4
Во вторник на остановке в Полпинке полно народа. Все ждут автобус. Хоть и небольшой поселок, но никто особо друг друга не знает. Раннее утро, дождь моросит. Все стоят нахохленные, мрачные. Влада тоже мрачна. Ночью опять отец снился, на этот раз он был похож на профессора Снейпа. Странный выверт подсознания – человек, который ничего не знает о любви, предатель, появляется во сне в образе самого преданного, любящего и смелого персонажа.
Влада достала из кармана наушники, но тут же положила их обратно: даже музыки ей сейчас не хотелось. И ведь во всем Долгов виноват! Могла бы сейчас спокойно нежиться в постельке, как все нормальные люди поехать к третьей паре в пустом автобусе.
Но вот, наконец, и «двойка». Влада, увлекаемая толпой, втиснулась в автобус, стала в центре салона к окну, держась поручень. Ехать, конечно, придется стоя. Спасибо, Долгов.
Немногочисленные студенты из тех, кто, как Влада, умудрились записаться на факультативные занятия, слонялись по коридорам института. Влада никого из этих парней и девушек не знала, так что поговорить ей было не с кем. Конечно, можно было с кем-то познакомиться – но это не о Владе. Не всем дана великая способность заводить новых друзей.
А вот расписание. «Вторник. Старославянская мифология. Факультатив. преп. Долгов. Аудитория 18».
Восемнадцатую аудиторию Влада знала, там проходили занятия по средневековой немецкой литературе. Небольшая комната с десятком парт и классной доской.
В аудитории никого не было. До факультатива оставалось пятнадцать минут. Влада села за парту, достала телефон, стала листать ленту ВК.
Препод явился ровно в десять. Вошел так тихо, что Влада вздрогнула, когда Долгов поздоровался.
–Здравствуйте, – отозвалась Влада, вставая.
Александр Степанович жестом предложил ей присаживаться, а сам опустился за стол напротив. Достал из портфеля какие-то бумаги, ручку, начал что-то писать.
Только сейчас Влада получила возможность как следует рассмотреть этого человека.
Он был худым, но не настолько, чтобы назвать его изможденным или, тем более, скелетом. Просто от природы поджарый мужчина, который, к тому же, старается держать себя в форме. Слегка впалые щеки, волевой подбородок, тонкий нос с едва заметной горбинкой. Седоватые волосы, аккуратно зачесанные назад. Но главное, что отличало Долгова – голубые глаза, с каким-то даже бирюзовым отливом.
– Что ж, – сказал препод, поднимая глаза от бумаг. – Начнем, пожалуй, занятие.
Владе еще не приходилось бывать на факультативных занятиях, поэтому она ожидала чего угодно, но не того, что произошло. Долгов, вращая в руках телефон, спросил:
– Речкина, вы верите в Бога?
Влада растерялась:
– Да нет, пожалуй, нет.
– Ну, а в дьявола верите?
Влада, все еще ничего не понимая, ответила, что тоже не верит.
Долгов кивнул, начал собирать со стола бумаги.
– На сегодня занятие окончено, – сообщил он. – Жду вас на лекции и на факультативе в следующий вторник.
И препод ушел. Просто ушел из аудитории! Его шаги простучали по полу в коридоре, затем по лестнице – и все стихло! Он ушел.
Влада не могла понять, что произошло. Она тащилась сюда из Полпинки на утреннем переполненном автобусе, толком не позавтракав, потеряв прекрасную возможность понежиться в постели! И ради чего? «В Бога верите? А в дьявола?». Кого вообще в наше время это интересует?! Воланд недоделанный!
Влада в сердцах складывала в рюкзак тетрадки. Надо же! Что он вообще о себе возомнил? И почему Долгов так себя повел с ней? Просто ушел, ничего не объяснив, не попрощавшись?
С другой стороны, в том, что препод ушел с занятия, был очевидный плюс – до следующей пары можно отдохнуть. Влада достала из рюкзака яблоко, взяла в руки телефон. Спасибо за час отдыха, господин Воланд!
Владе не терпелось обсудить случившееся с Лорой, но это удалось только после второй пары, в столовой. Столовая института находилась в ресторане. В буквальном смысле, в ресторане. Ректор сдал одно из принадлежащих учебному заведению помещений в аренду ресторану «Хмели-сунели», который в благодарность обязался кормить студентов. Кормили, конечно, не ресторанной едой, а обычной, как в любой столовке. Суп, картошка с котлетой, салат «витаминный», компот. Многие студенты воротили нос, но не Влада. Влада еще помнила, как в детстве приходилось с мамой и бабушкой есть пустые макароны без всего.
Лора, впрочем, хоть и была из обеспеченной семьи, тоже посещала столовку безо всех этих «фи». Наверное, поэтому они и стали подругами.
– Очень странно, – протянула Лора. – Я бы на твоем месте отписалась от этого факультатива.
– Я думала об этом. Но, боюсь, он тогда меня на сдаче завалит.
– Может, – кивнула Лора. – Этот псих может.
Псих! Влада и не подумала о том, что Долгов может быть просто ненормальным. Хотя внешне он на психа не похож. Но ведь может и притворяться, умело мимикрируя под нормального.
Влада решила не спешить с отпиской от факультатива и понаблюдать за «пациентом».
Как доктор Фрейд.
В следующий раз Влада встретилась с Долговым в пятницу на лекции о мавках. Александр Степанович заявил: многое из написанного о мавках в учебниках и, уж тем более, в Интернете, не в полной мере соответствует действительности. Концепция же знаменитой украинской поэтессы Леси Украинки, сочинившей в XIX столетии поэму «Лесная песнь», не верна в самой сути. Мавками, действительно, становятся души умерших некрещенных девочек, но умерших не от слабости или болезни, а задушенных собственными матерями. Мавки обитают во влажных лесах, появляются, когда земля покрывается весенней зеленью, но вот как именно они появляются, в учебниках и у Леси Украинки не написано. Мавки вылезают из-под земли, когда почва размягчается. Мавка – это отнюдь не добрый дух, напротив, это злой дух, который ищет возможности отомстить людям за то зло, что причинила ему собственная мать.
– Вы так говорите, будто эти мавки существуют на самом деле, – подал голос тот самый рыжий парень по фамилии Мельников.
– А, может быть, и существуют, – отозвался Долгов, и не понятно было, шутит он или говорит серьезно.
Влада с некоторым интересом посмотрела на сидящего двумя рядами ниже Мельникова. Этот парень, кажется, слушает препода заинтересованно и пытается вникнуть. Не то, что другие, которым лишь бы высидеть пару. Лора, например, украдкой рубится в игру на телефоне.
Мельников был из тех парней, что нравятся девушкам. Высокий, в меру мускулистый, с красивым профилем, копной мягких рыжих волос и зелеными глазами.
«Добродушный гигант», – определила Влада.
Ей такие никогда не нравились. Она обычно обращала внимание на «раненых птиц» – парней, которые были никому не нужны, но, вместе с тем, таили в себе какую-то тайну.
Девочка лет тринадцати появлялась из-за деревьев, смеялась, звала Владу за собой. И Влада покорно шла, хотя прекрасно знала, что идти не следует, а внутри у нее все сжималось от страха.
Лес становился все гуще, все темнее. Владе приходилось пробираться через заросли, но мавка, несмотря на то, что была босиком и в каком-то странном платье из веточек, легко перепрыгивала через кочки и коряги.
Мавка внезапно исчезла. Влада осмотрелась. Лес. Густой, непролазный лес.
«Ау! – крикнула Влада, уже понимая: она заблудилась, мавка завела ее в чащобу на погибель. – Ау! Помогите!».
Вдруг она увидела мавку. Девочка сидела на замшелом стволе поваленного бурей дерева и горько плакала. Плечи ее содрогались. Страх как рукой сняло: Владе стало жалко бедняжку. Она подошла к девочке, села рядом с ней, обняла за плечи.
«Не плачь. Как тебя зовут?».
«Рита. – ответила мавка. – Я твоя сестра».
Рита подняла голову, улыбнулась. Мамин нос, мамина улыбка, мамины глаза. Точно, ее сестра! Сомнений – ноль. Но откуда? Какая Рита? Разве у нее есть сестра Рита? Нет, и никогда не было!
Равнодушный, спокойный голос Долгова:
«Мавками становятся души девочек, задушенных собственными матерями».
Влада резко открыла глаза. Светилась красная лампочка на зарядке, на окне дрыхла Рыська, за стенкой у бабушки бубнил телевизор. Она не в лесу, она в своей комнате. В лесу осталась Рита.
Влада пыталась вспомнить хотя бы одну девочку с таким именем, но не смогла. Наверное, она пересмотрела сериалов.
Подхватив со стула большого мишку – подарок мамы на десятый день рождения, – Влада обняла игрушку и уснула.