День уже клонился ко сну, но Марк все еще был здесь. В этом богом забытом городишке на берегу озера с поэтичным названием Белое. Вглядываясь в мрачную бездну, он думал о том, что водоему дали неподходящее имя. Черное – подошло бы куда лучше.
Именно здесь тридцать семь лет назад утонул друг его отца. Когда это случилось, Марк еще не появился на свет и даже не был запланирован Олегом и Мариной. В те далекие беззаботные годы они были студентами Археологического Института, мечтавшими о величайших открытиях, о триумфальном успехе, о большой и чистой любви. Но судьба распорядилась иначе. Тело Андрея всплыло на поверхность озера, Кристина пропала без вести, а Олега с Мариной – будущих родителей Марка – костлявая рука смерти вырвала из беспечной молодости, вмиг сделав юнцов не по годам взрослыми.
Горе сблизило ребят. И столь же легко разобщило спустя двадцать пять лет несчастливого брака. Марк понимал решение матери уйти – решение, которое, несмотря ни на что, далось ей непросто. Понимал и отца, который отпустил жену, даже не попытавшись спасти семью. Ведь спасать к тому моменту было уже нечего.
Сама жизнь отдалила их друг от друга – разбросала по шкале вечности. Марина смотрела в будущее, взгляд же ее супруга намертво приковало к себе прошлое. Казалось, никакая сила не способна была вырвать его из петли времени. Даже рождение, взросление, поступление в Университет и свадьба собственного сына.
Все детство Марк провел рука об руку с ревностью. Но не к брату или сестре, будучи единственным ребенком. Он ревновал отца к прошлому. Тот посвятил жизнь поиску истины, но ответов на его вопросы, казалось, попросту не существовало. Их поглотили темные воды Белого озера.
Работу в НИИ Олег чередовал лишь со своим расследованием. Воспитанию сына предпочел изучение сохранившихся документов, общение с местными жителями, участие в археологических экспедициях – в каждой, без исключения, что проходили в той области. Казалось, в приозерном захолустье он проводил больше времени, чем в родном доме в кругу семьи. Душевные муки – прерогатива живых. Усопшие посмертно избавлены от терзаний…
– Все мы прокляты с того самого дня, – твердил отец, глядя в пустоту, словно одержимый. – Озеро забрало не только их тела, но и наши души.
И лишь теперь – вместе с известием о смерти – на Марка обрушилось переосмысление. Он вспоминал его – слабого и худого, скорбь в глазах, скованные мышцы, побелевшие от напряжения костяшки пальцев – и ловил себя на незнакомом до тех пор сожалении. О том, что за все свои тридцать лет не выслушал исповедь, не оборвав нетерпеливым: «Ты уже сто раз рассказывал» или «Я знаю эту историю наизусть».
– Его не стало не три дня назад. Он умер еще тогда, в восемьдесят четвертом. Ушел в мир иной вместе с ними. – Не чокаясь, Марина пригубила вина на поминках уже бывшего мужа и, сдержанно попрощавшись, вышла из-за стола.
После похорон Марк проштудировал отцовские записи – почти за четыре десятка лет их накопилось немало. Блокноты, исписанные аккуратным мелким почерком, кипа отсканированных страниц из архивов местного краеведческого музея, перевод с древнерусского на русский современный. Также в ящиках стола он обнаружил множество фотографий: от советских, снятых на пленочный Зенит, до новых – распечатанных на принтере, который трудился в этой комнате день ото дня.
И вот Марк сам приехал туда, где все началось. Взял отгул на работе, зачем-то наврал жене, что срочно вызван в трехдневную командировку, отменил встречу с Яной, спровоцировав ее кокетливое негодование. Изо дня в день он клялся и божился порвать с ней раз и навсегда, но так и не решался. Порой ему казалось, что лишь эта дерзкая яркая девица наполняет бесцветную жизнь красками. Его брак по всем канонам можно было считать удачным. Но страсть давно угасла, эмоций перестало хватать, а Яна… Она превращала будни в праздник. «Не любовь, нет, – оправдывал неверность Марк. – Просто развлечение. Как захочу, так и брошу, это же не зависимость». Но не бросал уже больше года… Точно ли не зависимость? Независимость ли?
Он приехал в город ранним утром. Оказавшись первым посетителем, переступил порог краеведческого музея спустя десять минут после его открытия. Долго рассматривал колесо от прядильной машины, найденное на раскопках тридцать семь лет назад студентами Археологического Института. Из записей отца Марк узнал, что нашла его та самая Кристина. Момент, уложившийся тогда в несколько минут, был расписан в блокноте на десятки страниц. Ведь, по мнению Олега, именно с этого все и началось…
Бережно орудуя инструментами, девушка явила группе идеально сохранившееся деревянное колесо с восемью спицами.
– Быть такого не может, – пробормотал себе под нос профессор и опустился на колени, осматривая находку.
Студенты переглянулись между собой, пожимая плечами.
– Знаете, что это? – Бодрый старичок набрал горсть земли и обвел перед лицами будущих дипломированных специалистов.
Андрей полез в карман за увеличительным стеклом, Марина запустила тоненькие пальчики в темный иссушенный грунт.
– Ох, эксперты, – театрально закатив глаза, подтрунивал профессор. – Уголь это! Пожар здесь был! Ничего странным не кажется?
– Как же колесо не сгорело? – воскликнул Олег, кивнув в сторону находки.
– То-то и оно…
– Может, позже сюда попало, уже после пожара? – предположил Андрей.
– Э нет! Посмотрите в самый центр. Видите опаленные крепления?
Кристина тем временем продолжала с надлежащей осторожностью слой за слоем очищать артефакт от земли, не обращая внимания на бурное обсуждение.
– Так, ребятки, думаю, с вас на сегодня достаточно. Я позову коллег изучить находку. Должно же все это иметь логическое обоснование, в конце концов. Кристина! Не дай бог, повредишь что-то! Здесь экспертиза нужна. И проведете ее не вы, разгильдяи. Кристина, ты меня слышишь?! – Профессор, не выдержав явного пренебрежения, повысил голос.
Девушка наконец подняла глаза. Ее бледное от природы лицо, казалось, сделалось еще белее. Она будто уже тогда знала что-то. Предвестие беды витало во влажном осеннем воздухе, но никто не уловил угрозы. Никто, кроме нее.
– Здесь есть еще что-то… – озадаченно проговорила Кристина.
– Дай-ка посмотрю. – Профессор вновь опустился на колени и, некоторое время разглядывая очертания предмета, вкопанного в землю, наконец вынес вердикт: – Веретено. Того же периода, что и все наши более ранние находки, я полагаю.
– Прямо как в сказке про спящую красавицу, – усмехнулся Олег.
– Так, не трогайте здесь ничего, герои вы мои сказочные. Я схожу за коллегами. Смеркается уже, нужно срочно откапывать и образцы грунта взять. Чувствую, ночка предстоит неспокойная, – заключил профессор.
Небо хмурилось грозовыми тучами в преддверии захода солнца. Ветер, шальной и непредсказуемый, колыхал кроны деревьев, срывая с ветвей последние уцелевшие листья.
– Эй, попросили же не трогать! – в шутку возмутилась Марина, глядя на то, как по-хозяйски Кристина потянулась к находке.
– Я аккуратно, – прошептала девушка.
– Пойдем. – Андрей легонько приобнял ее за плечи. – Да ты дрожишь вся! Что стряслось-то?
– Странное это место, аж жутко делается. Интересно, что здесь сгорело… Или кто?
Продолжая обсуждать события уходящего дня, ребята направились в столовую. Жизнелюбивые, дружные, увлеченные – они еще не знали о том, какие испытания уготовила им судьба в самом ближайшем будущем…
Не спеша Марк проследовал вниз по улице, ведущей к озеру, мимо бревенчатых домиков, приютившихся за хлипкими покосившимися заборами. Про себя восхитился искусными наличниками на окнах – будто кружево, сотканное заботливыми руками. Хотел перекреститься, проходя мимо церкви, но ладони так уютно пригрелись в карманах плаща, что праведный порыв угас сам собой.
Вскоре Марк дошел до небольшого двухэтажного особнячка, в прежние времена переоборудованного в общежитие. Именно здесь тридцать семь лет назад членам археологической группы выделили комнаты. Достал конверт с фотографиями отца, которые предусмотрительно взял с собой, нашел нужный снимок и усмехнулся переменам. В отреставрированном здании теперь располагалось кафе «Буревестник». Здесь же Марк и пообедал, заказав жарко̀е в горшочке и кружку пряного сбитня.