Покойница для куклы. Мир Корпорации - читать онлайн

– Августа, как я рада тебя видеть. Ты что, мать моя, опять имидж поменяла? Эта худоба так тебе идет, так идет, что я сама бы с радостью поменялась с тобой местами. Ты до сих пор мастеришь? Как твои новые детки? Я вижу. Что их у тебя очень много, но ни на чем не могу остановить взгляд – все так изумительно, так прекрасно. Клара разревелась, я решила ее успокоить, велела ехать к тебе, но ты же знаешь, какой тут подъем… я так задыхаюсь, но ни слова не могу сказать, кстати, хотелось бы твоего фирменного имбирного чаю и поболтать с тобой. Но такие заботы, такая морока, мне даже нечего тебе толком рассказать, потому что завтра у меня прием, и я просто обязана кое-что прикупить. Чтобы не осрамиться. А у тебя такой безупречный вкус – просто бездна безупречности, что, мне кажется, ты подберешь для меня что-нибудь по старой дружбе.

Хейдвиг не могла прервать этот словесный понос. Наконец, чтобы не опозориться самой, она ответила:

– Могу предложить вам кофе с кордиалом. Имбирь закончился.

У тетки глаза на лоб полезли.

– Авги, ты и голос поменяла? Тебе не подходит такой сухой и грубый, тебе нужно к фониатору, чтобы тот осмотрел твои голосовые связки и занялся их лечением. А имидж подходит… Кто твой стилист? Я хочу непременно записаться к нему на консультацию. Хочу, чтобы и меня так размололи в порошок, а потом склеили, ты же у нас Миллерз, то есть, дочь мельника. Как в той считалке, где тебя размалывают. Ну, я ее не любила. Такие слова дурацкие, ты еще в детстве от них плакала. Кстати, как тебе мои новые ботоксы? Я похорошела?

– Да, – это единственное, что смогла ответить Хейдвиг.

– Давай свой кофе, кордиала как можно больше, да покрепче, впрочем, пусть крепким будет и то и другое, – скомандовала тетка. – Идем к тебе на кухню, там удобно, а тут даже присесть не на что.

Схватив младенца за руку, тетка поволокла его в кухню. Хейдвиг поплелась следом, а когда она подошла к кофемашине, тетка, успевшая странным образом разместить складки туловища на высоком сидении, что стояло возле той части рабочей секции, похожую то ли барную стойку, то ли стол, завыла хуже сигнализации:

– Я люблю кофе из кофеварко-турко-джезво-кастрюли, а не из кучи металлолома. Найди кофеварко-турко-джезво-кастрюлю, поставь на огонь, потом – четыре чайные ложки крокодиала, как я люблю. Да и для бебика сделай крепкий, с молоком, половину на половину, сахара не клади обеим, добавь кориандра, имбиря, корицы, соли, бехеровки, перца, муската, МАНКИ!!!!!…

От бесконечных указаний у Хейдвиг началось умопомрачение, к тому же аромат кофе был безнадежно убит целой смесью пряных запахов, а сам напиток сделался еще хуже, благодаря манной крупе. Она не осознавала, как искала и доставала посуду – две огромные кружки, похожие на чашки для бульона, и лила в них убойную смесь. Себе же Хейдвиг хотела чего-нибудь получше. Впрочем, все только начиналось. Едва младенец понюхал питье, как он не нашел ничего лучшего, чем опрокинуть чашку и разлить на столешницу и на пол.

– Моле, колаблики, тууууууу!!!!!! – кричало существо. – Моле бам, колаблик ууууу, кружка бум, кофе блям!

Это «блям» как нельзя подходило к ситуации.

И еще два таких «блям» – на белое платье Хейдвиг.

Что едва не вывело ее из равновесия.

А младенец только и делал, что улыбался, радуясь своим проказам, и хохотал от удовольствия.

Тетка тем временем заткнулась, накачивая себя кофе-манной смесью.

Наконец, она сползла с сидения, но почему-то после сеанса с манкокофием говорила медленно, а младенец тараторил, как пулемет, и вместе у них получилось вот что:

– бум… Я приобре… нашла моле… ю несколько… ля-ля-ля… тех сувени… рыба пи… ок… средства незначительные для… нева… рыба-ворона, рыба-сорока, рыба-пифа, рыба-кофе… ма ботокс фу… нева… бууууумба!… диткой… оплата невозможна, кра… волк ням-ням-ням!!!!!

Услышав последние слова, Хейдвиг и тетка кинулись отбирать у младенца пакет с кредитками, который существо уже успело запихать в свою пасть и начать ими хрустеть, словно сухариками. Но тут младенец понял, что вещи несъедобные и заорал так, что не спасли бы даже затычки для ушей.

– Маленькая эгоистка! Чем мне теперь расплачиваться? – визжала тетка, схватив младенца за плечи и тряся его так, что едва дух не вышибла. – С тобой я дома разберусь, а с Авгии я найду чем расплатиться.

– Давайте пройдем в салон и подберем вам что-нибудь, – предложила Хейдвиг, пытаясь держать марку. – А расплатиться вы найдете чем. Кремовая роза схватила младенца в охапку и потащила с собой в торговый зал. Затем тетка начала пристально рассматривать товар на полках.

– Эту с Японских островов. Потом этих трех из семнадцатого века, дальше – еще парочку из ретро… ага, вот: этот античный набор и индейцев штуки три… потом, что еще… надо вспомнить. Пупсы! Двадцать пупсов и не меньше! Эта проказливое страшилище им все головы отрывает и грызет. А… сколько с меня?

Руки у Хейдвиг уже затекли от веса выбранного покупательницей товара, а ноги в армейских ботинках начинали болеть.

– Так сколько? – спросила тетка.

– Две сотни тысяч, – едва произнесла Хейдвиг.

БЕЗ ПРОБЛЕМ!!!!!!!!!! – рявкнул младенец.

– Мамочке ЛУЧШЕ ЗНАТЬ!!!!!!!!!!!!!! – рявкнула роза. – Одну карточку ты еще не успела схрумать. Даю карточку и пишу код. Деньги снимешь в диспензере.

– В чем?

– Не в чем, а ГДЕ! – не выдержал младенец. – В ATM. Для ослов расшифровываю отдельно: в Б-А-Н-К-О-М-А-Т-Е.

– Пасть заткни! Не уколю тебе ботокс в наказание! – прикрикнула тетка. – Будешь страшилищем.

Это решило дело в пользу розы. Младенцу словно рот зашили.

– Авги проводит нас к… этой, как ее там… машине. Упаковывать не надо – лишний мусор. Все в багажник, хряка тоже, – решила роза.

«Бред+глюк+анимэ!» – подумала Хейдвиг, но все же она радовалась: клиентка скупила треть товара и щедро расплатилась с ней.

– А все-таки настоящую Авгии размололи, а Летти – пуф! – сожгли! – младенец не удержался от последнего комментария, когда роза запихнула его в багажник и намеревалась закрыть крышку.

***

Итак, платье было испорчено, а не кухне царил хаос. Когда Хейдвиг вошла в нее, победно держа кредитку в руке, от ее отличного настроения даже мокрого места не осталось. И было от чего. Вреда оказалось гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд. Запах ужасного питья превратился в вонь какой-то микстуры, пятна растеклись по всему полу. Невымытые кружки почему-то покрылись трещинами, а джезва – этого тоже Хейдвиг не могла взять в толк – проржавела насквозь и от прикосновения рассыпалась в прах. О белом платье и говорить нечего – на Хейдвиг висела половая тряпка, что и было замечено в последний момент. Пришлось идти в гардеробную и переодеваться в одежду попроще – еще одно платье от мадам Дисгайз. Разувшись, Хейдвиг босиком спустилась в кухню, нашла ведро, набрала воды и добавила туда моющее средство. Потом бросила туда бывшее белое платье, намочила, надела на швабру и начала мыть пол. С этим делом она быстро справилась. Затем предстояло мытье плиты. Тоже ушло немного времени. Кружки пришлось выбросить, а вот отделаться от запаха было невозможно. Хейдвиг включила вытяжку и раскрыла окно – без толку. Протирая тряпкой стол, она заметила, что тетка оставила на его поверхности царапины, наверное, чесала ногти, как драная кошка. Следы были тонкими, почти незаметными, но Хейдвиг показалось – или опять больное воображение разыгралось? – будто бы они складывались в буквы. Надпись была нечеткой, но ее можно было разобрать: знакомое слово kuolema и «беги».

На это Хейдвиг не обратила никакого внимания. Она решила отдохнуть возле плазмы. Открыла холодильник, достала жестянку с холодным пивом и пошла наверх, в гостиную. Устроившись с ногами в кресле, она врубила телик и принялась переключать каналы, по которым ничего не шло, кроме одной преинтереснейшей до зевоты штуки – рекламы. Неожиданно, после очередного нажатия на кнопку дистанционки с экрана раздался глосс ведущей.

– Свежая новость криминальной хроники – жестокое убийство домохозяйки в собственной квартире. По показаниям соседей, покойница была буйной и больной хроническим алкоголизмом, и не имела никакого имущества, кроме своей недвижимости, из которой остались однокомнатная квартира и небольшая развалюха на окраине города. В момент возвращения в квартиру хозяйке раздробили все лицо, что и привело к летальному исходу. Убийцы действовали непродуманно, в состоянии наркотического опьянения, потому что они не могут вспомнить, каким образом была убита женщина. Преступники также были найдены в бесчувственном состоянии и сам факт их нахождения в квартире потерпевшей в момент совершения преступления доказывает их вину.

На экране показывали труп Скандальщицы и пойманных на месте преступления убийц – Мару и Цап-Цап. Хейдвиг надоела криминальная хроника, и она вырубила телик. Спустившись в лавку, она решила, что надо бы поменять табличку и закрываться. А что до надписи на кухонном столе, то здесь лучше всего сработает только один вариант – проехали.

Сегодня пространство для Хейдвиг закончилось пределами дома, поэтому она вернулась в спальню, села в кресло и раскрыла записную книжку, сразу же перевернув первый лист, который уже не мог сообщить ей ничего нового. А вот дальше изменилось все: страницы были исписаны мелким почерком, который можно было хорошо разобрать. Хейдвиг решила, что сейчас начнутся инструкции по изготовлению кукол, но первые слова, прочтенные ею осознанно, были таковы: «Из двух колод, лежавших на морском берегу, сотворили первых кукол – Амблу и Аскиля, женщину и мужчину. Но людьми они стали только после того, как в них вдохнули жизнь».

– Бред какой-то, а не день, – вслух выругалась Хейдвиг. – Ладно, кажется, это придется читать дальше.

«Мастер станет мастером только тогда, когда разделит себя с тем, что сотворил…»

– Старые идиотские лекции по теории искусств! – возмущенно воскликнула она. – Что это за…

Но следующие слова заставили Хейдвиг внимательно вникать в смысл. «…ибо его создания есть кровь от крови, плоть от плоти, кость от кости, разум от разума, дух от духа своего творца, и есть определенная грань, которую мастер никогда не должен переступать, иначе, будучи одержим своими созданиями, он и сам не заметит, как превратится в задуманное им. Творец может не заметить этой грани, поэтому единственное, чего он должен остерегаться – это он сам».

– А это уже прикольно… Только бы мои создания были совершенными, и вместе с ними буду совершенствоваться и я сама, – прошептала Хейдвиг. – Эту вещицу надо внимательно прочесть и выучить наизусть, ведь никто не знает, заберут ли ее у меня или нет. Дальше пошли схемы, сопровождаемые детальными описаниями того, что и куда нужно присоединять, что где расположено в мастерской и как все нужно организовать для достижения наилучшего результата. Хейдвиг была поглощена книжкой – и просидела до поздней ночи. Так она и заснула в кресле, не погасив свет в спальне.

***

Динамики и громкоговорители если и были в этой комнате, то почему-то они не сработали. Хейдвиг проснулась около полудня, потянулась, сидя в кресле, разделась и приняла душ. Без белого платья имидж, созданный Иколом, никуда не годился. Потом – поход на чистую кухню, горячие гренки с сыром и овощами (в микроволновке они были доведены до состояния подгоревших сухарей, а овощи превратились в нечто резиновое) и кофе с молоком. После завтрака настроение у Хейдвиг значительно улучшилось, и она решила поближе ознакомиться с местом, где находился ее новый дом. За окном стояла настоящая зима, шел густой снег. Поэтому стоило подумать об одежде и кое-что прикупить, тем более, что у Хейдвиг была кредитка с крупной суммой на счету. Новое светлое платье, опять ботинки-милитари, в кармане куртки кредитка – и Хейдвиг отправилась на прогулку по магазинам.

Едва она вышла на площадку, как ей сразу же стало холодно. Снег летел ей в лицо и пронзал кожу, словно ножами, а ветер, поднявшийся с реки, как будто решил испытать ее терпение. Именно поэтому Хейдвиг решила найти ступеньки наверх и осмотреть верхний город.

Наконец, последняя ступенька и оледеневший путь наверх остались позади. Здесь, на открытом пространстве, на высоте, недостижимой для ветра с реки, снег был теплым и пушистым. Но Хейдвиг не увидела ни одного магазина – ни продуктового, ни готовой одежды, никакого, потому что в этой части города находились исключительно жилые дома. Не найдя для себя ничего интересного, что соответствовало бы ее нынешним потребностям, Хейдвиг пришлось вернуться на площадку и пройтись вдоль ряда домов. Сувениры сувенирами, но оказалось, что только в ее доме продавали несъедобные изделия. В прочих домах – всего их было пять – продавали необходимые товары для поддержания жизни. Хейдвиг решила зайти в них позже. Сейчас она шла к лестнице, по которой вчера роза тащила своего младенца.

Хейдвиг спустилась на набережную – снобяку, как называли это место в кругу ее приятелей-маргиналов, и было за что. Жемчужиной набережной была линия из фешенебельных бутиков, ресторанов и баров, и сделано все это было в китчевой манере, да так, что сноябка уподобилась отвислому брюху старого города. Сегодня набережная была пуста, потому что благодаря непогоде никому не хотелось покидать загородные виллы, кучковавшиеся на северных и западных окраинах города. Хотя все витрины и были освещены, приветливость и вежливость этого места были наигранными, здесь царила скука. Хейдвиг ощутила полное одиночество, как будто попала в пустыню или в вакуум, потому что она была единственной, кто спустился к реке и ее враждебному зимнему холоду. «И что в нем Икол находит?» – подумала она, приближаясь к первому попавшемуся на глаза дому женской моды. Ей сейчас захотелось купить что-то повседневное, а не эксклюзивные шмотки, которые на нее надевали в последнее время.

Двери из стеклопакета открылись бесшумно, и Хейдвиг вошла в зал с рядами вешалок и одежды. Менеджер появился не сразу, заставив клиентку прождать около десяти минут, а когда появился, то с презрением посмотрел на Хейдвиг. Последнюю едва не разобрал смех, потому что менеджерица смотрела на Хейдвиг снизу вверх.

– Вас пливетсвует эслезивный салун дамской моды «Еслязив», – пропищало создание, об эксклюзивности которого можно было судить по двум рыжим хвостикам на голове, кое-как подхваченным шпильками, нахально-покровительственному тону и манерой произносить слово «эксклюзив» с ударением на втором слоге. – Мы обслуживаем наилучшие торговые бренды, тренды и трейдмарки. У нас все высшего качества – от натурального хлопкá до шкуры девственного арктического кролика, снятой после того, как он ее оставил.

Хейдвиг никогда раньше не приходилось посещать подобные места. Но, вспомнив свой вчерашний опыт, она решила действовать по-своему.

– Это салУн? Тогда гони-ка мне холодный мохито и горячий глинтвейн.

У менеджерицы по продажам глаза вылези из орбит на лоб.

– Мухито и Гливея к нам еще не поступали. Это новые дизайнеры?

«Она тупее своего кролика из Антарктиды, – решила Хейдвиг. – Надо действовать иначе».

– Раз нет, то я пойду. Если этих брендов у вас нет, мне здесь делать нечего – пойду к конкурентам. Удачи, милочка, – последнее предложение она небрежно процедила сквозь зубы.

В этот раз тактику пришлось менять менеджерице. Она запрыгала вокруг Хейдвиг, как собака перед костью, к которой невозможно было добраться. Клиент победил.

– Что вы желаете? У нас товары всех размеров и рассчитаны на индивидуальный вкус, они делятся по разным ценовым категориям, ну, в смысле – для потребителя разного уровня достатка…

– Спасибо, – сухо ответила Хейдвиг. – Себе одежду я выберу сама.

Через полчаса «салун» покинула уверенная в себе молодая женщина, одетая в качественные зимние вещи. Главным было то, что в «салуне» нашлось платье, похожее не то, которое не так давно отправилось на тот свет. Качество было не очень, но фасон подходил. Хейдвиг улыбалась, потому что сумма, снятая с карточки, была незначительной. Хозяйка «Рая» еще раз окинула взглядом набережную. «Я здесь поселилась и быстро наведу свои порядки. Терпеть не могу тупых ослиц».

Хейдвиг отнесла пакеты с одеждой в мастерскую, а потом пошла на кухню, заглянула в холодильник и поняла, что еды на самом деле хватит только до завтра. Вобщем, завтра в холодильнике мышь точно повесится. Поэтому, пока Хейдвиг располагала свободным временем, нужно было пополнить запасы – и как можно быстрее. Итак, нужны были мясо, овощи и кое-что из бакалеи.

Когда Хейдвиг приближалась к выходу, ей показалось, что все куклы внимательно следят за каждым ее движением и действием. Это не могло не раздражать. Неожиданно одна из кукол в костюме эскимоски упала на пол, и ее фарфоровая оболочка разлетелась на мелкие осколки. По полу растеклась темно-красная жидкость, и глазам Хейдвиг открылись обломки скелета – почти такого же, как у нормального человека. К нему были прикреплены разные куски эластичного материала, который, кажется был похож на мышцы… Выходит куклы были подвижными изначально, только фарфоровый панцирь не давал им возможности и рукой пошевелить. Хейдвиг взяла одну куклу с полки. Любопытство заставило ее отказаться от планов закупки и перенести их на завтра.

Кукол – разбитую и целую – она отнесла в мастерскую и положила на стол. Потом поднялась к себе, переоделась и взяла записную книжку. Снова спустилась в мастерскую и включила свет. Обе куклы казались неживыми. Но вот что странно: первая была похожа на изуродованного человека, разбившегося при падении с огромной высоты. Хейдвиг еще раз внимательно рассмотрела это изделие, а потом еще и еще, пока не удостоверилась, что перед ней не кукла, нет – уменьшенная копия человека. Хейдвиг прикоснулась пальцем к одной из косточек – и укололась. Ранки не было – так, пустяковина, на косточке осталась капля человеческой крови. Сразу же Хейдвиг побежала в ванну, заклеила ранку антисептическим пластырем, а потом вернулась за работу. Косточки в кукле крепились неизвестно как – ни болтов, ни винтиков, ни следов клея и пазов. Нет, все-таки скелет был точной копией человеческого – ни малейшего отступления. То же самое было и с внутренностями – как будто их срисовали из учебника анатомии, но цвет у них был как у настоящих. В голове у Хейдвиг мелькнула тревожная мысль, что она заразилась трупным ядом, но тут же взяла себя в руки. Все, что она видит – ненастоящее, искусственное. Начатое дело нужно было довести до конца, поэтому она отыскала молоток и сбила фарфоровую оболочку со второй куклы. Ножом она срезала эластичный материал и сосуды кровообращения, полностью обнажила костяк, что воззрился на Хейдвиг беззащитными голубыми глазами. С этим недостатком Хейдвиг справилась быстро – вырезала их ножом и бросила под стол. Судя по звуку, они попали в какой-то агрегат под полом, что-то вроде емкости для мяса в мясорубке. Из пустых глазниц торчали нитки. «Не хватало еще мозги в черепушке найти, – подумала Хейдвиг. – Тут что: мастерская или морг?» Но все же она набралась смелости и вскрыла черепную коробку. Верхняя часть снялась легко, почти одним прикосновением. И мозги, разумеется, были на месте – не твердые, не муляж, а суфлеобразная масса, как у настоящих.

«Хватит на сегодня учебы, – решила Хейдвиг. – Знать бы, для чего все это делается. Завтра, завтра, завтра. Разбираться буду завтра».

Останки кукол полетели под стол и снова куда-то провалились. Агрегат был загружен, и Хейдвиг услышала звук электромясорубки, в которой что-то перетирали, – такой звук издают мельничные жернова. Но Хейдвиг на это не обратила внимания. Покончив с трупами фарфоровых рабынь кукольного эдема, его хозяйка поднялась по лестнице в спальню. Темнота в эту пору надвигалась рано, вечера почти не было, сразу наваливалась ночь, но торговые кварталы старого города закрывались поздно. Хейдвиг вымыла руки и вновь переоделась для похода по магазинам. Планы снова изменились. Хейдвиг нужно было развеяться и, главное, шопинг начинал ей нравиться и становиться ее вторым Я. Натянув теплые вещи, купленные у девственного арктического кролика и вооружась кредиткой, Хейдвиг покинула свои владения и направилась в овощной – самый дальний дом от ее магазина. Там она затарилась морковкой, капустой, картошкой, несколькими лимонами и яблоками, базиликом и петрушкой, отнесла пакеты к себе, а потом – в следующий магазин, мясной, где ее ждали фунт свинины и свежая баранина. Два французских багета и три плюшки у пекаря, рахат-лукум к кофе и десяток яиц… В итоге, Хейдвиг забила холодильник на неделю.

Осталась только бакалея в соседнем доме, самом старом здании на этой площадке. Почему-то Хейдвиг расхотелось идти туда, но ее что-то заставляло и притягивало к этому дому из красного кирпича, причем намека на окно или витрину там не было. В свете фонарей Хейдвиг различила на дверях надпись кривыми буквами «Букалея», а под ней – надпись более мелкими: «Стучать. Зарыто. Напись слив выверена по навейшему славарю школы. За ашипки бить афтара».

После долгих колебаний Хейдвиг, наконец, взялась за бронзовое кольцо и постучалась в дверь. Ждать пришлось минуть пять, пока не заскрипел засов и рука, высунувшаяся наружу, не уволокла Хейдвиг в помещение – на вид лавка как лавка, только без электричества. Помещение освещали две керосиновые лампы. На полках – обычный товар, которым торгуют в бакалее, но все было рассыпано и разложено по глиняным банкам с надписями тем же кривым почерком, что и на двери. На стойке стояли весы – ржавая вещь, хотя и антикварная, с двумя чашами, кассовый аппарат тоже был допотопным, потому что нужно было крутить ручку – иначе не заработает, а за прилавком сидела продавщица. Старая или нет – сложно было сказать. Она куталась в клетчатый плед из-за сквозняков. При таком освещении ее лицо невозможно было рассмотреть, только белые, как снег, волосы, почему-то завитые в букли. Хейдвиг утратила дар речи: нет, эта бяша явно не могла обладать такой силой, чтобы затащить ее к себе в магазин.

– Ну, так что будем выбирать? Мое время – мои деньги, – проблеяла тетка, не прекращая вязания и щелканья спицами. – Имей в виду, что время я здесь считаю по минутам.

– Соль, сахар, крупы, – овсяную и пшенную, – кофе и чай, – наконец, сказала Хейдвиг.

– Возьми банку и поставь на стойку, – проблеяла продавщица. – Я тебе ничего давать в руки не буду. Здесь самообслуживание.

Хейдвиг пришлось потратить много времени на поиски нужных банок и ставить их по одной на прилавок. Поставив последнюю банку, она спросила:

– Мне самой взвешивать?

– Весы не работают, я продаю банками. Шесть банок по сотне, значит – шестьсот, плюс услуги: за стук – десятка, за приглашение – двадцать, за вытаращивание гляделок на товар – тридцать, разговор №1 – сорок, самообслуживание – десять за минуту, калькуляция – пятьдесят, подведение итогов – сорок. ИТОГО: ТЫСЯЧА.

– Я насчитала только девятьсот сорок.

– У тебя карточка, я и так знаю. Наличностью сейчас никто не пользуется, как в старые добрые времена. Я снимаю процент за пользование терминалом. А бесплатно тебе – мой совет: я живу здесь давно и знаю много всякого о соседнем доме. Не стану тебя запугивать, только ты далеко не первая и не последняя. Куда они пропадают, я не знаю и не хочу знать. Если не поздно, бросай все и беги. Странные туда ходят люди, и странные товары они там покупают. Не знаю, что там происходит, но дела там страшные. Хотя стены здесь толстенные, но голоса проникают сквозь камень, и мне делается жутко от них. А позвонишь в полицию, или еще куда-нибудь – кто тебе поверит? Ненормальная, скажут. А я много чего видала. Один раз девчонкой в ту лавку заглянула. Знаешь, что тогда со мной случилось? Лучше не знать – крепче заснешь, да вот навсегда ли? Сейчас давай сюда свою кредитку.

Хейдвиг протянула страной продавщице пластиковую карточку. Та быстро осуществила платеж и вернула кусок пластика клиентке. Покинув «Букалею», Хейдвиг облегченно вздохнула, несмотря на шесть банок в руках. Она дошла до своего дома, села на ступеньки, осторожно поставила банки на снег, открыла дверь, занесла товар в комнату, а потом вошла сама. «Сама она ненормальная и странная, эта тетка из бакалеи, – подумала Хейдвиг. – Место здесь тоже глючное, но не глючнее того дома в лесу. А клиенты денежные, пускай платят». Последнюю фразу она произнесла скорее для самоуспокоения.

На кухне Хейдвиг расставила банки в шкафу, заварила чай. Проглотив горячую смесь, она решила подняться к себе и еще раз просмотреть записную книжку. Но не успела она выйти в лавку, как позвонили, и ей пришлось открыть дверь, чтобы впустить Икола.

Он вошел, окинул взглядом помещение и удовлетворенно улыбнулся.

– Вижу, «Кукольный рай» уже открылся и начал работу. Что ж, для первого раза неплохо, но эта клиентка не из особо разбалованных, поэтому радуйся, что так легко от нее отделалась.

– Ты что-то хотел мне сказать, Икол? – сейчас его присутствие скорее раздражало, чем радовало.

– Во-первых, поздравить с первой удачной сделкой, а во-вторых, – и он притворился недовольным, – во-вторых, велено изменить твой имидж и изъять карточку в пользу Корпорации. Завтра получишь свою, с половиной прибыли. Конечно, из нее вычтут то, что ты потратила сегодня. Кстати, почему потратилась так скромно? Твои доходы будут расти, и тебе придется тратиться больше на себя любимую.

– Мне приятны твои поздравления, – несколько сухо ответила Хейдвиг, – но мне нужно прямо сейчас еще раз просмотреть записи. Надо попрактиковаться завтра.

Икол легко запрыгнул на высокий прилавок и сел, подперев голову левой рукой. Его лицо приняло недовольный вид, но на него нельзя было смотреть без улыбки.

– Так ты мне не сделаешь горячего кофейку? – спросил он, растягивая слова. – Со сливками?

– Ты следил за мной? – поинтересовалась Хейдвиг. – Где твои агенты? Я их не вижу, значит, этот ход ты выиграл, признаю.

– Надсмотрщики за тобой есть, но ищешь не там, – рассмеялся Икол. – О кофе я серьезно.

– Тогда идем на кухню. Там и поговорим.

– Лучше здесь. Я удобно устроился и не желаю спускаться, – ответил Икол.

Чтобы ускорить процесс, Хейдвиг приготовила питье в кофемашине, а сливки добавила из баллончика, найденного в холодильнике, потому что, пытаясь добавить обычные сливки, она едва не сломала трубку каппучинатора. Кофе Икол проглотил залпом и поставил чашку справа от себя.

– Ты больше ничего не хочешь мне рассказать? – небрежно спросил он. – О жерновах.

Хейдвиг удивленно посмотрела на него.

– В твоей мастерской есть такая штуковина – утилизатор называется. Бросай под стол все, что считаешь ненужным – и он все уничтожит. Находится под полом, работает автоматически. Самой под стол лезть не советую. Что упало – то пропало, как говорят.

И улыбнулся ей, немного оскаливая зубы.

– Карточку, – произнес он и выгнул спину, словно рассерженный кот.

Хейдвиг достала кусок пластика из кармана штанов и демонстративно передала его Иколу. Тот снова улыбнулся, довольный, и сунул пластик во внутренний карман своего синего пальто.

– Так лучше для тебя. Твою принесу через день, и будем создавать новую Хейдвиг-2. Мне интересно, как там наша маленькая Августа. Ей не было больно, когда ты ее вот так порезала, а потом бросила в жернова?

Тон, которым он это произнес, был сухим, но Хейдвиг испугалась по-настоящему.

– Вижу, мои слова произвели на тебя впечатление, но что с тобой? – весело рассмеялся Икол. – Это же бездушная, неживая кукла, вещь, которую я, шутя, назвал Августой.

Садист, – еле выдавила сквозь зубы Хейдвиг.

– Согласись, от страха ты ловишь кайф, – Икол продолжал прикалываться. Он схватил чашку и надел ее на нос, измазавшись в кофейной гуще. – Представь, куколка, на каком месте она сейчас окажется?

Хейдвиг ничего не сказала – только выхватила чашку, грохнула ее об пол и побежала наверх, подгоняемая смехом Икола. Дождавшись, пока она не закроется в спальне, он поднялся наверх и разместился в гостиной на софе, не переставая хохотать и выкрикивать разный бред. И так всю ночь, мешая Хейдвиг изучать записи.

***

Крики прекратились незадолго до рассвета, и Хейдвиг впала в глубокий сон, в котором она ничего не видела, а проснуться ее заставило покалывание небритого подбородка об ее щеку. Она вскочила и увидела обнаженного Икола в своей постели. Он лежал, подперев голову левой рукой, и прошептал:

– Что я такого в тебя нашел? У меня бывали и получше.

Не успел он договорить, как в него сперва полетела подушка, а потом – ваза с тумбочки.

– Ты как здесь оказался? Ты трахал меня без презика? – визжала Хейдвиг на всю комнату, громче кошки. – Ты извращенец, ты ненормальный, ты – маньяк!

В ответ Икол только рассмеялся.

– Те хотя и покрасивше, зато тупые. А ты у меня норовистая кобылка, поэтому и нравишься. Не хватает только царапин от твоих коготков, а так все было отлично.

– Будут тебе сейчас коготки и царапины! – крикнула Хейдвиг и приготовилась броситься на Икола. Он успел схватить ее за руки, перевернуть на спину и выскочить из постели.

– Бешеная какая-то, – процедил он сквозь зубы, стаскивая простыню и обматываясь ею.– Не было у нас ничего, а могло бы, и к черту все уставы Корпорации.

Хейдвиг рассматривала его мускулистую спину, пока он одевался, а потом спросила:

– Тогда о сговоре ты говорил серьезно?

– Клоуном меня считаешь? А я и есть клоун в определенном смысле, – снова рассмеялся Икол. – Что до сговора, я – серьезно. И ты – ключевая фигура в моем плане. Пока изучай, как надо делать товар, а я скажу, что и когда понадобится от тебя, куколка.

В этом обращении Хейдвиг что-то не понравилось, но что именно, она не смогла уловить.

– Я приготовлю завтрак, – Хейдвиг сменила тему разговора.

– Только не твое фирменное блюдо – зеленую размазню, которую ты называешь отварной капустой, – улыбнулся Икол. – У тебя только кофе получается. Поем в другом месте.

В ответ полетела керамическая статуэтка – и мимо, разбилась на куски.

– Ты всю мебель перебьешь, – снова улыбнулся Икол. – Что оставишь Корпорации на память о себе?

– Не собираюсь ничего оставлять! Я возьму от нее все, что смогу и даже больше, чем смогу.

Икол ухмыльнулся.

– Пусть будет так. Возьмешь больше, чем сможешь унести. Даже свое прошлое подберешь.

Наконец, он обулся, накинул пальто и, ни слова не говоря, вышел.

Подушка ударилась об закрытую дверь.

Хейдвиг пришлось расставлять все по местам и убирать осколки.

Потом – душ, завтрак, записная книжка, мастерская и ни одного клиента за день.

Следующий день прошел точно так же.

На третий день пришел Икол, молча положил на прилавок карточку и оставил Хейдвиг одну.

Все повторялось, будто это был однообразный сон, не допускающий изменений.

День девятый Хейдвиг встретила на кухне за столом и с раскрытой записной книжкой. Было шесть утра, когда ее начал безжалостно пытать будильник. Все нейроны ее мозга откликнулись бешеным криком, и его нельзя было вырубить, даже нажав на кнопку будильника. Они хотели растерзать ее на части, взорвать мозг. Успокоительные и обезболивающие не помогали, клетки мозга словно сговорились выкрикивать слова той кошмарной считалки, особо выделяя последнюю строку, о которой Хейдвиг совсем забыла:

– Хватит! ПРЕ-КРА-ТИТЬ! ЗАМОЛЧИИИИТЕ!!!!!! – выла на всю кухню Хейдвиг. Но мозг продолжал пытку. Ей казалось, что считалку выкрикивают не куклы, а кто-то другой, и не много голосов, а четыре, один из которых – ее собственный, декламирующий последнюю строку этого бреда.

– …А ты кровь нам дать сюда пришла? – кричало ее сознание все громче и громче.

Все закончилось также внезапно, как и началось. Хейдвиг тяжко дышала, ее лицо было в холодном поту. Она почему-то лежала на столе, ее руки покрывала темно-красная жидкость, так похожая на кровь. Ее конечности продолжало бить, как будто от тока. Почему – не помнила. Слабость прошла быстро. Хейдвиг спустилась со стола, встала на ноги и поплелась в ванную мыться. Затем Хейдвиг протерла стол губкой и облегченно вздохнула. Все закончилось. Но в голове ничего не осталось.

Хейдвиг с трудом заварила чай и сделала к нему сандвич. Есть и пить после такого не хотелось. В животе ощущалась тяжесть. Еда подступала к горлу, не желая перевариваться, чай плескался в желудке, угрожая прожечь его стенки насквозь. Ощущения обострились до болевых, заставляя Хейдвиг балансировать на грани между сознанием и безумием. Неудачное движение – и чашка с недопитым чаем упала на пол, чай потек и сформировал силуэт куклы. Его контуры напоминали Хейдвиг что-то знакомое, но сейчас она не могла вспомнить, кто или что бы это могло быть.

Опять пошла в ход тряпка, но тут начали раскрываться двери, и знакомый голос, насвистывавший простенький и вместе с тем ненавязчивый попсовый мотив, вплыл в кухню. Икол застал Хейдвиг в таком виде: на коленях, с грязной тряпкой в руках, бледную и дрожащую.

– Так-так, вот чем мы занимаемся, вместо того, чтобы накраситься, привести себя в порядок и быть готовой, – сказал он, насмехаясь над видом Хейдвиг. – Ты забыла, какой сегодня день?

Она медленно выпрямилась, и, хотя голова все еще шла кругом, резко проехалась грязной тряпкой, с которой еще капал чай, по самоуверенной морде Икола.

– Знаю, сегодня экзамен, но я в таком состоянии его не сдам. Я не знаю, что со мной происходит, почему каждой ночью я вижу всякие кошмары. Пока не было ни одного клиента, кроме этой ненормальной парочки. А эти чудища на полках… Я не могу спокойно смотреть на них. Они меня пугают, доводят до животного страха…

– Тупые отмазки, – твердо ответил Икол. – На твое счастье, Работодатель В не сможет присутствовать и поручил мне провести всю процедуру. Еще не открывалась?

– Нет.

– Хорошо, потому что сегодня у тебя много писанины. Записную книжку я забираю, с этого момента она тебе больше никогда не понадобится.

Икол подошел к столу, закрыл книжку и спрятал в своем кожаном портфеле. Оттуда он вытащил толстенный сегрегатор, так набитый бумагами, что его невозможно было закрыть. От одного вида этого монстра канцелярского производства Хейдвиг едва не потеряла сознание, но Икол отбросил папку, подхватил свою подопечную и усадил ее на высокое сидение. Потом сунул ей в руку карандаш и достал из папки первый листок, на котором была напечатана такая форма:

Полное имя ___________________________________________________

Возраст аппликанта_______________________________________________________

Пол______М/Ж________________________________________________

Опыт работы:

Год_________Место____________Основные достижения_________________

Год_________Место____________Основные достижения_________________

Год_________Место____________Основные достижения_________________

Год_________Место____________Основные достижения_________________

Дата ________________ Подпись аппликанта____________________

Информация заполняется печатными буквами

Хейдвиг заполнила все кривыми печатными буквами, только в разделе «Опыт работы» проставила нули. Икол внимательно просмотрел титульную страницу, а потом положил перед Хейдвиг всю папку. Она должна была выбрать один из четырех вариантов, предложенных к каждому вопросу. Времени отводилось мало – шесть часов, а папку нужно было заполнить всю. Хейдвиг почти не вчитывалась в задания, которые имели вот такую формулировку:

Секция А.

Раздел А-1

Подраздел А-1—1.1.

Предлагается тестовое задание с целью проверить степень концентрации Вашего внимания с целью решения поставленной задачи в пределах общей профессиональной компетенции. Необходимо обвести карандашом букву одного из предлагаемых вариантов ответов, чтобы ответить на поставленный вопрос. Вы можете выбрать только один вариант ответа.

34. Для прикрепления реберных костей к позвоночнику используется скоба № _______.

А. 4764387/7347u B. 3673g/37387—38a C. 458934984389-fuy484\4hf7u843 D. 743\vf84j48

35. Для создания выкройки левого рукава для женского костюма 2 в. н. э. используются ножницы _________ формы.

А. овальной В. кривой С. зигзагоподобной D. прямой

36. Гибкая резина для создания системы кровообращения находится в секторе №_________.

А. 464-e B. 4748-r C. 34637-l D. 0283-j

Ничего из этого бреда Хейдвиг не поняла. В записной книжке о номерах ничего не было, поэтому она обводила буквы ответов наобум, даже не надеясь правильно угадать. На каждый вопрос отводилась минута, а время было регламентировано шестью часами; тем временем Икол занялся игрой на лэптопе, который он прихватил с собой, чтобы чем-нибудь себя занять и следить за временем. Хейдвиг не понимала, как ему еще и за ней наблюдать удается, просто чувствовала.

Наконец, шесть пустых часов истекли, и Икол сам закрыл папку, положил лэптоп в портфель и скомандовал:

– Сейчас иди наверх, одевайся, мы едем.

У Хейдвиг не было сил для споров. Она покорно выполнила его требование и спустилась к стойке, где Икол ждал ее. Хотелось съесть слона, выпить пива – и ничего нельзя было с этим поделать. Голод требовал своего, но Иколу было все равно.

– Готова? Это хорошо. Сейчас мы едем на канал. Твою усталость там быстро уберут.

– Какой канал? – Хейдвиг ничего не понимала.

– Начинаем твою раскрутку. Сегодня только первый этап, рад, что тебе не придется особо париться. Будешь на меня смотреть и учиться. Давай в машину.

Он схватил ее за руку и потащил на улицу. Сопротивляться было бессмысленно; ноги Хейдвиг вдруг онемели и не могли сделать ни шагу. Икол сам закрыл дом и потом разместил Хейдвиг на сидении. В салоне на крючках висели знакомые серые чехлы. Икол бросил портфель и сегрегатор рядом с собой.

– Тесты завезу после того, как вернемся домой, сейчас по плану – интервью.

– Фигушки! – воскликнула Хейдвиг. – В моем состоянии я не могу. Мне страшно, я чувствую, вокруг что-то происходит…

– Происходит только хорошее. Ты преувеличиваешь, не более.

– Я выпрыгну!!!!

Лицо Икола вновь озарила очаровательная улыбка соблазнителя. Выпрыгивать было уже поздно, машина мчалась на полной скорости по улицам города. Хейдвиг не видела дороги, потому что закрыла глаза от усталости и впала в состояние, близкое к обморочному. В мозгу звучало только одно слово: kuolema, kuolema, kuolema… И больше ничего. Ей было жарко от теплой одежды, в салоне топили так, словно это был тропический лес или оранжерея. И больше ничего вокруг, кроме темноты.

Запах нашатыря постепенно вывел Хейдвиг из пустоты, и она раскрыла глаза. Машина уже остановилась, двери были открыты, и Икол держал пассажирку за руку, чтобы помочь ей выйти. Голова у Хейдвиг шла кругом, хотя сейчас не так сильно. Шатаясь, она сделала первый шаг. Поддерживая ее, Икол провел ее в помещение телецентра – многолюдного, шумного места, от которого у Хейдвиг сразу разболелась голова. Хейдвиг побледнела и села на первый же стул. Еще немного – и она потеряет сознание, и даже вторая попытка привести ее в чувства с помощью нашатыря будет бесполезной. Икол тем временем достал коммуникатор и уже куда-то звонил, даже не обратив на нее внимания. Он улыбался и с кем-то говорил. В такой ситуации! К его словам Хейдвиг не прислушивалась. Ей мешали окружающий шум и нарастающая мигрень, что заставляла ее снова и снова слышать слово, которое в ее мозгу запечатлелось широкими жирными буквами

…k… u… o… l… e… m… a…

UOLEMA—острым ле

OLEMA —звием но

LEMA— жа би

EMA— ло ее

MA—суть.

A

Игла под кожей. Металлическая. Что-то перетекает в ее тело. Неважно, что. Чувства возвращаются, kuolema исчезает. В голове становится все яснее. Сейчас она, наверное, в грим-уборной. Потому что перед глазами зеркало. Она лежит на тахте, почему-то ничего не хочется и вокруг нее бегают. Хотя стоял день, комнату мягко освещали ртутные лампы. Осталась она только в платье. Верхнюю одежду сняли и повесили в шкаф.

– А вы уже пришли в себя? Препарат должен был подействовать не так быстро, но это даже хорошо. Сейчас – к зеркалу и начинаем! – завизжала гримерша. – Раздевайтесь, перед макияжем – ванна.

Гримерша открыла двери рядом с окнами – и там оказалась обычная джакузи, края которой были оставлены склянками с маслами, кремами, гелями, скрабами… Хейдвиг немного покисла в контрастной ванне с морской солью и хвоей, а потом гримерша велела ей лечь на кушетку. На спину полилось холодное масло, которое втирали в тело опытные руки массажистки. Потом был перерыв на несколько минут. Чтобы масло впиталось в кожу. Поверхность была подготовлена. Легкие, чувственные прикосновения щекочут… холодное прикосновение краски ложится на кожу узором… ароматные палочки, наполняющие гримерку дымом, от которого в голове возникают картины – странные и мимолетные, словно порожденные легкостью бытия, которое доминирует в чувствах и содержании, перетекает в иллюзии, а потом – в реальность и овладевает твоим разумом, подобно последствиям глотка абсента… доверие, доверие, и еще раз доверие к прикосновениям кисти, что рисует на теле изысканный и экзотический растительный узор, сплетающийся в неповторимые спирали… растения из звезд, звезд жизни…