Утром следующего дня Аня и Петя проснулись очень рано, – необычно рано для них обоих. Было темно и тихо, даже птицы еще спали, спал даже соловей, живущий в их саду, всегда просыпавшийся первым и будивший всех своими трелями.
– Петь, – Аня потянула брата за рукав пижамы, – может, все волшебство в садах происходит именно сейчас? Пока все спят и пока такая тишина?
– Я тоже так думаю, – шепотом ответил Петя. – Я думаю, его творит старый Гном, пока все спят. Хоть он и говорит, будто ничего такого особенного не делает и что даже ни о чем таком не знает, – это он просто отговаривается, считая нас еще маленькими. К тому же я думаю, что все происходит в том самом заброшенном месте сада, – не зря ведь оно остается пустым и не случайно отгорожено.
– Ну, так пойдем! Посмотрим! – загорелась Аня.
– Пойдем, – кивнул Петя. – Только тихонечко, чтоб никого не разбудить. А самое главное, – чтоб не вспугнуть и не встревожить волшебство.
Наспех одевшись, дети выбрались из дому, – в этой тишине и темноте им обоим чудилась какая-то неуловимая таинственность. Все в этот предрассветный час казалось совсем другим, они чувствовали себя так, как будто вдруг оказались в каком-то другом Мире. Удивленные и притихшие, Аня с Петей обошли сад. Ни ветерка, ни шороха не проносилось и не слышалось в нем. Дойдя до заброшенного места, они стали тихонечко перелезать через ограду. Но перелезть тихонечко у них не получилось, – нога Ани соскользнула, и она упала, больно ударившись локтем и разбив коленку. Аня громко расплакалась, – она знала, что нужно было сдержаться, чтобы никого не разбудить, но ей было очень больно, и сдержаться она просто не смогла. Тут же проснулся соловей и начал свою песню.
– Аня! Петя! Дети! – позвала мама, еще сонная, выглянув в окно. Но Лето, выбежавший из дома, едва услышав плачь, уже подымал Аню с земли, вытирая ей слезы.
– Ничего, ничего, – успокаивал он дочку. – Ничего страшного. Сейчас промоем, залепим подорожником, – и ранка затянется. А мама подует на ранку и боль пройдет.
Осень уже подбежала к калитке со стаканом воды. Она присела возле Ани и промыла коленку, смывая с нее землю и пыль. Ранка оказалась совсем крохотной. Осень подула на нее, а потом поцеловала, и боль действительно прошла. Лето на руках отнес Аню в дом, на ходу погрозив Пете пальцем. Но Пете и без того было стыдно, – ведь он, как старший, да к тому же, мальчик, должен был следить за сестрой и поддержать ее, чтобы та не упала. Он шел за родителями, опустив голову и обещая себе, что никогда впредь не допустит ничего подобного и будет более внимателен.
Так начался новый период осени, – период осенних дождей. Небо затянуло тучами, спрятавшими солнце. Подул холодный ветер. Краски стали тускнеть. Начались дожди, – дожди, барабанящие по земле тихую осеннюю мелодию, совсем другую, непохожую на ту, которую играли листья своим веселым шорохом.
– Немного грустно? – спросил Лето, подойдя к Осени и нежно обняв ее, смотрящую через окно на сад и тихо барабанящую подушечками пальцев по стеклу в ритме с дождем. В ее волосах появились серые тона, а платье будто выцвело и заблестело прозрачными капельками.
– Да, милый, – ответила Осень, не оборачиваясь. – Немного грустно. Как всегда. Но и этот период жизни важен. Период осмыслений, спокойствия и тишины. Период пересмотра прожитого и планов на будущее. Отдыха и покоя после долгой работы. Просто я меняюсь и становлюсь немножечко другой. И мир меняется, становясь другим. А это всегда немного грустно.
– Ну, вот и все, – печально произнесла Любовь Анатолиевна, после завтрака. – Закончилась теплая веселая осень. Нужно будет сегодня перебрать гардероб. Достать теплые вещи, зонты, куртки и полусапожки. А легкую одежду соберите и отдайте мне в стирку, – все это теперь долго уже не пригодится, так что пора его спрятать до весны.
– Так жаль, – протянул Иван, глядя в окно, – на улице было сумрачно, а ведь он так любил пеструю осень, разноцветную, солнечную и яркую, которую мог рисовать бесконечно, – она была изумительна, – разная, неповторимая, все время меняющаяся, играющая красками, оттенками, бликами, – не было на свете ничего, что ему так хотелось рисовать, как осень, ничего, чем можно было так неотрывно любоваться.
– Да, жаль, – согласилась Катя, думая о том, что теперь прогулкам в парке придет конец, ведь под дождем особенно не погуляешь.
– Ну, ничего, – один Виктор Сергеевич, похоже, совершенно не грустил по поводу перемен в погоде. – Ты, Катенька, сосредоточишься на учебе вместо прогулок, а для тебя это очень важно, ведь ты учишься первый год, так что как раз войдешь в необходимый ритм, – зато потом, когда наступит зима, уже будешь справляться с заданиями гораздо быстрее и легче, и у тебя будет достаточно времени для прогулок. А ты, Иван, перестанешь отвлекаться на красоту пейзажей и тоже наконец-то всерьез займешься учебой. Все это пойдет вам только на пользу. Ну, а там недалеко и до каникул, на которые у нас и вовсе грандиозные планы, – мы ведь будем отдыхать в горах, вы не забыли? Но только при условии хороших оценок! Нет абсолютно никаких причин для грусти! Собирайте скорее вещи в стирку и доставайте теплую одежду!
Тепло шло на убыль. Дожди теперь лились каждый день. Петя после дня Осенних Даров внимательно следил за садом. Оказалось, что та самая змея, которую он изредка замечал в последнее время, поселилась у них в сарае на заднем дворе. Просыпаясь до рассвета, он видел, как она шепталась о чем-то с Садовым Гномом, правда, никак не мог разобрать слов. Он пытался незаметно проследить за ними, когда те уходили из сада, но каждый раз наступал момент, когда они вдруг бросались в разные стороны, и пока Петя, замешкавшись, решал, за кем же ему продолжить идти, попросту пропадали из поля зрения, а он оставался ни с чем. Однажды, следуя за ними, Петя так далеко зашел в лес, что даже заблудился и вернулся домой лишь к вечеру.
Садовый Гном появлялся редко. А вот змею Петя теперь видел все чаще. Иногда она рано утром следовала за Осенью. Иногда покидала их Пределы одна, – всегда явно торопясь. Но он так ни разу и не смог выяснить, чем же она занимается и куда отправляется, – каждый раз по дороге случалось что-нибудь такое, на что он отвлекался. И, стоило ему только отвести взгляд куда-то в сторону, как змеи уже было не видно.
Но все-таки любопытство было сильнее всех неудач. Петя даже забирался в сарай, стараясь оставаться незамеченным, надеясь, что здесь-то ничего не упустит и, по крайней мере, услышит, о чем говорят змея и Садовый Гном, если бы тот зашел к ней в гости, – тогда ему хотя бы стало известно, чем же они занимаются. Правда, и это пока не приносило результатов, – змея возвращалась поздно и всегда была одна. Но Петя не сдавался.
– Так ты никогда не сможешь выстроить отношений, – произнесла змея, вернувшись однажды вечером в свой сарай. Петя в очередной раз затаился в самом темном углу, прикрывшись старой одеждой. – Скорее наоборот, только все испортишь. И в дальнейшем никто с тобой и разговаривать не станет. Даже если тебе будет очень, очень нужно. И даже Садовый Гном, который живет почти с вами и неплохо, в общем-то, к тебе относится. Не говоря уже о незнакомцах.
Петя не шелохнулся, стараясь дышать как можно тише.
– Да выходи уже, – проворчала змея. Думаешь, я не знаю, что ты частенько здесь прячешься?
Петя понял, что другого выхода у него нет. Шумно вздохнув, он выбрался из груды, за которой маскировался.
– Ну? – строго глядя ему в глаза, спросила змея. – Ты что-то хотел?
– Я… – Петя запнулся. – Я просто…
– Ты просто слишком любопытный мальчик, к тому же, не умеющий себя вести.
– Но… – Пете было неловко. Он отчаянно старался что-нибудь придумать, но слов так и не находил.
– Но – что? Хочешь сказать, что ты у себя дома и вправе находиться, где угодно? В таком случае, ты полностью нарушаешь законы гостеприимства, пробираясь в жилище гостя в его отсутствие. К тому же, ты вовсе и не думал о том, чтобы прийти и познакомиться. Нет! Ты хотел именно подсмотреть и подслушать! А эта твоя слежка? Неужели ты не понимаешь, что так поступать недопустимо? Каждый имеет право на свои собственные секреты! И на то, чтобы никто не лез и не вмешивался в его дела! В каком-нибудь Мире за такое могли бы даже убить!
– В другом Мире? Ты знаешь о Мирах?
– Да, – она кивнула.
– Расскажи мне о них! Пожалуйста! – глаза Пети загорелись.
– Вот уж нет, – холодно ответила змея. Неужели ты думаешь, что кто-нибудь станет тебе что-то рассказывать после того, как ты себя повел? Да и сейчас… ты даже не потрудился познакомиться со мной. Не назвался, не спросил о том, кто я… И даже не задумался о том, что я, может быть, устала! Так что уходи. И не приходи больше без приглашения. И не следи за мной. А я ложусь спать.
– Но… – Пете очень хотелось продолжить разговор, однако змея уже свернулась калачиком и закрыла глаза. Ему ничего не оставалось, как уйти.
– Прости меня, – тихо пробормотал он и вышел.
После этого разговора Петя больше не забирался в сарай и не следил за змеей. Он просто наблюдал за тем, как она уходила и возвращалась из окна. Ему было очень неловко из-за того, что все так вышло. « Наверное, она никогда уже не будет разговаривать со мной», – думал Петя. Но однажды вечером, когда змея вернулась в свой сарайчик не слишком поздно, он все-таки решил рискнуть. Взяв корзинку с булочками, Петя направился к ее жилищу и осторожно постучал в дверь. « Вряд ли будет хуже, – говорил он себе. – В самом крайнем случае она просто не станет со мной разговаривать, и тогда я уйду, а все останется так же, как и сейчас. Но если я не попробую, то все и так останется, как сейчас».
Дверь со скрипом открылась. Петя, не зная, что сказать, просто топтался у входа, переминаясь с ноги на ногу.
– Ну? – нетерпеливо спросила, наконец, змея. – Ты заходишь, или пришел так, постоять на пороге?
У Пети отлегло от сердца.
– Меня зовут У, – видя его нерешительность, змея взяла разговор в свои руки.
– А я – Петя. Прости меня за то, что я сделал. Я не хотел ни обидеть тебя, ни причинить вреда, – потупившись, он так и стоял, не решаясь войти.
– Я знаю, – ответила У. Но тебе просто повезло. В других Мирах и с кем-нибудь другим все это могло бы закончиться очень плохо.
С этого дня Петя почти все время проводил под навесом сарая, в котором жила У, возле бассейна, плескаться в котором она очень любила. Дожди ей, похоже, не мешали, – в холодной воде и под проливным дождем она чувствовала себя точно так же, как и под летним солнышком. Казалось, она вообще не замечала изменений в погоде, по крайней мере, никак на них не реагировала. У рассказывала Пете множество историй о своем доме. Она жила в Мире Змей, а сюда пришла как бы в гости, на один только год. Для Пети все это было откровением. Ему трудно было представить себе другой Мир, совершенно непохожий на тот, в котором он жил, и где все было абсолютно по-другому. Затаив дыхание, он слушал истории про ее Мир и ее жизнь. У них была очень большая семья, – родители, множество братьев и сестер, и Петя дивился тому, как ей, должно быть, сложно было жить целый год так далеко от дома и родных. Но У совсем не грустила. Наоборот, – ей все здесь было интересно, и она была просто счастлива находиться в Поднебесье.
В мире У, как понял Петя, даже законы Природы были иными, или просто сама Природа была совершенно другой, в этом он не совсем разобрался. Кроме того, оказалось, что змеи вообще знают очень многое, такое, чего кроме них не знает никто.
У много времени проводила с Петей. Но иногда она надолго исчезала без всякого предупреждения. Куда она отправлялась, где была и что видела, Петя не знал, а в ответ на все его расспросы, У только загадочно улыбалась и качала головой.
– И не следи за мной! – предупредила она однажды Петю. – В конце концов, я же не слушаю твои мысли!
– Мои мысли? Ты умеешь слушать чужие мысли?
– Иногда, – кивнула У.
– Как это, наверное, здорово! – Петя пришел в полный восторг. – Хотел бы и я уметь слышать чужие мысли!
– И что бы ты тогда послушал? – У смешливо прищурила левый глаз.
– Не знаю, – Петя даже растерялся от такой постановки вопроса, ведь слышать мысли здорово уже само по себе, а вот что именно он хотел бы услышать… Странный какой-то был вопрос.
– И ничего не странный, – ответила У на его мысль, прищурив уже оба глаза. – И ничего не бывает здорово уже само по себе. И, в принципе, все на самом деле здорово уже само по себе. И, конечно же, ты и понятия не имеешь, что именно хотел бы услышать в чьих-то мыслях и зачем. Но вот чтобы какое-то умение или качество было бы само по себе совершенно здорово для каждого, – так вот нет.
– Я теперь буду тебя бояться, – насупился Петя. Ему стало не по себе, – как знать, ведь могло быть и так, что У все это время слушала абсолютно все его мысли, – и пусть ничего такого, за что пришлось бы по-настоящему краснеть, Петя никогда не думал, но ведь мысли на то и существуют, чтобы быть очень личными и известными только одному. Теперь же, узнав о дивной способности У, он чувствовал себя рядом с ней неуютно, так, будто бы оказался без одежды.
– Да??? – У, похоже, откровенно смеялась над ним, хотя по-прежнему выглядела совершенно спокойно.
– Да! Потому что все время буду думать о том, не слышишь ли ты моих мыслей. Даже когда тебя не будет рядом.
– Но здорово ведь! – теперь У действительно смеялась. Смеялась звонко и весело, запрокинув голову.
– Не очень, – потупился Петя.
– Теперь ты понимаешь, как неприятно, когда кто-то без спроса влезает в твое личное! – назидательно произнесла У. – Да, я действительно слышу чужие мысли. Но только иногда. И только когда это действительно зачем-то нужно.
– Кому нужно?
– Либо мне, либо тому, кто думает. И не волнуйся, – все, кто способен слышать чужие мысли, обязательно дают обещание не разглашать другим того, что услышали, ну, кроме случаев крайней необходимости. И обещание это нерушимо, иначе способность пропадет. Так что, если я вдруг и услышу что-то особенное, об этом все равно никто, кроме нас с тобой, не узнает.
У снова залилась хохотом, да так, что опрокинулась в воду и продолжала смеяться, катаясь по глади воды в бассейне.
– Чего же ты смеешься? – Петя все еще чувствовал себя обиженным.
– Да не переживай, – У снова поднялась над водой, утирая слезы от смеха кончиком хвоста. Я смеюсь не над тобой. Просто вспомнила, какой это был кошмар поначалу. В нашем роду почти все умеют слышать мысли, правда, у каждого эта способность появляется в разном возрасте. У меня она, к примеру, появилась достаточно поздно. Вообще-то, все уже думали, что она и не появиться, обычно змейки открывают в себе эту способность еще малышами и постоянно всех дразнят, громко повторяя вслух их мысли, – они ведь еще не понимают, что мысли – сокровенная тайна каждого. Поэтому змеи постарше стараются прятаться от них. Это очень смешно, когда все взрослые разбегаются, завидев приближающую малышку. Со временем это, конечно, проходит. Они взрослеют и начинают понимать. А смеюсь я, потому что вспомнила себя, увидев твой восторг. Я так ждала, когда же тоже смогу слышать мысли, так об этом мечтала, так долго думала о том, до чего же это здорово и печалилась, решив, что это свойство, видимо, у меня уже никогда не проявится, – и так бывало в нашем роду. Но оно появилось. Вдруг. Совершенно внезапно. Как раз во время Совета Родов, – он, как правило, бывает один раз в год. Собираются все змеиные роды. Решают важные для нас задачи, – ну, подробности всего этого тебе неинтересны. Смысл в том, что на Совет собираются все змеи, даже самые маленькие. И не важно, что они ничего еще в делах не смыслят, их присутствие обязательно. Это традиция. А традиции нерушимы. Так вот, – собрались вместе все змеи, тысячи змей. Говорили, решали, советовались. И вдруг я услышала. Услышала их мысли. Причем абсолютно все и разом. Это был кошмар, Петя! Как будто тысячи неумолкающих голосов в твоей голове, и все кричат. Кому-то слишком жарко, у кого-то от долгого сидения болит хвост, кому-то скучно, кто-то не покормил детей, кто-то влюбился, кто-то с кем-то поссорился. И все они об этом думают. Я потом год от всех пряталась. В пещере. Боялась всего, что способно думать. И весь первый год я так и слышала мысли, – все подряд, сплошным потоком. Стоило мне просто о ком-нибудь вспомнить, как тут же на меня обрушивался шквал его мыслей. Так что я сидела тихонечко в самой глубине пещеры и старалась сама ни о чем не думать, ни о ком не вспоминать. Решив, что камни невероятно мудры, ведь у них практически нет мыслей. И мечтая, чтобы эта способность покинула меня навеки. Так что не так уж это может быть и здорово.
– Действительно, ужас, – Петя почти даже услышал невыносимый гул голосов, в котором все равно не разобрать ни слова. – А что было потом?
– Потом все пришло в свое естественное русло, как, впрочем, всегда все и происходит. Я стала слышать чужие мысли очень редко и только тогда, когда это на самом деле нужно.
– Расскажи мне о Мирах, – попросил Петя. – Если можно, конечно.
– Есть много разных Миров. Тот, где мы сейчас находимся, называется Поднебесье. Он самый высокий из всех, выше только небо. Хотя, это отсюда видно, что ваш Мир под самым небом. А если смотреть из других, то может показаться, что он на самом небе. А из некоторых его вообще не видно. Ниже располагаются Радужные Миры. Их семь. Они соединяют Поднебесье с остальными. Под Радужными Мирами находятся Миры Земные. А еще есть Миры Подземные, они тоже почти не видны. Кроме них, есть Миры Зеркальные, – никто не знает, где они находятся на самом деле, а Зеркальными их назвали оттого, что все в них вроде бы такое же, как и в одном из других Миров, но это только так кажется, а на самом деле оно другое. Я не знаю, сколько существует Миров вообще. Но совершенно точно, что все они разные и жители разных Миров тоже разные. И в каждом Мире свой уклад, но все они при этом взаимосвязаны. Все происходящее в одном, так или иначе, отражается на жизни остальных. Но о существовании Миров знают далеко не все. Больше того, почти никто из обитателей Мира даже и не догадывается о том, что его Мир – не единственный. Однако в каждом из Миров есть такие, как я, – те, которые посещают другие Миры. Путешественники.
– А зачем?
– Ну… Во-первых, мы обмениваемся знаниями. И многому учимся. А, во-вторых, все мы нужны друг другу. Иногда Поднебесью просто не обойтись без Змеиного Мира. Потому что у вас порой происходит такое, в чем разобраться смогла бы только змея.
– А как решается, кто будет посещать другие Миры?
– У нас это было решено на Совете Родов. Там выбрали меня.
– Выходит, в наш сад могла попасть и не ты? – Петя даже испугался этой мысли, – он очень полюбил У, – а ведь, они, оказывается, могли бы и не встретиться, если бы на Совете выбрали другую змею.
– Нет, Петя. У каждого – своя Судьба. Мне было суждено попасть в Поднебесье. Поэтому другая змейка никак не смогла бы оказаться в вашем саду. Так же, как и мы с тобой просто не могли не встретиться.
– Опять «судьба!» – Петя даже хлопнул себя по коленкам. – Ну почему? Почему все говорят об этой судьбе? Разве не мы решаем, что нам делать? Разве не от нас самих зависит наша жизнь? И наша судьба?
У просто улыбнулась и ничего не ответила Пете. Это было, как ощущение хвоста, сворачивающегося кольцами. Нужно почувствовать самому, чтобы понять.
– Ты, наверное, встречалась с очень многими… в разных Мирах… – Петя уже понял, что ответа про судьбу не будет.
– Да, Петя.
– Послушай, У… – Петя немного смутился и замялся, даже покраснел и опустил глаза.
У терпеливо ждала.
Наконец он справился со своим смущением и продолжил:
– Я совсем не умею разговаривать. И, как ты когда-то говорила, строить отношения с другими. Правда. Даже на Осеннем Балу я никак не мог завести разговор с гостями, хоть мама и предупредила меня, что это важно. Я хотел бы тебя попросить… Ты могла бы меня научить?
– Разговаривать и строить отношения, – кивнула У. – Это иногда целое искусство.
– Ты знаешь, всем отчего-то разговоры даются просто. А у меня так не выходит. Я смущаюсь, боюсь сказать что-то не то, или стараюсь высказаться как можно точнее, а в итоге говорю долго, запутываюсь и совершенно сбиваюсь. Или веду себя по-дурацки, как вот тогда с тобой… Ведь с самого начала можно было просто подойти и познакомиться… Может, это тоже дар? Как твое умение слышать мысли? Который либо есть от рождения, либо его попросту нет?
– Нет, Петя, – покачала головой У. – Этому вполне возможно научиться.
– А как? – оживился Петя, радуясь тому, что это все-таки не оказалось даром, ведь тогда он бы всю жизнь так и запутывался бы в собственных словах.
– Во-первых, ты должен понять, что все на свете – разные. Не такие, как ты. Они совсем по-другому мыслят, могут не понимать того, что для тебя очевидно и вообще воспринимать все иначе. Поэтому самое главное, – понять, каков тот, кто перед тобой. А потом уже заговаривать. И, конечно же, к каждому нужно относиться с уважением. И учитывать, что ему, возможно, сейчас совсем не до разговоров. Ну и, кроме того, есть и такие особи, с которыми не то, что разговаривать, а и вообще связываться не стоит.
– Ох… Не так-то это и просто…
– Со временем ты научишься.
– И еще… – Петя снова замялся и смутился. – Ты могла бы как-нибудь взять меня с собой? В другой Мир?
– Я думаю, что да. Когда-нибудь. Однажды. Если тебе разрешат. И если Совет Родов даст согласие.
Петя почувствовал себя совершенно счастливым. Он вдруг понял, что увидеть другие Миры, – это именно то, чего ему хочется больше всего на свете.
Так У начала учить Петю беседам.
– С самого начала ты должен научиться сохранять спокойствие. Да, это, я считаю, самое главное. И не только в разговорах, в любом деле. Когда ты волнуешься, или смущаешься, или чего-то боишься, или о чем-то переживаешь, теряешь самое важное. Теряешь суть. Вообще, практически все ошибки, – и в делах, и в жизни совершаются именно тогда, когда утрачено спокойствие. Просто вдохни, выдохни и попытайся унять свои эмоции. Не пытайся делать серьезный вид, как ты любишь. Твои слова и поступки не станут от этого мудрее. Просто сохраняй спокойствие. Оно приходит изнутри. Почувствуй.
Петя закрыл глаза и сделал глубокий вдох и выдох.
– Не думай о том, что кто-то тебя не поймет. Если это и случится, ты сможешь произнести свои слова снова, уже по-другому. Непоправимых ошибок нет, Петя, все исправимо, – продолжала У. – Не торопись в разговоре, подбирай правильные слова. Научись правильно излагать свои мысли, выбирая самое главное. Не перепрыгивай с одного на другое, полностью закончи одну мысль прежде, чем перейдешь к следующей. Однако старайся и не затягивать мысль, пробуй уложить ее в несколько слов. Говори четко, просто и ясно. Не ожидай, что твой собеседник сам уловит дальнейший ход твоей мысли, он может думать совершенно по-другому, или совершенно о другом. Не бойся спрашивать, худшее, что может случиться, – тебе не ответят. Всегда внимательно слушай того, с кем говоришь, выслушивай до конца, не перебивая. И помни: со всеми нужно говорить по-разному. Вот тебе основы разговора. А дальше нужно пробовать, тренироваться. Давай начнем с описаний. Ты будешь говорить. Описывать мне каждый свой день. Рассказывать, что ты делал, что видел, что происходило в твоей жизни. Начни с сегодняшнего.
– Сегодня… ну… я проснулся, – Петя почесал в затылке, вспоминая день с самого утра. – Мы все позавтракали. Потом мама, как всегда, ушла. А я с папой выпиливал узоры на старом пне позади нашего дома. Учился делать резьбу. Потом был обед. А потом я пришел к тебе.
– Постарайся не произносить ненужных слов. Таких, как, например, «ну». И не чесать в затылке. Расскажи еще раз.
– Сегодня я проснулся, позавтракал со всеми, потом папа учил меня выпиливать узоры на старом пне, потом мы пообедали, и я пришел сюда.
– О том, что ты проснулся, можно было бы и не говорить, – рассмеялась У.– Если бы ты не проснулся, то не сидел бы здесь рядом со мной. Ты мог бы сказать, что проснулся рано. Или поздно. Если бы это имело значение. Кроме того, ты говоришь, что позавтракал со всеми. Но со мной, например, ты не завтракал. И я-то знаю, кого ты имеешь в виду, говоря « все». Но кто-то посторонний может этого и не знать. Так что давай еще раз.
– Я проснулся сегодня рано, как обычно в последнее время. Шел мелкий дождь, но я все равно пошел сюда, надеясь тебе застать. Но тебя уже не было. Тогда я вернулся в дом, обсох, переоделся и спустился в кухню завтракать. Мы завтракали все вместе, мама, папа и Аня. Потом мама ушла, а я вместе с папой занимался резьбой. Он учил меня на старом пне. После этого мы пообедали, и я отправился к тебе. Вот теперь сижу рядом с тобой и учусь разговаривать. Ну как?
– Уже лучше, – У была довольна. – Для первого раза. А теперь расскажи мне, что самое главное дал тебе сегодняшний день? Без описания событий.
– Сегодня ты пообещала взять меня с собой в другой Мир. И еще я немного научился выпиливать узоры. И начал учиться разговаривать.
– Так… – У потерла подбородок хвостом. – А опиши мне это место так, как будто я его никогда не видела и не увижу.
– Хм … – Петя снова поднял было руку к затылку, но опустил ее с полдороги. Тут есть маленький деревянный домик. И бассейн с водой. Вокруг – большущий сад. В бассейне живет змея, У. Она прибыла к нам из другого Мира. И она мой друг. А еще – в Садах голые деревья. И почти все время идет холодный дождь. И почти нет солнца. Но здесь так не всегда, только теперь. А совсем недавно деревья были разноцветными. И было тепло. И еще цвели розы. И пели птицы, – кстати, птиц теперь совсем не слышно, я только сейчас это заметил.
– Вот видишь, задумываясь о том, как описать привычное, иногда можно заметить то, чего не видел прежде. Так же, как формулируя свои мысли, можно уловить и новую идею, или цель, или решение.
– Это очень здорово! – Петя был вдохновлен.
– И у тебя неплохо получается. Просто ты раньше не тренировался. А теперь расскажи мне о Дарах, которые подарила вам всем осень.
– Ну… Мне осень подарила
– Стоп! О Дарах Осени рассказывать нельзя!
– Почему? Мы вот были все вместе в день Даров Осени и видели все подарки.
– Вы семья. Не все и не всем можно рассказывать, Петя. Этому тоже нужно научиться.
– Я никогда не научусь всему этому… – Петя сник.
– Научишься! Просто нужно каждый день тренироваться.
– Хорошо. Но как при этом не обидеть того, кто спрашивает?
– Очень просто. Скажи ему: « прости, но я не могу ответить на твой вопрос».
Так Петя занимался с У практически весь остаток осени.
Аня училась вышивать. Мама рисовала ей разные узоры на ткани, а она пробовала вышить рисунок. Работа была кропотливой и требовала терпения. Ане, привыкшей почти все время бегать по саду или гулять в лесу, было непросто научиться сидеть на одном месте и раз за разом спарывать неудавшиеся стежки. Она исколола иголкой пальцы. Но все равно не останавливалась.
В этот холодный и сырой период поздней осени Иван и Катя каждый день, вернувшись со школы и сделав уроки, отправлялись к маме в музей. Гулять было слишком холодно, а маме не хотелось, чтобы они оставались дома одни, без присмотра.
В музее Ваня рисовал. Рисовал, что видел и как мог. Перерисовывал картины, зарисовывал скульптуры, восхищался талантом и мастерством их создателей. Правда, его рисунки получались скорее смешными, чем красивыми. Но Ваня не опускал рук, он работал и старался, как мог. И, чем больше он рисовал, тем больше ему хотелось заниматься. Он чувствовал, что все эти рисунки – часть его самого, как рука или нога. Он будто бы попадал в другой мир, взявшись за кисточку или карандаш. И не замечал ничего вокруг, – ни стука строителей, ни запаха лака, ни сырости, ни стука дождя, ничего.
Катя рассматривала картины с красивыми нарядными людьми, а после делала своим куклам похожие наряды и прически, разукрашивала им глаза и лица, и неимоверно удивляла своих одноклассниц, принося этих обновленных кукол в школу. Так что ей очень даже было чем заняться, пока Ваня рисовал, ничего не замечая вокруг, а мама была так занята работой, что просто не могла уделить ей времени. Катя вообще была в восторге, – музей стал для нее новым огромным миром, со множеством разных залов и предметов, которые со временем перестали казаться ей чуднЫми и стали родными. Она даже здоровалась с картинами и скульптурами, как со старыми знакомыми.