Так узнала Нэзе о том, что от неё отказались и мать, и отец. О том, что мать настолько возненавидела её, что хотела утопить в первую же ночь. О том, что виной тому был Олаф – суровый, светловолосый муж, которого Нэзе не раз видела в человеческой крепости и которым восхищалась как сильным и твёрдым духом мужчиной.
Узнала она и о том, что место её, по желанию матери, занял сын троллихи, дикое чудовище с порченной кровью, который в жизни только и сумеет полюбить, что насилие и смерть.
И хотя Нэзе уже знала, что у Олафа, отца, который предал её и отказался от неё, целых четверо сыновей, ей не составило труда догадаться, что тот подменыш – один из двух старших. И что именно их она видела в лесу в свой первый день в мире людей.
К тому времени уже стояла осень, и Олаф с сыновьями возвратились к северным берегам с богатой добычей. Днём и ночью шли пиры, а Нэзе всё пряталась среди древесных крон и так и не решилась показать свое лицо.
Но разговор с отцом многое для неё поменял. Со слезами на глазах возвратилась она в свою светлицу в эльфийском тереме. С мыслями о том, кто отнял у неё человеческую жизнь и заточил её в мире вечной весны. За время, проведённое в мире людей, Нэзе успела его полюбить. И как бы прекрасен ни был Альвхейм, теперь она ясно понимала, что мир, сотворённый магией бессмертных – всего лишь Тень.
Воспитанная эльфами, Нэзе оставалась человеком по плоти и крови. Как ни один эльф, тосковала она о беге времени, которого лишил себя бессмертный народ. И всё же была смертна, как любой из людей. Теперь она видела, как проносится мимо жизнь и как быстротечен её век для эльфов, и больше не могла смотреть на них, как на подобных себе.
И всё же годы, проведенные среди эльфов, не прошли для неё даром. Она обучилась их хитрости, их таинственному колдовству.
В который раз вернувшись в мир Яви, Нэзе долго смотрела в горящие окна, за которыми не оказалось места для неё, и думала о том, что, если бы была у неё такая возможность – она отомстила бы им всем. И матери, и отцу, и тому, кто прожил в человеческом мире жизнь, предназначенную для неё.
А когда раздались крики, когда Сигурд выскочил из пиршественного зала, а спустя несколько минут и братья его помчались следом за ним, Нэзе поняла – это её шанс.
Стремительный эльфийский конь уносил её прочь. Копыта, подкованные серебром, стучали над лесом, но если бы кто и взглянул на небо – сумел бы увидеть лишь призрачный силуэт, мерцавший в неверном свете луны.
Прошло несколько часов, прежде чем конь Сигурда сумел выйти на тот же путь. И вот теперь Нэзе стояла в дверях избушки, одетая в одну только нижнюю рубаху, и смотрела на него.
Нэзе достаточно видела в крепости людей и к тому времени хорошо знала слабости человеческих мужчин.
– Кто ты? – спросил её воин, а Нэзе, давно заготовившая ответ, стояла молча, глядя в его голубые глаза и не в силах выговорить ни слова.
Ненависть, пробуждённая словами отца, мешалась в её сердце с другим загадочным чувством, которое до сих пор Нэзе не доводилось видеть ни в эльфийских холмах, ни на побережье людей.
– Может быть, ты мой сон? – продолжал тем временем Сигурд.
– Может быть и так, – заставила, наконец, Нэзе выговорить себя. – И если так, то ты – мой. Входи, воин, ночь темна, а ветер дует с севера. Согрейся у моего очага.
И Сигурд, всё ещё не понимая, что происходит, ступил через порог.
В избушке царил полумрак, небольшую комнатку освещало только пламя очага. Но в его неверном свете, Сигурду показалось, что комната прибрана и чиста. Под потолком висели пучки ароматных трав, и в голове Сигурда промелькнула мысль, что он оказался в жилище колдуньи – но в это мгновение ему было всё равно. Остановившись возле огня, но так, чтобы свет упал хозяйке на лицо, он обернулся к ней и снова вгляделся в тёмные, нечеловеческие глаза.
– Назови мне хотя бы своё имя, прекрасная госпожа.
– До госпожи мне далеко, – улыбнулась та. – А имя моё не произнёс ещё никто из людей. Если хочешь стать первым – право это придётся заслужить.
– Ты эльфийская княжна? Или, может быть, одна из лесных дриад?
– Отчасти так, отчасти нет.
– Я видел весной, как ты скакала на лошади над волшебным холмом.
– Тогда зачем ты спрашиваешь, человек я или нет?
Сигурд сглотнул. Он и сам теперь хорошо осознал свою глупость. Если и была эта девушка смертной, то явно водила дружбу с древним народом, а Сигурд хорошо знал по рассказам Магды, что эльфы не могут желать людям добра.
Но девушка шагнула к нему, и Сигурд ощутил исходивший от неё аромат – трав и цветов, которые на северной земле давно отцвели. Запах дурманил его, и он не заметил, как наклонился ближе. Замер, не решаясь поцеловать.
Так же зачарованно, Нэзе глядела на него – и ждала, чувствуя, как их обоих затягивает в свои сети какое-то странное, доселе не знакомое ей колдовство.
– Сегодня мой брат настаивал, чтобы я взял женой его сестру, – признался Сигурд внезапно для себя. – А я не смог. Я весной ещё поклялся, что только ты разделишь со мной постель и кров.
Нэзе звонко рассмеялась, но в смехе её не было радости – только горечь и отчаяние. Она отвела взгляд. Мгновение смотрела в огонь, а затем снова вскинула глаза на своего гостя.
– Кто тебе сказал, что я пойду за тебя?
– Мне сейчас говорят об этом твои глаза.
Губы Нэзе дрогнули. Она качнула головой, пытаясь рассеять странное наваждение, крепче любой магии связавшее их с Сигурдом в это мгновение.
– Я знаю, что так будет, – настойчиво повторил Сигурд.
– Ты видишь будущее? – Нэзе снова попыталась изогнуть губы в улыбке, но вышло у неё так же плохо, как и минуту назад. – Может, ты наполовину тролль?
Сигурд вздрогнул. На мгновение заледенел.
– Не надо так говорить, – предупредил он. – Жестокие слова не для твоих нежных губ.
– Или не для твоих изнеженных ушей? – крикнула Нэзе. С каждым словом Сигурда, ей становилось всё горше, и от того слова её становились всё злей. – Ты уже вообразил, что я твоя? А я ведь ещё и невестой твоей быть не согласилась. Ну, скажу я, что ты тролль. И что? Что ты сделаешь со мной?
Нэзе сам с удивлением слушала свой голос, злые речи потоком лились с языка, хоть она и помнила, что не для того пригласила сюда этого мужчину, чтобы оскорблять.
– Вот что! – Сигурд шагнул вперёд, наклонился к ней и решительно накрыл её губы своими. Нэзе издала протяжный протестующий звук. Дёрнулась, пытаясь отступить назад – но не успела. Руки Сигурда уже обхватили её поперёк спины, притянули к себе, не давая отстраниться и на мгновение. Губы продолжали жадно терзать её губы, и Нэзе с удивлением обнаружила, что вкус этот слаще любых июльских ягод, и манит сильнее, чем все ароматы эльфийских рощ.
Она и не заметила, как её руки тоже оплели тело мужчины, легли ему на плечи и принялись перебирать шелковистые пряди его длинных волос.
– Что за магия… – прошептала она, когда Сигурд на мгновение высвободил её губы, чтобы сделать вдох. – Что за чародейство ты на мне испытал?!
– Разве лесные духи не знают такого колдовства? – спросил Сигурд полушёпотом и губы его скользнули по подбородку девушки, дальше, к шее. Нэзе обнаружила, что с каждым его прикосновением, тело слушается всё хуже – как будто её опоили колдовскими травами. Пальцы Сигурда чуть сдвинули ворот её рубахи, позволяя губам пуститься в путешествие вдоль ключицы.
Нэзе застонала, поражённая странными желаниями, которые пробуждались в её теле.
Удивилась, обнаружив, что спина её прижата к стене, а руки Сигурда путешествуют по бокам, комкая рубаху и будоража нечто незнакомое внутри.
– Перестань… – прошептала она.
– Только если согласишься стать моей невестой, – предложил Сигурд и ухмыльнулся, но Нэзе не видела его улыбки, потому что лицо Сигурда в это мгновение утонуло в её распущенных волосах, вдыхая тонкий нездешний аромат.
– Никогда! – отрезала Нэзе, всё ещё злая от того, что этот человек посмел украсть её судьбу.
– Тогда не прекращу.
Сигурд подхватил её под бедро, заставляя обнять себя ногой. Тело Нэзе теперь оказалось прижато к его телу так плотно, что странное возбуждение, поселившееся внизу живота, стало почти нестерпимым.
Ладонь Сигурда подцепила край рубахи и, комкая, потянула вверх. Нэзе обнаружила, что с ней происходит что-то совсем странное, когда его пальцы стали продвигаться выше. Уже по доброй воле, она крепко стиснула мужчину бёдрами. Её объятия больше не были нежными и изучающими. Потянув назад распущенные волосы Сигурда, она заставила его запрокинуть голову и сама принялась целовать – жадно и страшно, не успевая удивляться тому, что это делает именно она, а не кто-то другой.
Сигурд гладил её, постепенно пробираясь выше. Вот уже его руки добрались до ягодиц девушки, крепко стиснули. Сигурд немало слышал о таких забавах от дружинников отца, но сам до весны и помыслить не мог о подобном. Воспоминание о первой встрече с этой загадочной колдуньей остудило его. Он целомудренно сдвинул руки, отстранился от её губ и заглянул в глаза – пьяные, как после кувшина доброго вина, и чаровные, как глубины заброшенного колодца.
Мысль о том, чтобы взять её здесь и сейчас, манила его – и в то же время казалась кощунственной. Он слишком долго мечтал об этом, чтобы променять свои фантазии на несколько минут наслаждения.
– Назови хотя бы имя! – потребовал он, хоть и не представлял, как утром станет искать её по одному лишь имени, не зная ни рода, ни даже стороны света, откуда она явилась.
– Нэзе… – сдалась чаровница и снова накрыла его губы поцелуем. Имени Сигурда она не спрашивала, потому что знала слишком хорошо.
Больше не в силах медлить, Сигурд поднял её на руки и отнёс на единственную скамью – та стояла в самом тёмном углу, покрытая множеством расшитых цветными нитками покрывал. Усадив Нэзе сверху, Сигурд поймал подол её рубахи и потянул вверх, обнажая нежный стан и маленькую белую грудь. Склонился, приготовившись коснуться поцелуем розоватого соска.
И замер, услышав, как скрипнула дверь за спиной.
– Вот ты где! – раздался сзади раздражённый голос Вирма. – Опозорил семью и отправился в лес, забавляться с порочной девкой!