Самое неоспоримое свидетельство бессмертия – это то, что нас категорически не устраивает любой другой вариант.
Анри Лурье, тридцати семи лет от роду, по воле судьбы ставший журналистом, нашел себя, что называется в этой профессии. За последние пять лет, он неоднократно удостаивался международных премий в этой области и уже два года, как начал читать факультативные лекции в Национальном университете Франции, для молодых коллег. Являясь «вольным художником», не ограниченный рамками редакционных заданий, он плодотворно сотрудничал с «Франс пресс», «Нувэль Обсэрватёр», «Либэрасьон», «Лё Монд», «Лё Фигаро» и телеканалом «Загадки истории», получая за свои работы сногсшибательные гонорары, которые действительно того стоили. Репортажи Лурье, всегда отличались независимым мнением, были интересны и своевременны. Он доискивался до причин конфликтов, освещая мнение обеих сторон, не стеснялся резких, но правдивых высказываний в адрес мировых политических лидеров. Если ему приходилось готовить к публикации материал исторического характера, то это тоже был детальный труд, с предварительной проработкой архивов, обязательным мнением нескольких историков, а если получалось найти, то и свидетельствами-рассказами живых очевидцев недавнего прошлого, которое в нынешнее время уже стало историей. Несмотря на постоянное освещений событий современности, любимой тематикой Лурье, оставались исторические события связанные с Второй мировой войной, древним Египтом, Китайской Империей и народами населявшими Амазонскую сельву в доколумбовую эпоху. Не обошел он вниманием Французскую Полинезию, остров Пасхи и острова Зеленого Мыса, порой находя в этих окраинных местах цивилизации свидетельства и документы, которые порой ставили под сомнение принятые в современной науке, законы расселения человечества по планете. Но сейчас Анри третий день подряд рылся в бесконечных закромах Федерального архива Германии, разместившегося в Кобленце, и после объединения Германии, вобравшего в свои бездонные недра архивы ГДР[1] и ФРГ[2]. Здесь же находился и военно-морской архив, который, по сути, и был нужен Анри. Через трое суток, проведенных в кабинете выделенном ему для работы и напоминающем своей обстановкой лабораторию генетики, он уже мог считаться, специалистом средней руки по немецким подводным лодкам, времен Второй мировой войны и их боевым успехам. Интерес его был вызван не просто любопытством или новой темой журналистского расследования – Анри отрабатывал частный заказ.
Пять дней назад, к нему обратился его дальний родственник по линии бывшей супруги – Генрих фон Краузе. Поздно вечером, барон привез четыре тетради, исписанные красивым женским почерком, толстый блокнот в кожаном переплете, затертые старые карты, с целой массой непонятных пометок. Генрих объяснил, что это записи воспоминаний его прадеда – Вальтера фон Краузе, героя войны, командира подводной лодки. Его дневники и карты, которые после смерти, хранились в семейном архиве, баронов фон Краузе.
Месяц назад, Генрих похоронил своего единственного близкого родственника – Фридриха фон Краузе, ушедшего из жизни на 75-м году жизни и приходившегося ему дедом. Дед Генриха, после смерти родителей, погибших в ДТП, когда мальчику не исполнилось и трех лет, взял всю заботу о внуке на себя, заменив внезапно осиротевшему отпрыску древнего рода – мать и отца. Генрих отвечал деду, взаимной любовью. Смерть дорогого человека, повергла потомка славного семейства воинов и бизнесменов, в глубокий траур. Грусти добавило и вступившее в силу завещание, согласно которому Генрих был обязан разобраться в записях и исполнить последнюю волю прадеда, в противном случае он лишался половины огромного состояния, единоличным владельцем которого теперь стал. Генриху заниматься изучением воспоминаний прадеда было некогда, да и поручить было некому. В его огромной империи, раскинувшейся от берегов Латинской Америки, до пустынь Северной Африки и старинных городов Европы, не было историков, журналистов, или просто архивариусов. Да и по возрасту большинство служащих концерна, имели довольно смутное представление, о временах, описанных в дневниках прадеда, составленное из школьного курса истории и просмотренных художественных фильмов на эту тематику. Основные предприятия и филиалы концерна «Кrauze Co Ltd», располагались в сорока шести странах мира. Лишиться половины этого состояния, передав его в Фонд Помощи Развивающимся Странам, согласно завещанию, Генрих не хотел, да и не мог, это означало крах всей империи. Тогда он вспомнил о Лурье и приехал в Париж.
Созвонившись, они договорился о встрече и вечером, того же дня, барон вошел в небольшую квартиру, расположенную на верхнем этаже дома, построенного на ул. Пиранделло, в Париже, в конце 30-х годов прошлого века. Своей внешностью, Генрих прямо противоположно отличался от журналиста. Среднего роста, коренастый, больше похожий на докера, чем на удачливого бизнесмена, с типичными для баварца чертами лица, барон невзрачно смотрелся на фоне высокого, ладно сложенного, француза, с черной кудрявой шевелюрой, обычной трехдневной щетиной на красивом лице и карими глазами. Поприветствовав Анри, Генрих хмыкнул, оглядев скромное убранство четырехкомнатной квартиры, заваленные газетами и журналами полки, книги и справочники, лежавшие тут и там и пестревшие многочисленными закладками. Квартиру Лурье, купил после развода с женой, отказавшись от загородного дома, предпочтя свободную наличность, бесполезной для него недвижимости. Маргарет, приходилась двоюродной племянницей барону и была на десять лет моложе Лурье. Воспитание и образование она получила в английских закрытых учебных заведениях для девушек, где ей на протяжении восьми лет, прививались манеры поведения светской львицы, и давалось пристойное образование. С Лурье они познакомились в Альпах, на горнолыжном курорте, при очень смешных обстоятельствах. Во время спуска на сноуборде, Маргарет по неосторожности врезалась в Анри гонявшего на лыжах по той же трассе и они в обнимку, проехали несколько десятков метров по скользкому склону. Ехали это громко сказано. Ехал Лурье, спиной по укатанному снегу, с поднятыми вверх ногами, чтобы не сломать недавно купленные по сумасшедшей цене лыжи «Stöckli Laser SL», а на нем сверху, согнув ноги в коленях с пристегнутым не менее дорогим сноубордом «Burton» ехала незадачливая спортсменка. Последовавшие затем лечебные процедуры, переместились в спальню шале, которое снимала Маргарет. Девушка понравилась Анри, своим простым, естественным поведением, искренностью, неутомимой страстью в постели и умением готовить. Вернувшись с курорта домой, они продолжили знакомство, стали встречаться, проводя вместе уикенды в живописных деревеньках Прованса, маленьких городках на юге Италии. Не обделили они своим вниманием и колоритную Испанию. Молодые люди, даже взяли несколько уроков фламенко у мастеров этого выразительного танца. Через год, Анри и Маргарет поженились. К тому времени, Анри купил недорогой дом в пригороде Парижа, где и обосновалась молодая супружеская пара.
Некоторое время Маргарет сопровождала Анри в его многочисленных поездках, но потом оказалось, что ее больше привлекала светская жизнь, чем многочисленные командировки Лурье в отдаленные уголки земного шара, где порой нечем было умыться и, конечно же, некуда пойти в вечернем платье. Поначалу она мирилась с этим, но частые отъезды мужа и долгие дни одиночества привели к предсказуемому разрыву. Детей у них не было и Маргарет, стала занимать свое свободное время многочисленными любовниками, начиная от тренера по теннису и заканчивая преподавателем физики одного из Парижских университетов. Анри долго терпел эти выходки, отчасти виня себя за происходящее, но когда, вернувшись из очередной командировки, застал Маргарет в своей постели с худым, очкастым «ботаником», терпение его закончилось. Выгнав «профессора» в чем мать родила за пределы двора под истеричные крики Маргарет, (чем доставил незабываемые минуты наслаждения семейной драмой любопытным соседям) он, молча, собрал вещи и уехал в пригород Леона – к другу детства. Развод прошел быстро, но болезненно. Анри не смотря ни на что, продолжал испытывать к жене нежные и теплые чувства. Но гордость не позволила ему, вернуться. Весь семейный бюджет держался на гонорарах от его сногсшибательных репортажей и проводимых расследований. Однако Маргарет, как родственница фон Краузе имела небольшой пакет акций концерна, что в случае развода, давало ей стабильный ежегодный доход, позволявший проживать в дорогих отелях, на не менее дорогих курортах. Поручив адвокатам договариваться о годовой ренте для неверной супруги, Анри с головой ушел в работу и вот уже три года жил один. Появление, бывшего родственника, снова затронуло нить воспоминаний о Маргарет. Поэтому Анри не очень обрадовался визиту барона.
Генрих, положил на рабочий стол пакет с документами и чек на сто пятьдесят тысяч евро. Он присел на разболтанный стул, переложив с сиденья пачку журналов на подоконник. Немного помолчав, приступил к сути своего столь необычного визита.
– Понимаешь Анри, мне некому поручить изучение материалов и проведение расследования. Поэтому я решил обратиться к тебе.
– А твой шеф службы безопасности? Насколько я знаю, он очень способный малый…. – Анри покрутил в руках чек.
– Способный, то способный. Но только у него и без этих тетрадок – дел по горло. Сам понимаешь. Тем более он в прошлом разведчик, специалист по диверсиям и антитеррору. А это абсолютно разные вещи. Нужен именно человек, привычный к рутинной работе, способный ухватить нить и дойти до конечного результата. Согласно завещанию, на его исполнение мне определен срок – один год. Странно, что прадед выбрал именно меня, для этой цели, но с покойника не спросишь. В средствах я тебя не ограничиваю. В случае получения положительного результата я выплачу тебе еще двести тысяч. Справишься быстро, месяца за три, получишь премиальные – еще столько же. Ты прекрасно представляешь размеры моего концерна. И понимаешь, что вот просто так взять и передать половину всего какому-то Фонду я не могу. Для меня это смертный приговор, – Генрих достал из кармана визитку и передал ее Анри. – Это контакты моего финансового советника Альфреда Миллера. Он предупрежден. Лишних вопросов задавать не будет. Поэтому я настоятельно прошу тебя взяться за это расследование.
И Лурье согласился. В данное время он не был занят ни одним из своих многочисленных расследований. Подготовленные репортажи были сданы в печать, отснятый материал обработан и ждал выхода в эфир. Он собирался на недельку другую слетать на Гоа, чтобы оттянуться на берегу Индийского океана с какой-нибудь загоревшей девчонкой без комплексов и претензий на дальнейшую совместную жизнь. Но предложение Генриха, его заинтересовало. Тем более, что тема предстоящих исследований затрагивала очень интересный период истории. Было заманчиво покопаться в записях старого морского волка. Анри решил, что за месяц разберется с этим делом и тогда отдых можно будет продлить еще на неделю, а то и две. Да и долгожданную покупку парусно-моторной шхуны, которую Лурье присмотрел на Марсельской верфи, можно было не откладывать до следующего года. Если бы он только знал, во что выльется их беседа, то, наверное, взял бы на размышление пару дней и неизвестно согласился ли бы вообще на эту работу. Но Анри даже не представлял, куда он собирается влезть и в какое дерьмо втравил его Генрих.
В копии завещания они не нашли ни малейшего намека, на то, что представляла собой воля Вальтера фон Краузе. Анри предстояло с этим разобраться теперь уже самостоятельно, а оценивать его труды должны были нотариус Гельмут Штраубе и адвокат Фридрих Котт, на протяжении долгих лет оказывавшие услуги семейству фон Краузе.
Прадед Генриха, был в свое время известной личностью – командир подводной лодки, имевший на своем счету несколько десятков потопленных судов противника, причем только боевых кораблей. Он лично был знаком с адмиралом Дёницем, что не раз спасало его от преследований командования, за очередной отказ топить транспортные суда, идущие в составе союзнических конвоев. Команда лодки, боготворила своего капитана, а на берегу держалась «задрав нос», и частенько устраивала драки, когда кто-то из коллег подводников позволял себе обозвать их «чистоплюями». Осенью 1945 года лодка Вальтера была остановлена боевым охранением союзников, на подходе к Гамбургу в районе базы подлодок «Elbe-II». Экипаж не оказал сопротивления и был в полном составе помещен в фильтрационный лагерь. Никаких военных преступлений команде лодки вменить не удалось. Подводники охотно рассказывали о своих последних боевых походах, но только до осени 1944 года. После этого все как один утверждали, что лодка стояла в доке на ремонте и в море вышла в начале мая 1945 года, для проведения испытаний нового оборудования, а после капитуляции Германии побоявшись сдаваться в плен, скрывалась в водах Азиатского региона. Капитан вообще нес какую-то околесицу. Но записи в бортовом журнале, карты с указанием передвижений субмарины, новое оснащение лодки – соответствовали показаниям подводников. Через год содержания в лагере, их выпустили.
Вальтер поселился на Лазурном берегу, где до войны купил небольшую виллу, в которой его с нетерпением ждали жена и семилетний сын. Старший брат Вальтера – Гельмут, предложил ему принять участие в семейном бизнесе, который он сумел удержать на плаву и избежать каких либо придирок со стороны всевозможных международных комиссий и комитетов, пропускавших через «мелкое сито» любое германское предприятие, работавшее во время войны. Вальтер отказался, передав все права на распоряжение делами семейной компании – Гельмуту. Отказался он, и продолжить службу, в начавшем возрождаться вскоре подводном флоте новой послевоенной Германии. Очень болезненно пережил раздел страны на две части. Несколько человек из его экипажа оказались на территории ГДР. Он продолжал жить, наслаждаясь семейной идиллией. Мало общался с богатыми соседями и бывшими сослуживцами, не считая боцмана Коха, который поселился неподалеку, купив маленький домик. Вальтер по сходной цене приобрел небольшую яхту, пригодную для дальних морских переходов и вместе с Кохом и сыном подолгу уходил в море. Его жена Лиз, страдала морской болезнью и поэтому оставалась на берегу, с нетерпением ожидая прихода мореплавателей. Сына, Вальтер определил на учебу, в одну из закрытых частных школ в окрестностях Парижа, по совету старшего брата. Школа была престижной, с экономическим уклоном и многонациональной. Идеями нацизма вождей рейха, барон никогда не восторгался. Поэтому нахождение в школе арабских, русских и даже еврейских учеников, не волновало его. Вальтер понимал, что это даст мальчику возможность обзавестись многочисленными связями еще с детства, а так как у Гельмута детей не было, то Фридриху, предстояло в будущем сменить на посту руководителя концерна своего дядю.
Рано похоронив жену, Вальтер тяжело перенес эту потерю. Он стал часто болеть и, вскоре в доме появилась средних лет медсестра, которая выполняла функции сиделки, а со временем и личного секретаря. Это она исписала несколько толстых тетрадей красивым и ровным почерком, под диктовку старого «морского волка». После смерти прадеда – Анна, как звали сиделку, получив чек на большую сумму, от благодарного за заботу об отце Фридриха, уехала и больше о ней никто из членов семьи не слышал. А тетради были помещены в семейный архив.
Проводив барона, Анри начал с чтения тетрадей, но повествование велось непоследовательно, перескакивая с одной ситуации на другую. Тогда он, чтобы иметь полное представление об описываемых событиях добрался до архива. Немецкая педантичность и любовь к порядку помогли ему сократить время в подборке необходимых материалов. Отобрав разрешенные к копированию документы, он отдал их клерку, отвечавшему за эту процедуру, а остальные вычитывал на месте, делая пометки и выписки.
Две немецкие подлодки U-366 под командование обер-лейтенанта Отто-Ганса фон Тибергаузена и U-377 под командованием обер-лейтенанта Вальтера фон Краузе, патрулировали у побережья Северной Африки в районе Соллум – Мерса – Матрух.
Поздно вечером акустики доложили о приближающемся шуме винтов, большого боевого соединения кораблей. Лодки находились на перископной глубине. Осмотревшись, Вальтер увидел соединение из трех линейных кораблей[3]: «Куин Элизабет», «Бархэм» и «Вэлиент», которые шли в охранении восьми эсминцев[4]. Позиция для атаки на линкоры, была выгодней у фон Тибергаузена, а Вальтеру предстояло отвлечь на себя внимание эсминцев.
Это была игра со смертью. Но капитан знал, что делать. Он досконально изучил рельеф дна в месте патрулирования, что сейчас очень сильно ему помогло. Еще раз, подняв перископ, Вальтер решил атаковать два средних эсминца, прикрывавших борт «Вэлиента».
Следуя его указаниям, штурман закончил расчеты для торпедного залпа. Команда замерла в отсеках. Пуск и четыре смертоносных сигары ушли в сторону кораблей охранения. Вальтер тут же дал команду на погружение. Прозвучавшее эхо взрывов и раздавшиеся затем сигналы боевой тревоги на надводных кораблях, дали знать об успехе проведенной атаки. Лодка быстро погружалась до ста метров. Вальтер командовал, склонившись над картой со своими расчетами под недоуменным взглядом штурмана. Лодка замедлила ход и легла на грунт. И вовремя – послышался шум винтов, и взрывы глубинных бомб качнули субмарину. Два взрыва рядом с лодкой вырубили освещение и вызвали небольшую течь в дизельном отсеке. Включилось аварийное освещение. Мотористы, заведя пластырь, поставили распорку, устранив повреждение и, снова все замерли, прислушиваясь к удаляющимся шумам винтов эсминцев. В это время донеслись еще три далеких взрыва, означавших одно из двух или удачную атаку 366-й или ее гибель. Но последовавший затем мощный взрыв возвестил о еще одной победе подводного флота Германии.
Командир второй лодки в перископ наблюдал за последствиями залпа данного лодкой Краузе, U-366, заняла боевую позицию. Сначала фон Тибергаузен собирался атаковать «Куин Элизабет», но, находясь в невыгодном положении, отменил приказ и решил атаковать «Бархэм». Корабли шли на высокой скорости и времени для маневрирования у командира не оставалось. С дистанции 550 метров был дан залп четырьмя торпедами. Три торпеды попали в левый борт корабля между трубой и кормовыми башнями (в машинное и котельное отделения). «Бархэм» прошел небольшое расстояние, накренился на левый борт и через четыре минуты разлетелся на куски от взрыва артиллерийских погребов. Произведя залп, лодка стала срочно погружаться и прошла под килем у линкора «Вэлиент», который попытался протаранить U-366, показавшуюся на поверхности из-за непроизвольного всплытия после торпедного залпа, данного с перископной глубины. Эсминцы, отвлеченные погоней за Краузе, неслись, назад выжимая все, что можно из своих машин. Но они опоздали. Командир U-366-й, сразу изменил курс, направив лодку в сторону берега, чего никак не могли предвидеть преследователи. Пройдя опасным мелководьем, он благополучно оторвался от погони и взял курс на базу – остров Саламин.
U-377, еще сутки лежала на дне. К кораблям конвоя подошло подкрепление. Пока уцелевшие эсминцы занимались спасением команд погибшего линкора и двух поврежденных кораблей охранения, прибывшее пополнение начало утюжить море, сбрасывая глубинные бомбы. Команда U-377, расположилась в отсеках и молилась за удачу своего капитана. Ни одна из глубинных бомб не достала до притаившейся лодки. Ближе к вечеру, шум винтов стал отдаляться и вскоре совсем затих. Краузе, дал команду на всплытие. Вывел лодку, из-под прикрывавшей ее складки морского дна. Поднявшись на перископную глубину, он осмотрелся. Горизонт был чист. В сумерках, запустив дизели, они пошли в надводном положении, взяв курс к базе.
На берегу с нетерпением ждали их возвращения. Командир базы, приняв рапорт фон Краузе, внимательно прочитал его. Отложив очки, он достал большие бокалы и плеснул в них немного коньяка.
– С победой барон! – он сделал глоток и, поставив бокал на зеленое сукно стола, снова взял в руки рапорт. – Гениальное решение, отлежаться, используя складки дна. И не менее гениальное решение у Отто. Уйти в сторону берега к мелководью. Пора вам мальчики расти. Мне как раз пришла разнарядка на два экипажа для новых субмарин. Вас переводят в другой дивизион, для борьбы с конвоями противника в акватории Северного моря. Лучших кандидатур я не вижу. Два дня на ремонт, отдых и в путь. Лодки ждут вас у берегов Норвегии. Доукомплектование экипажей проведете на месте, там есть из кого выбрать.
Лурье вернулся в гостиницу, поздно вечером. По пути он перекусил в кафе, а в продуктовом магазине купил бутылку белого сухого вина, сыр, оливки. Удобно устроившись в кресле, включил телевизор, нашел канал новостей. Во Франции снова бастовали врачи и железнодорожники. В Бельгии собрались главы европейских держав. В Африке в очередной раз вспыхнула эпидемия болезни, против которой человечество пока было бессильно. Дальнейшие новости, напоминали сводку боевых действий: Израиль, вновь начал бесконечные попытки уничтожить исламских террористов в Секторе Газа. В Сирии активизировались стычки между войсками оппозиции и президента. В Украине войска АТО, гонялись за «сепаратистами – повстанцами». В результате чего, сравнивались с землей населенные пункты и гибли ни в чем не повинные люди. Россия и Украина, поливали друг друга грязью с телеэкранов. Совет Безопасности Европы, выдумывал новые санкции, способные, по их мнению, испугать «Русского медведя». Из-за океана России грозил американский лидер, одновременно обещая предоставить Украине безграничную финансовую и военную помощь, для защиты своей независимости. Короче все как всегда – политики соревнуются в словоблудии, зарабатывая дешевую популярность, а простые люди гибнут – констатировал для себя Лурье. Он переключил телевизор на музыкальный канал. Приглушил звук, открыл бутылку вина, налил до половины стакана, открыл банку с оливками и нарезал сыр. С удовольствием выпив прохладный кисловато – терпкий напиток, забросил в рот пару оливок, ломтик сыра и продолжил разбирать дневники барона. Его внимание привлекла одна запись: «ночью вышли к устью большой реки. Прошли вверх по течению до Манауса[5]. Выше по реке свернули в Негро[6] и прошли до притока Ваупеса. Два дня ходу вверх по реке. Разгрузка ночью, днем отлеживались на дне. Из команды забрали четверых. Гости остались».
Описываемые места были знакомы Анри, по его работе об индейских племенах Амазонии и загадочном племени «вапасо». По различным сведениям, почерпнутым им, в том числе и в официальных источниках, в этом племени встречались индейцы с белой или светлой кожей в отличие от остальных собратьев, населяющих амазонскую сельву. Племя жило замкнуто, ни с кем не контактируя и никого не пуская на свои земли. Несколько партий искателей удачи и приключений бесследно пропали в тех местах. Но Анри проводил свои исследования ближе к основному течению Амазонки, а не в тех местах, которые описывал Вальтер фон Краузе.
– Это уже была, похоже, территория Колумбии, Перу или Эквадора, – стал рассуждать Анри. – Хотя нет, Эквадор вряд ли, он не имеет общей границы с Бразилией, слишком далеко, да и там нет таких рек, которые смогли бы позволить свободно передвигаться подводной лодке. Скорее граница Колумбии и Бразилии. Да, в веселые места занесло старика. Он посмотрел на дату в тетради, но не нашел указания на календарную привязку. Тогда Анри стал листать страницы кожаного блокнота-ежедневника, и действительно нашел запись датированную ноябрем 1943 г: «… по личному приказу «Д», приняли на борт груз, двух гражданских и двадцать переодетых в цивильную одежду солдат «СС». Вышли в море, курс получил в Атлантике. Идем к …» и тут шли градусы и минуты, очевидно указывавшие на полученный курс. Лурье развернул карты и не ошибся, на одной из карт, точками был проложен курс точно соответствующий по времени описываемым событиям и указанным в дневнике цифрам. Где же фон Краузе хранил все это, если при задержании лодки союзниками, у него ничего не нашли?
От прочитанного текста дохнуло, зловещей тайной и Анри ощутил легкое беспокойство. Выпив еще вина, он начал сам себя успокаивать. Ну подумаешь, еще одна база нацистов в Латинской Америке. Скорее всего, уже давно найденная или превратившаяся со временем в скотоводческое ранчо или плантации марихуаны. Хотя какое ранчо? Там же сельва и болота. Очередная легенда о двойниках вождей рейха, которую Анри уже давно отбросил, тоже не подходила. Ну не могли руководители Германии в 1943–1944 году бежать, оставив вместо себя двойников. Страна еще и не помышляла о проигрыше, приказы и решения первых лиц отличались четкостью и здравым смыслом, присущим немецкой военной машине. Двойники не могли бы так себя вести. Это не укладывалось ни в какую логику. Лурье допускал, что могла быть какая-то определенная, малая по численности группа, финансовых воротил, входивших в ВПК Германии. Такая группа, могла получить одобрение у Гитлера на создание замаскированных экономических и военных баз. Это возможно было сделать в Аргентине, Бразилии, Венесуэле, Колумбии, в целях получения дефицитного сырья и его транспортировки, в остро нуждающуюся в промышленных алмазах, олове, и прочих стратегических материалах – Германию. Другого объяснения он не видел.
Лет семь назад, он плотно, вместе с коллегами журналистами из США, занимался этой темой. Проанализировав данные архивов, Лурье и американцы, пришли к заключению, что весь подводный флот Германии был на лицо. Погибшие субмарины, лодки, захваченные союзными войсками, оставшиеся в Тихом океане у японцев или переданные итальянцам – все было учтено. Одна из последних субмарин, сдавшихся в плен – была U-3707, под командованием фон Краузе, но и о ней они тогда тоже нашли упоминание. Поэтому, следов какого-либо секретного соединения подлодок, эвакуировавшего вождей и сокровища рейха, группой расследователей обнаружено не было. Им посчастливилось найти лишь несколько архивных документов о секретных разработках по созданию атомных подводных судов. Интересными оказались найденные материалы о лодке U-234, IXB серии. О ее последнем походе, который так и остался для них загадкой.
Во время строительства осенью 1943 года, эта лодка была повреждена, что отсрочило ее ввод в строй до марта 1944 года. Во время работ на верфи, лодка была переоборудована и оснащена креплениями для перевозки грузов. На ней были удалены 24 вертикальные трубы – постановки и хранения мин, переделано хранилище дополнительных торпед. Балласт был заполнен ртутью и оптическим стеклом.
Кроме этого, на лодке был установлен шноркель[7], самый современный передатчик, новейший сонар[8] типа «Балкон» и радиолокатор ПВО[9]. Ходовые испытания проводились под наблюдением японских офицеров. Всего было загружено 260 тонн груза, в том числе 560 кг окиси урана (Уран-235) в свинцовых контейнерах. Кроме команды, на борту лодки находилось двенадцать пассажиров. U-234 вышла в море из Кельна в конце апреля 1945 года.
4 мая, получив радиограмму о капитуляции, капитан довел ее содержание до экипажа и пассажиров. Как гласила запись в бортовом журнале, два японских офицера, находившихся на борту, после этого покончили жизнь самоубийством. U – 234 сдалась в плен и в сопровождении американского эсминца была отконвоирована в Портсмут. Экипаж был допрошен, а окись урана выгружена. По показаниям офицеров лодки, планирование похода началось еще в январе 1944 года. Но верфи и доки не справлялись с тем объемом работ, которыми они были загружены. Конечной точки маршрута, никто из офицеров командовавших лодкой, не знал, они должны были получить последующий курс во время одного из сеансов связи. Что еще показалось странным, так это полное отсутствие упоминаний о данной лодке и подготовке к походу, в записях совещаний Гитлера и руководства подводного флота. Вот и все, что удалось тогда найти за три месяца работы в архивах и извлечь из бесед, с еще оставшимися в живых свидетелями тех событий.
Но успокоить себя не удавалось. Покинув номер и спустившись вниз, Анри зашел в бар, где купил пачку крепких американских сигарет. Курил он редко, но сейчас организм остро потребовал дозу никотина. Заказав сто грамм коньяка и кофе, он еще около часа просидел в баре, анализируя полученные сведения, прокручивая в голове возможные варианты событий тех далеких лет. Вернувшись в номер, взял папку с материалами и спрятал ее наверху душевой кабины. После этого подперев стулом дверь, пошел спать.
Следующим утром, по пути в архив, Анри зашел в интернет кафе и отсканировал все записи и карты. Отправив заархивированные материалы на свой личный и рабочий электронные почтовые ящики, пошел завтракать.
В помещении военно-морского архива, он в первую очередь занялся сбором материалов по немецким колониям, начиная со времен кайзера. Материалов было не много. Но один из них заинтересовал журналиста. Его внимание привлекла газетная заметка за 1904 год, в которой сообщалось об основании немецкой колонии в Колумбии, в районе недавно обнаруженного в лесных дебрях – города инков. Древний город, как описывалось в статье, находился на горном плато, не далеко от границы Колумбии и Бразилии, в междуречье Ваупеса, Апапориса и Кагуета. Хотя это на карте не далеко, а по непроходимой сельве….
Место подходило. Забив в компьютер исходную информацию, Анри вскоре наткнулся на несколько заметок, причем не только в немецких, но и во многих европейских и американских газетах, за август 1907 года. В заметках сообщалось о странной гибели колонистов от неизвестной болезни, которая не пощадила никого. На место была направлена международная комиссия врачей, но выводы были безутешны. Причину странной болезни установить не удалось. Район объявили закрытым для заселения. Анри нашел еще несколько заметок, в основном в американской прессе, семидесятых годов прошлого века. В них упоминался все тот же район, который по непонятным причинам стал стремительно заболачиваться, в связи, с чем погибли большие плантации каучуконосных и кофейных деревьев. Особенно это, по-видимому, никого не заинтересовало, кроме землевладельцев потерявших деньги. Еще с пяток заметок, были перепечатанных из бразильских и колумбийских газет. В них шла речь о пропаже нескольких партий охотников за изумрудами и золотом, об исчезнувших браконьерах отлавливавших редкие виды животных, для частных зоопарков.
Последнее упоминание датировалось 2012 годом. В дебрях Амазонки пропала студенческая международная группа, направлявшаяся для исследования древнего города, в рамках программы ЮНЕСКО. Через три месяца в одной из больниц Колумбии, в городке Пуэрто-Кордова, в числе пациентов, появился австрийский студент, входивший в состав пропавшей группы. Когда его обнаружили местные крестьяне, он был еле жив. На теле юноши, врачи обнаружили явственные следы пребывания в заключении – кровоподтеки от побоев, стертая до язв кожа от ножных кандалов. Когда он пришел в себя, то уверенно назвал свое имя, фамилию и место проживания – Пауль Зигер, австрийский гражданин. Объяснить где он пропадал три месяца и, что произошло с другими членами группы он не смог. Попытки американских и европейских психологов и психотерапевтов, вернуть ему память, ничего не дали. У парня ее как бы стерло за последние три месяца, он даже не помнил, что отправился в экспедицию. Поисковый военный отряд, отправившийся по следам экспедиции, не смог продвинуться и на треть пройденного пропавшей группой пути – начался сезон дождей, и амазонская сельва, стала, непроходима.
А в журнале приказов по базе подводных лодок в Норвегии «Dora I», он обнаружил запись, датированную 28 сентября 1944 года, согласно которой подводная лодка новейшей серии XXI позывной U-3707, под командованием фон Краузе, направлялась в автономное плавание на просторы Атлантики. Последний приказ о выходе этой лодки для патрулирования Северного моря был датирован 22 апреля 1945 года. А 4 мая 1945 года Дёниц отправил командирам подлодок следующую радиограмму: «Всем подводным лодкам. Внимание, всем подводным лодкам. Немедленно прекратить огонь. Прекратить все враждебные действия против союзных кораблей». Формально война еще несколько дней будет продолжаться, но «серые волки», как называли подводников – борьбу уже прекратили. Где же скиталась лодка Краузе, где она брала топливо и продукты? Азиатский регион подходил, там было, где поживиться, но в свете новой информации, Анри с изрядной долей скептицизма отнесся к показаниям членов команды. Все указывало на Латинскую Америку, а это уже настораживало опытного расследователя.
Скопировав найденные материалы на флеш-карту, Лурье, отправился в кафе. Он не спеша обедал, когда зазвонил мобильный. Звонил Генрих. Анри с большим недовольством ответил на звонок, он вообще не переносил, когда его беспокоили во время обеда. У него давно вошло в привычку – обедать в одиночестве, это была возможность спокойно оценить собранную информацию, наметить план дальнейших действий, и поэтому любое вмешательство в этот процесс его раздражало.
– Как успехи расследователь? – вместо приветствия услышал он.
– И тебе добрый день, – ответил Анри, дожевывая шницель «по-венски». – Больших успехов пока нет, но наметилось одно интересное направление. Нужно еще дневники дочитать и с картами разобраться.
– А до этого ты что делал? Я думал, ты уже все просмотрел. Мне покоя не дает прадедовская загадка, что он мог придумать? Ты там еще не понял?
– Нет, пока не дочитал, – Анри взял зубочистку, – я в архиве сижу четвертый день, копаюсь в материалах того времени, чтобы ситуацию для себя прояснить.
– Я вижу, ты не сильно торопишься. Но пойми меня Анри, мне просто не к кому больше обратиться. И я не толкаю тебя в шею, просто время работает против меня. Я не знаю, что придумал прадед и это меня волнует все больше и больше, ведь эту его волю еще и выполнить надо. А вдруг он завещал там построить что-то, или еще какую-нибудь глупость сморозил, хотя нет, это на него не похоже. Ладно, дерзай и держи меня в курсе. Все отчеты по расследованию предоставляй мне, а финансовые отчеты отправляй Миллеру. Успехов тебе партайгеноссе! – пошутил он в конце.
Анри без настроения закончил обедать, закурил сигарету и стал пить маленькими глотками кофе. Возвращаться в архив, смысла не было, ничего нового очевидно там уже было не найти, а в случае чего, можно было отправить туда своего коллегу, с которым он сотрудничал последние шесть лет – Пьера Кольена. В том, что Пьера придется привлекать к расследованию, он уже не сомневался. Направление Южной Америки, сильно заинтересовало его. Даже если там ничего не выгорит, можно будет сделать неплохой репортаж о «Городе Дьявола», как прозвали это проклятое место, местные жители. Да и пропавшая экспедиция, представляла интерес. Он был уверен, что Генрих не поскупиться в средствах, и людях, выделив необходимые ресурсы. Так размышляя о том, что предстоит сделать в первую очередь, Анри дошел до гостиницы. Зайдя в номер, он остановился. Что- то ему подсказывало, что в номере побывал посторонний. Заглянув в ванную, он убедился в этом. Полотенца висели не так, как он обычно их развешивал. В дорожной сумке все было на месте, но снизу правой боковины кровати, Анри увидел маленький черный квадрат пластмассы, которому там явно нечего было делать. Точно такой же нашелся на обратной стороне спинки кресла. Проверив наличие в кармане пальто конверта с документами, Лурье поблагодарил провидение, за то, что решил отсканировать материалы и не оставил их в номере. Включив телевизор, он плеснул себе вина и стал соображать, какие действия ему стоит предпринять в данной ситуации и кто заинтересовался его расследованием. Подозревать спецслужбы Германии, было смешно. Генрих, тоже вряд ли бы стал контролировать его разговоры и контакты. Значит, появился кто-то еще. Допив вино, Анри вышел на улицу.
Зайдя в лавку, торгующую подержанными телефонами, журналист купил простенький аппарат и сим-карту. Пополнив счет, перешел на другую сторону улицы. Зайдя в пивную, заказал кружку темного пива и колбаски. Сев за столик, написал сообщение с указанием действий абоненту и отправил его. Через полчаса получил ответ с неизвестного номера – 111. Это означало, что Генриху передали информацию, и он пришлет к нему руководителя своей службы безопасности.
Ждать пришлось долго. Анри уже прикончил четвертую кружку пива и вторую порцию колбасок, когда в зал вошел мужчина лет сорока на вид, невысокого роста, с бритой под ноль головой. Черная кожаная куртка, обтягивала широкие плечи. Руки мужчина держал в карманах. Ганс Шухарт – руководитель службы безопасности империи Краузе, а это был он, подойдя к столику, присел на свободный стул и протянул руку Анри. Их знакомство состоялось давно, еще после женитьбы Анри на Маргарет – Ганс несколько раз присутствовал на публичных мероприятиях, лично сопровождая босса.
– Что беспокоит вас Лурье? – без приветствия начал он, ограничившись рукопожатием.
Анри подробно описал случай в гостинице и, достав из кармана конверт с документами, передал его Гансу.
– Давай перейдем на «Ты» – предложил он.
– Согласен. Все это довольно странно. До сегодняшнего дня никто не проявлял никакого интереса к этим бумагам. Неужели они представляют, какую-то ценность?
– Не знаю как насчет ценности, возможно, там есть информация, в оглашении которой кто-то не заинтересован, или наоборот она ему очень сильно нужна. Пока бумаги лежали в семейном архиве, это никого не беспокоило. Иначе их бы уже давно попытались бы выкрасть, – Анри рассказал о том, что удалось узнать.
– Да, возможно, возможно, – Ганс задумался. Потом достал из кармана маленькую рацию и проговорил: – Два три. Из динамика донеслось: – Четыре один.
– Все в порядке, но думаю тебе пора отсюда уезжать. Вот никак не могу решить, приставить к тебе охрану, или хвост приделать? Можно попробовать посмотреть, кто проявит интерес к твоей персоне. Реальной угрозы, думаю, пока нет, поэтому я приставлю к тебе «топтунов», и оставлю группу прикрытия человек шесть – восемь, но они светиться не будут. Такой вариант подходит?
– Ты что Ганс, сюда целый взвод притащил? Да, такой вариант я думаю, подходит.
– Взвод не взвод, но шестнадцать человек на четырех машинах, не считая моей. У нас большие возможности и тебе это известно. Я профи и поэтому как говорят русские: «Лучше перебздеть, чем недобздеть». Никогда не знаешь, какие ресурсы понадобятся. Со мной еще служба радиоперехвата, так, что все переговоры касательно тебя тоже будут отслеживаться. Ну что, в гостиницу и в аэропорт?
– Да пожалуй. Я здесь все закончил, и торчать мне тут больше незачем, – Лурье с Шухартом поднялись из-за столика, Анри расплатился и они отправились пешком в гостиницу. Четыре сотрудника службы безопасности скрытно повели их, выполняя указание шефа.
В салон самолета следовавшего рейсом из Франкфурта в Париж, вместе с Лурье, сели два сотрудника службы наружного наблюдения, скрытно фотографируя пассажиров и одновременно негласно охраняя захмелевшего Лурье от нежелательных контактов. В баре аэропорта Франкфурта, Анри после четырех кружек пива выпитых днем, догнался коньяком и теперь пребывал в расслабленном состоянии, сняв, таким образом, напряжение последних часов. Место ему досталось в средине салона, рядом с высокой стройной рыжеволосой девушкой, на вид лет тридцати с изумительными зелеными глазами. Рыжие сапоги на шпильке, джинсы и белый свитер, обтягивающий красивую грудь, минимум косметики – мгновенно оценил соседку Анри и улыбнулся: – Хоть с этим повезло!
Он забросил сумку наверх и, опустившись в кресло, с третьей попытки застегнул пряжку ремня.
– Пардон мадемуазель, – извинился Анри, – Я немного перебрал в аэропорту, день рождения друга, понимаете, – ляпнул первое, что пришло в голову, желая оправдать свое не совсем трезвое состояние. – Анри Лурье, журналист, – представился он.
– Весьма заметно. Надеюсь, вы не будете храпеть, икать и приставать ко мне с глупыми вопросами? Гертруда Зейц, ваша коллега, но только фоторепортер. Развелась с мужем и лечу в Париж к подруге. Надеюсь, это не даст вам повода, в бесполезных попытках склеить меня во время полета?
– О, что вы, что вы, я безобидный малый и три года назад сам разводился, так, что мне понятно ваше настроение, я не доставлю вам неудобства. Позвольте спросить, для какого издания снимаете?
– Я снимаю для журналов «Мир путешествий» и «Неизвестная параллель», а вы кому продаете свои труды коллега?
Анри икнул, зажав рот ладонью, извинился и предложил соседке выпить. Алкоголь начинал покидать организм, а состояние невесомости хотелось продолжить. Рыжеволосая Гертруда, рассмеялась и на удивление охотно приняла его предложение. Заказав коньяк у проходившей стюардессы, Анри достал из кармана визитку и протянул ее соседке.
– Ой, так вы тот самый Лурье, вот я глупая не сообразила. Весьма польщена соседством с таким метром пера и видеорепортажей. У нас на курсе, о вас легенды ходили.
– Не льстите мне. Когда вы учились, я еще только карабкался по лестнице успеха, к «золотому перу».
– Анри, как вам не стыдно, – Гертруда смешно наморщила носик. – Указывать женщине на ее возраст. Я окончила Венский университет всего лишь три года назад. Финансы не позволяли сделать это раньше. И вот теперь в свои тридцать, пытаюсь наверстать упущенное время.
Стюардесса подкатила столик и переставила заказ на предварительно выдвинутую Анри, полку для обедов.
– Хорошего полета, – пожелала она.
А в это время сотрудники службы безопасности концерна «Кrauze Co Ltd», переругавшись со стюардессами из-за включенного планшета, отослали снимки и записанные обрывки разговора Лурье с его спутницей своему шефу. Шухарт, тут же запустил полученные материалы в работу. Особенно его заинтересовала рыжеволосая Гертруда. В случайное совпадение он не верил. Если появился противник, то его нужно было вычислить как можно скорее. Используя информационные базы компании, которым могли позавидовать многие спецслужбы, Ганс быстро установил соседку журналиста. Подтверждение изложенных ею сведений о себе, еще больше насторожило опытного разведчика. Он вспомнил, что на своей странице в «Фейсбуке», Лурье как-то описывал свой идеал женщины одному из друзей: «…хотелось бы встретить рыжую, длинноногую чертовку с обворожительной грудью и зеленым оттенком глаз. Чтобы он родила мне ….». По долгу службы, Шухарт не упускал из виду немногочисленные родственные связи Генриха. Лурье, вступив в брак с Маргарет, попал в их число. Вот эта фраза и появление длинноногой рыжей красавицы, заставили Ганса принять «охотничью стойку». Он дал задание собрать всю информацию о Гертруде от рождения и до сегодняшнего дня. Вплоть до того как и когда она заказала билеты и кто такая подруга в Париже.
А ничего не подозревавший Лурье, пил коньяк с очаровательной соседкой, перейдя уже на – «Ты». От Франкфурта до Парижа, лететь час с небольшим. Обменявшись номерами телефонов, Анри пригласил соседку на следующий день поужинать вместе, пообещав показать вечерний Париж во всей его красе. Предложение было избитым, но выпитый коньяк и приятное общение легко его сгладили. Гертруда приняла приглашение, попросив Анри не звонить раньше одиннадцати дня, сказав, что хочет выспаться. В аэропорту, журналист с сожалением наблюдал, как ее встретила худощавая француженка и они, обнявшись, пошли к стоянке автомашин. Жаль! Ему не хотелось ехать одному, в захламленную, не прибранную квартиру. Одиночество начинало давать о себе знать. Тем более что новая знакомая отвечала на все двести процентов его идеалу женщины. Но что поделать? Не гнаться же за ней и силой тащить к себе? Взяв такси, Анри поехал домой.
Зайдя в квартиру, он бросил сумку-саквояж в коридоре, сняв пальто, швырнул его на бельевую корзину и прошел в кабинет. Анри достал из бара початую бутылку виски и сделал несколько глотков из горлышка. Достав измятую пачку сигарет, включил телевизор. С трудом извлек скомканную сигарету и, закурив, улегся на диван. Так прихлебывая виски и куря сигареты, он пролежал минут сорок. Когда в комнате стало душно от сигаретного дыма, с трудом встал, пошатываясь, подошел к окну и открыл одну створку. Свежий апрельский воздух, ринулся в прокуренную комнату. Анри с жадностью втянул носом освежающий холод, дойдя до дивана, почти рухнул на него. Сил раздеться уже не было. Отыскав непослушной рукой шерстяной плед, он укрылся с головой и заснул тревожным сном уставшего человека. Ему снились Гоа, длинноногая Гертруда в купальнике, и Шухарт в черном костюме и черных очках.
Вышедшая из Ла-Специи в начале августа 1942 года подводная лодка U-773 под командованием корвет-капитана Вальтера фон Краузе, получила задание атаковать американские и британские суда у побережья Северной Африки. Вальтер, недавно отметил свой тридцать третий день рождения и команда накануне выхода, славно его отпраздновала. Вскоре ей в помощь были направлены лодки U-737 и U-771. Акустики U-773 на следующий день, после прибытия дополнительных сил, обнаружили конвой WS-21S «Пьедестал», в составе которого шли в качестве непосредственного охранения авианосцы «Игл», «Фьюриес» и «Индомитебл», линейный корабль «Нельсон», группа крейсеров и 13 эсминцев. Да, фон Краузе и его соратникам было, где развернуться. В такой суматохе, которая поднималась после первой торпедной атаки подводной лодки, можно было даже не опускать перископ. Волнение на море было средним, и корвет-капитан наблюдал как корабли, выполняя противолодочный маневр, постоянно перестраиваются в походном ордере. Скорость конвоя составляла примерно семнадцать узлов. Больше торговым судам было не выжать, они и так шли на пределе своих возможностей. Это вносило свои трудности, но их снимала малая дистанция до цели. Только бы угадать следующий маневр.
У командира U-737, была возможность поразить транспортные суда противника, однако всем был дан приказ атаковать, прежде всего, боевые британские корабли. Нужно было изрядно потрепать флот метрополии, чтобы добиться превосходства надводного германского флота. Лодка поднырнула под охранение. Прошла между третьей и четвертой колонной транспортов. Попав внутрь ордера, субмарина атаковала британский авианосец «Игл», идущий в средней колоне. С дистанции 450 метров, командир U-737, выпустил веером четыре торпеды с интервалом в 10 секунд. Выполняя противолодочный зигзаг, корабли охранения снижали скорость до десяти – пятнадцати узлов. Авианосец шел зигзагом со скоростью тринадцать узлов, однако ни лодка, ни следы торпед, с кораблей охранения замечены не были.
Все четыре торпеды попали в «Игл». Корабль стремительно накренился на левый борт и через восемь минут затонул. Командиру U-737 – Герхарду Котенбауму, удалось уклониться от контратаки, погрузившись на глубину 150 метров и остановив подлодку.
Хуже пришлось двум другим субмаринам. Фон Краузе атаковал крейсер и эсминец, идущие на одной линии в крайней от него колонне, именно в тот момент, когда раздались взрывы от попадания торпед, выпущенных Котенбаумом. Вальтер стрелял с менее выгодной позиции и его дальнейшие действия были вполне предсказуемы. U-771 атаковала другой крейсер, но из-за ошибки в расчетах, торпеды, выпущенные из кормовых аппаратов, миновали боевой корабль, воткнувшись в борт танкера. Танкер полыхнул огромным костром, озарив пламенем пожара ночное море на несколько миль вокруг. Командир не успел завершить маневр разворота, субмарину накрыл залп носовой орудийной башни, неудачно атакованного крейсера. В носовом отсеке сдетонировали торпеды. Лодка превратилась в кипящую огнем и пузырями воздуха ревущую воронку. После второго залпа крейсера, когда опали водяные столбы от взрывов, на поверхности моря осталось лишь масляное пятно, да всякий легкий хлам, не погибший в пламени и ударной волне.
Фон Краузе, развернул U-773, в сторону только, что погибшего товарища. Войти в строй конвоя, чтобы заглушить шум своих винтов он не мог. Слишком высока была скорость кораблей и слишком велика дистанция преследования. Оставалось одно, обмануть противника, заняв место погибшей лодки. Эсминцы охранения уже рванулись на его поиски, пытаясь упредить маневр подлодки. Поврежденный крейсер оставался на плаву. Его экипаж вспахивал поверхность моря всеми огневыми средствами, пустив вход даже пушки главного калибра, опустив стволы орудий двух носовых башен, до предела вниз. Выжав из электродвигателей всю мощность, Вальтер, приказал остановить их и объявил режим полной тишины. Подлодка по инерции продолжала скользить в толще воды на 150 метровой глубине. Экипаж замер, прислушиваясь к приближающемуся шуму винтов и разрывам глубинных бомб. Над ними прошли два эсминца. Субмарину качнуло от серии взрывов. Посыпалось стекло плафонов освещения, погас свет, сменившись аварийным освещением. Еще два эсминца и еще серия взрывов. Разрыв обшивки в кормовом отсеке. Опытные матросы, заводя пластырь и устанавливая распорки, устраняли течь в полном молчании. Никто не роптал и не предавался панике. Экипаж верил в своего командира и его умение найти выход из любой ситуации. Сейчас выход был один – ждать. Лодка приняла изрядное количество забортной воды и потихоньку погружалась. Стрелка глубиномера прошла отметку 170 метров и вплотную приблизилась к красной черте. Скрежет перекашивающейся от страшного давления обшивки, заставлял всех нервно вздрагивать. Прошло еще полчаса. Стрелка пересекла красную черту и остановилась у отметки 200 метров.
Первый помощник шепнул на ухо Вальтеру: – Ниже смерть. Можем всплыть и принять бой! Я думаю, команда согласится.
Корвет-капитан, удивленно взглянул на обер-лейтенанта.
– Мельке, вы хотя бы представляете, о чем говорите. У нас пустые носовые торпедные аппараты, на перезарядку которых и приведение в боевое положение в нормальных условиях уходит восемь минут, а мы будем всплывать с двухсот метров с постоянным ускорением и креном на корму. Наше палубное орудие и два зенитных пулемета против этой армады? Да, можно использовать кормовые торпеды, но тогда мы даже не успеем развернуться, как от нас останется только сжатый воздух из балластных цистерн. Вы сами себе не смешны? Угробить лодку и такой экипаж, ради безрассудного геройства? Посмотрите – мы больше не погружаемся, эсминцы ушли, нам остается только ждать. Запас воздуха позволяет продержаться больше суток. Вопросы?
– Вопросов нет. Прости мою слабость Вальтер.
– Вот так – то лучше!
Ближе к полуночи затих шум винтов. Лодка поднялась на перископную глубину. Вальтер с опаской оглядел залитое полной луной море. И не ошибся. В полумиле он увидел два четких силуэта вражеских эсминцев. Понятно, что после такой потери англичане хотели – крови. Утопив одну субмарину и упустив другую, они прекрасно понимали, что третья затаилась где-то в этих водах и выжидает ночи, что бы уйти. Течение потихоньку сносило подлодку прочь от засады. Он, прикинул дистанцию и дал команду зарядить носовые торпедные аппараты. Переведя двигатели в режим подкрадывания, лодка вышла в позицию открытия огня. Залп из четырех торпедных аппаратов, веером послал в сторону эсминцев смерть. С сорока метров субмарина нырнула на сто и под эхо взрывов, прошла под атакованными кораблями. Звуков преследования не было. Отдалившись на безопасную дистанцию, фон Краузе, отдал приказ перевести лодку в надводное положение. Запустив дизеля, они взяли курс на базу.
Это был его первый боевой выход, после возвращения с Севера. Там, в суровых фиордах Норвегии, честолюбивый барон, не сошелся с командованием базы подводных лодок «Dora I», категорически отказываясь топить все подряд. Он по-прежнему атаковал только боевые суда, в то время как его собратья по оружию засаживали торпеды в борта «купцов», защищенных в лучшем случае зенитными орудиями и пулеметами. Его атаки были дерзкими и результативными. Отходы хитры и заранее спланированы. Однажды фон Краузе, шесть долгих часов, шел под им же атакованным крейсером. Крейсер получил повреждения, но не затонул. Эти корабли вообще отличались повышенной живучестью и попадание двух торпед, заставило крейсер лишь сбавить ход до самого малого, что бы волны, не захлестывали через пробоину в борту. Но он держался на плаву и в сопровождении эсминцев взял курс на базу флота метрополии в Скапа-Флоу. Лодка шла на глубине двадцати метров, под днищем корабля маскируя шум своих винтов. Потом фон Краузе нырнул еще на двадцать метров и остановил двигатели. Когда корабли ушли, он изменил курс и благополучно вернулся домой. На берегу, он разругался в пух и прах, с командиром дивизиона доказывая, что поврежденный крейсер выведен из строя минимум на полгода, а добивать его значило дать возможность атаковать лодку эсминцам. Он в сердцах подал рапорт о переводе назад в Северную Африку и адмирал Дёниц, от греха подальше, убрал с Севера строптивого любимца, удовлетворив его просьбу о переводе.
Вернувшись на базу, фон Краузе как обычно составил детальный рапорт о боевых действиях. Они, молча, выпили с командиром соединения, помянув погибший экипаж.
С 1941 года подводные лодки стали главной ударной силой германского флота. Перечень побед немецких подводников весьма впечатляет, однако меры, принятые союзниками в ходе битвы за Атлантику и Средиземное море, стали приводить к большим потерям среди немецких субмарин. Следующий год стал трагическим для подводного флота Германии. В феврале 1943 года погибло 19 субмарин, в мае того же года погибла сразу 41 субмарина, после чего немцы были вынуждены вернуть свои лодки на базы. Подводные корабли были возвращены для ремонта и переоснащения новыми устройствами слежения и переукомлектования торпедами нового типа. Разумеется, сразу встал вопрос об изменении конструкции субмарин и тактики их применения. Существующие в то время конструкции подводных лодок были скорее ныряющими, чем подводными. Они были уязвимы для атак авиации и кораблей ПЛО. U-773 тоже не избежала повреждений, но всегда возвращалась на базу. В свободное время, фон Краузе делился своим опытом с молодыми командирами подлодок. По его инициативе, одобренной командованием соединения, атаки стали проводиться из засад, несколькими субмаринами сразу. Обычно две субмарины отвлекали корабли охранения, а одна или две атаковали основные цели, после чего перезаряжались и проводили атаку на эсминцы, занятые поиском атаковавших их подлодок. Все операции тщательно готовились, с учетом малейших подробностей. Фон Краузе как никто другой изучил рельеф морского дна в районе боевых действий, и умело этим пользовался. Такая тактика, дала положительные результаты, потери уменьшились, похоронное настроение экипажей прошло.
В начале 1943 года, Вальтер фон Краузе получил под свое командование новую лодку IX серии, и вышел на просторы Атлантики. Во время одного из сеансов связи, он получил приказ срочно привести лодку в Гамбург. После недельного перехода, капитан предстал перед адмиралом Дёницем.
В кабинете с плотно задернутыми светомаскировочными шторами кроме Карла Дёница, находились еще двое мужчин, в морской форме, но без знаков различия. Отрапортовав о своем прибытии, Вальтер, повинуясь жесту адмирала, присел к столу, на котором лежала развернутая карта восточного побережья Южной Америки. Адъютант принес чашку кофе и молча, поставил ее перед бароном.
– Знакомься Вальтер, это господа Карл Браун и Вольф Адель, – представил адмирал своих собеседников, которые вежливо кивнули, приветствуя капитана. Браун был плотным блондином, среднего роста с типичным лицом провинциального бюргера. Адель высокий рыжеволосый атлет, с голубыми веселыми глазами и хитрой улыбкой, тянул на стопроцентного арийца. Оба были старше Краузе лет на пять не больше.
– Тебе предстоит плотно поработать с ними. Я рекомендовал тебя и твой экипаж, как один из самых достойных. Думаю, ты прекрасно справишься с новой задачей, – улыбнулся адмирал. – Твоя лодка и команда переходят в их личное распоряжение. Прошу вас господа.
– Вам приходилось бывать в этих местах капитан? – спросил Адель, указав на разложенную, на столе карту.
– Да, я подходил к берегам Южной Америки, мы патрулировали у побережья Бразилии. Знаете господа, море везде море, и если нужно найти новые подходы, то это не составит большого труда. У меня опытная команда и прекрасная лодка. Используя установленную на субмарине аппаратуру, можно найти места для засад и пути отхода. Думаю трех-пяти дней, хватит для изучения акватории, в которой придется патрулировать.
– Патрулировать и атаковать не придется. Атака возможна только в случае угрозы обнаружения. Вы доставите людей и груз в указанное место, там они пересядут на рыболовецкий сейнер. Ваша задача скрытная доставка и сохранение полной тайны о маршрутах и перемещаемых людях. Характер груза тоже не должен вызывать интереса у команды. От слишком любопытных лучше избавиться сразу.
– Таких матросов в моей команде нет. Экипаж проверенный и я ручаюсь за каждого. Мы воюем вместе с осени 1939 года, – отчеканил Вальтер.
– Вот и отлично. Завтра становитесь под загрузку. На берег никого не отпускать с 6.00 завтрашнего утра. Сегодня можете устроить своим людям небольшой праздник. Мы вас больше не задерживаем. И помните капитан, о полном сохранении тайны.
Краузе поднялся, кивком головы попрощался и вышел из кабинета.
– Что скажете Карл? Как вам кандидат? – Адель откинулся на высокую спинку деревянного стула ручной работы.
– Отлично! Господин адмирал прекрасно знает свои кадры. Я думаю, Краузе, как и другие отобранные нами кандидаты, прекрасно справиться со своей задачей. Мне импонирует его рыцарских дух, и я не разделяю негодование некоторых руководителей подводного флота по поводу его отказа топить гражданские посудины. Он воин и человек чести. Такие офицеры нам и нужны.
Утром, Анри проснулся с ужасной головной болью. Оно и не удивительно, учитывая количество и состав алкоголя, которым он вчера нагрузил свою печень. Проглотив две таблетки аспирина, включил телевизор. В ящике стола нашел начатую пачку сигарет, оставшуюся от прошлого курительного сезона. Закурил, но лучше не стало. Наоборот, сигаретный дым вызвал кашель и рвотные позывы. Анри еле успел добежать до туалета и открыть крышку унитаза. Его выворачивало наизнанку. Организм, таким образом, очистился от остатков алкоголя в желудке, который он был, уже не в состоянии усвоить. Когда рвотные позывы прекратились, Лурье разделся и зашел в душевую кабину. Бодрящие струи воды смывали с него утреннюю слабость и вчерашний страх. Он включил душ на максимум. Получив удовольствие от массажа сильных струй горячей воды, Лурье обмотался полотенцем и босиком прошлепал в кухню, оставляя мокрые следы на пыльном полу. Достав из холодильника пакет с апельсиновым соком, жадно стал пить из пластмассового горлышка. Выбросив опустевший пакет в ведро для мусора, прошел в комнату, оделся и оглядел убранство своего жилища.
– Да! Хламовник полный! – констатировал он. Но делать было нечего. Пришлось взяться за наведение порядка. Анри не пользовался услугами уборщиц как другие жильцы в доме. Журналист любил свой творческий беспорядок, в котором безошибочно находил всевозможные справочники и книги, необходимые для работы. Пару раз в месяц он устраивал генеральную чистку, безжалостно избавляясь от отработанного материала, обрывков листов с записями и пометками. Вот и сегодня настал такой день, тем более возникла реальная возможность посещения его жилища очаровательной рыжеволосой красавицей.