Владимир Босин Под знаком Меркурия


1

Ну, какого лешего я попёрся напрямки, говорили же мне дураку. Ледяная вода сковала всё тело. Я пытался выбраться на лёд, ломая ногти и оставляя кровавые полосы, пытался зацепиться и вытащить себя из воды. Но намокшая одежда тянула вниз, рывком попробовал затащить себя на лёд. Опять неудачно, тонкий лёд обламывался под моим весом. Сил не оставалось, каждое движение грозило лишить меня даже этой ненадёжной опоры. Неужели так и закончу свою жизнь, как глупо. Чувствуя, что силы покидают, бросил взгляд на реку. Нет, не видно спасения, никто не кричит, не подбегает. Тело совсем не чувствую, только сердце бешено колотится. Сильно хочется спать.

Прошло много времени, несколько дней, наверное, а может лет. Кто-то схватил меня и потащил волоком, тела совсем не чувствовал. Но ощущал, как меня крутили, сознание сначала цеплялось за явь, потом милостиво отключилось.

Мне кажется, что меня пытают. Тело горит, заживо хотят сжечь ироды. Пытаюсь отталкивать кого-то руками, пробую кричать. Но меня не прекращают мучать, сейчас за ноги взялись. Спустя какое-то время издевательства заканчиваются и я наконец отключаюсь. Сквозь бред кажется, что меня несут, потом долго зачем-то везут. Периодически в меня заливают горячее питьё. Пить толком не получается, всё проливается на меня. Наконец меня оставляют в покое.

Я на берегу небольшого озера. Тепло, как хорошо брести по мелкому песку, по щиколотку в воде. Тихо, спокойно, на противоположном берегу темнеет сосновый лес. По небу бегут кудрявые облачка, лёгкий ветерок играется моими волосами. Хорошо ни о чём не думать, наслаждаюсь спокойствием и тишиной.

Дикий кашель раздирает лёгкие, очнулся на кровати, весь мокрый. Голова кружится, сейчас явно ночь. Открывается дверь, какая-то женщина заходит в комнату, неся свечу на тарелочке. Через некоторое время меня как маленького крутят, сдирая влажную длинную рубашку и переодевают. Господи, как хорошо в сухом. Мне помогают сесть и начинают поить горячей жидкостью. Только сейчас понял, как пересохло в горле. Жадно пытаюсь пить, давлюсь, опять проливаю на себя. Что же питьё такое горькое. Наконец меня укладывают, и я засыпаю.

Проснулся от того, что меня посадили и сняли рубашку. Какой-то мужчина начал меня обнимать, прижимаясь к груди. Эй, так дело не пойдёт, я не из этих, отвали. Вместо возмущенной речи удалось издать только жалкий клёкот. Сзади меня удерживает здоровенная тётка. Мужичок наконец перестал обниматься и помог мне одеть рубашку. Женщина сзади меня удобно устроила на кровати, подоткнув ещё подушку под голову.

–Ну-с, уважаемая Мария Александровна. Сегодня намного лучше. Я, признаться, уже и не надеялся. Посмотрим, как молодой человек будет выглядеть завтра. Пожалуй буду после обеда. Продолжайте пожалуйста давать мою настойку. Обязательно покормите больного, ему можно кашу, перетёртые овощи и побольше пить. Ну лучше морс и горячий сбитень. Всё, разрешите отклонятся, у меня ещё несколько пациентов.

То, что мужчина врач, я уже понял. Средних лет живчик с аккуратной чеховской бородкой. Но у меня такое ощущение, что я попал в прошлое. Это он ко мне не приставал, а слушал лёгкие, прижавшись ухом к груди. И как-то архаично говорил, не прописал элементарные антибиотики и микстуру от кашля. И почему я не в больнице, а лежу в большой комнате, на здоровенной кровати с балдахином. Чего-то мне как-то нехорошо. И я потихоньку отъехал, вот проснусь и всё станет хорошо.

Следующее пробуждение опять было не добровольным. Та же женщина помогла мне сесть и начала кормить из ложечки. Ум, какая вкусная каша. Пшённая, сдобренная мёдом и кусочками чего-то волокнистого. Поначалу было неудобно есть, часть пищи опять попадала на одеяло. Потом мы приспособились, и я умял всё, что мне дали.

Меня бесцеремонно, но мягко раздели, как ребёнка, право слово. А что там снимать, длинная ночная рубашка странного фасона. Потом меня протёрли тряпочкой с тёплой водой, растёрли полотенцем, одели и вернули в прежнее положение.

–Хр.., а мм… ах. – Это я попытался спросить где я. Женщину моя речь не поразила, она проверила температуру, положив прохладную ладошку на лоб и вышла.

Так, что-то вопросов больше, чем ответов. Во всём теле была страшная слабость, но руки и ноги я ощущал и мог шевелить ими. Подняв одеяло, стал рассматривать себя. Да, что же со мной случилось. Худющее тело, голенастые ноги. Стоп.

А почему волосы на ногах светлые, я убеждённый брюнет и соответственно волосы по всему телу жёсткие и чёрные. А тут редкие, светлые. А почему на груди так мало волос? А где большой шрам на левой ноге?

Караул, грабят. Это что они и фамильное серебро тоже попёрли? Не, это из другой оперы.

Так, а это как понимать? Тело то не моё. Никакая болезнь не может объяснить такие перемены. Ещё бы зеркало какое не то. Что бы точно знать.

Что я вообще о себе помню?


2


Сергей Георгиевич Бондарёв, 53 лет отроду. Родился в 1968 в Куйбышеве, жил, рос, как и положено всем советским детям. Школа, армия, институт, производство. Всю сознательную жизнь проработал на заводах. Сначала мастером, постепенно дорос до начальника механического цеха. Женился рано, на третьем курсе института. Ну, как и многие, наверное, от неумения решить свои сексуальные проблемы другим путём. Брак был скоротечен, семейная лодка разбилась о камни суровой реальности. Слава богу, детей не успели стругнуть.

Второй раз женился уже в 30. В этот раз уже по любви. Светка была симпатичной и смешливой девушкой. Мы как-то быстро сошлись. Я к этому времени получил однушку в спальном районе Куйбышева. Всё было хорошо, кроме одного. У нас не было детей, а вроде возраст уже, пора. Света бесилась, заставляла бегать по врачам. Я оказался бесплоден, там жуткий диагноз, впрочем не мешающий мне жить. Это сразу изменило наши отношения. Мы стали отдаляться друг от друга. И через полтора года развелись. Больше я не заводил серьёзных отношений. Только необременительные, без обязательств. Как только понимал, что сейчас меня потащат в ЗАГС, сразу сбегал. Вот такая я сволочь.

Развал Союза, как и все, встретил с недоумением. Но быстро сориентировался, помог мой дружок Женька. Он работал прорабом в каком-то строительном управлении. И мы на пару организовали фирму со строительным уклоном. Евроремонты, перепланировки помещении, и даже строительство частных домов с нуля. Вы не представляете строительный бум в эти годы. Из жилых квартир делали магазины и аптеки. Из книжных магазинов и кинотеатров соответственно автомагазины и торговые центры. Только успевай вертеться. Не скажу, что мы озолотились, но поднялись неплохо. Я прикупил домик – развалюху на берегу Волги, снёс его и построил пятикомнатный коттедж. Трёхлетний бумер томится в гараже. Два раза в год отдых с очередной подружкой в Европе или в Египте. Короче, всё путём.

Женька же и приучил меня к рыбалке. У нас была на пару моторка. А зимой подлёдная рыбалка. Вот и дорыбачился.

Женька уговорил поехать, порыбачить к знакомому в деревню. Тот жил в нескольких часах езды от Самары к северу. Приехали после обеда, как водится хорошо посидели, а с утра поехали к реке. Лед уже был крепкий, рыбачки чернели пятнами по реке. Мы подошли к нужному месту, расположились, продырявили себе лунки и пошла Соня за кефиром. Часа за два я надёргал десяток окуньков и пару крупных лещей. С утра чего-то не очень себя чувствовал и предупредив ребят, засобирался. Покидав в ящик свои прибамбасы и улов, потащился к берегу. Женькин кореш крикнул мне, чтобы не шёл напрямки, а взял левее. Я было так и пошёл. Но метров за 70 от берега спрямил дорогу, чтобы выйти поближе к машине.

И то ли течение сильное там было, а скорее с какой-то шараги, что виднелась неподалёку, сливали горячую воду по трубе и в этом месте лёд был тонким. Вот я в него и ухнул.

Это что я про себя помню. А в данный момент лежу в кровати непонятно, где и абсолютно не понимаю, что происходит.

Приход моей сиделки я воспринял как манну небесную. Меня напоили горьким пойлом, подоткнули одеяло и опять проверили ладошкой температуру.

Нельзя упускать момент. Я вцепился в руку женщины, заставив её не уходить и в течение нескольких минут активно показывал ей, что мне нужно зеркало.

Я даже проговаривал, артикулируя – ЗЕРКАЛО, ну же, что ты такая непонятливая.

Ну наконец-то:

– А, барин, наверное, зеркало хочет?

Ну да, да, его родимого. Я бешено закивал.

Через пять минут мне принесли небольшое зеркальце в тяжелой бронзовой оправе.

Я собрался с духом и поднёс его к лицу. На меня смотрело чужое лицо молодого парня. Впалые щёки и нездоровый блеск глаз с красными склерами. Ну да, не после отпуска чай.

Глаза серые, или зелёные. Не понятно из-за воспалённых глаз. Возраст сейчас не понятен, в пределах двадцати пяти лет. Волосы светлые, вьющиеся. В общем впечатление скорее приятное, если бы не тот факт, что это не моя рожа. Верните всё в зад, чёрт побери.

Я попытался подняться, но эта гадская, адски сильная тётка обхватила меня за плечи и силой уложила, удерживая на кровати. После нескольких попыток освободиться я отключился.

Проснулся от прикосновения доктора, холодные пальцы неприятно касались обнажённого тела. Привычное уже прослушивание лёгких. Неужели ещё не пользуются слуховыми трубками. Интересно, в какое время меня угораздило попасть. Судя по нарядам женщины и доктора, где-то первая половина или середина 19-го века.

В кресле напротив меня опять расположилась та дама, Мария Александровна. Судя по всему, это хозяйка и надо наладить с ней доверительные отношения. У меня нет абсолютно никакой информации о месте и времени. Может это не Россия или вообще параллельный мир. Рассмотрел с интересом даму. Светловолосая пышка невеликого роста, лицо приятное и глаза смотрят на меня с беспокойством. Фасон её платья пробуждает образ Наташи Ростовой из киноромана «Война и мир». Сильно завышенная талия, почти под пышную грудь.

– Ну, Карл Иванович, прошу Вас не томите, как мой племянник сегодня?

– Мария Александровна, с божьей помощью он идёт на поправку. Если так пойдёт дальше, через два-три дня можно попробовать вставать. Хрипов не наблюдаю, температуры нет. Молодой организм – даст бог, справится.

– Карл Иванович, голубчик, а почему Николенька не говорит. Пытался что-то сказать и не получается. Марфе удаётся как-то понимать, что мальчик хочет, но это же ненормально, доктор?

– Сударыня, человеческое тело ещё плохо изучено наукой. Почему юноша не может говорить и когда восстановится речь только всевышний знает. Будем ждать и надеется.

3


Ну вот, хоть какая-то информация. Значить меня зовут Николай, тётку Мария Александровна, а ухаживающую за мной женщину Марфа. Судя по затрапезному виду и имени её можно смело отнести к слугам. В девятнадцатом веке была очень строгая градация по сословиям. И Марфа чисто крестьянское имя, даже не купеческое, хотя из меня ещё тот специалист в этом деле.

Тётка наконец выпроводила доктора и подсела ближе ко мне. Она взяла мою руку и тревожно глядя мне в глаза, начала сбивчиво о чём-то расспрашивать. Тут же начала рассказывать душераздирающую историю моей болезни. Я боялся как-то помешать ей, буквально впитывал информацию о себе. Слава богу тётушка оказалась любительницей поговорить и в течение двух часов она вылила на меня даже не тазик, а целую ванну описания моей жизни, начиная с малых лет. На предложения попить чайку я активно согласился. Уже привычная Марфа устроила меня в сидячем положении. Я выдул две здоровенные чашки душистого чая с пятком вкуснейших булочек. Когда тётушка ушла, Марфа по моей просьбе привычно подсунула под меня неудобный сосуд, заменяющую утку. Первый раз я крепко комплексовал от этого процесса, а потом привык. Молчаливая женщина понравилась мне своей невозмутимостью и профессионализмом. Не просто ухаживать за лежащим больным.

Неожиданно дверь распахнулась и в комнату влетела парочка детей. Вернее подростков. Белобрысый пацан лет тринадцати и девочка чуть постарше, где-то ближе к пятнадцати. Паренёк с лёту заскочил ко мне на кровать и начал меня тормошить. Он так тараторил, что я догадался по фирменному подчерку что это сын хозяйки и соответственно мой кузен. Девочка вела себя поскромнее, стояла чуть в стороне и ждала своей очереди. Но явно с трудом сдерживалась, тоже мечтала пообщаться. В течение часа я узнал, что пацана зовут Петя и он, судя по мундирчику гимназист. Его сестру зовут Анна и она учится в Москве в Елизаветинском институте благородных девиц, сейчас приехала на рождественские каникулы.

Какое счастье что я не могу отвечать, спалился бы в момент. А так с ущербного что взять, кроме анализов. Вечером, кормилица Марфа принесла чашку с вкуснейшим мясом, мелко нарезанным, и густым бульоном типа шурпы. Потом я сделал свои необходимые дела и быстро заснул. От сытости и обилия информации, наверное. Проснулся рано утром и стал вспоминать весь вчерашний день. На удивление голова работала ясно, и я помнил каждое слово, сказанное не только вчера.

И так попробую подвести итоги того, что я понял.

То, что я попал в чужое тело – это и ежу понятно. Судя по рассказам своих новых родственников, я жил с родителями в усадьбе неподалёку от Кинешмы. Отец умер лет пять тому назад, и ведь подлец такой пустил нас с матушкой по миру. Спустил отцовское состояние, стало быть. Хорошо, успели меня отучить, я окончил гимназию и непонятно какое-то ещё учебное заведение. Вернулся в родные пенаты несколько месяцев назад и угораздило же меня влюбиться в Людочку Белявскую, дочь нашего соседа, которая не нашла ничего лучшего, как оттачивать свое девичье оружие на мне, что б ей икалось до конца дней. Как я понял, Николаша, в чьём теле я оказался, влюбился в семнадцатилетнюю девицу. А та по малолетству решила сначала меня в себя влюбить, а потом типа бросить на растерзание более ретивым ухажёрам. Ну и я не нашёл ничего лучше, как с горя попытаться утопиться в проруби на реке, где деревенские бабы бельё полощут. Усугубилась ситуация тем, что накануне умерла моя родная матушка. И как раз на девятый день после её смерти, недоросль, в чьём теле я оказался – решил, так сказать, наказать девушку, чтобы она мучалась от горя и плакала. Тётушка, которая находилась у нас после похорон, надо же, именно в этот день отлучилась в город по надобности.

Меня вытащили из воды местные мужики, как-то растёрли, переодели и послали в город за тётушкой. Та, сразу же вернулась и повезла меня к себе. Почти месяц я лежал без сознания. Метался в бреду, горел в жару, приглашённый доктор, конечно, боролся с болезнью, но всё бесполезно. Собирались уже посылать за батюшкой, соборовать, когда я неожиданно пришёл в себя.

Ну приблизительно так я скомпилировано из разных источников, отбросив лишние эмоции, получил выжимку нескольких последних лет своей жизни. Ну хоть что-то проясняется.

Нужно, конечно, пользоваться ситуацией и впитывать жизненно необходимую мне информацию. Я ведь не могу правильно говорить, естественно грамотно писать, а может и читать. Не умею молиться и не знаю многих элементарных вещей. От тётушки мне много пользы не будет, от сиделки тоже. А вот молодняк в лице Петрухи и Анны надо припрячь. Без них я не смогу быстро влиться в местную жизнь. Но как объясняться, если мне не получается пока говорить. Вернее, хрип потихоньку начал преобразовываться в членораздельную речь. Но пока даже Марфа меня почти не понимает. А может она тупая, ну крепостная, наверное, забитая. Века угнетения, моя – твоя, чего изволите, не более. Нет, нужно постепенно разрабатывать голосовые связки.

Со следующего дня я перед сном, когда оставался один, начал тихо разговаривать сам с собой. Дня три ничего не получалось толком. На четвёртый, я отхаркнул в тряпку какие-то сгустки и сразу стало легче. Петь конечно не смогу, а тихо говорить получалось. Афишировать это не стал, рано ещё.

На следующий день, пришел незабвенный Карл Иванович и после быстрого осмотра предложил мне подняться.

–Ну-с молодой человек, залежались Вы. Давайте-ка попробуем подняться. Милочка, помогите нам.

Так, поддерживаемый с двух сторон Марфой и доктором, я сделал первый шаг в новой жизни. Ноги будто чужие, с усилием начал переставлять сначала одну, потом другую ногу. И так несколько раз от стены до стены. Ноги начали предательски дрожать.

–Всё, на сегодня хватит. Завтра, дорогуша продолжайте с Николаем Васильевичем (ага, батюшку звали Василий) заниматься, как сегодня.

С того дня я начал вставать, а это было чрезвычайно важно для меня. Что бы самостоятельно исполнять свои интимные потребности в ночную вазу. Через три дня я уже прогуливался с Марфой по дому, пока только по второму этажу. Домина приличный, на втором этаже было четыре спальни, кабинет и небольшой холл с диванчиком. Вот он и был моей целью. Пол часа шорканья по этажу и приземление на диван. Дети порой составляли мне компанию, развлекали меня – это они так думали. А я внимательно выслушивал их, одобрительно кивал, а вечером анализировал всё сказанное. С тётушкой встречался реже, обычно она приходила с утра, вместе с Марфой. И пока та меня кормила, Мария Александровна рассказывала, как она видит моё будущее. При этом жалостливо посматривала на меня, явно переживала за племянника. Мне кажется, тётя была очень дружна с матушкой. Именно от неё я узнал много нового о моей семье, родителях. Слушать её было интересно, натуральная блондинка, лицо, усыпанное веснушками (теперь понятно в кого Петенька пошёл) живо рассказывала про нашу семью. Периодически всплёскивала руками, когда увлекалась подробностями. Звать меня оказывается Басов Николай Васильевич. Папенька, Василий Андреевич Басов, отставной поручик лейб-гренадёрского полка, был серьёзно ранен в битве при Лубино в 1812 году. Вернувшись домой, батюшка пустился во все тяжкие. Вместо того, чтобы наладить и так уже пошатнувшиеся благосостояние семьи, он начал пить, поигрывать в карты. В результате наша фамильная усадьба в селе Никольское была перепродана богатому соседу. И это бы полбеды. Но вместе с усадьбой ушло и само село, весьма богатое по тем временам, приносило семье неплохой доход от дерево-распиловочного цеха и рыбной ловли. Более трёхсот душ крестьян проживало в том сельце.

И только преждевременная кончина предка не дала пойти нам с матушкой по миру. В результате у нас осталась старая усадьба в деревне Селезнёво, аж на двадцать дворов и восемьдесят душ крепостных, еле сводящих концы с концами. И то, только благодаря супругу моей тётушки, купцу второй гильдии Курлину Георгию Ивановичу, который выкупил у банка заложенную деревеньку, мы с матушкой смогли как-то существовать. Я окончил местную гимназию и реальное уездное училище. Вот что я смог почерпнуть из нескольких встреч с тётушкой.


4


Через неделю я с помощью верной сиделки довольно шустро передвигался по дому Курлиных. По утрам, пока детвора ещё спит, после плотного завтрака я читал местную прессу. Вначале сильно мешали лишние буквы типа «Ъ» и других. Постепенно привык и не замечал. В первую очередь меня интересовало время, в которое я попал. Свежая газета была датирована 13 февраля 1828 года. Третий год уже на российском троне сидит младший брат Александра I – Николай I. Живём мы сейчас в уездном городе Кинешма Костромской губернии. Хозяин семьи – Георгий Иванович Курлин в данное время отсутствовал, уехал по делам в губернский центр. Всем заправляла тётушка. Кроме двух детей в доме была куча дворни, перед глазами мелькали какие-то тётки, из мужчин в дом заходил только дворник и по совместительству истопник Прокоп. Ну да, две серьёзные русские печи, обогревавшие каменную домину, надо было протапливать, чем и занимался сей индивид. Одна из печек было обложена изразцовой плиткой и смотрелась очень нарядно. Дворня меня не признавала, когда я проходил мимо кухни, две дородные женщины только окидывали меня взглядом и продолжали точить лясы. Зато Марфа, уловив моё недоумение, командным голосом быстро построила их. Видимо её должность было повыше.

После обеда я всегда ждал своих кузенов. Петька прибегал первый и вываливал на меня свежие новости. Неважных не было. У соседей сука ощенилась, пьяные мужики на улице дрались, а в гимназии новый учитель словесности – такой смешной.

Анюта приходила попозже, видимо ждала за дверью, пока брательник выговорится. Зато потом она без помех рассказывала про жизнь в Москве, где она жила в семье дяди по отцовской линии уже второй год. Слушать девчушку было очень приятно, нежный голос и постоянный румянец удивительно шли её простоватому лицу. Периодически краснея, когда увлекалась рассказом и требовательно теребя меня за рукав, она живо и непосредственно описывала жизнь старой столицы. Через десять дней ей предстоит вернуться в первопрестольную.

Да, папенька не жалеет денег на образование деток. С ними у меня были связанны особые планы. Дело в том, что потихоньку немота отступила. Я пока тихо читал вслух газеты, когда был один в комнате. Что бы объяснить Марфе, что я хочу, я притягивал её голову к себе и на ухо громко шептал, ну или тихо проговаривал. Она не сразу, но понимала меня.

Так вот я хотел воспользоваться помощью детей и собирался сделать это завтра, в подходящее время.

Назавтра, после обеда тётушка уехала к подруге с визитом, и мы были предоставлены себе. Марфу я выставил из комнаты и сделал знак детям подойти поближе:

– Дорогой братец и Анечка. Мне трудно говорить, потому пожалуйста не перебивайте меня. Я хочу попросить вас о помощи.

Здесь главное сразу поразить, заинтересовать. Дети вытаращили глазёнки и внимали мне аки проповеднику.

– Вы меня хорошо знаете?

– Хм, ну конечно, ты Николя, мой братец, – сразу отреагировал Петя.

– Я тебя Ники помню с тех пор, как вы переехали под Кинешму, а что? – это добавила Анечка застенчиво.

– А вот я вас совсем не помню, ни вас ни матушку вашу. Свою тоже не помню. Жизнь свою вообще не помню. Всё, что я помню – как очнулся и меня доктор осматривает. До этого ничего – вообще, богом клянусь, – и я быстро перекрестился. Вроде не ошибся, справа-налево.

Глубокая тишина, вот бы сейчас сфотографировать эти лица. Глаза огромные от удивления, особенно у сестрички, очень уж у неё все эмоции на лице. Если Петьке очень интересно, и он ждёт продолжения, то сестра постарше и поумнее. Сначала я видел в её глазах удивление, непонимание, она думала о шутке или розыгрыше. Но потом пришло понимание, что я не придумываю и её глазки наполнились слезами и она прикрыла ладошкой ротик, чтобы не вскрикнуть. А там и братец прочувствовал серьёзность момента, улыбка сошла с лица.

– И что теперь, как ты жить будешь? – первым нарушил тишину Пётр.

– Да вот и я, который день лежу и думаю – как?

–Читаю с грехом пополам, писать не получается. Даже молитв не помню. Трудно. Может Вы мне поможете первое время? Только не надо говорить маменьке. Я хочу попробовать вспомнить. Поможете?

–Я согласен, тут же отреагировал Пётр, -ну ещё бы, такое развлечение.

– Конечно, Николя, я сделаю всё, чтобы тебе помочь, только мне скоро возвращаться в Москву, – это сестрёнка, волнуясь, возвратила ответ.

Ну, я как бы другого и не ожидал, но всё равно приятно.

С этого дня мой день изменился полностью. С утра Анечка навещала и мы занимались чистописанием. Проблемы писать у меня не было. А вот шоркать гусиными перьями по шершавой бумаге – это каторга какая-то. Бедный Александр Сергеевич, как он стихи то писал таким убожеством. Это ещё сестрица сама очиняла аккуратно мне перья. Изучение древнегреческого и латыни было сразу мной отвергнуто.

– Николя, но без этого невозможно быть образованным человеком.

Ещё как можно, знала бы сестрица, насколько невостребованными станут эти языки позже. Занятия математикой уже Аня сама отменила ввиду того, что её уровень знаний был неприлично низкий по сравнению с моим. А вот законом божьим она мне мозги забивала.

Петя приходил после занятий в гимназии. Он притащил православный молитвослов, и я заучивал наиболее важные из них. Через неделю я уже знал наизусть – «Отче наш», «Символ веры» и еще пяток других произносил, периодически подглядывая в шпаргалку.

В остальное время я расспрашивал детей об окружающем меня обществе. Разобрался с постными и скоромными днями. Когда нет поста – едят скоромную пищу, это все молочные блюда, мясные и яйца.

Состоялся разговор с тётушкой, невозможно стало и дальше игнорировать её. Ей уже донесли, что голос у меня вернулся и я общаюсь с детьми. От этого разговора многое зависело. Я усадил дражайшую Марию Александровну в кресло, сам устроился на диванчике.

– Дорогая тётушка, я хочу поговорить с Вами о том, что произошло со мной.

– Понимаете, я когда очнулся после болезни, долго не мог понять, что со мной и где я нахожусь. Потом, общаясь с Вами и с детьми я начал что-то вспоминать, но так фрагментарно. Тут помню, там не помню. Я не знаю, что с моей головой, надеюсь с божьей помощью всё вспомню. Но пока кроме Вас в этом мире у меня никого нет, и я не знаю пока как жить дальше, видимо нужно время. Поэтому прошу Вас помочь мне всё вспомнить.

Тётушка явно не ожидала такой длинной речи от меня. Я даже не знаю, как они раньше общались. Может ругались постоянно.

Долго Мария Александра не думала, но на пару минут пауза растянулась. Наконец она решительно тряхнула головой, встала и подошла ко мне. Притянув мою голову к своей немаленькой груди, она стала гладить меня по голове.

– Бедный мальчик. А я уже не знала, что и думать. Я же подслушивала, как вы занимаетесь с детьми. Раньше ты иначе разговаривал. Вы с Петенькой частенько играли вместе, прямо как сверстники. Ты редко был серьёзен, пожалуй, после смерти Поленьки (Полина Александровна моя матушка, кто не понял) только. Я уж думала, как подменили тебя. А оно вон что оказывается.

Браво, бинго. Вовремя я затеял этот разговор. Дальше начались бы недомолвки и проблемы.

– Вот вернётся на днях Георгий Иванович и мы поговорим о твоём будущем. Если ты помнишь, он любит тебя как своего сына. И после твоего возращения он предлагал работать у него приказчиком для начала. Не помнишь? Бедный мой мальчик.

И тётя ещё сильнее прижала мою голову к себе.

5


На следующий день проявились результаты нашего разговора. С утра пришёл парикмахер и аккуратно подстриг меня. Учитывая мои вьющиеся волосы, я зарос как дворовая брехливая кудлатка. А сейчас на меня смотрело вполне симпатичное лицо молодого человека. На мой взгляд можно было подстричь намного короче, но мастер ножниц замахал руками.

–Нет, никак нельзя барин покороче, – я сумел только отстоять совсем небольшие бакенбарды. Он хотел оставить их чуть ли не до подбородка.

Затем мастер бритвы ловко меня побрил, и я почувствовал себя человеком. Оказывается, самому бриться не комильфо. Это обязанность камердинера. Ну за отсутствием оного Марфа тоже недурственно это умела.

Вообще интересная женщина. Как мне рассказала по секрету Аня, Марфу привезли из семейной усадьбы, так как управляющий отказался от неё. Она вдова-солдатка, выдали за муж в 16 лет, а через полгода мужа побрили в солдаты, где он и сгинул в одной из компаний. У Марфы есть четырнадцати лет сын, Прошка. Он помогает по дому, ну там принеси-отнеси. Из-за неуживчивого характера у неё сложились плохие отношения и здесь с домочадцами. Тётушка уже хотела сослать её в деревню, только жалела из-за сына.

А тут моя болезнь, ну и Марфу, как крепкую женщину и вдовицу, знающую как ухаживать за мужчиной, закрепили за мной сиделкой.

После этого разговора я стал присматриваться за женщиной. Раньше она мне казалась нужным предметом, вроде тумбочки, не более. И почему я решил, что она в возрасте. Не более тридцатника, а то и меньше. Её сильно старила бесформенная, стиранная – перестиранная одежда и манера держаться, сутулиться. Довольно высокая по местным меркам, темный неприбранный волос. Лицо скуластое, наверное, даже симпатичное, но отталкивал угрюмый взгляд. Насчёт фигуры ничего сказать не могу, несколько балахонистых юбок не позволяли оценить. Увидел как-то и сынка её. Он кинулся к мамке, когда я притормозил на прогулке, а Марфа вырвалась вперёд. Уткнулся ей в юбки и стал всхлипывать. Эта сцена меня почему-то зацепила. Он явно хотел пожаловаться или просто материнской ласки добивался. Марфа ласково взъерошила его нечёсаные волосы, что-то прошептала ему на ухо и подтолкнула к выходу, испуганно глядя на меня. Она боялась, что я причиню обиду сыну.

Да, в это время крепостные были абсолютно бесправными. Император Павел ещё больше закрепостил крестьян и сословные различия возвёл в ранг государственной политики. Крепостного хозяин мог запороть до смерти. Помнится, как раз в эти времена помещица Салтыкова замучила около двухсот крепостных и только после этого на неё обратила взор современная Фемида.

А через два дня вернулся домой хозяин дома Георгий Иванович. Невысокого роста, крепкий черноволосый мужчина. Ростом чуть выше супруги, он был широк в плечах с явно выраженным пузиком. Поражала бившая ключом из него энергия. Он быстро вкатился в мою комнату:

– Николенька, мальчик мой, как я рад, что ты пошёл на поправку. Мне Маша всё писала про тебя, но вырваться никак не мог. Как только появилась оказия, сразу вернулся.

– Ну, как ты, мой дорогой, – и мужчина обнял меня за плечи.

Ох, блин, ну и здоров чертяка. Сдавил, аж в спине затрещало.

– Ой, извини, это ж я от радости. Ну рассказывай, Маша меня ввела в курс дела. Но я хочу знать о твоих планах. Давай вернёмся к этому разговору, когда ты полностью восстановишься. Хорошо?

– Ну, давай за стол. Обед стынет, а я проголодался, сил нету как.

Через пятнадцать минут всё семейство уже сидело за столом. Сейчас скоромный день и глаза разбегались от изобилия. В изящной супнице парил какой-то супчик, судя по запаху очень вкусный. От пятидесяти граммов водочки я отказался, побоялся реакции организма. А вот хозяин дома с удовольствием махнул рюмаху и довольно крякнув дал команду на начало обеда.

К сожалению, я пока не мог позволить себе излишество. Но супчик умял с удовольствием, бараньи рёбрышки тоже оценил. Овощи присутствовали в парном виде, ноздреватый хлеб очень понравился. Дальше я прихлёбывал ягодный взвар и только взглядом ласкал куски белорыбицы и какую-то птицу под соусом. Ну, всему своё время, пока рано так объедаться.

Вечером мы сидели с Георгием Ивановичем в его кабинете на первом этаже и говорили по душам.

–Мне Машенька рассказала про твои проблемы с памятью, ну да ничего, поможем. Ты нам не чужой, хочешь, начинай работать на меня. А нет, так поможем стать тебе на ноги, смотри сам. И хозяин по-дружески потрепал меня по плечу.

– Спасибо, дорогой Георгий Иванович. Для меня очень важна ваша поддержка. Мне надо восстановить силы и тогда я, наверное, приму ваше предложение.

Ну а что делать. Материальное положение у меня катастрофическое. То есть де-юре я сохранял свой статус и привилегии дворянина, пусть и мелкотравчатого, а фактически у меня – небольшая деревенька, не приносящая дохода и старый дом. Тётя отдала мне шкатулку с документами. Кроме пачки писем от родственников, там были мои документы о рождении и образовании. Жалованная грамота нашему роду, указ о пожаловании деревеньки моему предку. И аж 200 рублей ассигнациями, которые матушка прикопила для меня. Всё.

Поэтому вариант поработать на дядю я не отвергал. Но только, когда осмотрюсь. Меня вроде никто торопить не собирается.


6


Вечером, по моей просьбе, организовали баньку. Это было отдельно-стоящее помещение. Большой предбанник с огромным столом и скамьями вокруг него. Сама парилка не поразила размерами, видал и побольше. Но как мне не хватало этого запаха. Одного меня не отпустили, верная Марфа решительно загнала меня в парилку. Раздевшись, я нырнул в это царство крепкого аромата. Это смесь запаха дубовых плашек, распаренного берёзового веника и каких-то трав. Я прямо чувствовал, как меня отпускает натянутая пружина. Прогревшись, я только расслабился, как зашла Марфа. Она, что со мной париться собралась? Женщина тоже разделась, оставшись в длинной холщовой рубашке почти до пола. Она со знанием дела плеснула какой-то настой трав на раскалённые камни, у меня аж волосы затрещали от жара. Привыкнув к температуре, я полез на верхнюю полку. Марфа начала подбирать веник для меня, выбрав понравившийся знаком показала мне лечь на живот. А потом началось сладкое истязание. Она двигалась неторопливо, но со знанием дела. Похлопав меня по плечу, заставила меня повернуться на спину. Сначала я закрыл глаза, потом сквозь веки начал посматривать на женщину. Сорочка прилипла к телу женщину и обрисовала фигуру. Красивую зрелую женскую фигуру. Большая, тяжёлая грудь, развитые бёдра рожавшей женщины. Сильные ноги, немого усиленные в верхней части. Довольно рельефная талия, в целом впечатление сильное. А может это так реагирует ещё не целованное тело на женщину.

Ну зачем она так двигается, сил терпеть нету. Марфа плавными движениями разгоняла веником воздух по моему телу и даже не догадывалась о буре в моём теле. Я с жадностью смотрел на величественно колыхающуюся грудь, облепленную мокрой тканью. Это пытка какая-то.

Хлопец, что притаился между ног, бурно отреагировал на всё это и гордо вздыбился. Попытка прикрыться рукой привела к тому, что Марфа обратила внимание на мой конфуз. Она еще несколько минут обрабатывала меня. Товарищ и не собирался угомониться.

То, что произошло дальше поразило меня нестандартным поведением женщины. Она спокойно повернулась, положила веник в бадейку, взяла какое-то полотенце, протёрла мне лицо от пота. Затем как-то обыденно, как будто каждый день этим занимается, взяла в горячую руку мой отросток и начала двигать рукой. А я не отрывал взгляда от её груди и больших сосков, резко обозначенных натянувшейся тканью.

Долго я не продержался, через несколько минут бурно исторгнулся в её руку. Блин, стыдобища то какая.

Марфа молча вышла из парилки. Немного погодя я тоже вышел в предбанник. Там женщина на меня накинула простыню, и я сел за стол. Когда входили он был пустой, а сейчас стояли несколько глиняных жбанчиков с напитками. И туески с заедкой. Я налил себе кваса, ух хорош, ядрёный. Знаком показал Марфе присоединяться. Она сначала замахала головой, а потом махнула рукой и присоединилась. Пила она травяной сбор, хотя на столе судя по запаху ещё присутствовало пиво. Но лучше кваску, в него я влюбился сразу. Ядрёный, с отчётливым вкусом ржаных сухарей и ещё не понятно чего сладковатого. Но пить его готов на завтрак, обед и ужин. Между ними тоже. Марфа предложила мне повторить. Не, хватит на первый раз. А ей я показал рукой на парилку. Женщина благодарно улыбнулась и нырнула в царство жара и пара. Парилась она долго, я за это время успел выпить три кружки божественного напитка с заедкой.

Вечером, перед сном, лежал в постели и пытался проанализировать события, вертящиеся вокруг меня. До этого я как-то катился по накатанному.

Я каким-то лешим попал в тело недоросля 19-го века. Слава богу, я оказался мелким дворянчиком, попасть в тело пожилого крестьянина или того хуже – женщины я бы не хотел. Что мы имеем в итоге. Худое, неразвитое и болезненное пока тело. Удручающее материальное положение, практически нахожусь на иждевении у тётушки. Никаких пособий тут ещё не придумали. Социалка отсутствует в принципе.

Поэтому, прежде всего мне необходимо подтянуть своё тело до приемлемых стандартов. А затем заняться поиском относительно честных способов зарабатывания денег. Насколько я помню, дворянское сословие не зарабатывало, в основном тратило. Заниматься зарабатыванием средств к существованию это моветон, фи. Вот купечество именно этим и занимается. Кстати, надо поинтересоваться, как это тётушка, будучи дворянкой вышла замуж за купчину.

Следующее утро я начал с зарядки. У себя в комнате приступил к растягиванию тщедушного тела. Н-да, пяток отжиманий от пола и всё, десяток приседаний и весь потный с бьющимся сердцем. Ну ничего, я приведу себя в форму. После завтрака вышли с Марфой на прогулку. Зимний воздух пощипывал нос и щёки. Дышалось легко, никаких техно запахов, только конскими яблоками немного попахивает.

Когда мы вышли на главную улицу города, нас обогнал нарядный возок, запряжённый двойкой лошадей. Кучер что крикнул мне и попытался достать меня плёткой.

Дома за обедом я со смехом рассказал про этот случай. Дядя с тётушкой почему-то переглянулись с серьёзными лицами.

– Николенька, завтра придёт портной, снять мерки для твоего костюма.

На моё отнекивание, с моей точки зрения я был одет по погоде в очень приличный полу тулуп, последовал ответ:

– Николай, – это уже Григорий Иванович обратился ко мне.

– Ты понимаешь, люди встречают сначала по одёжке. Ты дворянин и должен соответствовать в одежде этому. Вот посмотри, что могло бы быть.

– Тот разбойник – кучер вытянул бы тебя кнутом, думая, что ты мещанин, а он везёт помещика и в своём праве. Ты бы тогда, как человек чести, вызвал бы его хозяина на дуэль, и кто-то из вас мог бы погибнуть. И это всё из-за неправильно подобранной одежде.

– Всё, решено, нужно справить тебе нормальный костюм на первое время.

Да, с этой точки зрения я не смотрел на ситуацию. Прав дядюшка, не только одежда показывала статус, также обращение твоё к людям. Я об этом в общем знал, но лучше всего помалкивать, пока не вживусь в общество.


7

На следующий день пришёл портной, худощавый и чернявый мужчина по имени Альберто. Он мог оказаться, судя по типичной внешности, и греком, и итальянцев или иудеем. Говорил с лёгким певучим акцентом. С ним пришли две девушки помощницы, притащили на пол комнаты каких-то коробок.

Когда мне выложили образцы одежды я рухнул в кресло и от отчаяния закрыл глаза.

Вы помните Пьера Безухова с Бондарчуком в этой роли, этого пузана в панталонах, обтягивающих ноги и чресла как чулки. К ним высокие сапоги, чуть выше колена. Фрак, с болтающимися фалдами и жуткой расцветки жилетками, одеваемыми под фрак.

Мой бурный протест пыталась погасить тётушка, но я не желаю ходить как мужчина нетрадиционной, модной ориентации. Я забыл упомянуть рубашки с воротником стойкой, цилиндр, трость, перчатки. Кошмар какой-то.

Выбор костюма продлился до вечера, прервались только на обед.

Мария Александровна с Альберто смогли убедить меня, что нужно иметь для официальных выходов классический фрак с завышенной талией. Я только смог отстоять классический темно коричневый цвет, пару цветных жилетов и несколько рубашек. Зато на повседневную носку я категорически отказался от французской моды, выбрав английский длинный редингот синего цвета из хорошей шерсти и светлые брюки со штрипками под башмаки. Это мне нравилось больше. Ну и конечно аксессуары – галстуки, шейные платки, трость – ну куда без неё и конечно головные уборы. Для фрака цилиндр с загнутыми полями и шляпу на повседневку. На завтра также пригласили сапожника.

Сразу скажу, после многочисленных примерок, костюмы и обувь были готовы только через месяц. Я правда никуда не тороплюсь. Заканчивается февраль, на улице снег, куда спешить. Случайно узнал, что Георгий Иванович, чтобы меня одеть отдал 450 рублей серебром. В пересчёте на ассигнации около 1400 рублей. Курс в это время 1 рубль серебром к 3–3.5 ассигнациями. Странно, я не привык, чтобы кто-то мне так помогал и выразил дядюшке свои чувства с предложением помощи. На что дядя ответил:

–Да полно тебе Николя, ты мне как сын, а деньги что, так – легко пришли, легко ушли.

–Ты вот лучше скажи мне, как у тебя со счётом, сможешь проверить мои бухгалтерские книги? А то чувствую, что мой главный приказчик крутит, а поймать никак не получается.

Я, конечно, увидел в этом возможность хоть как-то возместить вложенное в меня. И с удовольствием согласился. Как оказалось, дядюшка не очень грамотно писал и провести аудит своим бумагам был не в состоянии. Что не мешало ему быть очень удачливым купцом, не даром состоял во 2-й гильдии. В своё время показал капитал более 20 000 рублей, что позволило гордо именоваться купцом 2-й гильдии. Для попадания в 1-ю надо показать капитал более 50 000 рублей.

Дядя имел универсальную лавку, именуемую бакалеей, в которой были продукты питания, ткани, крестьянский инвентарь, нитки и иголки, ну в общем все, что нужно жителю русской провинции. Две аналогичных лавки держал он в губернской столице Костроме. Но главные доходы приносило Георгию Ивановичу транспортное товарищество, где он на паях с ещё двумя купцами держал несколько судов, ходивших от истоков Волги – Твери до Астрахани. Несколько расшив, спускавшихся вниз по течению, назад тянули уже бурлаки. И главное – новейшие коноводки. Додумались же – на судне устанавливали ворот, который крутили попеременно две лошади. Тяжелый якорь завозили вверх по течению примерно на километр, закрепляли его. Лошади накручивали канат на ворот и подтягивали судно к якорю. Такие коноводки в среднем шли в два раза быстрее бурлацких судов и проходили 20–30 километров за световой день. Зачастую к такому судну цепляли ещё несколько барж.

Дядя, когда рассказывал мне об этих судах, прямо лучился от гордости за передовые технологии. Надо подумать на сей момент.

Мне выделили в лавке комнату, куда старший приказчик Аркадий, молодой мужчина из мещан, притащил мне огромные талмуды с бухгалтерией.

Сначала я долго крутил первую книгу, пытаясь понять, что это и как тут разобраться, мало того, что почерк писавшего никак ни каллиграфический. К тому, что я столкнусь со старорусскими мерами измерений, я был готов и даже подготовил себе шпаргалку.

В основном мне нужны меры веса, объёма жидкости и сыпучих материалов. И я выписал себе их перевод в привычные мне меры. Таким образом пуды, фунты, золотники, а также штофы, бочки, четверти и гарнцы меня не пугали.

Но мешок картофеля, куль зерна, воз сена и другие меры были мне незнакомы в точном измерении и приходилось переводить всё к общему знаменателю. К концу дня я совсем загрустил и только ехидный взгляд Аркадия, брошенный им украдкой вслед, заставил меня сжать зубы и упереться рогом. Этот день я закончил поздно, после ужина тупо сидел в зале в кресле, а верная Марфа сидела рядом и штопала рубашку сыну. На меня поглядывала искоса, но не мешала. Вот идеальная женщина, работает молча, на мозги не воздействует. Дураки мы, мужики. Такую жизнь профукали.

Весь следующий день я занимался универсальным переводчиком мер и весов. Всё равно на будущее пригодится. К концу дня Аркаша немного потускнел, а когда через два дня я закончил книгу и убрал её в закрываемый железный шкаф, то получил предложение от него в материальной помощи. Меня он принимал за студентуса, нанятого недоверчивым хозяином. Я промямлил что-то невразумительное, что бы отстал. Хорошо, наверное, нагрел хозяина.

Остальные книги я проверял больше недели. Наловчился уже, может аудитором устроиться?

Встретился с Георгием Ивановичем вечером, после окончании проверки.

– Георгий Иванович, вот приход и расход по всем книгам. Это по годам, а здесь в общем балансе.

Посчитал так же наличность. Обворовывает Вас Аркадий. Общая сумма за четыре года не менее 5 000 рублей недостачи.

– Ошибиться не мог? -Тяжело посмотрев на меня спросил дядя.

– Нет, два раза пересчитывал.

– Ладно, разберёмся с ним. Ключи от шкафа с книгами пока оставь себе, пойдём домой. Машенька, чай заждалась с ужином.

Не хотел бы я стал дяде поперёк дороги, понятно откуда хватка. И только упоминание супруги смягчило его лицо.

Вечером, после ужина, я получил неожиданное предложение.

– А давай-ка съезди в Кострому. У меня там домик есть, остановишься пока в нём. Вспомнишь, как учился в реальном училище. Заодно проверишь обе моих лавки, я понимаю, что приказчики воруют понемногу. Но меру знать надо, так что давай Николай, с понедельника поезжай с богом. Бери мой старый тарантас, можешь взять свою девку, пусть помогает по дому.

Так как мои костюмы ещё не закончены, мне дядя прикупил в магазине готового платья сюртучную пару. Шляпа и трость уже имелась в наличии. С собой добродетель мне 300 рублей на всякий случай.

8


Выехали поутру. Тарантас был тесноват, на облучке сидел мужичонка средних лет с сизым носом. Откликался на имя Тихон, удивительно идущее ему. Он был похож на свою лошадку, впряжённую в наше транспортное средство. Такой же неторопливый и унылый, ослик Иа какой-то. В тарантасе кроме нас с Марфой сидел её сынок Прохор, ну не мог я оставить пацана без матери. Наверное, не настоящий я помещик. Пацан сидел рядом с кучером и постоянно вертел головой, наверное, в первый раз выезжает в такое путешествие. Марфа укрыла меня теплой медвежьей, наверное, шкурой, чай ещё зима. Ходу нам не менее ста вёрст. Придётся дважды останавливаться на ночлег. Поначалу я с интересом смотрел на зимний лес. Трасса была оживлённая, нам постоянно встречались обозы, торопящиеся верховые и даже раз какая-то пехотная часть бодро промаршировала по обочине. Как-то не заметно я пригрелся, приткнулся к мягкому бочку служанки и уснул.

Проснулся от громких голосов, кажись приехали к постоялому двору. Тихон остался заниматься нашим пепелацем, Прошка подхватил наши вещи, и мы зашли в помещение. Оглядевшись со света, я подозвал хозяина.

–Любезный, мне комнату, почище. Слуг тоже устрой как положено и подай нам ужин.

И не дожидаясь ответа я развернулся к самому удобному, на мой взгляд, месту у окна.

Не стал просить комнату для дворни, меня бы не поняли. Устроят с другими слугами, а вот ужинать будем вместе. Тихон поест на кухне с Прошкой, а Марфу я пригласил за стол.

Женщина с благодарностью посмотрела на меня и присела в углу стола. Когда принесли горячие щи, я понял, как проголодался по горячему. Заказал чарку водки и под сей чудный продукт начал расправляться с большим куском жаренного мяса, соленья тоже были в тему. Ужин, наверное, очень скромный для дворянина. Но голод не тётка.

Неожиданно Марфа попросила себе тоже шкалик беленькой. Махнула её с мороза, зарумянилась и тоже принялась за мясо.

Нет, я не смогу относиться к достойным людям как к животным. Может на людях буду покрикивать, а так нет. Не дать сесть на шею – это да. Вот Марфа, хорошая женщина. Не повезло с мужем, сгинул в солдатах, оставив сына на память. А она не унывает, тяжело ей, я же вижу. И ко мне относится хорошо, заметно как старается окружить меня заботой. Эх, сам-то туточки на птичьих правах. Но по возможности надо приблизить её к себе. Ничего, какие наши годы.

В Кострому въезжали после обеда третьего дня. Да, город значительно больше Кинешмы. Тихон уверенно направлял лошадь, знает куда ехать.

Относительно небольшой деревянный домик, на пять комнат. Отворил ворота дед в овчинном тулупе. Здесь постоянно жила пожилая чета. Аглая следила за домом, пока хозяев нет, супруг её Осип был привратником, истопником и вообще мастером на все руки. Пока мы отдыхали с дороги, Осип протопил хоть немного дом. Аглая летала по дому, приводя мою комнату в порядок. А Марфу с Тихоном отправил на рынок за продуктами, надо было ещё прикупить подушки, пару тёплых одеял тоже не помешает. Аглая на ужин сварганила нам что-то типа наваристого кулеша с мясом. Дёшево и сердито, она сначала с испугом посматривала на меня, потом ничего, привыкла. Наутро встали рано, позавтракали и я велел Тихону запрягать наш экипаж. Решил я с Марфой пройтись по городу, по магазинам. А так как не барское это дело, ходить пешком. Придётся ехать.

В городе около 11 000 человек, после двух с копейкой тысяч в Кинешме – просто столпотворение Вавилонское. Город интересно застроен. После грандиозного пожара в начале века город выгорел почти дотла. И застраивать его начали по проекту. Радиально-концентрическая сетка улиц сходилась на главную площадь города, раскрытую в сторону Волги. В центре города дома в основном каменные, к окраинам попроще.

Прошлись по магазинам, я прикупил себе зубной порошок с подобием зубной щётки из щетины, несколько платков и кожаные перчатки. Но, собственно, шёл я приодеть поприличнее свою служанку.

Когда Марфа поняла, что я хочу купить ей обновки, стала активно отнекиваться.

– Послушай Марфа, я хочу, чтобы рядом со мной была прилично одетая женщина, а не холопка в таких обносках.

В магазине готового белья мы купили Прошке домотканые тёплые штаны и зипун на меху, а также несколько рубашек. Я же видел, как она латает их ему – полу гнилые и расползающиеся. Для женщины взяли несколько длинных рубашек, два сарафана и передник на повседневку. А также выходную нарядную шёлковую юбку. На сейчас купили симпатичный полушубок и нарядные ботиночки. Старое я почти силком попросил приказчика выкинуть.

Увидев, как женщина с жадностью рассматривает коробочку с иголками и нитками, присовокупил это к покупкам. Всё это обошлось мне в 25 рублей. По сравнению с моим костюмчиком – просто даром. Назад ехали в тишине, Марфа благодарно сжала в возке мою руку, и вся зарумяненная ехала с мечтательным выражением лица. Сейчас, наверное, представляет, как будет хвастаться обновками перед дворней.

Сегодня решил поужинать пораньше, устал что-то, да и вставать завтра надо пораньше. Дела ждут.

Поэтому еще с утра попросил Осипа протопить баньку. С дороги не помешает пропариться.

Да, банька раза в два меньше, чем в Кинешме. Предбанник, одно слово – только одежду развесить. Марфа одного не отпустила, пошла со мной. Наверное, я окреп за это время, да и зарядку делал утром и вечером. Потому что выдержал два захода. В глубине души ждал, что Марфа повторит то, что произошло в Кинешме. Зря, не дождался, зато напарился от души. Уже в доме Аглае угостила квасом, не тот, пожиже. Не такой ядрёный. После ужина лёг отдыхать. За стеной потрескивала остывающая печка, народ потихоньку угомонился. Я погасил свечку и начал обдумывать свои шаги на ближайшие дни. Потихоньку начал засыпать, как скрипнула дверь, в темноте раздался шорох и под моё одеяло скользнула тень, надеюсь Марфа. Женщина замерла в нерешительности, потом робко положила ладошку мне на живот. Я развернулся на бок и пытался в темноте рассмотреть её лицо. Всегда предпочитал заниматься этим при свете. Увы, к сожалению, полная темнота.

Я развернул её лицо и погладил по щеке, волосы, обычно спрятанные платком, сейчас промытые после бани, приятно переливались между пальцами. Мягко придвинувшись, повернул её лицо к себе и начал жадно целовать.

Господи, она что никогда не целовалась, такое ощущение, что насилую. А может и вправду не целовалась, в 16 лет выдали замуж. Муженёк тоже не гений Камасутры, сунул, дунул и пошёл. Откуда ей знать тонкости секса, она же через полгода после замужества оказалась вдовой.

Постарался успокоиться и нежно начал целовать её в шейку, в ушко, не удержался, впился в налитой сосок. Вскрикнув, Марфа теснее прижалась ко мне. Теперь опять поцеловать, главное не торопиться, ночь впереди. Через несколько минут женщина расслабилась и позволила мне целовать по-настоящему с языком. Руки мои тоже не отдыхали, жадно изучали женское тело. Ну да, уверен первый секс для моего нового тела. Главное самому не торопиться.

Учащенно задышала, нравится, когда ласкаю грудь. Эпиляция ещё тут не известна, конечно удивил разросшийся треугольник между ног. А мне нравится, никакой искусственности. Через несколько Марфа развела ноги:

–Ну давай, чего ждешь, – от этого хриплого шёпота мне сразу переклинило. Я забыл про планы не торопиться, набросился на горячее тело и рывком вошёл. Господи, как хорошо.

Оторвались мы друг от друга уже под утро. Она не меньше меня истосковалась по ласке.

Проснулся в 10 часов, в доме было тихо. Оделся, ополоснул лицо и вышел из комнаты.

В обеденной комнате на столе, закрытый салфеткой мой завтрак. Свежие булочки и сливочное масло – вкуснятина. Пока ел, вернулась с мороза Марфа. Раздевшись, села напротив и неловко поглядывая на меня, взялась штопать сыновью рубашку.

–Марфуша, я сейчас по делам. Ты старшая в доме. Вот тебе 30 рублей на хозяйство. Приду в пять вечера, пусть будет нормальный ужин, хорошо?

Эта лавка выглядела куда солиднее, занимала первый этаж углового доходного дома. Старший приказчик уже ждал меня, дядюшка послал заранее нарочного с письмом обо мне. Выделили мне конторку с маленьким окошком, где я мог разложить гроссбухи. Чихая от пыли, начал проверку. В принципе, после первого аудита, всё пошло как по смазанному.

Попросил подать мне чаю через два часа и к пяти вернулся домой. Марфа вела себя абсолютно непринуждённо, и я тоже расслабился. Днём то накрутил себя, ну типа «поматросил и бросил». Ничего серьёзного у нас не может быть из-за сословных различий и Марфа опытная женщина, это понимает. Я точно не влюблён в неё, а вот моё юношеское не целованное тело очень даже бурно реагировало на соблазнительную особь. Судя по всему, женщина стремится подняться за мой счёт, ну а я не против. Обоюдовыгодный союз, а там как получится. Да и похоже на то, что она не в обиде на меня – вон, какая довольная ходит. Сейчас, когда исчезло угрюмое выражение лица и в обновке, она выглядела помолодевшей и я с удовольствием посматривал на неё, пока ужинал.


9


Через неделю я закончил проверку и понукаемый Тихоном, отдал указание собираться домой. Стоило поторопиться, днём стало совсем тепло и снег начал таять. Не хочется застрять в весеннюю распутицу.

Выехали поутру, я уже привычно притулился к Марфе и задремал. Марфа ещё разок пришла ко мне в спальню, сама и довольная ушла под утро. Прошка отъелся на свободе, ему пошла на пользу поездка. Видимо дома в Кинешме его все, кому ни лень гнобили. А в Костроме он помогал мужикам и лазил по городу. Я дал ему рубль и счастливее его пацана не было, накупил леденцов и свистульку какую-то.

Вернулись домой под вечер, думал уже, что застрянем. Снег стал липкий и налипал на полозья, приходилось останавливаться и очищать их.

Вечером, после добротного ужина, давал отчёт Георгию Ивановичу. Собственно, недостача была небольшая, в пределах допустимого. Так он и сказал, по мне так выглядел дядя довольным. Налил нам по рюмочке шустовского и мы смаковали его в кабинете.

– Скажи-ка Николя, а чем ты хочешь заниматься в ближайшие годы? Торговлей тебе невместно заниматься, военную карьеру предпочтёшь или как?

Взяв минутную пазу для солидности, разговор этот я уже давно наметил:

– Хочу я, как дороги просохнут, съездить в вотчину, в Селезнёво. К матушке на могилу поклонится ей. Посмотреть, как деревенька, а по приезду намерен с Вами серьёзно поговорить. На вашей шее сидеть не намереваюсь, и есть намётки кое-какие.

– Это правильно, что не бросаешь вотчину. Жаль, батюшка твой спустил село ваше наследственное – Никольское. А с Селезнево никаких прибытков тебе не будет. Земли там бросовые, не родит земля нормально.

На этом мы и закончили разговор. Оба остались довольные друг другом.

Кузина Анюта давно уехала в Москву, а с Петей мы постоянно занимались, то чистописанием, то законом божьим. На Пасху ходили все семейством в церковь. Поначалу опасался что-то не то сделать. А потом осмотрелся и расслабился, даже удовольствие начал получать от службы. В последствии без принуждения ходил в церковь, даже исповедовался у батюшки и почти не врал. Не договаривать – это же не значить врать.

Нашёл я и ответ, как так получилось, что тётушка, будучи дворянкой вышла за муж за купца.

Оказывается, моя бабушка по материнской линии рано овдовела и осталась с двумя дочерями на руках. Родственники не рвались помочь несчастной женщине. И если мою матушку удалось выдать за муж за молодого офицера, то младшенькую Марию не получилось. Бесприданница, да и возраст уже, засиделась в девках – 22 года. А тут случилась любовь нечаянная. Ну, да, жених купеческого сословия, зато весьма состоятелен и влюблены были молодые. Мария умоляла мать благословить брак. Мезальянс, конечно, да не враг же мать дочери. Вот так и поженились. И на мой взгляд брак получился счастливым. В доме царила радость и достаток. Я, по крайней мере, чувствовал себя прекрасно здесь. Если бы не гадостное ощущение, что нахлебником нахожусь тут.

Поэтому оставшееся до поездки в деревню время посвятил укреплению тела и духа. С телом всё просто, утром и вечером усиленные зарядки в комнате. Приспособился уже к ним. Упражнения на гибкость, отжимания от пола, приседания в обнимку с небольшим мешком песка на шее. Марфа, заходя в комнату, косилась, но ничего не говорила.

Я давненько уже не ощущал себя больной развалиной. Молодой организм охотно принимал нагрузки. Ещё бы бегать начать, да где – по грязи то. Да и не поймут.

С духом сложнее. В церковь то я ходил регулярно, я имею в виду иные душевные страдания.

Постоянно я анализировал ситуацию, как мне зарабатывать большие деньги приличным способом. В помощь мне было то, что после попадания в новое тело я получил маленький рояльчик в кустиках. Непривычно чётко стала работать голова и я помнил очень многое из прошлой жизни в подробностях. Например, с лёгкостью могу пересказать основные тезисы апрельского пленума ЦК или привести доказательства теоремы Коши. Меня в прошлой жизни хорошо помотало. Я поработал на заводах и мех обработка для меня открытая книга. Разбираюсь в строительстве, немного в геологии. А самое главное – я всегда очень много читал. Семейная жизнь не сложилась, и я читая запоем, уносился в другие миры. И одним из любимых жанров было именно попаданство в прошлое. Я ставил себя на место ГГ. Если попадал в средние века в шкуру работяги – то обязательно становился кузнецом. Уважаемым человеком был кузнец во все времена. И я специально изучал и отлично знал, как добывать железо, как получить из дрянного болотного железа сталь, как изготовить дамаск и многое другое. Имел представление о технологии изготовления бумаги, стекла, фарфора и зеркал.

И сейчас мой мозг интенсивно работал, пытаясь найти мою нишу. Мешало одно – не хватало информации. Её я сейчас и пробовал получать.

Я ездил с дядей по его торговым делам, вникал и сравнивал, откидывал неудачные идеи. Когда сошёл лёд с Волги, дядя взял меня с собой сходить до Нижнего Новгорода на их судёнышке.

Это была небольшая парусно-гребная расшива метров 18 длиной и около 5 шириной. Вниз мы довольно лихо спустились, подгоняемые попутным ветром и течением. Останавливались на ночёвку в заранее в определённых местах, сторожились и выставляли охрану. Иногда останавливались в небольших городках. До Нижнего около 200 вёрст и мы прошли их за 4 дня. А вот назад телепались 10 дней. Бурлаки тянули не более 10–12 вёрст в день. Георгий Иванович хвастался, что их новомодные коноводки проходят это расстояние вдвое быстрее.

По возращении я начал собираться в поездку. С утра Мария Александровна отловила меня и посадила рядом с собой в гостиной.

– Николаша, мы переживаем, как ты такой неприспособленный будешь сам управляться там, – и тётушка приложила платочек к повлажневшим глазам.

– Ты же нам как сын, будь там осторожнее, – и женщина обняла меня.

Как приятно, что меня любят в этом доме.

– Мы с Георгием Ивановичем решили подарить тебе наш старый тарантас с кобылой, ну ты же должен как-то передвигаться. Да и совсем без дворни нельзя, Тихона и Марфу перепишем на тебя. Ещё Дуньку, девку дворовую, пусть помогает там.

– Тётушка, спасибо вам огромное. Я ненадолго, поклонюсь матушке. Разберусь с деревенькой и вернусь.

– У меня просьба к тебе. Не дело разлучать мать с сыном, отпусти Прошку с Марфой.

– Да пусть езжает, ну давай иди собираться.

Обрадовав Марфу скорым отъездом, начал продумывать гардероб. Ну парадный фрак там ни к чему. Возьму два повседневных костюма, а вообще пусть Марфа думает о моём гардеробе.


10


На следующий день, после обильного завтрака выехали на фазенду. Тихон сзади приторочил сундук с вещами и корзины с провизией, тётушка лично складывала нам на первое время.

На улице было уже тепло, начало мая. Обдуваемые ветерком мы спокойно катились по дороге. У тарантаса был довольно мягкий ход и ничего не мешало мне любоваться окрестностями. Прошка сидел на облучке с Тихоном, уговаривая его дать порулить. Дети всегда дети. Некрасивая рябая Дунька притулилась там же, чтобы нам не мешать.    Марфа скромно забилась в угол, лицо было спокойным и удовлетворённым. Наверное, ей несладко приходится с дворней. Завидуют тётки, что барин благоволит. Мне передавали такие слухи. Часа через два я попросил Тихона остановиться около речки. Захотелось размять ноги. Марфа сразу начала организовывать нам перекус, я пошёл к небольшой речке. Мелкая, шириной метров 10 не более. Пощупал рукой, вполне приемлемая водичка, уже прогрелась. И вдруг захотелось искупаться, сил нет. Смыть с себя все тревоги. Ну, барин я или нет. Скинув одёжку, оставшись только в исподнем прыгнул в речку.

Какое блаженство, вода чистая, видно мельтешащие стайки рыбок. Мелко только, особо не поныряешь. Течение несильное, я лег на спину и начал дрейфовать. Небольшие облачка плывут на ярко синем небе, лес вокруг. А воздух, так бы и пил его.

Так, надо плыть назад, а то унесёт – иди потом пёхом по жаре в одних подштанниках. На берегу встревоженная Марфа с куском материи в руках. Выскочил из воды и сразу попал в сильные руки. Меня тщательно вытерли до красна, при этом Марфа возмущённо смотрела в глаза, но молчала. Одевшись, с удовольствием перекусил свежим хлебом с ветчиной.

Через пару часов не торопясь вкатились в Селезнёво. Тихон провёз меня по деревушке. М-да, не впечатляет. Приземистые домишки с прилепленными к ним сарайчиками. Народу не заметно. Подкатили к одному из домов.

–А это значиться староста местный тута живёть, – разродился немногословный Тихон.

Прошка, гордый отведённой ему ролью отловил какого-то пацанчика и велел отыскать старосту

– Барин приехал, бегом за старостой.

Староста прискакал на небольшой лошадке откуда-то со стороны леса.

Невысокий мужичок, с какой-то непропорциональной фигурой – широкий таз с немаленьким брюхом. Плечи вроде не широкие, но чувствовалась немалая сила в них. Лицо округлое, бородка усиливала впечатление. Тихон мне подсказал его имя – Антип.

– Антип, как здоровье, семья не болеет? – попытался я наладить сразу отношения.

Удивлённый Антип даже подзавис

– Так всё хорошо, все живы. Здоровы, спасибо за беспокойство, барин. Если бы я знал, подготовили бы ваш дом ещё вчера. Сейчас баб кликну, пусть приберутся там. Проходьте в дом барин, не побрезгуйте. Не знаю только, чем угостить, у нас все по-холопски.

– Да не надо ничего, Антип. Кваску холодного нальёшь?

Нас устроили в тенёчке, в дом не пошли. Запашок ещё тот. А вот квас хороший, с удовольствием выпил.

Бабы в количестве семи штук, возглавляемые Марфой с Дунькой в течение двух часов прибрались в хозяйском доме. По крайней мере в спальне стало чисто. Сам дом снаружи производил двойственное впечатление. Одноэтажный, с каменным цокольным этажом и деревянным основным. Вроде ещё крепкий, но явно неухоженный. Чувствовалось, что нужна мужская рука.

Бабы на улице вытряхивали ковры и подушки с одеялами. Марфа руководила со знанием дела и явно ей это нравилось. Решено, будет у меня домоправительницей.

На удивление в кладовках не было пусто. В ларе немало зерна, бочки с соленьями и на леднике даже свиная туша и крупные рыбины. По стенам развешаны пучки трав, их пряный аромат перебивал другие запахи. Молодец Антип, его заслуга, не дал растащить своим беспризорное хозяйство. Жирный плюсик ему.

А мне в доме понравилось, после влажной уборки всё изменилось, стало нормально дышать. А то поначалу спёртый, пыльный воздух портил впечатление от помещений. Расчехлили кой-какую мебель, ковры почистили и неплохо, ей богу не плохо. Ей, ей хорошо.

А уж когда Марфа подала на стол переданную тётушкой провизию, так совсем на душе похорошело. Будущая домоуправительница накрыла мне одному, но я заставил её присоединиться. Потом, прихлёбывая травяной настой, решил поговорить с ней:

–Марфуша, как тебе здесь, нравиться?

Женщина, улыбнувшись кивнула.

– Я вот, что думаю. Жить здесь постоянно я не могу, придётся много ездить в Кинешму и Кострому. Хочу предложить тебе место управляющей в этом доме. Буду возвращаться и в доме всё должно быть в порядке, что скажешь?

– Николай Васильевич, ты разве не хочешь, что бы я была подле тебя?

Мы давно договорились с Марфой – наедине без чинопочитания.

Марфуша, очень хочу, потому и оставляю тебя здесь. В Кинешме ты всегда будешь дворней, а тут хозяйкой. Смекаешь?

Женщина ненадолго задумалась, покраснела, разулыбалась – видать представила, как будет тут всех строить.

– Воля Ваша, Николай Васильевич.

– Ну и прекрасно, Дунька остаётся с тобой, а Тихона забираю – тарантас нужен самому, хотя буду отсылать его к тебе, когда будет нужда.

– И ещё, милая, завтра часов в 10 пусть Антип придёт сюда, есть разговор.

На этом тему закрыли. До конца дня женщина буквально летала по дому покрикивая на местных клух. Угадал я с нею, за дом, думаю можно не переживать.

Ночью сама пришла ко мне, чему я был несказанно рад. Что-то претило мне использовать своё положение и принуждать её к сексу. Мне кажется, Марфа это оценила и навещала меня, когда она этого хотела.

Наконец-то сегодня я смог добиться, чтобы она не стеснялась раздеваться полностью. Всё норовила остаться в ночной рубашке. Поэтому я наконец исполнил свою мечту, при зажжённой свече жадно разглядывал роскошное женское тело. Особо мне нравилась грудь женщины, тяжёлая и налитая, так и просится в руку. Бедра немного полноватые, но её не портят. Не привыкла бедненькая, что её целуют. Кожа рук, огрубевшая от чёрной работы и Марфа стеснительно забрала свои кисти, когда я попытался их поцеловать. Видимо сказалось то, что в доме мы были практически одни и не опасались шуметь, поэтому не сдерживались. Мой мало ещё целованный организм уже не реагировал так остро на обнажённую женщину, как в первый раз, когда я оконфузился.

Этот секс был поспокойнее, Марфа подстроилась под мой ритм и с закрытыми глазами получала удовольствие. Я же наоборот жадно рассматривал все уголочки её тела и старался не торопиться, продлив кайф. Услышав крик, не сразу понял, что это женщина бурно кончает, бедная моя спина. Что бы не отставать тоже ускорился.

Потом долго лежали, свежий воздух через открытое окно приятно обдувал разгорячённые тела. Так и уснули вместе.

Утром проснулся когда Марфа уже хлопотала по дому.


11


Господи, как хорошо в собственном доме. Вроде у тётушки меня тоже не обижали, а дома лучше. Быстро вскочив, побежал на речку искупнуться. Вода ещё не прогрелась, начало лета только, но после усиленной зарядки зашёл в воду без проблем. Наоборот, после купания в прохладной воде получил такой заряд бодрости, что захотелось бежать за горизонт. Кстати, надо озаботиться обувью и одеждой для пробежек.

Завтракали опять вдвоём, этим я подымал статус своей управляющей.

А к 10 часам подошел Антип. Марфе я приказал присоединиться к нам.

– Антип, это Марфа, я оставляю её управляющей. В моё отсутствие полностью выполняешь её приказания. Ясно?

Дождавшись утвердительного кивка, продолжил:

– Расскажи-ка мне чем живёте, как на жизнь зарабатываете?

Дальше мне пришлось выслушать плаксивый рассказ о тяжёлой жизни деревни, про последний кусок хлеба и драную рубашку, тоже видимо последнюю.

– А ну как уважаемый, пошли прогуляемся по деревне.

В течение часа мы обошли дважды деревеньку. Первое впечатление вчера было удручающее. Домики покосившиеся, с кучей прилепившихся пристроек. Людишки одеты странновато. Несмотря на тёплую погоду, в основном как матрёшки одеты в несколько одёжек.

Сегодня я немного изменил мнение. Дети выглядели сытыми и незабитыми. Во некоторых домах имелись коровы и почти в каждом многочисленная птица. Ну правильно, заливные луга позволяют содержать бурёнок. Ну и близость к воде соответственно плавающую живность.

По словам Антипа, народ в основном занимался рыбной ловлей, поставляя рыбку в город и питаясь сам. Земледелие почти не развито, так небольшие огороды.

Ну это я знал и ранее, что сельское хозяйство в этих краях имело рисковый характер, землица малоплодородная.

Поэтому в семьях обязательно кто-то занимался домашним кустарным производством – плели корзины, подделки из глины, в одной семье хозяин даже делал шляпы.

Две семьи бортничали, а сам староста с тремя сыновьями занимался распиловкой брёвен, которые сплавляли сюда по реке. Доски разных размеров охотно раскупались местными корабелами. Необходимость в лесе для постройки судов была бешенная. В основном пользовались популярностью расшивы. По Волге они ходили сотнями, называли их по-разному – тихвинки, гусяны, унжаки, суряки и т. д. по названиями рек, на которых их строили. Были даже беляны – название получили из-за того, что строили их из несмолёного «белого леса». Длина такого судна достигала 100 метров, грузили на него свежий лес, доходило до 13 000 тонн. И сплавляли эту махину самоходом вниз по реке. Рейс в одну сторону, по прибытии разбирали.

Поэтому бизнес Антипа был довольно удачен, судя по нескольким лошадёнкам во дворе. Я не поленился и сходил на его «предприятие», где трудили его сыновья с помощниками. Работали они по старинке, укладывали брёвна горизонтально с лёгким уклоном и два пильщика – один сверху, другой снизу распускали бревно на доски длинной пилой.

Даже с такой убогой технологией было выгодно работать – информация к размышлению.

После двухчасовой прогулки вернулся в усадьбу. Марфа молодец, организовала нам холоднючего кваску. Отдышавшись, я продолжил разговор:

–Ну, Антипушка, а что скажешь про недоимки, оброк и барщину. Барин уехал и можно забыть про него?

Оброк – это денежная или товарная уплата помещику – в данном случае продуктами.

А барщина – это выполнение работы, физический труд, который идёт в счёт суммы долга за аренду земли. Ну – время сейчас такое.

Мужик сразу как будто ежа проглотил. А как он думал, только на себя работать?

Минут пять мужик бекал, мекал, делал жалостливый вид.

Я заранее прикинул средний размер оброка. С учётом умеренной барщины оброк составлял не менее 10 рублей с души в год. Но разорять своих крестьян мне казалось глупым, зарабатывать будем другим путём.

Прервав его потуги, я позвал Марфу. Ей с ним мучаться.

Договорились со старостой так. Недоимки за несколько месяцев я прощаю.

Антип от имени всей деревни обязуется поставлять в усадьбу продукты питания, как-то – рыбу и мясо. А также молочные продукту и овощи по мере необходимости. Так же в усадьбе у Марфы постоянно будут работать три женщины и мужик, помогать по хозяйству.

Договорились ещё о нескольких вещах.

Что в течение лета Антип строит мне большую баню по моему проекту и несколько подсобных помещений, по указанию Марфы. Обязательно загон для скота и птичник. Я же рассчитывал перейти на самоокупаемость, т. е. держать несколько хрюшек, коз и конечно птичек. Всё это не вызвало возражений у старосты, он явно опасался большего ущерба. Ну я в принципе много не прошу. Продукты – так сколько там едоков в доме. Постройки – да для крестьянина в это время, да при наличии досок соорудить несколько пристроек – неделя работы. На том и порешили.


12


Остальные дни я проводил на берегу речки в раздумьях. Вообще Кострома – это речной край. Кроме водной магистрали – Волги еще десятки крупных и средних рек, а уж мелких за сотню. Так уездный город Кинешма лежит на слиянии Волги и реки Кинешемка. А наше Селезнёво находилось в полуверсте от слияния Волги и реки Мера.

Так что я частенько пешком доходил да великой реки, садился на подстилку и подолгу сидел, наблюдая за рекой. Судоходство очень оживлённое, за день до сотни судов. В основном местные расшивы, несколько раз видел пароходики. Нещадно коптя небо дымом, они упорно карабкались вверх по реке. Остальные суда медленно тащились вверх бурлаками.


Мои мысли занимали проблемы выбора той области производства, где у меня не будет конкурентов и смогу быстро подняться. Главное, что бы позволил тот уровень машиностроения, который мне нужен. Я отлично помнил, чем богата Костромская область. Здесь и красная глина и суглинки, из которых можно изготавливать красный кирпич. Есть известняк, стекольный и формовочный песок, строительный тоже кстати наличествуют.

Заниматься стекольным производством или зеркалами – наверное нет, их давно делают, пусть не того качества. Красный кирпич? Может быть – только для себя, для строительства своего дома. Ну я же буду строить свой дом в Костроме или Кинешме.

В результате мозгового штурма, через несколько дней, я решил, чем имеет смысл заниматься.

Насколько я помню, керосиновые лампы еще не появились, а затраты на их производство невелики. Сейчас пока ещё пользовались свечами, а долгие годы керосинка служила единственным средством освещения. Плюсы её в том, что керосиновая лампа служит долго, знай – подливай керосинчик и даёт яркий свет. Керосин для неё уже продаётся в аптеках и универсальных магазинах. Нефтеперегонкой занимались уже с середины 18-го века и керосин использовали для обработки ран.

Ну это на первое время. А потом у меня другие замыслы.

А пока я отдыхал, каждый день купался в нашей реке. Марфе уже надоело сердиться на меня – она очень боялась, когда я плавал. Не принято сейчас самому лезть в воду.

Так на берегу ждал с полотенцем верный Прошка и помогал мне одеваться. Остальное время я проводил в прогулках и немного в делах. С Тихоном объездили наши владения, в принципе немаленькие. С одной стороны моя земля простиралась до слияния двух рек, с другой подпирали участки двух соседей. Одни из них – вдова князя Козловского, который откупил у батюшки наше родовое село Никольское. Другим соседом был Осип Давыдович Белявский, местный коннозаводчик. Тот самый, в дочь которого – Людочку был влюблён мой реципиент и из-за которой он решился на суицид.

Получалось по площади где-то 20 квадратных километров, большая часть которых приходилась на лес – этакая смесь европейской тайги и смешанного леса. Небольшие участки около деревни были расчищены под огороды. Ну и пойменная часть – немаленькие заливные луга, где спокойно можно было бы выращивать крупнорогатый скот и лошадей.

Так я бездельничал до начала июля. Как-то раз вернувшись домой, обнаружил у нас посыльного, ожидающего меня. Судя по всему, лакей от соседей. Открыв надушенный конверт, раскрыл короткое письмо, написанной аккуратным женским подчерком.

В нём, наша соседка, Пелагея Исаевна Козловская имела честь, пригласить меня в ближайшее воскресенье на приём местной братии помещиков. Первым порывом было отказаться, я не был готов к местным танцам-шманцам. Этикет недостаточно хорошо знал. Но хорошо взвесив за и против – согласился. Всё равно придётся входить в местное общество. Так лучше сделать это в глуши, среди мелкопоместных помещиков, чем в Костроме.

Поэтому отписал помещице, что с превеликим удовольствием посещу сей раут. Благо, свой парадный костюм взял с собой, спасибо Марфе – заставила.

Загрузка...