Кремль.
Царские палаты.
Андрей вошел в них уже в который раз.
Его узнавали. С ним здоровались. Ему улыбались. А если кто что злое и умышлял, то вида никакого не подавал.
Однако страх и робость никуда не ушли. Они сидели где-то на уровне подсознания. И, несмотря ни на что, нервировали. Слишком сильная была в свое время пропаганда. Слишком тесно она переплеталась с фактами, из-за чего не сразу можно было отличить, где правда, а где ложь. Все-таки речь шла об Иоанне Грозном, прозванном за ласковый нрав Васильевичем.
Да, Андрей уже успел понять, что настоящий Царь и его образ, сформированный при Романовых, очень сильно отличаются друг от друга. Как небо и земля. И что Иоанна Васильевича вынудить на решительные, поспешные действия еще нужно умудриться. Ибо осторожен он и подозрителен, чтобы рубить с плеча…
Но все равно – каждая встреча с Царем вызывала в Андрее внутреннюю робость. Настолько сильную, что, дабы бороться с ней, он специально себя накручивал и вынужденно демонстрировал этакую бравурность, что ли, и лихость…
Дверь открыли.
Андрей вошел.
И в своей манере поклонился царю, не сгибая спины.
– Государь, – синхронно с поклоном произнес воевода.
– Рад, что ты пришел не мешкая, – улыбнулся Иоанн Васильевич и кивнул на сидящего в уголке на лавке мужчину с несколько затравленным видом. Одет он был богато. Выглядел опрятно. Но эти глаза… – Вот, полюбуйся.
– А что он испуган-то так? Провинился в чем?
– Лгал мне. Самозванством занимался. Потом, правда, искупил. Но я не знаю, чем этого прохвоста занять.
– Прохвост? Интересно, а чем он так отличился то?
Иоанн Васильевич улыбнулся и вкратце поведал историю приключений этого испуганного человека. Само собой, вставляя едкие замечания и пояснения.
Андрей же слушал и диву давался.
Он прекрасно знал, что не все англичане пережили поход во время первой экспедиции на русский север. И два из трех кораблей погибли. Угорели экипажи, когда грелись зимой. Однако в оригинальной истории корабли нашли рыбаки, и все как-то улеглось. Тут же вот выискался проходимец, выдавший себя за покойного капитана. Лихой малый. Наглый. Дерзкий. И главное – пока еще живой…[1]
– …потому тебя и позвал. – произнес, резюмируя Царь. – Просто отрубить голову жалко. А что ему доверить – не понимаю.
– Может быть, с миром отпустить? – тихонько и жалобно спросил этот мужчина.
– Еще чего! – фыркнул Государь, глаза которого сверкнули сталью, хотя улыбка и добродушие с лица никуда не делись.
– У вас продается славянский шкаф? – спросил Андрей, обращаясь к этому человеку. Причем на современном русском языке. Тот в недоумении нахмурился, силясь понять. При этом явного узнавания фразы не происходило.
– Что ты у него спросил? – поинтересовался Царь.
– Вещь одну, которую на том свете все знают. Шутку. Лихой он больно. Подумал, что может быть оттуда. Такое иногда встречается.
– А что за язык?
– Русский. Он там немного другой.
Царь молча кивнул, переваривая услышанное. По сути, Андрей впервые ему прямо признался, что он с того света. А еще его зацепило пояснение о том, что «такое случается». О том же состоянии, в котором находился этот проходимец, и говорить нечего. Побледнел как полотно и молитвы зашептал, начав креститься. Ну и пятиться потихоньку.
– Митька, значит. Митрий, Димитрий, то есть. – произнес тульский воевода, надвигаясь. – И ты, Государь, хочешь, чтобы этот пройдоха к делу какому был пристроен, дабы пользу тебе принес?
– Так и есть, – добродушно ответил Иоанн Васильевич. – Простую торговлю я ему доверить не могу. Просится с англичанами торг вести. Да только не вижу я в том смысла. У него лютая вражда с Ганзой и новгородцами. Уже успел отличиться. Со свету сживут.
– Есть решение, – чуть помедлив, ответил Андрей. – Далеко за морем, что лежит за Англией, есть земля большая. Зовется Новый Свет. Центр и юг этих владений испанцами да португальцами занят. Но нам оно без надобности…
Дальше Андрей предложил Митьке-поморцу добраться до острова Манхэттен. Основать там небольшую базу и в дальнейшем действовать с опорой на нее. Договорившись с местными туземцами, можно начать скупку ценных меховых шкурок за сущие копейки. Буквально за стеклянные бусы, джинсы и кока-колу… эм… за дешевые меновые товары, каковых у этих туземцев нет. С этими шкурками плыть в Испанию. Менять их там на потребные Государю мушкеты да воинские припасы и везти вокруг Норвегии в Николо-Кольский монастырь. Где грузить переселенцев, барахлишко для обмена и плыть обратно в Новый свет…
– А хватит тех шкурок, чтобы не впустую корабль гонять?
– Бес их знает, – пожал плечами Андрей. – Но, мне кажется, должно.
И после небольшой паузы рассказал о том, что, в принципе, можно и не закупать ничего. Просто собирать золото с серебром в Испании и везти его сюда – Царю в казну. Пояснил про «революцию цен» и ее природу, от чего у Митьки-поморца глазки вспыхнули как свечки. И ладно у купца. У самого Государя они загорелись. Ведь это получалось, что в его казну пойдет твердый поток если не золота, то серебра уж точно. Со всеми, как говорится, вытекающими последствиями.
– На мой взгляд – дело как раз по плечу этому пройдохе. Корабль у него уже есть. Один. Пусть и маленький. Ну его должно хватит. А дальше будем уповать на его звезду.
– Ты ведь давно это придумал. Вон как ладно говорил, – прищурившись, поинтересовался Царь. – Почему ранее не сказывал?
– От тебя ничего не утаишь, Государь, – вновь поклонился Андрей. – Но для такого дела нужен удачливый прохвост. Абы кому его не доверишь. Вот подвернулся случай, рассказал.
– Ступай, – махнул Царь рукой, приказывая Митьке-поморцу выйти. – Подождешь за дверью.
– Мне тоже можно идти?
– Нет, – и после того, как купец вышел и прикрыл дверь, добавил: – Это я так спросил. Для красного словца. Мало ли что интересное удумаешь. Удумал. Удивил. М-да. Ну да ладно. Теперь о главном…