– Господин штабс-ротмистр, разведчики возвращаются.
– Вижу, поручик, вижу, и судя по всему, от красных мы всё же оторвались, иначе наш есаул летел бы во весь опор.
Штабс-ротмистр Истомин поднялся с земли и вышел на опушку леса, к которой подъехали разведчики. Есаул соскочил с коня.
– Всё тихо, ваше благородие, знать, всё же оторвались от красных.
– Что же, есаул, и на том спасибо. Единственная хорошая новость за все эти дни. Вот только одно мне непонятно: почему красные перестали нас преследовать? Может, засаду готовят? Места здесь глухие, дорога, считай, одна, встретят где-нибудь в удобном месте, и до Сибири мы не дойдём точно. К тому же патронов как на грех всего двести семь штук осталось, считая те, что в моем нагане.
– Да, дела, – есаул нахмурился, – это же по две обоймы на человека. Тут не то что воевать, от волков отбиваться нечем. Я, ваше благородие, вот что думаю: коли у нас так с патронами вышло, то надобно…
Треск пулемётной очереди и грохот взрыва в глубине леса слились в один звук. Истомин, упав на землю, откатился за ствол упавшей сосны. Взгляд тут же поймал положение пулеметной точки. Из кустов на соседнем холме длинными очередями бил «максим». «Взрыв, откуда взрыв, – вертелась в голове мысль. – Гранаты, ну точно гранаты в седельной сумке у ротмистра Лисицина, было аж шесть штук, да ещё тол. Пулеметная очередь наверняка попала в них и вызвала взрыв. Если так, то дело плохо. Там вряд ли кто уцелел. Да и здесь я один живой». Есаул и двое его казаков лежали неподвижно, скошенные пулеметом. «Хотя, может, кто и остался? Не все же они вокруг этих гранат стояли». Пулемёт на мгновение замолчал, а из-за холма вылетело не менее полусотни всадников, и поскакали к лесу. Пулемёт снова открыл огонь, прикрывая наступающих кавалеристов. В ответ от места стоянки тоже прозвучала пара выстрелов. «Ага, значит и там ещё кто-то живой остался. Уже легче. Главное пулемет заткнуть, а тогда может, дай бог, и отобьёмся». Истомин скинул с плеча винтовку и чуть не взвыл от ярости. Осколок от взорвавшихся гранат угодил в затвор, намертво его заклинив. Оружие стало бесполезным, а из нагана с двухсот саженей, да ещё и по такой цели стрелять без толку. Хотя всё-таки попробовать можно. Хуже уже не будет. «Пусть лучше из пулемёта расстреляют, чем к красным в плен». Истомин встал во весь рост, вынул из кобуры наган и, прицелившись, как в тире, два раза выстрелил. Пулемёт замолчал. «Ну, надо же, попал!» Путь к отступлению в глубь леса свободен. Несколько секунд хватило штабс-ротмистру Истомину, чтобы добежать до лагеря. Но все шестнадцать человек были уже мертвы. Большинство погибло сразу от взрыва гранат. Уцелел, по-видимому, лишь, поручик Репнин. Будучи раненным, укрываясь за большим пнём, он пытался отстреливаться из маузера, но истёк кровью. Со стороны опушки уже слышался конский топот. «Всё, больше здесь делать нечего. Красные либо зарубят, либо в плен возьмут. Надо уходить, – решил Истомин, – а то погибну по глупости». И, подхватив с земли свой вещевой мешок, бросился в лес.