Утро следующего дня началось, как обычно. Гул и суета, – Катя и Ваня собирались в школу. Сложенные с вечера рюкзаки с книгами и тетрадками, почему-то все время попадались под ноги, и Катя с Ваней, как и каждое утро, постоянно спотыкались об них.
Мама, спеша и собираясь на работу, готовила на скорую руку завтрак, – яичницу с поджаренным хлебом и колбасками. Спешили все, кроме папы, который, как всегда, был нетороплив и абсолютно спокоен, однако при этом каким-то чудом делал все быстрее остальных. И уж его-то портфель, – большой, тяжелый, кожаный, совершенно никому не попадался даже на глаза до тех пор, пока папа, держа его в руках, не останавливался в дверях на выходе, подгоняя семейство собираться быстрее, ведь ему нужно было сначала отвезти в школу детей, потом маму на работу и лишь только потом он ехал в свой офис, а все эти места находились на довольно-таки приличном расстоянии. Школа, в которой учились Иван и Катя, была в самом центре города, музей, где работала мама, располагался в самой старой его части, практически на окраине, а папа работал в риэлтерском бюро в центре самой новой, недавно отстроенной части города, – что, в общем-то, тоже получалось практически на окраине, только на противоположной. Город, расширяясь, стремительно достраивался за счет прилегавших когда-то поселков, старенькие обветшалые дома сносили, а земли застраивали аккуратными разноцветными высотками. Дети очень любили гулять в этом самом Новом Городе, как его называли жители, – здесь все было очень красиво, – разбивались клумбы и детские площадки, аллейки и дорожки были красивыми и ровными, правда, здесь, точно так же, как и в Старом Городе, было очень легко заблудиться. В Старом Городе извилистые узкие улочки были подобны лабиринту, а здесь все было уж слишком похожим.
Итак, в это утро, как, впрочем, и обычно, папа собрался первым, и, пока мама еще накладывала макияж, а дети только еще доделывали себе бутерброды в школу, – мама решила уже начинать приучать их к самостоятельности, чтобы потом у них не возникало трудностей из-за того, что они ничего не успевают, поскольку привыкли, что все делается кем-то за них, – потому Катя с Ваней сами обязаны были делать все то, что могли в силу возраста и способностей, – уже стоял в дверях в застегнутом плаще и с неизменным портфелем в руках.
– Ну же! – подгонял он семейство каждые несколько секунд поглядывая на часы. – Собирайтесь! А то опоздаем!
В очередной раз взглянув на циферблат, стрелки которого, как ему показалось, ускорили свое движение в сравнении с обычным раза в два, – вообще-то, он частенько замечал эти парадоксальные шутки стрелок, ведь зачастую именно когда чего-то ждешь, они как будто замирают и полусонно медленно-медленно ползут по циферблату, а вот именно тогда, когда спешишь, будто бы начинают спешить с тобой наперегонки, ускоряя течение времени неимоверно, папа скользнул взглядом по потолку в коридоре. На потолке красовалась светло-кремовая клякса.
– Дети! – без злости, но достаточно громко и строго закричал папа. – Ну что же это такое?! – он указал пальцем вверх, на кляксу. – Я понимаю, что Иван у нас художественный гений, – гремел папа, но это же не повод красоваться художествам у нас на потолке! Я все могу понять, – не унимался он. – Испачканный масляными красками стол, – ну, это твой стол, в конце концов. Ковер в твоей комнате, – хотя ведь нужно же быть аккуратным! Краска на умывальнике, – тоже понимаю, руки перепачканы были. Но чтобы потолок!!! Вот этого я уже никак понять не способен!
Иван с Катей недоуменно уставились вверх. Что говорить, – они тоже совершенно не понимали, откуда взялось это пятно краски. Выглянувшая на крик мама с не докрашенным правым глазом так же изумленно уставилась на кляксу, переводя взгляд то на потолок, то на детей, – потолок был высотой в три с половиной метра, и детям нужно было бы уж очень сильно постараться, чтобы попасть туда краской.
– Ладно, – махнул рукой папа, – собирайтесь, а то времени уже совсем нет. Вечером разберемся, – и все семейство снова засуетилось, продолжив собираться.
– Ума не приложу, – бросила мама, уже выходя из дому. – Просто ума не приложу. Как?!
Иван угрюмо молчал в ответ, – да и что он мог бы ей ответить? Кто поверит теперь, что к этому пятну он не имеет никакого, ну совершенно никакого отношения? Наверное, теперь ему запретят рисовать дома. День был испорчен с самого утра, ведь рисование в последнее время стало его самым любимым занятием. Да, странное увлечение для парня. Но он ничего не мог с этим поделать. Ему безудержно хотелось рисовать. Все, что он видел, тут же представлял себе нарисованным. Чуть измененным, с другими тонами, под иным углом, в другом освещении… И рисовал, как только появлялась возможность. Ваня рисовал на уроках. Рисовал дома, до самой ночи. Рисовал по дороге со школы, – везде, где только мог. Он так увлекался, что забывал обо всем на свете, а особенно о времени. Из-за этого Ваня многое пропускал и многого не успевал сделать. Так что папа уже и раньше слегка начинал ворчать по поводу его художеств, из-за которых Ваня вечно не высыпался и часто не успевал сделать уроки. А тут такое…
Из-за открытой Виктором Сергеевичем входной двери повеяло запахом гари.
– У вас все в порядке? – постучал он в дверь к соседям.
– Да-да, – сонно пробормотала соседка, открыв дверь. Она выглядела довольно хмуро, а запах гари резко ударил в нос, как только дверь приоткрылась. – Все хорошо, не беспокойтесь.
– Что-то горит? Нужна помощь? – этот запах явно не мог быть случайностью.
– Сама не понимаю, откуда это, – пробормотала соседка, – у нас действительно ничего не горит, а пахнет так, будто пожар…
Все уже вышли из дому, а пятнышко меж тем, переливаясь перламутром, засияло еще ярче.
– Недосмотр! – пробормотал домовенок Алик, выйдя из кладовки сразу же, как только дверь за хозяевами захлопнулась. – Ай-яй-яй! – и он, достав баллончик с краской, стал брызгать из него на кляксу. Постепенно она скрылась, а тон потолка выровнялся.
– Ведь никогда же не забывал, – качал головой Алик, которому, естественно, было очень стыдно, ведь он, как домовой, обязан был сделать пятно невидимым для хозяев, хотя оно, закрашенное, конечно же, полностью сохраняло и свое значение, и свою силу. И ни то, что он еще маленький и к домоводству приступил всего пару лет назад, ни Осенний Бал, на котором он побывал впервые (из-за чего, собственно, и не выспался, к тому же был переполнен впечатлениями и совершенно забыл о потолке), ни в коем случае не оправдывало такой небрежности.
Меж тем папа, жутко гоня машину, отвез детей в школу. Маму – в музей. И добрался, наконец, до своего офиса. День сегодня выдался необычным в сравнении с предыдущими, – было пасмурно и хмуро, небо, как-то вдруг утратив свою бирюзовость, стало практически белым. Даже настроение изменилось, – причем, у всех одновременно. Стало каким-то… Меланхолическим, что ли… Хотелось никуда не спешить, ничего не делать. Вернуться домой и закутаться в теплый плед. Мечтать о чем-то совершенно нереальном, или читать книгу, или смотреть кино. Это настроение захватило всех, кроме Кати, для которой все было новым и интересным, – и одноклассники, и учителя и множество предметов, и даже школьные коридоры, пахнущие лаком и краской. Катя, бегом влетев в школу, легко влилась в шум, веселую суету и щебетание одноклассников. А все остальные как бы замедлились и немножко впали в спячку.
Утро этого дня начиналось в доме Осени почти так же, как и каждое утро. Осень неторопливо, улыбаясь, готовила завтрак. Лето, сидя за столом кухни, любовался пластикой ее движений. Все, казалось, было, как обычно. Только вот Осенний Бал остался позади. Яркие пряди волос Осени чуть заметно побледнели, как и яркая прежде расцветка ее платья. Солнце за окном светило вполовину прежней силы. Моросил мелкий дождик. В самой Осени, – и в ее голосе, и в ее движениях, стало меньше задора, прибавилось плавности и спокойствия. Все менялось. Все становилось другим.
Осень была в парчовом, переливающимся золотым и темно-красным, домашнем платье, длинном с золотистыми кружевными оборками, с длинными широкими рукавами, – рукава по краям были украшены маленькими сияющими рубинами и в своих обычных домашних туфлях, – атласных, золотых, с удлиненными задранными вверх носками. Туфли тоже были расшиты рубинами. Осень вообще очень любила рубины, – наверное, потому, что они сияли красным цветом, – а именно красный был самым ярким, если так можно выразиться, цветением осени.
На столе появилась ароматная тыквенная каша, гренки, густо намазанные яблочным джемом и графин морковного сока. Льняные салфетки, обшитые кружевом цвета слоновой кости с вышитыми на них гроздями винограда, – красного и зеленого, с летающими вокруг золотыми птицами удачи, были аккуратно сложены трубочкой на каждой тарелке. Скатерть была украшена тем же узором, – вообще-то, Осень вышивала нечасто, ей гораздо больше нравилось вязать, но иногда ей удавались настоящие шедевры. В кухню зашли Аня и Петя, – уже одетые, умытые и причесанные. Вежливо пожелали всем доброго утра. Все семейство село за стол, улыбаясь друг другу и желая приятного аппетита. Каждый разложил у себя на коленях льняную салфетку. И тут начался обычный утренний галдеж.
– Мама, папа, – а что это за две тени, которые вчера прошли через бальный зал?
– А что на самом деле в горшочке у Садового Гнома?
– И где живет Время?
– И что сегодня нам достанется в подарок от Осени?
Дети задавали вопросы наперебой, причем одновременно. Осень вместе с Летом расхохотались, – всего этого они, конечно же, ожидали еще вчера, ночью, после Бала и были готовы к тому, что ночной разговор с детьми затянется на несколько часов. Насмеявшись, они переглянулись, и что-то очень хитрое промелькнуло в их взглядах.
– Ну, как вы оба понимаете, – весело ответил Лето, ответы есть не на все вопросы. К примеру, никто, даже мама не знает, какие Дары от осени вы получите. Хотя осень, это, конечно же, не зима, которая непослушным детям может и розгу для порки под подушку принести, но, кто знает, может, и у нее для вас найдется примерно что-то похожее?
– Давайте по очереди, – в тон ему продолжила мама. – И ешьте.
Дети принялись за кашу и задумались. Очень часто в таких ситуациях они получали ровно по одному ответу только на один вопрос, однако бывало и так, что родители терпеливо отвечали на каждый. Поэтому следовало тщательно перебрать в уме все вопросы, чтобы задать действительно самый важный.
– Что такое Пограничное Место? – спросил, наконец, Петя.
– Откуда ты знаешь про Пограничные Места? – удивился отец.
– Не знаю, – пожал плечами Петя. – Просто знаю. Слышал где-нибудь, наверное.
– Ну… – Лето задумался, как бы объяснить детям попроще. – Понимаешь… Есть наш мир. И другие Миры. Они не схожи, однако мы взаимодействуем. Скорее, даже не так. Скорее, все, что мы делаем, мы делаем для остальных Миров. Но при этом мы все – одно единое целое. Просто живем отдельно. И о существовании нашего Мира они не знают. Нам же необходимо проникать в другие Миры для того, чтобы сделать все то, что мы обязаны сделать. Вот примерно так. Понятно?
Что это за другие Миры? Кто в них живет? И что маме с папой нужно там делать, было совершенно непонятно. Однако Петя с Аней просто кивнули.
– Так вот, – продолжил папа, – мы с мамой можем попасть в любой Мир отсюда. Но существуют Пограничные Места. В каждом из Миров есть свой Пограничный Мир. Очень маленький. Это может быть даже какой-нибудь домик. Или маленькая узкая тропинка. Или незаметная пещерка. Каждый Пограничный Мир совершенно уникален. Он как бы существует в обоих Мирах и виден из каждого по-своему. Но там, внутри, ты оказываешься совершенно в третьем мире. Который живет по своим собственным законам и правилам. Это такие места, через которые можно перейти в соседний Мир. Они как бы тройные. Мы отсюда видим их частью своего мира и можем гулять по ним, ничего необычного даже и не заметив. В это же время кто-то из другого Мира может совершенно точно так же гулять ровно в том же месте, и это место будет оставаться для него частью его Мира. Он нас не заметит и не увидит, так же, как и мы его. Однако там есть заветные места, через которые возможно перейти в соседний Мир. Иногда такие вот места перестают быть просто переходом и открывают свою истинную суть. А суть в том, что Пограничные Места – Мир необычный и совсем не схожий с теми, которые он соединяет. Эти Миры – не только переход. Там есть и своя собственная жизнь. И она очень отличается и от нашей, и от жизни другого Мира.
– И что же там за Мир тогда получается? – Петя уже был совсем изумлен.
– Трудно сказать. Каждое Пограничное Место совершенно уникально. И свои тайны открывает очень немногим и крайне редко.
– Понятно, – очень серьезно кивнул Петя, задумавшись о том, как многого он еще не знает и как же много понадобится времени на то, чтоб все изучить.
Мама с папой, глядя на эту серьезность, снова переглянулись, и уж теперь в их взглядах неприкрыто светилось веселье.
– Ну, задавай и ты свой вопрос, – Осень ласково посмотрела на Аню, тщательно пережевывающую гренку с повидлом и гору новой информации.
– Я про орех. Что он означает? – Аня решила не углубляться в слишком сложное.
– Это подарок Времени. На своих Весах Время взвешивает все деяния, подводя итоги совершенного. Чем лучше то, что было сделано, тем насыщеннее запах и цвет того, что остается в чаше весов. Золотой цвет и запах розы указывают на то, что было сделано много доброго и полезного. Если же в чаше остается темная жидкость с запахом гари, значит, было больше неправильных, плохих дел и ошибок. Эту жидкость Время выплескивает на стены или потолок. Если жидкость светлая, она будет укреплять дом и защищать живущих в нем, придавая им силу, притягивая к ним добро и оберегая от неприятности и бед. Потому и говорят, что дома и стены помогают. Чем больше таких светлых итогов, тем большую защиту дает дом. Как видите, жидкости в чаше добрых дел осталось еще довольно много после того, как Время выплеснул ее на потолок. То, что осталось, можно использовать по своему усмотрению. Можно попросить Время о подарке. О чем-то таком, чего сам создать не сможешь. Я попросила орех. Спелые плоды будут на нем расти круглый год. Но это не просто дерево. Оно будет притягивать к нашему дому и ко всем нам теперь столько добра, сколько это вообще возможно. Потому что выращено на всем том добре, которое нами сделано. Ну, а в самих орехах однажды проявятся чудодейственные свойства. Какими они окажутся, мы пока не знаем. Но, как только возникнет необходимость в определенном свойстве, оно тут же проявиться.
– Кстати, – продолжил папа, – это одна из наивысших наград, которую возможно получить по итогам года. И по этому поводу мы сегодня обязательно устроим торжество. Потому что ведь это не только наша с мамой награда, ее заслужили мы все вместе, каждым своим словом и поступком.
– Но мы ведь ничего такого особого и не делали, – смущаясь и даже немного покраснев, ответила Аня.
– Вы делали все, что могли и делали это как можно лучше. А это уже очень много. Потому что каждый ведь делает все лучшее, на что способен в меру своих сил.
Это было, конечно же, приятно, но, вместе с тем и очень сильно смущало. Петя и Аня задумались о том, сколько всего они все-таки не сделали в этот год, и сколько всего могли бы сделать гораздо лучше. Оба чувствовали, что родители незаслуженно считают эту награду общей. И дали себе слово впредь стараться больше и на самом деле делать лучшее, что могут.
Папа с мамой прекрасно понимали их чувства и мысли. Впрочем, – каждому полезно иногда об этом задумываться. Но уж слишком глубоко погружаться в такие размышления не стоит. Достаточно просто дать себе такое вот слово и больше от него не отступать.
– Ну, хватит! – отвлек детей от их мыслей Лето. – Давайте уже заканчивать с вопросами. Думаю, что информации на сегодня вам вполне достаточно.
– А как мы будем праздновать? Пойдем в гости?
– Нет, милая, – улыбнувшись, покачала головой Осень. – Это праздник семейный. Так что, – думайте и решайте, чего бы вам хотелось.
– Ну что, вы решили? – спросила Осень, как только завтрак был окончен, а последние глотки сока допиты.
Аня с Петей переглянулись и пожали плечами. Они совершенно не представляли, как лучше всего было бы провести этот праздничный день.
– А давайте просто прогуляемся! – предложил папа. – Пройдемся, полюбуемся родными местами.
– А давайте! – поддержала его мама.
Дети, поскольку ничего не имели против, тут же согласились и, поблагодарив маму за завтрак, побежали в свою комнату одеваться.
– Дети растут, – Осень присела рядом с Летом. – Я думаю, до окончания Правления Весны, нужно сделать каждому по отдельной комнате.
– Я тоже подумал об этом, – вздохнув, согласился отец. – Как же быстро это происходит!
– Нам нужно радоваться этому, а не грустить, милый, – Осень ласково погладила его по плечу.
– Я знаю. И радуюсь. Но все же это и немного грустно. Ведь совсем скоро они станут уже взрослыми.
– Да… – протянула Осень. И будут жить, и мыслить и чувствовать совсем иначе, нежели мы. И у них будут свои дома, – такие, каких мы и представить себе не можем. А мы будем ходить к ним в гости. И любоваться. И удивляться. И поражаться. А самое главное, – мы будем безмерно радоваться за них, милый. Потому что они становятся больше. Все больше и больше. Как огромный, совершенно непознанный для нас мир.
– Петя скоро обретет своего наставника.
– Да… – Осень улыбнулась все-таки немного печально. – Уже в следующем году…
– Как?! Вы еще не собрались? – звонкий голос Ани прервал их разговор. Дети уже переоделись и были совершенно готовы выходить, даже зонты с собой прихватили, и теперь стояли на пороге кухни, удивленно глядя на все так же сидящих за столом родителей, потому что прошло ведь ооочень много времени, минут, наверно, сорок, к тому же, никогда еще раньше не бывало, чтобы они собрались раньше, обычно папа с мамой ждали их перед входной дверью.
– Простите, заговорились, – хлопнул себя по коленям Лето, поднимаясь. – Что ж, подождите нас, пожалуйста, в саду, мы быстро.
Но Осень решила, что можно не тратить времени на то, чтобы подниматься в спальню и переодеваться. Она просто щелкнула пальцами левой руки, и тут же халат Лета куда-то исчез (на самом деле он мгновенно переместился в спальню, где тут же, уже сложенный, занял свое место на полке шкафа), а сам отец оказался одетым в зеленые брюки тончайшей и очень мягкой кожи и красивую светло-зеленую льняную рубашку, расшитую невероятно вычурным золотым узором. На его ногах появились блестящие желтые туфли, которые тут же сами и зашнуровались, причем, очень ровно и аккуратно.
– Ого! – Лето залюбовался вышивкой на рубашке.
– Сама вышивала, – ответила Осень, улыбнувшись.
– Спасибо, милая, – Лето, очень тронутый этим подарком, поцеловал ее в щеку и тоже щелкнул пальцами, только незаметно. К тому времени, как он отстранился, на Осени уже оказалось невероятно красивое платье зеленой парчи. Лиф и рукава платья были отделаны белоснежным кружевом, а на ее ногах появились зеленые полусапожки, невысокие, чуть выше щиколоток, застегнутые наискосок множеством маленьких пуговичек.
– Вот это да! – Осень, осматривая наряд, всплеснула руками и начала вертеться перед зеркалом, любуясь отражением и наслаждаясь шорохом, который производила длинная широкая юбка. – Вот это да! – повторила она, целуя мужа в благодарность. – Ты чудо! – даже лицо Осени стало выглядеть как-то моложе. Ничего удивительного, ведь зеленый был цветом ее начала.
– Спасибо, – Лето даже немного покраснел от удовольствия. – Только давай будем поаккуратнее с щелчками при детях! А то им не захочется ничего делать самостоятельно!
Небо в один миг вдруг снова стало ясным. Солнце засветило так, как будто осень только начиналась.
Весело смеясь, они вышли из дому.
– А куда мы пойдем гулять? – весело спросила Аня, раскрывая над головой огромный зонт, – в общем-то, в этом не было совершенно никакой необходимости, просто Ане очень нравилось ходить под зонтом, – он был совершенно прозрачным, а потому сквозь него все вокруг было отлично видно, зато так ей казалось, будто она не идет, а едет в волшебной карете. Зонт был, наверное, раза в полтора больше самой Ани, поэтому при взгляде со стороны создавалось впечатление огромного идущего зонта. Так, по крайней мере, ей об этом однажды сказал Дождь.
– Я предлагаю пройтись сегодня по Садам Осени, – ответил папа. – Красота там дивная! Будет просто жаль ее пропустить!
– Согласны! – хором выдохнули Петя с Аней, а мама просто кивнула, улыбаясь.
Итак, все четверо отправились в Сады Осени. Аня – медленно семеня под огромным зонтом, Петя – вприпрыжку, а мама с папой, взявшись за руки.
Сады Осени начинались сразу за небольшим лугом позади их дома. Они прошлись по узенькой петляющей тропинке и вошли в них. Здесь было невероятно тихо, и в этой тишине будто бы безмолвно звучало некое невыразимое, невесомое, еле ощутимое волшебство. Оно чувствовалось очень тонко, лишь только в такой вот тишине, как будто легкое прикосновение нежного перышка птицы. Тишина этого волшебства окутала их, словно незримой тончайшей шалью так, что каждый проникся им до глубины души. Пете с Аней сразу расхотелось дурачиться, а выражения на лицах их родителей стали какими-то загадочными. Они оба слегка улыбались, но эти улыбки не были улыбками веселья. Скорее, они создавали ощущение, будто им обоим известна какая-то тайна, и эта тайна объединяет их и светится на лицах и в глазах откуда-то изнутри. Аня и Петя зачарованно притихли, замедлив шаги. Тайна ощущалась буквально каждой клеточкой кожи. Тайна, казалось, наполняла собой все окружающее их пространство. Но понять ее они не могли.
Вот так медленно, никуда не торопясь, переполненные этим дивным ощущением, они все четверо шли Садами Осени, слушая тихий шорох листьев под ногами, любуясь невероятными цветами и оттенками листвы. И не было ни одного дерева, ни одного листочка, которые бы повторились узором или цветом. Время здесь тоже ощущалось по-другому, – оно будто бы медленно текло по капельке, как густой ароматный сливовый сироп.
Лето плавно вытянул вверх руку, и в его ладонь медленно опустилось, – как зеленый лист с дерева, – что-то сияющее.
– Это тебе, – протянул он это нечто Осени.
Нечто оказалось чудесным ожерельем. Разных размеров, играющие гранями и как-то дивно светящиеся изнутри изумруды, обрамленные маленькими золотыми листочками.
– Под цвет твоих невероятных глаз, – Лето, улыбаясь, застегнул ожерелье на шее Осени.
– И еще у него есть маленький секрет, – продолжил папа, отойдя на шаг назад. – В нем сокрыта частичка лета. А потому оно согреет тебя летним теплом в любую погоду и пору года.
Осени и вправду стало тепло, совсем по-летнему. Она растеряно стояла, молча глядя супругу в глаза, совсем не зная, как выразить все то, что чувствовала, – ведь это был не просто красивый подарок. Лето вложил в него огромное количество любви, частичку себя самого. И это было самым ценным. Настолько ценным, что и выразить невозможно. Ее глаза наполнились слезами. Слезами любви и благодарности. Но слов все так же не находилось. Впрочем, Лету никаких слов и не было нужно, – он все прочел в глазах Осени. А ведь глаза иногда бывают настолько красноречивы, что все слова становятся уже лишними.
– Ай! – пискнула вдруг Анечка и тут же присела на корточки, погрузив руку в листья.
– Что случилось? – в один голос спросили папа с мамой, прервав свой долгий взгляд.
– Что-то стукнулось о мою голову, – ответила Анечка, продолжая шарить рукой под листьями. – Ищу теперь, что это было.
– Шишка, наверное, – рассмеялся Петя. – Не ищи, их тут полно. Вот так. Осень тебе в подарок принесла шишкой по голове. Наверное, ты была уж очень непослушной!
– Природа мудра, – остановил его насмешки папа. – И каждому приносит всегда его главнейшие дары, пусть даже на первый взгляд их суть и непонятна. Так что даже шишка на голову может оказаться величайшим даром и над этим ни в коем случае не следует смеяться.
Но это оказалась вовсе не шишка. Провозившись еще с минуту, Анечка извлекла из-под листьев маленькую дудочку. Стряхнув прилипшие листочки, Аня дунула в нее, – и вдруг полилась чудесная мелодия. Хотя вообще-то Аня совершенно не умела играть на дудочке, – обычно у нее получались писк и свист, которые были, вообще-то, забавными, но выносить их долго не мог никто.
Зато теперь мелодия, которая получилась у Анечки, была прекрасной. Веселой и радостной, – прямо-таки казалось, будто само солнце играет в ней своими лучиками и хотелось рассмеяться в ответ этой трели и погнаться наперегонки, бросаясь друг в друга охапками листьев. Аня, поразившись, перестала играть и удивленно уставилась на дудочку.
– Ух, ты! – воскликнула Осень и глаза ее загорелись очень необычным для нее озорством, – во всяком случае, ни Петя, ни Аня прежде не то что не замечали в своей маме такого озорства, но даже и не представляли, что она на него способна. Вообще-то, этим качеством в их семье отличались только они, чего мама не очень-то и одобряла.
– Я так мечтала в детстве об этой дудочке! – Осень излучала полный восторг. – Все детство мечтала, кстати, – но она мне так и не попалась. Хотя я ее искала. Под каждый кустик в Садах заглядывала. Но так и не нашла.
– А что это за дудочка? – спросила Анечка, которая и вовсе никогда ни о какой дудочке не мечтала и даже не подозревала о том, что есть на свете дудочка какая-то особенная.
– Это дудочка настроения, – ответила Осень мечтательно. – Или дудочка души. В общем, это диво своей мелодией совершенно точно отображает все то, что ты чувствуешь. И мелодия эта всегда совершенна. И, конечно же, всегда неповторима.
– Хм… – Аня недоверчиво уставилась на дудочку. – Странная вещица, – проговорила она, хмуря брови, – видимо, копируя Петю, который любил напускать на себя серьезный вид. – Тогда пусть она будет тебе! – Аня протянула дудочку маме. – Это ведь ты о ней так мечтала, а не я!
– Нет, – запротестовала Осень, отрицательно качая головой. – Ты же знаешь, Природа сама выбирает, кого и чем одаривать. И Ее подарок может принадлежать лишь только единственному человеку, – тому, кому он предназначен. Так что дудочка твоя.
– Ну, ладно, – немного расстроено согласилась Аня, опустив протянутую маме руку с дудочкой в карман. Все-таки ей очень хотелось, чтобы дудочка досталась маме, раз та об этом так мечтала.
– Ай, – всхлипнул вдруг Петя и присел на корточки.
– Что такое? Еще один подарок? – все повернулись к Пете.
– Похоже, – ответил он, потирая макушку. – Только мой подарок, – горсть желудей по голове.
Аня с Петей весело рассмеялись, а Петя вытянул вперед раскрытую ладонь, демонстрируя свою находку, которая, впрочем, скорее нашла его, нежели он ее. В ладони лежали пять маленьких желудей, сросшиеся шляпками.
– Ну…. – мама внимательно осмотрела находку, – все-таки я не стала бы смеяться и над таким Даром. Кто знает, как и когда он сможет тебе пригодиться! Осень никогда не ошибается с Дарами. И каждый получает именно то, что ему действительно нужно. Так что советую тебе поблагодарить осень за ее Дар и беречь его.
Они еще немного постояли молча. Каждый про себя поблагодарил осень за ее подарки. Потом медленно, любуясь дивными красками, продолжили прогулку по Садам Осени.
Деревья нежно шелестели свою цветную мелодию. Оттенков зеленого становилось все меньше, – теперь вокруг были в основном золотистые деревья. Дети никогда прежде не замечали этого, но сегодня им отчего-то казалось, будто мелодия каждого дерева неразрывно связана с его цветом. Наверное, так оно всегда и было, и каждый цвет всегда звучал по-разному. Все старались даже дышать как можно тише, вслушиваясь в неповторимое звучание, как вдруг сквозь оранжево-желтую листву мелькнуло что-то белое. Осень плавно вытянула руку и протянула Лету красивый кружевной платок.
– Это тебе, милый, – нежно проговорила она.
– Мне? Прости меня, дорогая, но я думаю, ты ошиблась, – красивые кружевные платки дарят обычно женщинам, а не мужчинам.
– Тебе, тебе, – кивнула Осень. – Я всегда чувствую, кому предназначен подарок, ты же знаешь.
– Ну что ж, – Лето аккуратно, двумя пальцами взял белоснежный платок и бережно положил его в нагрудный карман, а после низко до земли поклонился. – Благодарю!
– Мам, а что это? – Петя прямо запрыгал от любопытства.
– Это, милый, платок, снимающий усталость. Когда кто-то очень сильно устал, он может вытереть этим платком лоб, – и силы снова вольются в него, а усталость растворится шорохом листвы и разнесется ветром без следа. Вот это – самый настоящий осенний подарок.
– Ой, до чего же здорово! – воскликнул Петя. – Это, по-моему, самый настоящий подарок для мужчины!
– Ну, восстанавливать силы приходится не только мужчинам, – возразил Лето. – Женщины тоже устают. И гораздо больше, чем ты себе представляешь.
– Да… – протянула Осень. – Только все мы стараемся этого не показывать.
– А теперь я хочу сделать всем вам очень необычный подарок, – Осень остановилась у огромного золотого дуба. Дуб этот, наверное, был самым большим из всех, которые они видели в этот день. Казалось, что даже если они все вместе возьмутся за руки, то все равно не смогут обхватить его ствол.
– Это тайное, сокровенное место, – продолжила Осень. – Там осень не заканчивается никогда, какая бы пора года ни была на свете. Я хочу всем вам показать его.
– Но ведь это же – как твоя душа! – Лето даже побледнел.
– Да, – кивнула Осень. Именно поэтому я и хочу всех вас туда пригласить.
Она тихонько забарабанила подушками пальцев по коре огромного дуба. И в нем тут же что-то заскрипело. Открылось огромное, в рост Осени, дупло.
– Я не одна, – прошептала Осень, почти касаясь губами коры. – Со мной моя семья.
Дуб тихо зашелестел листьями, будто разрешая всем войти. Осень вошла первой, вслед за ней Петя и Аня, держась за руки, а за ними все еще бледный Лето.
Они вышли из точно такого же дупла по другую сторону старого дуба. Только дуб с этой стороны был ярко-красным. Вообще, здесь все было красным, – и деревья и листва под ними. Было как-то очень тихо, даже уж слишком. И очень солнечно. И как-то невероятно красиво. Прожилки листьев ярко светились. Все непроизвольно замерли. Не было ни единого дуновения ветра. И только красные листья беззвучно слетали с деревьев вниз. Каждое соприкосновение листа с землей отзывалось гулким ударом, точно как стук сердца.
Они не знали, сколько провели здесь времени, – вот так, любуясь, слушая и замерев. Время, казалось, остановилось.
Осень взмахнула рукой и, пригнувшись, прошла через огромный кустарник барбариса. Последовав за ней, все четверо оказались на яркой золотой поляне. Поляна просто обрывалась. А дальше… Дальше, казалось, не было ничего.
Они, все так же молча, подошли к обрыву и просто сели прямо на землю, свесив вниз ноги.
– Смотри, Петя. Ты спрашивал сегодня о Пограничных Местах. Ну, это не совсем пограничное место, но одно из таких, необыкновенных. Отсюда я пролетаю в Миры.
Осень провела рукой над пустотой, и внизу вдруг появились картины. Стал виден красивый яркий парк, по которому гуляло множество пар, – все девушки там были одеты в красивые белые платья.
– Кто это? – восхищенно спросила Аня.
– Это женихи и невесты, – ответила Осень. Люди, соединяющие сегодня свою судьбу навек.
Где-то шел дождь, правда, он был почти как летний, теплый и солнечный.
Стал виден лес, над которым поднималось множество тонких струек дыма.
– Люди, пользуясь последним теплым днем, проводят его в лесу, разводят костры и готовят на них еду, – пояснила мама.
Внизу повсюду слышался шум и веселье. Все праздновали этот дивный последний теплый день перед холодами.
И только в одном месте было необычно тихо. Эта тишина доносилась наверх, как ветерок.
– Что там? – спросила Аня у мамы.
– Там? – Осень наклонилась, всматриваясь получше.
Под огромным желтым кленом зачаровано стояла красивая женщина в нежно-розовом, пышном, похожим на бальное, платье. Она просто стояла, подняв голову вверх, вытянув руки к небу, а листья падали ей в ладони. Она улыбалась. Легкой нежной полуулыбкой. Улыбкой настоящего умиротворенного счастья.
На секундочку Пете показалось, что сквозь листья он увидел сидящих на дереве Садового Гнома и змею, которую с этого лета иногда замечал возле их дома. Но он моргнул, и их очертания исчезли.
– Это принцесса Мирабелла, – ответила Осень, вглядываясь все с большим интересом. – И очень похоже, что в ее Мире сейчас открывается еще одно Пограничное Место.
– Как открывается? – удивился Петя. – Я думал, они просто есть, и все. Или они появляются и исчезают сами по себе?
– Предки Принцессы всегда жили на Пограничном Месте, – пояснила Осень. Они были как бы сообщающим звеном между Миром Людей и Миром Природы. У Природы они перенимали знания и мудрость. И привносили их в Мир Людей, которым управляли. Каждый в их роду рождался с этим даром и мог свободно общаться с Природой, постигать Ее законы, разговаривать с деревьями, птицами и животными. Только вот со временем они почему-то перестали этим даром пользоваться. Так Пограничное место потихоньку и закрылось. Они разумно правили все эти годы, однако мудрость Природы могла бы наделить их невероятной силой, – тогда этот Мир мог бы стать одним из чудеснейших Миров. Принцесса Мирабелла, вот в этот самый миг, видимо, что-то почувствовала. Ощутила эту связь с Природой, этот дар их рода, свою истинную суть. Древний дар начинает в ней пробуждаться. А значит, опять откроется и Пограничное Место в их саду.
– Смотри, мама, – Петя указал рукой на дальнее место с самого края, там уже начинало темнеть, на землю опускались сумерки. – Какое множество огней! И людей, которые вокруг них танцуют! Это уже не пикник, это что-то другое, верно?
– Верно, – кивнула Осень. – Это что-то вроде ритуала благодарения. Хотя этот обычай сохранился в очень немногих местах. Люди собираются вечером, разжигают костры, радуются всему, что сделали и обрели за все предыдущее время и наслаждаются отдыхом. Что-то вроде нашего Осеннего Бала. Считается, что на этот праздник к костру приходят разные существа, – духи добра и духи зла, духи небес и духи земли, и даже подземные духи. Они располагаются среди людей и празднуют вместе с ними. Правда, для людей они остаются незаметными, – либо они невидимы, либо принимают разнообразные обличья, чтобы их не узнали. Поэтому у многих этот праздник стал карнавалом, – никто не показывает своего истинного лица, все надевают диковинные костюмы и маски. А после праздника духи каждого одаривают чем-то. Ну, так думают люди. Ведь на самом деле они просто получают Дары Осени и результат итогов, которые подводит Время. Но они считают, что Дары, полученные ими, зависят от того, какого духа им довелось повстречать, – злого или доброго.
– А кто такие духи? К нам они тоже приходят?
– Нет, что ты. Это просто гости из других Миров. Такие, как я, или Фортуна, или Темный Маг… Я, например, очень люблю этот праздник и раньше часто пробиралась к людям, чтобы попраздновать с ними вместе. Именно нас они и принимают за духов.
– Значит там, возле костров, есть и наши друзья? – в глазах Анечки все сильнее разгоралось любопытство. – И Фортуна? И Феи?
– Да, – согласилась Осень. – Скорее всего, они там. Если, конечно, у них нет важных дел. Кроме Фортуны, которая в последние годы не покидает Поднебесье.
– Выходит, мы тоже можем туда отправиться?
– Не сегодня, милая, – мама ласково погладила Аню по голове, разом остужая весь ее пыл. – Вам обоим еще очень рано спускаться в другие Миры, а тебе – особенно.
– Но ведь праздник все-таки нас касается! – Аня попыталась еще поспорить, хотя уже без особой надежды.
– Дело не в этом, – рассмеялся Лето в ответ на такой весомый аргумент. – Просто вам обоим еще рано. Действительно.
– Ну что ж, – вздохнула Аня. – Рано, так рано. Но все-таки, когда-нибудь мы попадем на этот праздник?
– Обязательно, – кивнула Осень. – Мы обязательно однажды все вместе посетим такой вот праздник. И хорошенько на нем повеселимся. Я обещаю. Интересно, какими мы тогда будем? – Осень задумчиво смотрела куда-то вдаль, как будто стараясь заглянуть сквозь Время в миг дальнего праздника, на котором они когда-нибудь окажутся. Ведь обещание было дано, а все обещания, конечно же, всегда исполняются. Но дело было даже не в этом. Все-таки, сегодня был очень необычный день. И ничего в этот день просто так не происходит. Ни одно слово не произносится случайно, и все несет в себе огромное значение, которое сегодня еще неясно, но когда-нибудь со временем смысл всего, произошедшего в этот день, будет открыт.
– Ой, посмотрите! – Аня, вытянув руку, указывала в противоположную сторону. – Какая красота!
– А ну-ка, – все повернулись в направлении, указанном Анечкой. По мере того, как они всматривались, вид становился отчетливей, приближаясь к ним и увеличиваясь в размерах. Это было ровное круглое озеро, – оно казалось будто нарисованным, ведь таких, абсолютно круглых озер в природе просто не бывает. От воды повеяло свежестью. Посреди озера плавал чудный белый лебедь, его перья слегка светились, то нежно-золотистым, то мягко-серебряным. Вокруг озера цвели кусты роз, всевозможных цветов и оттенков. Казалось, этим розовым кустам нет предела. Красота действительно была необыкновенной.
– Вот бы там жить! – выдохнула Аня мечтательно. – Где это? Что это за место?
Лето и Осень, как-то одновременно вздрогнув, переглянулись. А после начали всматриваться в эту дивную местность гораздо пристальнее.
– Не знаю, – ответила, наконец, Осень. – Я никогда не видела этого места. Но оно не относится к другим Мирам, оно находится в нашем Мире. Где-то за Аллеями Весны, насколько я вижу. Как странно, что нам ничего о нем не известно.
Картинка с озером начала уменьшаться, и, наконец, вовсе скрылась из виду. Исчезло даже свечение.
– Пойдем, – Осень поднялась, отряхивая с платья листья. – На сегодня всем нам достаточно впечатлений.
Лето и дети медленно поднялись с земли.
Молча прошли они через поляну, через заветное место Осени, заполненное все той же красной тишиной и пульсацией, так же молча прошли сквозь дуб, который тут же закрылся за ними. Все действительно были переполнены впечатлениями. Особенно дети. Взрослые же погрузились в раздумья, стараясь все же заглянуть за завесу тайны и хоть немного приблизиться к пониманию того, что открыла им сегодня осень.
Неожиданный порыв ветра нарушил тишину, забросав их с ног до головы листьями. Все рассмеялись, – это было чудесным завершением прогулки. Однако оказалось, что порыв ветра не был случайным, а Дары Осени еще не закончились, – стряхивая с головы листья, Петя и Аня обнаружили у себя в волосах по перу. Перышки были маленькими, белыми и очень-очень мягкими. От них исходило легкое белое сияние.
– Ума не приложу, что это, – покачала головой Осень в ответ на вопросительный взгляд детей, и так же вопросительно взглянула на мужа.
– Не знаю, – развел руками Лето. Похоже на перо Жар-птицы или Феникса. Хотя для Жар-птицы, конечно же, не время, – у нее своя ночь чудес. А перья Феникса, по-моему, немного другие. Впрочем, уже смеркается. Пойдем-ка домой! А там уж их внимательно рассмотрим.
– Теперь мы с Аней два чуда в чудесных перьях неведомого и таинственного происхождения! – рассмеялся Петя.
– Выходит, да, – ответил Лето, долго глядя в глаза Осени. Им обоим почудилось, будто земля начала плавно уходить из-под ног, но дети, уже побежавшие к дому наперегонки, ничего не заметили.
В этот день дети больше ничего уже не спрашивали у родителей. Они быстро поужинали, особо даже и не заметив, чем, и тут же отправились спать. И даже не болтали, уснув моментально, как только легли.
– Перо Вестника Судьбы? – встревожено произнесла Осень, оставшись с Летом наедине. – Но ведь Пете всего 11 лет! А Анечке – и вовсе 6! Неужели уже теперь им предстоит соприкоснуться с их Судьбами? Это невозможно! Они ведь еще так много не знают, так многого не умеют! Ведь перед тем, как вступить в свою истинную Судьбу необходимо пройти колоссальную подготовку!
– Всему свое время, милая, – ответил Лето, нежно поглаживая ее по плечу. – Для кого-то Судьба вырисовывается рано, яркой ниточкой ведя по жизни. Для кого-то – позднее. И, раз уж так вышло, что на наших детей снизошли сегодня перья Вестника, значит, жизнь решила, что пришла пора.
– Но они же еще так малы! А как же детство? Наиграться, набаловаться всласть!? Неужели у них ничего этого не будет?
– Ну почему же не будет? Все можно совместить. Давай просто доверимся жизни. И будем следовать ее течению. Она мудрее нас. К тому же, перо еще не говорит о том, что они непременно вступят в свои Судьбы именно в этот год. Возможно, они просто соприкоснуться с тем, что составляет их судьбу. Все возможно, милая. Так что не тревожься прежде времени.
– Что ж, ты, как всегда, прав, – согласилась Осень. – Пойдем-ка и мы спать. Сегодня выдался довольно длинный день.