Действия противника по развертыванию противолодочных рубежей и минных заграждений в начале кампании 1943 г

Усиление минного заграждения «Насхорн»

По сути, подготовка к будущей кампании началась в 20-х числах марта 1943 г. с момента перехода выделенных для действий в Финском заливе соединений кригсмарине в Таллин и Палдиски. Не понимая сути проводившихся противником мероприятий, командование КБФ тем не менее спланировало и осуществило силами ВВС специальную миннозаградительную операцию с целью «стеснить использование портов»[18]. В общей сложности между 16 и 26 марта удалось выставить 51 мину, из которых 31 приводнилась в Таллинской бухте, 18 – между полуостровом Порккала-Удд и Хельсинки, а две были сброшены аварийно. Задачу выполняли самолеты Ил-4 1-го гмтап, которые, вылетая одиночным порядком, успевали в течение ночи совершить по два вылета. Мины следовало сбрасывать с высот 250–300 м, на которых огонь береговых зениток был бы смертелен. В связи с этим в каждом случае в штабе тщательно планировали боевые курсы самолетов при постановке и корректировали их с изменением группировки ПВО противника. Помимо этого с целью отвлечения зенитной артиллерии бомбардировщики ДБ-3Б, СБ и летающие лодки МБР-2 бомбардировали таллинский порт. Наиболее крупные бомбардировки имели место в лунные ночи 23—26-го числа. В них в общей сложности приняли участие 46 самолетов (6 ДБ-3Б, 15 СБ, 25 МБР), которые смогли нанести некоторые разрушения жилым и производственным постройкам, потери гражданскому населению (по трем первым налетам 13 убитых и около 15 раненых). На территории порта бомбы взорвались лишь в последнем налете, но все ограничилось выбитыми стеклами в зданиях и незначительными повреждениями причалов. Что же касается минных постановок, то после подрыва и гибели на них транспорта «Бунгсберг» (24 марта) немцы быстро организовали систему противоминного наблюдения на внешнем рейде Таллина и движение судов по обводным фарватерам. В апреле при попытке оказать помощь севшему на камни моторному тральщику в непротраленной зоне на авиамине погиб сетевой тендер, в мае при тралении катер-тральщик «ORe 35»[19].

Эти акции, которые нельзя назвать массированными ударами даже с большой натяжкой, вызвали серьезные затруднения при проведении начавшейся с 24 марта операции по усилению минного заграждения «Насхорн».

К концу 1942 г. оно представляло собой сравнительно небольшое минное поле (14 постановок по 1–2 минных линии в каждой, 1855 мин), большая часть которого (1389 мин) входила в состав противолодочных минных линий, установленных на глубину 10 и более метров[20]. По-видимому, именно последним обстоятельством объяснялась его сравнительно высокая эффективность, подтвердившаяся в послевоенные годы обнаружением остовов советских подлодок. В течение кампании на минах «Насхорна» погибли четыре (М-97,

Щ-304, Щ-306, Щ-311) и получили повреждения еще две (Л-3, С-12) наши субмарины. Следует подчеркнуть, что этот результат был достигнут, несмотря на тот факт, что ось рекомендованного для форсирования фарватера пересекалась всего шестью минными линиями. С учетом глубины постановки к началу кампании 1943 г. на своих местах должны были оставаться еще не менее 1400 мин, поскольку мелко-поставленные линии пришлось уничтожить самим немцам во избежание подрывов при постановке новых мин.

Между 24 и 30 марта (29-го выхода не было из-за свежей погоды) сводная группа из девяти БДБ 24-й флотилии («F 191» – «F 195», «F 203», «F 259», «F 267», «F 268») полностью выставила минные поля «Насхорн-1а», «Насхорн-3а» и в основном завершила постановку «Насхорн-2а», включавших в общей сложности 3258 мин! Каждое из них состояло из трех – шести минных линий. Постановкой мин во много рядов противник стремился добиться на каждом из заграждений 20—25-метрового суммарного минного интервала. Поскольку безопасное расстояние[21] между минами UMA[22] составляло 69 метров, поля из мин этого типа могли быть трехрядными, а у мин ЕМС с их расстоянием в 120–140 метров – шести- или семирядными. При этом мины в соседних рядах одного поля ставились не одновременно, а с 5-секундной задержкой – так, чтобы при пересечении поля неизменным курсом увеличить шансы подлодки на подрыв.

Постановки осуществлялись в светлое время между ранним утром и полуднем, после чего БДБ возвращались в Таллин и сразу же приступали к погрузке очередной партии мин. Ее следовало завершить до 21 часа, то есть до предположительного времени начала налета советской авиации. Дело осложнялось отсутствием достаточного количества портовых кранов (всего три) на причале торгового порта с железнодорожными путями, а также запретом на хранение мин непосредственно в порту, во избежание уничтожения их в результате бомбардировок. Мины хранились на минных заградителях, минных транспортах, различных мобилизованных лихтерах, но главным образом прямо в железнодорожных вагонах, которые рассредоточивались по запасным путям в пригородах Таллина и подавались в порт в первой половине дня непосредственно перед погрузкой. При этом немецкому морскому командованию пришлось пойти на такие меры, как изменение расписания движения пригородных поездов и даже захват гражданских локомотивов под свои нужды. Для ускорения погрузки использовались каботажные суда с грузовыми стрелами, которые принимали утром мины на борт, а вечером своими силами перегружали их на БДБ. С наступлением темноты десантные баржи и все суда плавучего тыла выходили на внешний рейд, где пережидали очередной налет, чтобы в 4–5 часов утра выйти на постановку снова[23]. Таким образом, несмотря на созданные советским противодействием затруднения, противник не только не приостановил постановки, но смог поддерживать их в беспрецедентно высоком темпе.

После завершения периода плохой погоды утром 2 апреля постановки были возобновлены с новой силой. В тот день уже упоминавшийся отряд из девяти барж выставил первую часть поля «Насхорн-4а», а спустя двое суток – утром 4 апреля – вторую. В момент выхода на эту минную постановку немецкие корабли наблюдали налет трех самолетов Пе-2 на таллинский порт. Учтя опыт мартовских ударов, командование ВВС КБФ решило перенести время атаки на момент рассвета, предоставляя возможность пилотам пикирующих бомбардировщиков нанести точечный удар по видимой цели. В качестве таковой планировался «миноносец», обнаруженный у одного из причалов вечерней авиаразведкой. К сожалению, при реализации данного замысла возникли проблемы – из-за густой дымки у земли цель не наблюдалась, и удар был произведен с высоты 2000 м по месту стоянки. Согласно немецким наблюдениям, две ФАБ-250 взорвались в воде у северного мола, две другие – в жилых кварталах.

Этот эпизод оказался последним в ряду неосознанных попыток командования КБФ затруднить создание противолодочного рубежа в западной части Финского залива. Теперь противник мог действовать без затруднений, чем он сразу же и воспользовался. В тот же день 4 апреля три наскоро перезаряженные минами баржи совершили повторный выход на постановку, завершив поле «Насхорн-2а». 5–7 апреля в связи с погодными условиями экипажам БДБ был предоставлен отдых, после чего работа закипела с новой силой, тем более что в Таллин прибыли остальные баржи трех первых групп 24-й флотилии[24]. 8-го две группы по шесть барж завершили «Насхорн-4а» и начали «Насхорн-5а», а на следующие сутки целое соединение из 15 БДБ выставило 669 ЕМС и EMF, завершив таким образом 5-й «Насхорн», а с ним и главный участок заграждения, простиравшийся от о. Найссаар до маяка Порккалан-Калбода. Но и этого Бемеру показалось мало, и во второй половине дня пять свежеперезаряженных барж выставили первую часть поля «Насхорн-7а» на входе в Таллинскую бухту. 10-го две баржи завершили «Насхорн-7а», а 12 других одновременно в один прием выставили «Насхорн-8а» (648 ЕМС и EMF). В конце апреля две баржи в течение четырех суток выставили поля «Насхорн-9а» и «Насхорн-10а», запечатав Таллинскую бухту окончательно.


Минные постановки на заграждении «Насхорн» в 1943 г.


Подведем итоги. В общей сложности с 24 марта по 30 апреля противник выставил на заграждении «Насхорн» 6864 мины, в том числе 1365 якорных неконтактных[25]. Поля «Насхорн-1а» – «Насхорн-5а», как отмечалось выше, составляли главный участок. Первые два заграждения состояли из поставленных на различную глубину противолодочных мин UMA, третье из тяжелых якорных мин EMC с антеннами, четвертое и пятое – из равного числа поставленных вперемешку якорных контактных ЕМС и якорных неконтактных EMF. Такое число полей потребовалось для того, чтобы перекрыть всю толщу воды от перископной до максимальной глубины хода подлодок. С учетом уже упоминавшегося горизонтального 20—25-метрового интервала между минами в пределах каждого поля это создавало практически 100 %-ную вероятность встречи с миной или минной антенной при движении на запад любым курсом на любой глубине.

Помимо этого были выставлены четыре схожих по плотности заграждения на входе в Таллинскую бухту. В мае и июне за этим последовала постановка еще четырех заграждений (1219 мин)[26] – одного на входе в Таллинскую бухту, одного перекрывавшего мелководье между маяком Порккалан-Калбода и полуостровом Порккала-Удд и двух из донных неконтактных мин близ сетевого заграждения «Вальросс» в тех местах, где сети не достигали дна. К 29 июня – моменту завершения противником постановок на рубеже Порккалан-Калбода – о. Найссаар – на нем с учетом мин, сохранившихся с 1942 г., стояло не менее 9,5 тыс. смертельных сюрпризов. Плотность заграждения была беспрецедентной – до момента достижения сети, следуя по использовавшемуся в 1942 г. фарватеру, каждой подлодке предстояло бы пересечь 31 минную линию, что практически не оставляло шансов на возвращение.


Постановки на МЗ «Насхорн» в 1943 г.


Постановка сетевого заграждения «Вальросс»

Как уже отмечалось ранее, в 1943 г. германское командование коренным образом изменило свое решение на организацию противолодочной обороны в Финском заливе и сделало рубеж Порккалан-Калбода – о. Найссаар главным. Теперь его основным элементом являлось двойное сетевое заграждение «Вальросс» (Морж), перекрывавшее залив практически от берега до берега. Приказ на постановку был отдан шефом Сетевого заградительного соединения капитаном цур зее З. Чирхом 10 марта (прил. 2.6.). Постановка была начата 28 марта и осуществлялась с той же энергией, что и усиление заграждения «Насхорн». Уже 10 апреля, несмотря на перерывы, вызванные плохой погодой, был выставлен первый ряд сети между Найссааром и Порккалан-Калбода. Во второй половине месяца из-за погоды и нехватки сетевого материала заградительная группа работала всего четыре дня. Наконец, в первой половине мая погода улучшилась, что позволило завершить к 15-му числу установку второго ряда сети на главном участке, а также дополнительного двойного заграждения между маяком Порккалан-Калбода и о. Мякилуото. Участок сети, прикрывавший вход в Таллинскую бухту, был выставлен позже (прил. 2.10).

Противник оценил реализацию своего замысла как крупный успех. «Постановке таких сетей, которые закрывали бы глубины до 72 м в морском районе таких размеров, как Финский залив, – отмечалось в отчете начальника тральных соединений за 1943 г. (прил. 2.14), – не было аналогов. До глубины 40 м ставились обычные сети. До 60-метровой глубины сначала с тендеров-носителей были выставлены донные тросы, и затем сети наподобие занавесок были подвешены между тендерами с помощью необходимого количества промежуточных буев. В таком виде сеть была планомерно размещена между Порккала и северной оконечностью Найссаара. Таллинская бухта была загорожена на западе дополнительным сетевым заграждением с проходами (участками затопленных сетей) для судоходства. Севернее Порккала тоже была выставлена двойная сеть – до шхер, фарватер по шхерам сам был на западе загорожен финнами по моей просьбе с помощью двух небольших сигнальных сетей, так что просачиванию русских на запад пришел конец»[27]. На изготовление сети с четырехметровыми квадратными ячейками ушло около 1500 км стального троса диаметром 18 мм[28].

Потери немцев в течение всей операции составили два сетевых тендера: один подорвавшийся на авиамине, другой перевернувшийся при сильном волнении. На темпах и качестве постановок это никак не отразилось.


Усиление минного заграждения «Зееигель»

На развернутом на участке о. Гогланд – о. Большой Тютерс – о. Вигрунд минном заграждении «Зееигель» (Морской еж) в течение кампании 1942 г. противником было выставлено 5763 мины, в том числе 254 донные неконтактные[29]. На участке о. Гогланд – о. Большой Тютерс нашим подлодкам приходилось форсировать не одну, как считали составители «Плана действий подводных лодок», а 13–14 линий мин (в зависимости от курса форсирования), в том числе две донные неконтактные. На маршруте форсирования через проход между о. Большой Тютерс и о. Вигрунд стояли 9—10 линий мин, в том числе одна линия неконтактных. На основе данных о разряжении минных полей можно предположить, что значительное количество мин самоликвидировалось в период осенних штормов и ледостава, однако с учетом того, что 2703 якорные мины стояли в противолодочных заграждениях, то есть были выставлены с углублением 10 м и более, даже по самым оптимистичным подсчетам к началу кампании 1943 г. на «Зееигеле» должно было оставаться не менее 4000–4100 мин. Это понимало и немецкое командование. В связи с данным обстоятельством, а также с сосредоточением основных усилий на Нарген-Порккалауддском рубеже, оно решило дополнить «Зееигель» лишь относительно небольшим количеством новых мин с углублением 1,5 м, вместо тех, что были потеряны в период ледостава 1942/43 гг. (прил. 2.4). Для подлодок в силу отсутствия противотральных трубок и электрических антенн эти мины непосредственной угрозы не представляли, но представляли большую опасность для тральных и катерных сил КБФ.

Сразу после окончания создания главного участка «Насхорна», вечером 10 апреля 17 БДБ приняли мины, предназначенные для постановки полей «Зееигель-2а» – «Зееигель-5а». Следует отметить, что если все постановки заграждения «Насхорн» в части, касаемой количества и типов мин, были осуществлены в точном соответствии с планом, то постановки «Зееигеля» были перепланированы в сторону некоторого сокращения. Количество тяжелых мин ЕМС и донных неконтактных мин RMH было сокращено за счет использования старых немецких мин ЕМВ, а также голландских и французских мин, использовать которые изначально не собирались. По-видимому, целью этих изменений являлось создание резерва минных материалов, так, сэкономленные донные мины позже были использованы для усиления заграждения «Насхорн». Впрочем, с учетом изменения роли «Зееигеля» в кампанию 1943 г. такие меры считались немецким командованием допустимыми.

Планировалось выставить все четыре поля одновременно, закрыв таким образом все доступное для форсирования подлодками пространство между о. Большой Тютерс и Кургальским полуостровом. В исполнение этого замысла в очередной раз вмешалась погода. Из-за сильного волнения 11-го и 12-го числа соединение простояло на таллинском рейде и лишь около полудня 13-го три отряда кораблей, куда помимо барж входили еще и 12 «раумботов», вышли для проведения операции. Вечером, когда соединение проходило район м. Юминданина, оно было обнаружено нашей воздушной разведкой. Хотя лишь 12 вражеских кораблей были опознаны как баржи, этого хватило, чтобы вызвать большой ажиотаж в штабе КБФ. Там в первую очередь опасались неприятельского десанта на Лавенсари и сразу же потребовали у командования Островного укрепленного сектора доклада о готовности к отражению высадки. Командир Островного укрепленного сектора полковник С.С. Молодцов доложил, что вокруг острова стоит сплошной лед, но противодесантная оборона находится в готовности к отражению врага. Данные о ледовой обстановке уже должны были вызвать сомнения в отношении правильности определения намерений противника – высаживать десант на кромку сильно подтаявшего льда вряд ли стали бы и в советском ВМФ, – но в штабе Балтфлота решили исходить из самого для себя опасного, пусть и маловероятного варианта развития событий. Впрочем, для нас это было к лучшему, поскольку командование поставило задачу перед ВВС флота утром 14-го обнаружить десантное соединение противника и нанести по нему массированный удар[30].

Метеобстановка утром наступивших суток оказалась много хуже, чем рассчитывало командование противника. Облачность силой 10 баллов на высотах от 200 до 800 метров сократила видимость до 2–4 километров. Волнение не менее 4 баллов тяжело переносилось экипажами плоскодонных барж, ставя под сомнение удержание заданной для постановки скорости и курса. В этих условиях командир 24-й десантной флотилии, командовавший наиболее многочисленным отрядом (10 БДБ, 5 моторных тральщиков), предназначенным для постановки «Зееигель-2а», принял решение перенести выполнение приказа на более подходящий момент. Дело было не только в вышеназванных причинах и том, что отряд не мог определить свое местоположение с необходимой для постановки мин точностью по береговым объектам, но и в риске попасть на свои же старые заграждения. Не дойдя до Большого Тютерса, отряд направился к Гогланду и по пути подвергся атаке четырех истребителей И-153 из состава дислоцировавшегося на острове Лавенсари 71-го краснознаменного истребительного авиаполка. Хотя летчики доложили о попадании одной из 50-кг бомб в тральщик, фактически атака оказалась безрезультатной. До полудня отряд бросил якоря на стоянке у острова Киркомансаари, находившегося в шхерах южнее порта Котка.

Тем временем два других отряда, воспользовавшись тем, что в восточной части Нарвского залива погодные условия оказались несколько лучшими, продолжили выполнение боевой задачи. На рассвете две баржи выставили небольшие минные заграждения «Зееигель-3а» и «Зееигель-4а», состоявшие из 30 донных неконтактных мин каждое. В этот момент они были визуально замечены нашими береговыми постами с Лавенсари. Командир Островного сектора немедленно выслал для удара по ним пять И-153. При заходе на цель группа была перехвачена немецкими истребителями, сбросила бомбы в воду и потеряла один И-153 поврежденным (при возвращении на другой аэродром самолет обстрелян своей зенитной артиллерией и разбился при посадке). Две группы штурмовиков Ил-2 попали в низкую облачность в районе Лавенсари и нанесли удары по запасным целям на Кургальском полуострове. Тем не менее другому отряду БДБ все же не удалось выставить заграждение «Зееигель-5а» из-за повреждений двух барж, полученных из-за сильного волнения (у одной началась течь через носовую аппарель, у другой оказались поломаны минные скаты). Оба отряда ушли в Нарва-Йыэсуу (Усть-Нарва), где занялись устранением повреждений и перегрузкой мин на исправные БДБ[31].

Хотя никакой десант на Лавенсари так и не высадился, угроза его сохранялась. В связи с этим начальник штаба флота контр-адмирал Арапов приказал полковнику Молодцову установить направление движения транспортов и барж противника и место, куда ушли обнаруженные группы кораблей. Командир Островного укрепленного сектора[32] Молодцов доложил, что условия погоды не позволяют вести воздушную разведку, но, по его предположению, южная группа кораблей ушла в устье реки Нарова, а северная направилась в Котку, что практически соответствовало действительности. В последующие дни, несмотря на продолжавшуюся плохую погоду, советские самолеты-разведчики напряженно разыскивали десантные соединения противника и 17-го нашли одно из них на стоянке Киркомансаари. На следующий день стоявшее там соединение подверглось удару двух групп наших штурмовиков. На тральщике «R 76» осколки вывели из строя правый двигатель, на двух баржах имели место случаи пробития осколками мин. Десять немецких моряков получили ранения, из них двое позже умерли. Мы потеряли один Ил-2, уничтоженный зенитной артиллерией, и два Як-1, сбитые при возвращении финскими истребителями[33]. После этого немецкое командование решило не искушать дальше судьбу и отдало приказ о возобновлении операции. Минные поля «Зееигель-2а» и «Зееигель-5а» были выставлены на рассвете 19 апреля, практически одновременно с тем, как пятерка Пе-2 73-го бомбардировочного полка отбомбилась по пустой стоянке в Киркомансаари. Никакого положительного результата удар не имел, а подоспевшие финские «Мессершмитты» подбили одну из «пешек», совершившую вынужденную посадку на о. Котлин. Кроме того, один из Ла-5 группы сопровождения был сбит своей же зенитной артиллерией с острова Лавенсари. Группы постановщиков также были обнаружены «чайками» с Лавенсари, но высланные для удара по ним штурмовики попали в густую облачность и вернулись на аэрод ром[34].

После постановок 19 апреля соединение БДБ разделилось. Семь барж ушли в Таллин, но восемь должны были вернуться в Киркомансаари, где принять мины для завершающего поля – «Зееигель-1а». Из-за погодных условий эта группа была вынуждена стать на якорь в бухте Суркюля на о. Гогланд, где в течение всей ночи подвергалась налетам одиночных Ил-4 и СБ 1-го гмтап. В ходе 10 вылетов бомбардировщики сбросили на баржи 76 ФАБ-100, но не смогли добиться ни одного попадания, что с учетом времени суток удивления не вызывает.

Тем временем контр-адмирал Арапов предложил командованию ВВС КБФ с рассветом 20 апреля нанести удар по скоплению десантных барж у Гогланда, а если их там не окажется, то произвести новый поиск в районе островов Большой Тютерс, Гогланд и Хаапасаари. По непонятной причине стоявший до вечера в бухте Сууркюля отряд барж своевременно обнаружен не был, что заставило штаб ВВС выбрать для запланированного удара иную цель. Ей оказались корабли финского Отряда легких сил, стоявшие на якорной стоянке у о. Ванханкюлянмаа и готовившиеся к усилению минного заграждения «Рукаярви», являвшегося как бы северным продолжением «Зееигеля» между о. Гогланд и Хапасаарскими шхерами. Вечером 20-го стоявшие на стоянке корабли были атакованы пятеркой Ил-2. Штурмовикам удалось нанести осколочные повреждения канонерке «Турунмаа», на борту которой было ранено двое матросов. Ответным огнем финны сбили отставший от общей группы штурмовик старшины Лосева[35].

Поиск неуловимых барж продолжился и на следующий день. Утром при облете Хапасарских шхер зенитным огнем канонерской лодки «Уусимаа» был сбит истребитель И-153. По-видимому, именно зенитный огонь помешал четко опознать находившиеся у о. Ванханкюлянмаа финские корабли и катера, которые были приняты за баржи. Спустя несколько часов для удара по ним прибыла пятерка Ил-2, пилоты которой доложили об уничтожении сторожевого корабля и повреждении трех БДБ. Фактически пострадала уже упоминавшаяся «Уусимаа», на которой осколками близко разорвавшейся бомбы была перебита паровая магистраль, убит один и ранено 12 моряков. Ремонт корабля продолжался в Хельсинки до 1 мая, а спустя пять дней канонерка уже вышла в дозор. При возвращении эскорт штурмовиков провел длительный воздушный бой с финскими перехватчиками. По его результатам финская сторона доложила о 19 воздушных победах, советская о 12, хотя фактически оказались сбиты лишь один Ла-5 и два финских «Брюстер» B-239.