Моему жениху Джозефу
Суббота, 24 июля (настоящее время)
Я посмотрела в окно спальни: еще один унылый день английского лета. Июль, но из-за тяжелых облаков на улице совсем сумрачно. Хотя даже это не могло меня огорчить. Я собиралась на вечеринку по случаю окончания учебного года – там будет выступать школьная группа, и я настроилась повеселиться.
– Эй, во сколько уходишь? – Льюис вошел, как всегда, без стука и сел на кровать. Да и зачем церемонии, мы ведь вместе уже больше года. Правда, иногда я скучаю по тем временам, когда он стеснялся сообщать мне по телефону, что ему надо в туалет, или собирал грязное белье до моего прихода. Мама права: чем дольше ты с мужчиной, тем больше он себе позволяет. Но я не хотела перевоспитывать Льюиса. Надо принимать любимого таким, какой он есть, поэтому я смирилась с его неряшливостью.
Я пожала плечами и взглянула в зеркало. Волосы у меня тонкие, тусклые и вечно выглядят не так, как надо. Даже не получается по-модному их взлохматить, хотя женские журналы пишут, что «пошаговое создание прически а-ля только что из постели» – это совсем просто.
– Через минуту, – ответила я Льюису. – Скажи только, как я выгляжу?
Уверенность в себе – вот что самое привлекательное в человеке. А если ее нет? Невозможно сыграть ее так, чтобы тебя не раскусили. Я не красотка модель и не соблазнительная девушка из «Плейбоя», и нельзя сказать, что уверенности в себе у меня хоть отбавляй. В сущности, мне ужасно повезло с Льюисом: он как будто не замечает, что я совершенно обычная девушка.
Он усмехнулся и закатил глаза, как бы говоря: ну, пошло-поехало, опять та же песня. Поначалу мои комплексы его раздражали, но теперь, по-моему, только забавляют.
– Между прочим, я тебя вижу, – я недовольно взглянула на его отражение в зеркале.
– Прекрасно выглядишь. Как и всегда, – ответил он. – Может, все-таки подвезти тебя?
Я вздохнула. Опять он за свое. Клуб, где должна состояться вечеринка, едва ли в двух минутах от нашего дома. Я столько раз туда ходила, что добралась бы и с завязанными глазами.
– Нет, спасибо. Лучше пройдусь. А ты когда выезжаешь?
Он пожал плечами и поджал губы – это его выражение лица мне очень нравилось.
– Как только твой ленивый братец соберется. Ты не передумала? Мы можем подбросить тебя по дороге.
– Нет-нет, не надо, серьезно! Я выхожу прямо сейчас, а ты, если будешь ждать Генри, выедешь еще нескоро.
– Не ходила бы ты одна по вечерам, Сам.
Я снова вздохнула, на этот раз глубже, и бросила щетку для волос на полку у зеркала.
– Льюис, я хожу одна много лет! Каждый день в школу и обратно. И то же самое будет в следующем учебном году! Эти ноги, – я шлепнула себя по бедрам, – еще хоть куда!
Он перевел взгляд на мои ноги, и его голубые глаза загорелись.
– Это точно…
Я улыбнулась, толкнула его обратно на кровать и села к нему на колени.
– Давай-ка ты прекратишь изображать парня, чрезвычайно озабоченного моей безопасностью. Лучше поцелуй меня, – Льюис усмехнулся, и наши губы встретились.
Мы встречаемся уже полтора года, но от его поцелуев у меня до сих пор замирает сердце. Я обратила на него внимание еще совсем девочкой, в одиннадцать лет. Вместе с моим старшим братом Генри он заходил к нам каждую неделю и оставался, пока его мама не возвращалась с работы. Тогда я считала это всего лишь глупой влюбленностью – в то время я была влюблена еще и в рэпера Ашера – и не придавала ей большого значения. Но прошло четыре года, при встрече с Льюисом меня все так же бросало в дрожь, и я поняла: кажется, это серьезно.
– Фу, какие вы оба гадкие, – послышался низкий насмешливый голос.
Я мигом отстранилась от Льюиса и сердито уставилась на вошедшего в комнату брата.
– Заткнись, Генри!
– Заткнись, Саммер, – парировал он.
– Невозможно поверить, что тебе восемнадцать.
– Заткнись, Саммер, – повторил он.
– Как бы там ни было, я ухожу, – я легонько оттолкнула Льюиса, поцеловала его напоследок и выскользнула из комнаты.
– Идиотка, – пробормотал Генри.
«Инфантильный дурак», – подумала я. На самом деле мы с ним ладим – большей частью. Да что там: о лучшем старшем брате нельзя и мечтать. Но иногда он ужасно меня бесит. Не сомневаюсь, пока мы живы, так и будем ругаться.
– Саммер, ты уже уходишь на вечеринку? – крикнула мама из кухни.
Нет, просто открыла дверь шутки ради!
– Да, мама, уже ухожу.
– Будь осторожна, милая, – предупредил отец.
– Конечно. Пока, – ответила я и торопливо, пока не успели остановить, вынырнула за дверь. Дома ко мне относились так, будто я учусь в начальной школе и не могу ходить по улице одна. Хотя наш городок, наверное, – да нет, точно – самое скучное место на земле. Здесь никогда не происходит ничего интересного.
Самое волнующее событие случилось два года назад: пропала старая миссис Хеллманн – фамилия как название известной марки майонеза. И уже через несколько часов нашлась на овечьем пастбище. Она там искала покойного мужа, пока весь город разыскивал ее. До сих пор помню, как все воодушевились: наконец хоть что-то произошло!
По знакомой улице я направилась к началу тропинки, ведущей вдоль кладбища. Это единственный участок дороги, где я не люблю ходить в одиночку. Кладбище. Здесь и правда страшновато, особенно если никого нет рядом. Я озиралась, стараясь, чтобы со стороны это было незаметно. Кладбище осталось позади, но мне почему-то все еще было не по себе. Мы переехали в этот район, когда мне было пять, и я всегда чувствовала себя здесь в безопасности. Детство прошло в играх со сверстниками на улице, а повзрослев, я проводила время в парке или в клубе. Я знала город и здешних жителей как свои пять пальцев, но кладбище всегда наводило на меня страх.
Запахнув поплотнее куртку, я прибавила шагу. Клуб уже за следующим поворотом. С опаской я снова оглянулась через плечо и ахнула: из-за живой изгороди вышел человек.
– Извини, дорогая, я тебя напугал?
Это же старый Гарольд Дейн. Я вздохнула с облегчением и помотала головой:
– Нет-нет, все в порядке.
Старик поднял увесистый черный мешок и, крякнув, как штангист, швырнул его в мусорный бак. Лицо Дейна покрывали морщины и складки обвисшей кожи. Он был очень худой и, казалось, сломается пополам, если согнется.
– Идешь на танцы?
Странное слово меня рассмешило. Танцы! Ха-ха! Видимо, так это называлось в юности Дейна.
– Да. Встречаюсь там с друзьями.
– Ну, хорошего тебе вечера, но смотри, что пьешь. Никогда не знаешь, чего ждать от нынешних парней. Мало ли что могут подсыпать в бокал симпатичной девушке, – сказал он так серьезно, как будто речь шла о скандалах года и каждый парень-подросток непременно должен был изнасиловать девушку на свидании.
Я рассмеялась и помахала ему.
– Буду осторожна. Приятного вам вечера.
– И тебе приятного вечера, дорогая.
От дома Гарольда до клуба рукой подать. У входа я наконец расслабилась. Из-за предостережений родителей и Льюиса я начала пугаться каждого шороха – глупость какая-то! Уже возле двери кто-то схватил меня сзади за локоть, и я, вздрогнув от страха, обернулась. Это была моя подруга Керри: смотрит и смеется над моим испугом. Да уж. Очень смешно.
– Ну прости, – сказала она наконец. – Ты Рейчел не видела?
Передо мной стоял не Фредди Крюгер и даже не героиня фильма «Крик». Участившееся сердцебиение постепенно возвращалось к норме.
– Я еще никого не видела, только пришла.
– Черт! Она убежала после очередной ссоры со своим придурком, и телефон выключен!
Ну вот опять. Рейчел то сходилась, то расходилась со своим парнем, Джеком. Я никогда этого не понимала. Если вы почти все время выводите друг друга из себя, может, стоит перестать встречаться?
– Надо ее найти.
Зачем? Я шла сюда повеселиться с друзьями, а не искать девчонку, которой давно пора бросить своего явно неподходящего парня. Вздохнув, я смирилась с неизбежным.
– Ладно. Куда она пошла?
Керри уныло посмотрела на меня.
– Если бы я знала, Саммер…
Я вздохнула и потянула ее за руку к дороге.
– Ну хорошо. Я пойду налево, ты – направо.
Керри махнула мне на прощание и повернула направо. С улыбкой проводив ее взглядом, я двинулась влево. Хорошо бы Рейчел оказалась неподалеку.
Я пересекла поле для спортивных игр, направляясь к калитке в дальней его части: хотела убедиться, что Рейчел не пошла к дому короткой дорогой. Стало прохладней, и, чтобы согреть руки, я терла ладони друг о друга. По словам Керри, телефон у Рейчел выключен, но я попробовала позвонить и, естественно, попала на автоответчик. Если она не хочет ни с кем разговаривать, тогда зачем мы ее ищем?
Я оставила неуклюжее голосовое сообщение – терпеть их не могу – и прошла через калитку к пандусу, где обычно тренировались роллеры. Рваные облака неслись по небу, стягиваясь в серый круг. Легкий прохладный ветер дул навстречу, бросая мне в лицо волосы цвета меда, – так говорила Рейчел, мечтающая стать парикмахером. Меня почему-то пробирала дрожь.
– Лилия, – послышался позади незнакомый низкий голос. Я повернулась и попятилась, увидев высокого темноволосого мужчину. Сердце замерло. Какого черта он прячется здесь, среди деревьев? Он стоял так близко, что я видела довольную ухмылку и прическу, нисколько не пострадавшую от ветра. Сколько же лака для волос он на себя вылил? Не будь я так ошеломлена, спросила бы, каким средством он пользуется, потому что на мои волосы ничто и никогда не действовало так, как обещала инструкция по применению.
– Лилия, – повторил он.
– Нет. Извините, – я сделала еще шаг назад и посмотрела по сторонам в тщетной надежде обнаружить неподалеку кого-нибудь из друзей. – Я не Лилия, – пробормотала я, приосанилась и попыталась посмотреть на него снизу вверх с уверенностью в себе. Он высился надо мной, не сводя с меня темных глаз, от взгляда которых бросало в дрожь.
Потом он покачал головой.
– Нет. Ты – Лилия.
– Меня зовут Саммер. Вы ошиблись. – Ну и ублюдок!
В висках у меня стучало. Глупо было называть ему мое имя. Он неотрывно смотрел на меня, и от этого мне стало нехорошо. С чего он взял, что я Лилия? Может, я просто похожа на его дочку или какую-нибудь знакомую? Хотелось надеяться, что передо мной не маньяк.
Я сделала еще шаг назад и прикинула, куда в случае необходимости бежать. Парк большой, мы в самой дальней его части перед деревьями. Здесь нас никто не увидит. От этой мысли слезы подступили к глазам. И зачем я пошла сюда одна? Захотелось заорать на себя за такую глупость.
– Ты – Лилия, – повторил он.
Не успела я и глазом моргнуть, как он схватил меня. Я пыталась закричать, но он зажал мне ладонью рот. Какого черта он делает? Я молотила его руками, изо всех сил стараясь вырваться. О боже, он собирается меня убить! Из глаз хлынули слезы, сердце бешено колотилось, в кончиках пальцев покалывало, в животе что-то сжалось от страха. Я умру. Он собирается меня убить.
Этот помешанный на Лилии маньяк рванул меня на себя с такой силой, что при столкновении с ним воздух вырвался у меня из легких. Потом он развернул меня так, что моя спина оказалась плотно прижатой к его груди. Одной рукой он зажимал мне нос и рот, дышать было нечем. Я не могла двинуться, то ли оттого, что он так крепко меня стиснул, то ли от страха. Он держал меня и мог делать что хочет, а я не могла и пальцем пошевелить.
Мой похититель провел меня через ворота в задней ограде парка и затем через поле. Я снова попыталась позвать на помощь, но он по-прежнему зажимал мне рот и нос, все повторяя «Лилия», и тянул меня к белому фургону. Я видела, как мимо нас движутся деревья, как над нами пролетают и садятся на ветви птицы. Все как обычно. О боже, надо вырваться. Я уперлась ногами в землю и завопила изо всех сил, так, что сразу заболело горло. Но и это было бесполезно: никто, кроме птиц, не мог меня услышать.
Он отвел руку назад и надавил мне на живот. От боли выступили слезы. Он отпустил меня одной рукой, чтобы открыть дверь фургона, и я сразу стала звать на помощь.
– Заткнись! – крикнул он, заталкивая меня внутрь. Упираясь, я ударилась головой о край дверного проема.
– Пожалуйста, отпустите меня. Пожалуйста. Я не Лилия. Пожалуйста, – умоляла я, схватившись за голову, в которой пульсировала боль. Меня трясло от страха, я хватала ртом воздух, отчаявшись вдохнуть.
Ноздри у него раздувались, зрачки расширились.
– У тебя кровь идет. Вытри. Живо, – прорычал он угрожающим тоном, от которого я задрожала, дал мне салфетку и дезинфицирующее средство. Это еще зачем? Я была так напугана и растеряна, что едва могла пошевелиться. – Вытри сейчас же! – закричал он, и я вся сжалась.
Я приложила салфетку к голове и вытерла кровь. Руки так дрожали, что, выдавливая на ладонь дезинфицирующую жидкость, я едва ее не разлила. Приложила к ране и втерла. Так щипало, что я стиснула зубы и поморщилась. Мой похититель, тяжело дыша, внимательно следил за мной с явным отвращением. Что, черт возьми, происходит в его голове?
Глаза у меня наполнились слезами, они потекли по щекам, и я перестала видеть окружающее. Он взял салфетку, стараясь не прикасаться к окровавленной части, и бросил ее в пластиковый пакет, который засунул себе в карман. Потом протер руки дезинфицирующей жидкостью. Я в ужасе следила за ним. Сердце колотилось о грудную клетку. Неужели все это происходит на самом деле?
– Отдай мне телефон, Лилия, – спокойно проговорил он, протянув руку. Я заплакала еще сильнее, сунула руку в карман, достала телефон и отдала ему. – Хорошая девочка. – Он захлопнул дверцу фургона, я оказалась в темноте. Нет! Я стала кричать и колотить в дверь. Затем послышался шум работающего двигателя, и фургон, покачиваясь, тронулся. Этот человек куда-то меня везет. Что он со мной сделает?
– Помогите, пожалуйста! – кричала я, колотя в заднюю дверь кулаками. Бесполезно. Дверь не сдвинуть ни в одном направлении, и все же надо попробовать. Всякий раз, как фургон поворачивал, я валилась на его стенку, но поднималась, продолжала звать на помощь и колотить по двери. Я тяжело дышала и хватала ртом воздух, который, казалось, не поступал в легкие.
Фургон продолжал движение, с каждой секундой надежда выбраться из него таяла. Мне предстоит умереть. Наконец фургон остановился, и я замерла. Вот оно. Здесь он меня убьет.
Я прислушалась, рассчитывая услышать шелест гравия у него под ногами. Через несколько секунд невыносимого ожидания дверь распахнулась, и я заскулила. Хотела что-то сказать, но голос как будто пропал. Похититель улыбнулся и, прежде чем я успела отскочить вглубь фургона, схватил меня за руку. Мы находились бог знает где. В конце вымощенной камнем дорожки – окруженный высокими кустами и деревьями большой дом из красного кирпича. Кто тут меня отыщет?! Вокруг я не заметила ничего знакомого. Дорога выглядит как любая другая проселочная дорога в окрестностях нашего городка.
Я понятия не имела, куда он меня завез.
Человек вытащил меня из фургона и подтолкнул к дому. Я пыталась упираться, но он был слишком силен. Я громко закричала в последней попытке позвать на помощь, и он на этот раз не мешал мне, что было еще страшнее: по-видимому, он знал, что здесь меня никто не услышит.
Готовясь к смерти и ко всему, что он собирается со мной сделать, я снова и снова повторяла про себя: «Я люблю тебя, Льюис». Сердце замирало. Что нужно этому человеку? Мне пришлось войти с ним в парадную дверь и пройти по длинному коридору. Я старалась запоминать цвет стен и расположение дверей на случай побега, но от ужаса в голове все путалось. Я знала только, что в коридоре светло и тепло – я ожидала совсем другого. Кровь застыла в жилах: он впился мне в предплечье, оставив на коже по углублению от каждого пальца.
Он толкнул меня вперед, и я всем телом ударилась о зеленовато-голубую стену. Сжалась в углу, дрожа и молясь про себя, чтобы он вдруг передумал и отпустил меня.
«Делай, что он тебе говорит», – повторяла я себе. Если удастся сохранить спокойствие, может, я смогу заговорить с ним и убедить его отпустить меня. Или представится случай бежать.
Слегка крякнув, он отодвинул от стены книжный шкаф высотой по плечи. Показалась дверная ручка. Он повернул ее, распахнул потайную дверь, и я ахнула, увидев за ней уходящую вниз деревянную лестницу. Все вокруг поплыло. Там, внизу, он собирается сделать со мной то, что задумал. Я представила себе грязный захламленный подвал с деревянным операционным столом, подносы с режущими инструментами и покрытую плесенью раковину.
Тут ко мне вернулся голос, и я снова закричала, не обращая внимания на боль в горле.
– Нет, нет! – кричала я снова и снова что было мочи. Грудь вздымалась, я хватала ртом воздух. Это сон. Это сон. Это сон. Это сон.
Крепко обхватив, похититель без труда поволок меня за собой, хоть я и молотила руками, пытаясь его ударить. Казалось, я для него невесома. Он подтащил меня к узкой стене напротив двери. Часть штукатурки на ней осыпалась, обнажив кирпичную кладку. Потом снова схватил за руку, сжал сильнее и заставил спуститься вниз на несколько ступенек. Я стояла неподвижно на лестнице, оцепенев от потрясения и не вполне понимая, что происходит.
Передо мной была просторная гостиная со стенами, выкрашенными в удивительно приятный светло-голубой цвет – слишком приятный для помещения, где маньяк терзает свои жертвы. В одном конце – кухонька, напротив – три деревянные двери. В центре стоит телевизор, перед ним – два коричневых кожаных дивана и кресло. Я была потрясена такой обстановкой, но одновременно испытала и некоторое облегчение.
Нет, это совсем непохоже на подвал. Слишком уж чисто, все предметы аккуратно расставлены по местам. В воздухе пахнет лимонным средством для дезинфекции, так сильно, что даже пощипывает в носу.
Рядом с обеденным столом на маленьком столике я увидела четыре вазы: одна была с розами, другая – с фиалками, третья – с маками.
Четвертая – пустая.
Я осела на ступеньку и ухватилась за стену, чтобы не скатиться вниз. Дверь позади захлопнулась, заставив меня содрогнуться. Вот и все. Я в ловушке. С криком я бросилась на стену, как вдруг увидела, что внизу, у начала лестницы, стоят три девушки. Одна из них, красивая брюнетка, напомнившая мне маму в двадцатилетнем возрасте, улыбнулась тепло, но печально – и протянула ко мне руку.
– Иди сюда, Лилия.