и решил немного пройтись вдоль берега Уссури. Было невероятно тихо, стояла полная луна. Таёжная река, мягко урча, облизывала прибрежные валуны, и мириады мотыльков, отражая крылышками лунный свет, создавали над водой бледное свечение, похожее на цвет петербургских дворцов в начале белых ночей. Я подумал о своём письменном столе и старом кожаном диване, недопитой бутылке хереса, спрятанной за папкой с гербарием в шкафу, и, отодвинув ветку орешника, встретился глазами с огромным тигром. Жёлтые глаза, не мигая, смотрели прямо на меня, с морды и усов капала вода, уши были прижаты. Нас разделяло несколько метров. Моя смерть была неподвижна и выглядела потрясающе. Когда и каким образом между мной и тигром оказался Дерсу, не понять никогда. Дерсу сделал мягкое движение, и я отлетел назад, упав спиной на траву. В этот момент он запел! Протяжные гортанные звуки заставили тигра поднять уши. Лёжа на земле, я видел, как, не переставая петь, Дерсу Узала почти вплотную приблизился к тигру и начал водить руками, делая замысловатые пассы над его головой. Животное оставалось неподвижным. Вдруг он положил обе руки ему на голову и закрыл тигру глаза! В этот момент он перестал петь и застыл с головой тигра в руках. По огромному телу животного прошла волна, тигр издал глухое урчание и… вытянулся на земле. Дерсу ещё пару раз провёл рукой по спине кошки и начал беззвучно отходить. Тигр, продолжая лежать, принялся вылизывать себе лапы. Приложив палец к губам, мой проводник велел мне быстро убираться. Уже в палатке, придя в себя, потрясённый случившимся, я спросил у него, что он сделал там, на берегу. „Шере чху пышку цай“, – ответил Дерсу, что означает: „Попросил его подождать“ или „Дал отдых его глазам“. Вот и всё! Я вспомнил этот случай, когда мой друг загородил дорогу, запретив мне преследовать улитку. Значит, мне грозила опасность. Как учёный я был возмущён, но как человек, обязанный ему жизнью, я вынужден был уступить. В этих диких краях, в восточных окраинах империи, в непроходимых лесах, на берегах озёр и неисследованных рек, существовали сложные и запутанные, недоступные цивилизованному человеку формы человеческого присутствия со строгими табу, иерархией, системой оповещения и внутренними границами.