Метелью серых дней – не замело
Виденье твоего живого света.
Ты душу мою поднял на крыло,
Согрел теплом затерянного ветра.
Открыл мне путь к иному бытию.
Заставил мерить истину словами.
Господь узрел печальницу свою
Лишь за твоими легкими чертами.
Теперь не дорог будничный покой.
Угаданы события до срока.
Я, словно чаша, полная тобой
И светлым духом страждущего Бога.
Кто я? —
Горсть знания, рассыпанного в веках.
Кто я? —
Суть истинного в отражении разных начал.
Кто я? —
Остаток ночи в утреннем зареве.
Кто я? —
Свет неба в закрытых глазах.
Я променяла сонное тепло
На неустроенность души и холод стужи.
Луна, как карусель, меня закружит
И поведёт по небу босиком.
Изранит ноги звёздное стекло,
Следы багряные зарёй рассветной станут.
Я выпью молоко густых туманов —
Небесное тугое молоко.
И стану полноводною рекой,
Залью все грубые и грязные причалы.
Я повторюсь, как жизнь, сначала.
Я радугою вскинусь над землёй!
Для чего меня наполнил Бог огнём,
Если загораюсь – не сгорая,
Если не хочу чужого края,
А «своё» затеряно в былом.
Для кого я встала до небес,
Если все упорно смотрят в землю.
Или правду новую приемлет
Только Богородица да крест?
И опору сердцу не найти
В этом новом будничном пространстве.
Проще молчаливой оставаться,
«Дорогое» пряча на груди.
Проще быть беспечною женой,
Глупые раздаривать советы.
Притворяясь слабой и слепой —
Вещие угадывать приметы.
Но теперь мне не остановиться —
Так манит источник голубой.
И душа, как связанная птица,
Бьётся между небом и землёй.
Старую песню бабушка пела
Про тяжкую женскую долю.
Высохшим деревом прялка скрипела,
Гладили шерсть ладони.
Я, засыпая под тихие звуки,
Быстрее расти хотела.
И гладили руки,
И песня летела,
И прялка скрипела, скрипела…
Дочка в кроватке сладко зевает.
Жёлтые звёзды горят.
Спи – дорогая, спи – золотая,
Звонкая радость моя.
Старую песню тебе запою,
Бабушку добрую вспомню свою —
Чтоб гладили руки, чтоб песня летела,
Чтоб прялка скрипела, скрипела…
Хрупкие звуки витали
В предновогоднем дому,
Мальчик играл на рояле,
Взмахом будил тишину.
Ветер отсчитывал такты,
Буйно плясала метель.
Листа рапсодия! Как ты
Околдовала гостей.
Тонкие сильные руки,
Полный достоинства взгляд…
И все устойчивей звуки:
Льются, волнуют, царят.
И в отдалении зыбком,
В золоте рамы и дня
Чья-то немая улыбка
Благословляла тебя.
Я верила в то, что любовь —
Свободно парящая птица,
Лишь стоит позвать, и примчится
Стрелой с одиноких небес.
Я верила в то, что любовь —
Служанка покорная людям,
И большей печали не будет
Прогнать её, как надоест.
Я верила – только любовь
Мне сердце изранило плетью.
Заманивать в тесные сети
Её ремесло наяву.
Жестокий погонщик, любовь!
Но я неизменно верю,
Что стану когда-то мудрее,
И душу свободе верну.
Этот путь находят многие,
Но не все.
Босиком идти так холодно
По росе.
Ветер стран иных за далями
Очень тих.
К ним ведёт дорога тайная —
Новый стих.
К ним ведут мосты высокие,
Пропасть где.
Этот путь находят многие,
Но не все!
Алене Воробьёвой
Тебя разгадать я хочу,
Как заветную тайну.
Ты ветром забытым
Меня обожгла незримо.
Открытым огнём и долгом
С тобой мы связаны —
Согретые песни нести
Изменённому миру.
За нами – могучих – отряд
Расправляет крылья,
И время стирает грань
Между «их» и «нашим».
И размыкается круг
Ледяного бессилья,
Чтоб прорастало небо
В словах бесстрашно.
Время пришло —
Писать по-иному.
Ржавой бронёй распадается боль.
Время пришло —
Излечиться слову.
Жизнь изменяя собой.
Слово мечтает переродиться
В яркое чистое небо,
Вылететь звонкой искрящейся птицей
В быль превращая небыль.
Слово объято
Правдивою плотью.
Мир наполняет дыханием новым.
Пора перестать
Быть поэту убогим —
Время пришло становиться Богом.
Пусть была – не была,
Наяву сны ткала.
Я из вашего числа,
Я из вашего!
Пусть пою – не горю,
Пусть дышу – не люблю.
Я из вашего числа,
Я из вашего!
Пусть метель мне легка,
Пусть печаль – глубока.
Я из вашего числа,
Я из вашего!
Пусть не так всё идёт,
В небо труден полёт.
Я из вашего числа,
Я из вашего!
Мы все созвучны во Вселенной
Душою навсегда!
Сквозь стынь немую Андромеды
Ко мне течёт твоя рука.
А я – прорвать пытаюсь небо
Тугим канатом снов.
И память рыбой бьётся где-то
У дальних берегов.
Не люблю тебя, глупый город!
В глухомань хочу, в глухомань.
Ты неоном горящим вспорот,
А внутри – захолустная дрянь.
Не хочу я смеяться пресно,
И фальшивые слёзы лить.
И с тобою не интересно,
Не обманчиво больше жить.
Не заманивай вязкой хмелью,
Оголтелые песни не пой.
Всё равно под весенней капелью