Под музой - читать онлайн

На заре времен, между Небом и Землей, жило не большое не маленькое, не умное не глупое, не толстое не худое, самое обыкновенное племя Обывателей. Управляли ими, следуя заповедям Великих Предков – Великий Мудрец да Великий Шаман. Родов в племени было бесчисленное множество, перечислять ночи не хватит. Кто землю пахал, сеял и жал, кто животных, птиц или пчел разводил, кто по земле кочевал с лошадьми, да с баранами, кто в леса уходил – охотился, кто по берегам рек и озер селился – рыбачил. Словом без дела не сидели. Руководили родами старейшины с шаманами. Изредка, по Великой Надобности все собирались на Великий Сход. Жили, не тужили, спокойно и без затей, как издревле повелось. Однако временами, ни с того ни с сего, Великие Духи Сущего – Воды, Воздуха, Огня, Земли, Пространства и Времени, и еще кое чего, внушали людям мысли беспокойные и те творили вдруг, нечто доселе невиданное. От того действия малого, трещали Устои Твердокаменные, а Великие Предки тихо матерились на санскрите-праязыке сидя в Безвременье, да поделать ничего не могли.

Дух Воды. Великий Конденсатор

Наступила Великая Сушь. Растения изнывали от жары в ожидании Благодатного Дождя. Намедни упало с Неба три капли, но никакой пользы исстрадавшейся земле они не принесли. Что-то надо было делать, и жена Земледельца послала его за советом к Мудрейшему.

– Приветствую тебя, о, Великий Мудрец, молвил несчастный земледелец. Три капли дождя упали с Неба, но не смогли они оросить иссохшую ниву. Прошу тебя, дай совет, как напоить бедные растения.

– Некогда мне с тобой лясы точить, я внемлю Вселенной.

– Войди в положение, о, Мудрейший. А то ведь у коров молока почти не осталось.

– Молока говоришь. Это скверно, это мне не нравится.

– Помоги, а я уж в долгу не останусь.

– Ладно, так и быть, слушай Великую Истину. Те три капли, о которых ты только что сказал, соединяясь вместе образуют малую струйку, три малые струйки, соединяясь вместе образуют ручеек, три ручейка объединяясь вместе образуют малую речку, три малые речки соединяясь вместе образуют большую полноводную реку, три полноводные реки соединяясь вместе образуют озеро, три озера соединяясь вместе образуют море, три моря …

– Постой, постой Великий Мудрец, что мне с того что все соединяется и соединяется.

– Молчи невежда, раз пришел. Слушай Великую Истину и запоминай, другой раз повторять не буду. У меня озарение.

– Прости, пожалуйста, я перебил тебя, не подумавши.

– То-то же. Так слушай дальше невежда. Три моря, соединяясь вместе, образуют океан, три океана соединяясь вместе, образуют Небесный Океан, три …

– Ты нас так совсем водой зальешь, о Великий Мудрец!

– Ах ты, неуч, я ему про Великую Истину о великом в малом, а он перебивает тут, понимаешь ли, на каждом слове.

– О, Великий Мудрец, прости, но у меня растения сохнут.

– Сохнут, сохнут, поливать надо.

– Чем?

– Водой. Ее кругом полно, как ты услышал.

– Как ее взять?

– Это уже не мое дело, черпай из Небесного Океана, не ленись только.

– Да где же он, этот океан то?

– Откуда я знаю, шаман что ли. Иди к нему, он поможет.

– Благодарю за подсказку, о, Великий Мудрец.

– Давай, шагай отсюда, бестолочь, сам подумать не может. Да не забудь завтра утром парного молочка занести.

– Шаман спросил – У мудреца был?

– Был, однако.

– И что сказал мудрец?

– Что воды кругом полно, а великое в малом.

– Гм. Так и сказал?

– Да, так он и сказал, о, Великий Шаман.

– А от меня чего хочешь?

– Так приведи к нам эту воду и дело с концом.

– Всего то?

– Ага!

– Ты точно этого хочешь?

– Точнее не бывает.

– Тогда трепещи, я призываю Его – впал в транс и ударил что есть силы в видавший виды бубен. БУ-БУ-БУ-БУ-БУ, БУ-БУ-БУ-БУ-БУ, гремел бубен до заката, но на небе не появилось, ни облачка.

Бедный земледелец потрепетал немного от пронизывающих звуков и вынужденно стал дожидаться окончания действия.

Наконец шаман вышел из транса и поинтересовался: – ну и как это было?

– Потрясающе, – ответил земледелец, – особенно когда ты закончил.

– У меня было видение, сказал шаман, Великий Дух Воды всех нас любит и говорит, что он с нами.

– Ну и где же он?

– Везде, во всем и в каждом.

– Да ну!

– Вот тебе и ну …! Ты сколько раз в день писаешь?

– Ну, три-четыре.

– Вот он Великий Дух из тебя и изливается, чтобы наполнить водой Небесный Океан.

– Кто бы мог подумать!

– Тебе думать не положено, не Великий Мудрец однако!

– Так что же мне делать?

– Не забудь сегодня барашка принести, Великого Духа Воды угощать буду.

Жена спросила: – Ну как дела, где был, с кем поговорить удалось?

– Был у Великого Мудреца, он сказал, что Небесный Океан наполняется и велел утром молока принести. Был у Великого Шамана, он сказал, что Великий Дух Воды на нашей стороне и велел угостить его сегодня барашком.

– Жрать они все горазды, а вода то где?

– Вода оказывается, из меня исходит, когда я писаю.

– Ничего себе! Так получается, ты в засухе виноват. Когда есть вода – о тебе и не вспоминают, нет воды – ты крайний.

– Да никто вроде и не обвиняет.

– Конечно, но каждый об этом думает. Соседям стыдно в глаза глядеть.

– Да я сам только об этом узнал.

– Ну, раз ты такой всемогущий, то сделай воду. Ты же такой сильный, умелый, я верю в тебя. Я знаю, ты можешь!

Сидел Земледелец рано утром, задумавшись, откровенно не понимая, почему так происходит. Писают ведь все, и Великий Мудрец и Великий Шаман, и даже жена, но если следовать ее женской непостижимой логике, виноват в засухе он один. Тут его горестные размышления прервал детский голосок.

– Папа, папа, иди сюда, посмотри, камень описался.

Посмотрел, действительно, с большого камня стекали капли воды. Он поймал одну каплю на палец и слизнул. Какая вкусная, не то, что из старого заросшего тиной бочага.

– О Великий Дух Воды, воистину ты с нами, – вдруг возопил Земледелец.

Мысли его лихорадочно скакали, впервые мозг работал с многократным ускорением. И вдруг, бам-м-м, наступила тишина, и возник непостижимый никем ранее образ – куча округлых камней с кривым желобком, по которому стекала тоненькая струйка воды.

– Вот оно решение! – взвился Земледелец, и никому ничего не объясняя, кинулся запрягать Сивку в волокушу.

Вскоре посреди двора высилась изрядная груда камней, из которой высовывался деревянный желобок, свисающий в долбленую колоду.

Жена запричитала во весь голос: – люди, вы только посмотрите, что творится. Камней то, камней, весь двор завалил. И так теснота, а теперь и повернутся негде. Как жить дальше, что делать, камни весь свет застили! У-у-у… – зарыдала она.

Земледелец молчал и сосредоточенно таращился на желобок, ожидая чуда водоявления, каким оно было в его видении. Он верил всем сердцем, желал всеми своими чувствами, чтобы возникла хотя бы одна капелька воды. Так прошел жаркий день. Камни нагрелись так, что рука не терпела. Наступила прохладная ночь и тут, на самом рассвете чудо все же произошло – камни описались, и вода потекла, тихонечко-тихонечко, медленно наполняя старую колоду.

– Слава Великому Духу! – орал как ненормальный Земледелец. Теперь мы спасены.

– Как ты это сделал? – спросила изумленная жена.

– Понятия не имею, как это работает – ответствовал Земледелец. Ну, сложил камни, ну они писают, ну вода со всех них собирается в одно место. Так ведь не я эту воду делаю. Это все Он.

– Подтверждаю, это Великий Конденсатор! – заявил Великий Мудрец. Он подключен к Небесному Океану! Слава мне и подношения, я вовремя открыл темному Земледельцу Великую Истину.

– Да, это тайное имя Великого Духа Воды! – добавил Великий Шаман, – мне это Предки только что сообщили. Но камни надо раскидать, – добавил он, – нельзя сковывать Великого Духа. И подумал, – С такими штучками ко мне никто за погодой обращаться не будет.

– Фиг тебе, подумала в свою очередь практичная жена Земледельца, теперь-то мы с водой заживем! Но из уважения к Великому Шаману, сказала: – Конечно, разрушим, раз вы велите, вот только растения польем и ну сразу разрушать.

Как известно, нет ничего более вечного, чем временное. Груда камней во дворе Земледельца по сей день стоит, истекая водой. Кто же откажется от дара Великого Духа Воды. Тут и соседи подглядели, что да как и тоже быстренько подключились к Небесному Океану. Один Великий Шаман сидел надутый и недовольный. Ну, ну, – думал он, – придут зимние холода, прибежите ко мне тепла просить. Ему было невдомек, что Великий Дух Огня тоже может кое-что просто так подарить людям.

Дух Воздуха. Великий Прыголет

Однажды к Великому Мудрецу из дальнего селища зачем-то приперся мелкий щуплый отрок зим четырнадцати от роду.

– Как тебя зовут отрок?

– Малолаем кличут о, Мудрейший.

– Почему тебя зовут так, отрок?

– Потому что, когда я родился, собаки мало лаяли.

– О, это хорошо, хулы не будет!

– А что такое хулы?

– Не хулы, а хула.

– Ахулà?

– Кого? – не понял Мудрейший.

– Ахулà эта.

– Какая такая ахула, ты, вообще, о чем?

– Ты же сам это сказал о, Мудрейший.

– Я? Ничего я такого не говорил!

– Нет, сказал!

– Что?

– Нехýлы ахулà.

– Отрок, ты дурак?

– Не, я Малолай!

– О, Боги! Лучше бы собаки в час твоего рождения брехали как ненормальные.

Немного отойдя от праведного гнева Великий Мудрец спросил:

– Так зачем ты заявился ко мне, о, недоразвитый отрок?

– О, Мудрейший, научи меня летать как птица воробей!

– Почему не как журавель?

– Он высòко летает, а высòко я боюсь.

– Конечно, воробей – прыголет, а журавель – небокрыл. Куда тебе до него!

– А как летает прыголет?

– Что тут непонятного? Прыгнул и полетел, прыгнул и полетел.

– А крылья ему зачем?

– Как зачем? Чтобы ловить и перемешивать воздух!

– Нахрена? Ой, прости за недостойное слово, о, Мудрейший.

– О, Боги! Конечно для того, чтобы легче было прыгать.

– О-о-о! Теперь я все понял!

– Что ты понял Малолай? – вкрадчиво спросил Мудрейший.

– Прыгаю, ловлю и перемешиваю! Прыгаю, ловлю и перемешиваю! Я буду, буду летать как воробей!

– Успокойся, посоветуйся с шаманом, у него опыт полетов очень большой!

– Как, Великий Шаман тоже умеет летать?

– Еще как, отрок, еще как!

Великий Шаман дрых в тени раскидистого дерева. Отрок вежливо уселся возле него на траву и тихо вздохнул. Шаман никак не реагировал до самого вечера. Потом пришел в себя, потянулся и сел.

– Я не посмел будить тебя о, Великий Шаман, – молвил отрок.

– А я и не спал вовсе, хотя со стороны, наверно, это так и выглядело.

– А что же ты делал, о, Великий.

– Мои духи унесли меня в дальние дали, за поля и горы, в край, где нет зимы и лета.

– Осень там, что ли, – не понял отрок.

– Да почему же сразу осень? Там царит Вечная Весна.

– А что люди там жрут? Хлеба ведь при таком раскладе не заколосятся? – заявил рачительный отрок.

– Там все светом Солнца питаются.

– Худые, наверное?

– Да нет, ничего, все веселые такие, загорелые, танцуют, поют.

– Кто ж тогда коров доит и пасет?

– Коровы у них священные, где хотят, там и ходят, что хотят, то и едят, гадят отменно.

– Так там вся страна загажена, раз никто не убирает?

– Вся не вся, но местами обильно. Но людям все равно – блаженные они.

– Придурки что ли?

– Сам ты придурок! Чего приперся то?

– Научи меня летать как птица воробей.

– Тю! Никак с дуба рухнул.

– Нет, не падал я с дуба. У нас там одни ветлы, да и те неказистые.

– Иди к Великому Мудрецу, учись у него.

– Мудрец сказал, что ты летать умеешь, а он как-то не очень.

– Да, умею!

– Так и меня поучи.

– С чего бы это я тебя учил?

– А меня все учат, кому не жалко.

– Чему?

– Отец пахать учил – пенделем об меня ногу вывернул, бабка в огород послала – ухи мне оборвала за малину съеденную. Пастух велел коров выгонять, посохом пытался меня поучить, да сломался тот об камень, а его песик Серко, порвал мне последние штаны, видишь дыра какая. Так что я теперь во всех науках толк знаю, всему учен.

– Ха, так и я могу колотушкой от бубна огреть по пустой башке, но от этого ты шаманом не станешь.

– Огрей меня о, Великий, быть может увижу свет в оконце!

– Да, вижу, неправильно тебя учили, все по бокам, ушам и заднице. Тут точно по башке надо, чтобы всех прыголетов напрочь выбить.

Развернулся и бац! – врезал колотушкой Малолаю по самому кумполу.

– Ай, – вякнул отрок, и отключился.

Прошло какое-то время, и обеспокоенный шаман сильно встряхнул отрока, не желающего никак приходить в себя.

– Эй, ты живой?

– Не знаю! Ой, а ты кто? И чё меня лапаешь?

– Я есть Великий Шаман! Мне вообще не пристало даже прикасаться к тебе. Так ведь нет, проявил участие, получил черную неблагодарность. Хам ты, отрок, да и только.

– Тут Великий Дух Воздуха привет тебе передавал.

– Как, где ты видел его?

– Сказал, если еще раз укуришься травкой и будешь к нему приставать: «Покатай да покатай», – сбросит он тебя к чертям собачьим в бездну моря-окияна. Ему такие буйные летуны не нужны.

– Что же ты сразу не сказал, сынок, что видел Великого Духа. Ты присаживайся, присаживайся. Голова не очень болит?

– Терпимо!

– А что ты еще видел? Как время провел в ином мире?

– Знаю я теперь, как птица прыголет устроена!

– А мне скажешь?

– Две ноги, два крыла, а посередине тушка.

– И все?

– Не все! Еще голова и хвост.

– Ну, это всем известно.

– Может быть, о, Великий Шаман, а я так впервые призадумался.

Возле крутой горки с обрывистым склоном собрался народ со всей деревни.

– Малолай улететь собрался! – шумели зеваки. Вот стервец, говорили они, ел тут, пил, вырос на наших хлебах, а теперь улетает, бросив мать и отца. Ну и молодежь нынче пошла. Мы такими не росли.

Отрок стоял и подпрыгивал над самым обрывом. К его спине была прикручена оглобля, которую он выпросил у отца и клятвенно обещал вернуть целой и невредимой. К оглобле были присобачены какие-то палки, образующие кривые прямоугольники. В свою очередь на них были растянуты цветастые половики, потихоньку утащенные из дому у матери. Все это сооружение напоминало странные уродливые, никем никогда не виданные крылья.

– Лети уже отсюда, – орала толпа.

Малолай повел плечами. Крылья заколыхались. Он в очередной раз подпрыгнул на месте, как птица воробей, но в воздух почему-то не взвился.

– Ты прыгай и маши крыльями, – советовали умники.

– Сами попробуйте! – пробурчал Малолай.

Тут резкий порыв ветра подхватил его с горы и поднял высоко в воздух.

– У-лю-лю-лю-лю, – неистовствовала толпа.

– Я лечу, лечу! – донеслось с неба.

Затем последовал крутой спуск летуна к земле, завершившийся сокрушительным столкновением с неказистой ветлой, сопровождавшийся хрустом ломающихся крыльев и звоном разбившейся мечты.

– Моя оглобля! – заорал папаша.

– Мои половики! – завизжала мамаша.

– Моя голова! – заревел пилот.

Великий Мудрец, наблюдавший за всем этим безобразием, почесал седую бороду и пробормотал: «Никогда бы не подумал, что так выглядит Великий Прыголет. Но почему у него не было перьев? А, понял, без них он не летает, потому и рухнул».

Великий Шаман ликовал, не показывая вида: «Ай да молодец, Великий Дух Воздуха, как поддул, как понес мальчишку, как хряпнул. Какая мощь, какая сила. Жаль тот не убился! Какая жертва пропала. Дух Воздуха ко мне точно тогда подобрел бы».

Свежевыпоротый Малолай молча сопел в две дырочки своей замотанной тряпицей головы и думал: «Да ну его к лешему этого воробья, тоже мне, великая птица. Вот, помню, духи сказывали, был такой воздушный шар, да лопнул. Эх, мне бы такой. У меня бы он точно остался целехонек».

Дух Огня. Великий Певень

Пришло время, настала зима. Поначалу холода были вполне терпимыми, но потом братцы-морозцы распоясались, набрали силу и превратили все поля в ровную снежно-ледовую пустыню. На ее краях в странных позах замерзли черные деревья. Их обледеневшие ветви тихо позванивали при порывах свирепого северного ветра.

– Великого Духа Огня кормить надо! – авторитетно заявлял шаман, отбирая у сельчан жалкие сучки и коренья. Сам он в промерзший лес ходить не стремился, знал, что ему и так все отдадут, лишь бы вступился он за людей перед духом, дабы тот отогнал Лютый Мороз. Потому жилье шамана было самым теплым в округе. Все верили, что у него гостит сам Великий Дух Огня.

Однажды шаман не усмотрел, пламя полыхнуло, выскочило из очага стоящего посреди хижины и стало весело пожирать скромную домашнюю утварь. Хижина, в свою очередь, тоже бодро занялась в пожаре и, конечно, сгорела дотла. Жители селения все сбежались посмотреть на явление Великого Духа, заодно и погрелись на халяву. Шаман, спасший из огня только свой видавший виды бубен, посокрушался, поохал, но против высших сил ничего сказать не мог, только понадеялся, что жертва была не напрасной. Но надо было где-то жить, и он подселился к Великому Мудрецу. Тот разворчался, опасаясь, что шаман притащит и к нему в жилище охочего до жертв Духа Огня. Но делать было нечего, пришлось потесниться и коротать долгие вечера вместе у дымного камелька, попивая кипяток, заваренный пахучими прошлогодними цветами. Со скуки Великие изнывали и лениво переругивались, вспоминая былое.

– Помнишь, тридцать зим назад весна была ранняя да такая теплая, не чета прошедшей.

– Ага, а ты у меня тогда, кобель, знатную телку отбил, Пигалицей звали.

– Что значит, звали, вон она шире себя самой, десять оболтусов народила. Уже не Пигалица, а Пугалица какая-то.

– Знать и от тебя у нее кто-то имеется.

– Может быть и имеется, да дело не твое. Сам ты козел похотливый тогда был, да неверно таким и остался.

– Ах ты, мерзопакостник! А кто у меня Хаврошечку увел? Не ты ли!

– А ты у меня Душницу!

– А ты у меня Сушеницу!

– А я тебе сейчас в глаз!

– А я тебе рот наоборот!

– А я …!!!

Тут дверь заскрипела, и в нее ввалился здоровенный как медведь кузнец, и застыл смиренно у порога, комкая шапку.

– Простите, что прерываю, о Великие, ваши умные беседы, – молвил вошедший, – Беда у нас, замерзаем.

– Мы тоже мерзнем, но не жалуемся ведь, – ответствовал Великий Мудрец.

– Да у вас тут тепло, шкуры, дрова вам подносят. А я вот давеча выскочил быстрым скоком из хижины по малой нужде, пустил струйку, так она на лету и замерзла. Один конец дугой в снег воткнулся, а другой к уду прихватило. Пришлось откалывать.

– Что, уд? – заинтересовался шаман.

– Не, струйку, – ответил кузнец.

– Да-а-а, дела, – протянули Великие в один голос.

Помолчали.

– А чем от тебя так воняет, кузнец? – спросил шаман.

– Дык ходил я сквозь вьюгу на дальние склоны хворосту подсобрать. Ну там, где Вонючая падь и черных камней набросано. Глядь, дымок идет. Откуда, думаю? А там яма такая, сверху снега нет, а из земли тепло пробивается, каменья тлеют и духман стоит такой, что башка кругом идет. Я, конечно, погрелся чуток, вонючих камней на всякий случай подсобрал, да и деру оттуда. Вот вам принес, показать хотел.

– Зачем ты эту дрянь приволок? – взревел шаман. – Сие, брать нам еще Предки не велели. Выкинь! Выкинь сейчас же!

– Дык я подумал, раз дров нет, а камни сии хоть вонючие, но горючие, так хоть Великого Духа Огня покормить.

– Ты что!? Вонючими камнями Великого Духа Огня кормить собрался? Совсем сдурел, пустая башка! Только деревом, прутьями и сухой травой осокой. Ничем другим, ни-ни! Осквернишь Духа – станет он Скверным Духом, будет преследовать нас по ночам, душить своим перегаром. Ты же тоже, когда нажрешься чудной воды на дурь-траве настоянной, потом выхлоп имеешь, аки дракон какой.

– Но я, же хотел как лучше, – скуксился кузнец.

– Вон, вон отсюда, – вошел в раж шаман. – Сейчас-то я тебе в бубен дам, враз вспомнишь наказы Предков.

– Стой, погоди, успеешь его еще выгнать, – вступился вдруг Великий Мудрец.

– А, делайте, что хотите, – буркнул шаман, – Хоть заобнимайся с этим вонючкой, – и отвернулся.

– Вот что я тебе скажу, кузнец, – важно молвил Великий. – Есть древний способ тепло вернуть, только не всем он дается.

– Это какой же такой способ, о Мудрейший. Не тяни, скажи, сделай милость.

– Прознать надо петушье слово, кузнец, скажешь его, и тепло вернется.

– А кто знает петушье слово?

– Певень, конечно, кто же еще!

– Что, наш Певень?

– Ага!

– Так я ж его сейчас словлю!

– Вот и займись делом, нечего здесь нам вонять.

Кузнец мигом испарился. Певня ловить не пришлось. Он со своими курами зарылся в солому и дрожал от холода в углу птичника.

– Иди сюда, дорогой, – извлек его из убежища кузнец и поволок в кузню.

– Квок – издал сдавленный звук певень.

– Во, во, квок, квок, говори, говори, – заворковал кузнец.

В кузне певень был водружен на ковательный камень. Тускло мерцала коптилка, в очаге плавильной печи едва теплились уголья. Было темно, сыро, бесконечно уныло. Где они былые времена, когда веселый кузнец, голый по пояс, обливаясь потом, звонко долбил по железке тяжеленным каменным молотом.

– Ну, скажи, скажи свое СЛОВО, – умолял полузамерзшего певня кузнец. Тот молчал, закатывал глаза и норовил спрятать голову под крыло.

– Я тебе бошку оттяпаю, если не скажешь! – ярился кузнец от бессилия. Певень не сдавался, возможно ему просто нечего было сказать.

– Да что б ты сдох! – не выдержал, наконец, кузнец. Он схватил вонючие камни, швырнул их в едва тлеющий очаг и выбежал разъяренный, хлопнув дверью.

Огоньки, что едва мерцали на угольях, почуяв, что что-то на них бухнулось, тут же протянули свои красные язычки, дабы попробовать предмет на съедобность.

– М-м-м, а ничего, есть можно, – решили они, и зашлись над каменьями тихим голубоватым пламенем, время от времени слегка потрескивая от удовольствия. Певень, оттаяв в теплой кузне, пришел в себя и конечно рано поутру пропел свое громогласное КУ-КА-РЕ-КУ!!! И надо же, свершилось чудо. Солнце взошло, пригрело и зазвенела кругом капель.

– А ты почему не сдох от перегара? – поинтересовался у певня кузнец, вернувшийся по первой заре в кузню. Да и тепло то тут как, да и хорошо и не воняет вовсе. Что-то тут не так, что-то тут не то. И начал рассуждать вслух, беседуя с самим собой.

– Так, певень есть, очаг тоже есть, вонючие камни почти прогорели. Долго-то как теплятся. Во, дымок тянет вверх в дымосос плавильни. А в хижине у меня что? Дырка в потолке. В нее дым еле выходит, а мы дохнем от него! А-А-А! О-О-О! Так вот оно в чем дело! Дымосос надо делать в хижине, как в кузне, тогда и вонючие камни можно будет жечь.

– Э нет, милок, не выйдет! – каркнул простуженным голосом Великий Шаман, приплетшийся в кузню, привлеченный воплями певня. Ты не пойдешь против Устоев Предков, рылом не вышел! Они ясно заповедовали: что для кузни, что для хижины, что для хлева предназначено. Менять нельзя, Духи не велят! Они гневаются и топают ногами!

– У духов, что ноги есть? – спросил кузнец.

– И ноги, и руки, и предлинный уд, коим тебя дурака и проучат.

– За что?

– За то! Думай дурак, думай, против кого прешь то. Дымосос в хижине, уму не постижимо! Явно Скверного Духа набрался в Вонючей пади.

– Да, пованиваю я до сих пор.

– Во-во. И певня сюда давай, суп из него сварю.

– Певня не дам, он хороший!

– Тебя не спрашивал! Исполняй!

Певень покорно устроился подмышкой у Великого Шамана.

На улице Великий Шаман поковылял было домой, но его окружила восторженная толпа возбужденных людей, возглавляемая Великим Мудрецом. Тот заорал, срываясь на фальцет: – «Вот он, наш спаситель Великий Певень. Это он Солнце позвал! Это он произнес Слово!».

– Ого-го, – заголосила толпа, – Качать его, качать!

Певень взлетел вверх, приговаривая: – «Ко-ко-ко, ко-ко-ко», – затем взмахнул крылами и скрылся за соседней хибарой, подальше от сборища явно неадекватных людей.

– Весь обед мне испортили, – возмутился Великий Шаман.

– Весна пришла, – кипешился народ, – Слава Великому Мудрецу! Вовремя он все подсказал.

Ну, до настоящей весны, конечно, было еще далеко. Упрямый кузнец что-то зачастил в Вонючую падь, таская оттуда черные камни. И над его хижиной вытянула шею корявая труба, над которой все время вился белый дымок. Народ присматривался и смекал, смекал и присматривался. Дело шло к культурной революции.

Дух Земли. Великая Пыль

Однажды встретились Земледелец и Кочевник, да поспорили, кого Великий Дух Земли больше любит.

– Я за Землей ухаживаю, причесываю ее плугом, и за труды мои она мне и дает всего вдосталь.

– А я просто брожу с места на место, и Земля просто так дает все мне и скотам моим, даже напрягаться не приходится.

Спорили, спорили и решили – кто из нас прав, пусть скажет Великий Мудрец.

В это время Великий Мудрец просвещал младое поколение. Земледелец и Кочевник, войдя в его жилье, устроились возле двери и стали слушать тихое бормотание:

– Тогда Великий Творец взял горстку Небесной Пыли сжал в своем необъятном кулаке и бросил от себя подальше в Небесный Окоем. Так и образовалась наша Твердь. «Ха, – сказал Творец, – Как интересно», – и запулил в пространство целую кучу других твердей. Тут ему Небесная Пыль попала в нос, он чихнул, и от этого невероятного чиха и летящих во все стороны сопель образовалось бесчисленные сверкающие капельки звезд. Следом Творцу по кумполу врезала им же созданная бестолковая комета, отчего в его глазах вспыхнуло и выкатилось в пространство оранжевое Солнце, осветив все кругом. А из кармана выпал желтый кусок сыра, который Великая Мать дала ему на прогулку, и стал Луной. «Да ну вас!» – обиделся Творец и отправился чудить дальше.

– Так было! Свидетельствую! – сказал Великий Мудрец, – Как сейчас помню, дедушка сказывал.

– Еще! Еще, расскажи! – загалдело младое поколение, – Откуда цветы, рыбы, птицы и мы пошли? Интересно ведь!

– Так и быть, – самодовольно ухмыльнулся Великий Мудрец, – А потом брысь отсюда, куда подальше.

– Великая Мать узрела болтающееся без дела в пустоте Солнце и велела ему летать вокруг Тверди. Нарекаю тебя Землей, молвила она беззвучно. И попрошу не путать ни с какими-то Меркуриями, Венерами, Марсами, Сатурнами и Юпитерами. Всем ясно? – задал вопрос Великий Мудрец.

– Ясно, ясно, отчего же, ясно, – наперебой загалдело младое поколение.

– Кусок сыра – Луну, Великая Мать тоже к делу приставила. Запустила спутником вокруг Земли.

– Кушать хочу, – заявил самый младший из подрастающего поколения.

– Потерпи, – строго сказал Великий Мудрец, скоро закончу.

– Так вот, на поверхности Земли остались от пальцев Творца бугорки и складки. В самые глубокие из них Великая Мать налила воды из Небесного Океана. Так появились реки, озера и моря. Подземный огонь Земли, она разожгла от Небесного Огня, и запыхтели как горшки на кухне огненные горы. От бесконечной смены дня и ночи понесся над Землей неутомимый Ветер всегда с непредсказуемым настроением, то тихий и ласковый, то злой и колючий. Появились и другие Великие Духи – красавица Весна, умница Лето, богатейка Осень и кудесница Зима. Ей все снега подчиняются. Поглядела Великая Мать на все это и велела – Да будет Жизнь! И стала Жизнь.

– Ну-ка все вместе скажем – Да будет Жизнь!

– Да будет Жизнь! – закричало звонкоголосым хором младое поколение. Им вторили и здоровенные дядьки – Земледелец и Кочевник.

– Все, а теперь по домам.

Дети унеслись гурьбой. Земледелец и Кочевник обратились к Великому Мудрецу.

– О Мудрейший, вопрос у нас есть.

– Спрашивайте побыстрее, время вкусить плодов земных приблизилось.

– Кого из нас Великий Дух Земли больше любит? Его или меня?

– А кто это вы такие, чтобы он любил вас? Один каждый год ему брюхо своим плугом дерет, а потом еще последние соки урожаем высасывает. Другой землю портит своими овнами и козлищами. Всю траву уже пожрали, все холмы тропинками истоптали.

– Но земля же не возражает.

– А вы ее спрашивали?

– Ну как ее спросишь.

– Как, как, через Великого Шамана, конечно.

– От так да! Благодарствуйте! Пойдем мы.

– Топайте, топайте!

Пришли.

Великий Шаман в это время песочил какого-то лохматого мужичка.

– Я тебе что говорил, Лепила? Сотвори мне образ Великого Духа Земли из Небесной Пыли, коей глина земная является. Идол мне нужен на капище! Идол! А ты что такое состряпал? Это просто ужас какой-то!

– Я его таким вижу, – упирался Лепила.

– Глаза надо иметь, чтобы видеть. И мозги, и руки, чтобы не из седалища росли.

– Руки как руки, обыкновенные. Что ты меня все время хаешь, о Великий. Я ж от всей души лепил, не спал, не ел, всего себя отдал без остатка. Усох весь, уд в живот втянулся. Думал, тебе идолище понравился!

– Не понравился. Ох, как не понравился! Наши предки что велели? Идол должен быть не больше одного человеческого роста, прямой, глаза вылупленные, рот широко открыт для приема подношений, руки к бокам прижаты, голова заостренная, весь как копье в небеса устремленное. Завет это, придурок, незыблемые правила.

– Сошка я малая, конечно, но внутренний дух подсказывает мне, что идолище должно внушать страх, восторг и благоговение.

– Распустился твой внутренний дух, как я погляжу, мнение свое завел, давно звездюлей не получал. Уж я-то тебе гордыню пообломаю. Ужо поучу тебя, как лепить правильно! Абстракционист! – выплюнул шаман едкое неведомое слово.

– Абсрак – чего?

– Абсрак – всего! Слово такое у духов есть, для обозначения таких как ты, умом калеченых, лепил.

– Вон люди пришли, пусть они посмотрят и скажут. Взгляд со стороны, так сказать.

– Сраму еще больше хочешь? Не вопрос!

– Не сраму хочу! Похвалы хочу! И благословения Предков! И милости Великого Духа Земли! А еще пожрать!

– Да ну! Эй, вы, как вас там, заходите на капище, что жметесь как дети малые.

– А можно?

– Можно, если осторожно.

Вошли.

Ба-а-а!

Фигура идола была необыкновенной, в три человеческих роста, в пять обхватов разведенных рук. Голова округлая без лица, плечи узенькие, ручки к небу воздеты, груди агромадные, пузо – во! переходящее в непомерных размерах задницу, из которой высовывались маленькие толстенькие ножки.

– Вот это баба, – задрал голову Кочевник, – На коне не объедешь. Мне б такую!

– Пахать надорвешься, – ядовито сказал Земледелец.

– Ну, нравится? – спросил шаман.

– Очень! – ответил Кочевник.

– Сила! – поддержал его Земледелец.

– Так вот, берите в руки мотыги, и чтобы этого безобразия тут к вечеру не было.

– Нет, – шарахнулись посетители. – Как мы будем мы такую красоту портить! Не мы лепили, не нам и разлепливать.

– Жаль, жаль! А я-то думал, вы Предков чтите.

– Предков мы чтим, но и чужой труд тоже уважаем, – заявил Земледелец.

– Мы бы такое слепить не смогли, разве что из кизяка бы попробовали – поддержал его Кочевник.

Шаман призадумался.

– Вы вообще кто такие, и чего вам надобно?

– Да мы просто спросить хотели.

– Ну что там еще на мою голову.

– Да так, пустяки, кого из нас Великий Дух Земли больше любит?

– Так-с, полюбовнички приперлись. Как вижу один Земледелец, а другой Кочевник.

– Ага!

– Делать вам больше не хрена, как я понимаю.

– Да нет, забот полон рот, у меня посев скоро, у него окот.

– И чего вам тогда надо?

– Спроси Великого Духа, как он к нам относится.

– Что, он вам так задарма отвечать будет?

– Нет, конечно, нет! Мы отблагодарим, мы подношения сделаем, зернецом, мясцом, овчинками.

– Не забудьте еще молочко и медок.

– Ну, первое запросто, а второго у нас нет.

– Ах да, это к бортникам надобно. Ладно, схожу к ним, если сами не припрутся.

– Тебе виднее, о Великий.

Шаман поморщился.

– Ладно, начинаю разговор с духами, не шалите тут. После чего глотнул мухоморовки, ударил раз-другой в бубен и повалился навзничь.

Возвращался шаман долго. А когда пришел в себя, увидел сидящих пред ним Земледельца, Кочевника и Лепилу. От нечего делать они отгоняли от валяющегося шамана назойливых блестящих зеленых мух.

– Великий Дух Земли передал вам двоим привет и пожелал успехов и счастья в личной жизни!

– А люб то ему из нас кто?

– Он сказал, что люб ему Лепила. И велел идолище еще на один рост увеличить.

– Вот, я как чувствовал, как знал, – обрадовался такому повороту событий Лепила. Аз создам его до вершин дубов, до облаков, чтобы из соседнего селища видно было. Трудов на всю оставшуюся жизнь.

– А нам-то что делать?

– Да ничего. Идите, работайте прилежно, поскольку особых указаний не было.

– Хех, – выдохнули разочарованные Земледелец с Кочевником, да и отправились восвояси.

– Так, от этих избавился, а теперь давай с тобой поговорим любимец духов.

– Не, некогда. Мне глину заготавливать надо.

– Подождет твоя глина, сюда послушай.

– Ну!

– Антипопа Гну!

– Где?

– На бороде!

– Нету там ничего.

– Плохо смотрел!

Лепила, обиженно засопел.

– Так вот! Предупредить тебя кой о чем хочу.

– Чё меня предупреждать то.

– В соседнем селище был один такой любимец духов, вроде тебя, да плохо кончил.

– С чего бы это?

– Предки благоволят тем, кто исполняет их заветы. А духи тех, кого любят, быстро забирают к себе.

– Зачем им мы?

– Чтобы своими поделками вечно развлекали их по ту сторону жизни. Так и ждут, какого придумщика к себе затащить и помучить, не давая ему спать, есть, рассыпаться в Небесную Пыль, как правильные люди, только работать, работать и работать.

– Да я и так вкалываю так, как будто меня духи уже забрали.

– Хочешь сказать, что не боишься.

– Не-а.

– Зря. Тут тебе не там.

– Не отступлюсь!

– Смотри, Лепила, по велению Предков большие идолы иногда падают на своего изготовителя.

– Почту за счастье быть расплющенным плодом рук своих. Пусть потом меня духи терзают, правда за что, не понимаю.

– Когда поймешь, поздно будет. Все разговор окончен!

– Уф, ну наконец-то! Аж взмок!

Прознав про все, Великий Мудрец, находясь в благодушном послеобеденном состоянии, разглагольствовал витийно: – «Великий Дух Земли сам знает, кого карать, а кого чествовать. Были бы ему Земледелец и Кочевник не милы, разве не запустил бы он них куда подальше, вместе с плугами, боронами, и вечно блеющими козами да баранами. Знать, для чего-то нужны ему эти паразиты. А вот Лепила другое дело. Он сам как шаман с Духом общается, да только сказать ничего не может, только сделать. Проекция Духа через сознание, так сказать. А сколько ему прожить отмерено, один шаман только ведает».

Тем временем, Великий Шаман тихо прокрался ночью на капище и для начала просто обломал ненавистной глиняной бабище обе руки. Пусть все видят мощь Предков!

Дух Пространства. Великая Катуша

Дни тянулись, тянулись и наконец дотянулись до летней поры. Было тепло и сыро от частых дробных дождичков. Звенели свои песенки комары, летали ласточки, распушились одуванчики, задобрели стада, налился урожай. Тут и заглянул к Великому Мудрецу задиристый Табунец, глава рода Сивой Кобылы.

– Позволь вкусить твоей мудрости, о Великий!

– Позволяю, вкушай, – милостиво согласился Мудрейший.

– Как так получается, о Мудрейший, что мы все волочимся да волочимся.

– За бабами что ли?

– Не, за конями да лошадями.

– Никак, баб вам мало, извраты?

– Что ты сейчас сказал? Я изврат? – возмутился горячий Табунец. – Не будь ты Мудрейшим, такого изврата бы тебе показал, долго бы ты на седалище присесть не мог!

– Вот! Твоя речь лишний раз доказывает, кто ты есть!

– КТО Я ЕСТЬ?! – заорал залившийся краской Табунец. Я ЕСТЬ ГЛАВА РОДА, ПОТОМСТВЕННЫЙ КОНЯТНИК!

– Ну и что?

– Я! НЕ! ИЗВРАТ!

– СТОП! – гаркнул Мудрейший, перекрывая вопли разошедшегося Табунца. – Ты пришел сюда мудрость вкушать, но это не значит, что можно мне выедать мозг своими недостатками.

– Я! НЕ! …

– СТОП! Я СКАЗАЛ! Все! Угомонился!

– П-ш-ш-ш-ш-ш, – пошел пар из ушей Табунца.

– Нет, подумайте только, я изврат! – ворчал, успокаиваясь, конятник.

– Ты сам заявил, что за лошадьми волочился.

– Так на волокушах же!

– А, ну так бы сразу и сказал!

– Я ….!!!!! – потерял дар речи Табунец.

– Ты, ты. С чем пришел то?

– Э-эх! Сон был мне…. такой….

– Какой, такой?

– Чудесный!

– Ну, излагай, истолкую.

– Вижу луг бескрайний. По нему васильки да ромашки до самого края окоема. По лугу тащусь я на волокуше за Буркой своей. Она ушами прядает, да все скорей и скорей несется. Волокуша трется оземь, полозья все тоньше становятся, паленым пахнет. Тут и Глас раздался. Ты, говорит, катись колбаской, придурок. Сколько можно пузом шоркать? И все, я проснулся.

– Да, такой бред мог присниться только в роду Сивой Кобылы.

– Не оскорбляй мой род, – опять стал заводиться Табунец.

– Знаешь, что, – ответствовал Мудрейший. – Иди-ка ты до Великого Шамана. Пусть он твою галиматью разбирает. Такие сны по его части.

– Но ты, же обещал истолковать сон.

– Но не бредовый же!

Великий Шаман прослушал рассказ Табунца.

– Да-а-а, странно и загадочно все, туманно и вычурно.

– Может быть это ничего не значит?

– Значит, как не значит, да знать бы что значит.

– Ну, если Великие не могут ничего сказать, пойду ка я к своим Сивым Кобылам.

– Ну и катись колбаской!

– Мне тоже самое и Дух сказал.

– Верно! Так вот она отгадка! Сгоняй до дому, тащи колбасу разную, да побольше.

– Ну ладно, сейчас схожу.

Табунец приволок мешок конской колбасы и вывалил ее перед шаманом. Тут были круглые как шары, набитые мясом желудки. Были и круглые, и длинные как палки, заполненные желтым конским жиром куски кишечника. Часть вареная, часть копченая, а часть вяленая. По всей хижине распространился запах здоровой сытной еды. У Великого Шамана заурчало в брюхе, но он не показал вида и велел со всей своей деловитостью: – «Складай обратно все в мешок и пошли на соседний холм». Взобрались на самую вершину. Шаман извлек из мешка колбасный шар, положил его на землю и легонько подтолкнул. Понятное дело, шар покатился по склону, набрал скорость и, подпрыгивая, проскочил сквозь кусты, остановившись где-то у подножья холма.

– Ага! – глубокомысленно изрек шаман. – Взял на этот раз из мешка палку колбасы, уложил ее на землю и толкнул вниз. Она покатилась вяло, набирая скорость только на уклонах, и вскоре застряла в кустах.

– Вон оно как! – задумался шаман, не забывая при этом отгрызать кусок за куском от колбаски, невесть как очутившейся в его руках.

– Ну-ка, ложись на край, – велел он Табунцу. Тот улегся на спину, свесив ноги вниз.

– Да не так, а боком, поперек склона, – и раз, катнул его. Однако тот далеко не укатился, повторив путь колбасной палочки.

– Нет, так дело не пойдет, – сказал шаман. – Вылазь обратно, садись на корточки, прижми голову к коленям и обхвати их руками.

Табунец обреченно принял нужную позу.

– Раз, – толкнул его шаман.

– И-и-и-и-и, – затих у подножья холма испуганный писк конятника, куда он долетел, подпрыгивая, что тот колбасный шар.

– Вот так и катайся, как наказал Великий Дух, – назидательно изрек шаман, – А я домой, делать ему колбасное подношение.

– Етить твою колотить! – выругался долбанувшийся Табунец.

Покрытый синяками конятник приплелся в свою хижину, понурив голову. Нахрена я к ним ходил, – думал он. Один ни с того ни с сего обзываться стал, другой – мало того, что нажрался моей колбасы, так меня же чуть не искалечил. Тоже мне, вещий сон, проку от него никакого, одни неприятности.

Потемну при свете лучины семья уселась вечерять. Все наелись каши, а на закуску нарезали детям калясиками последнюю оставшуюся колбасу. Те разбаловались и начали катать друг другу жирные кругляши.

– А ну не играть едой! – скомандовал Табунец, – Мать, проследи за ними, не хотят есть, пусть спать отправляются.

– Ну, папа! – заныл самый младший, – Посмотри, как весело. А если между двумя калясиками веточку воткнуть, такая катуша получается.

– Что? – подпрыгнул Табунец, – Как ты сказал, катуша?

– Да я нечаянно! – испугался малец, – Я больше не буду!

Но отец его уже не слушал, его накрыло истинным смыслом слов, услышанных в странном сне: «катись, колбаской».

– Так! – лихорадочно соображал он, – От толстого бревна отрезаю два кругляка, долблю в их середине круглые дыры, втыкаю в них оглоблю, подвожу под волокушу, привязываю сыромятными ремнями, и, … и, катуша готова! Завтра же сделаю! – И в его горячей голове сложился девиз: КАТИТЬСЯ, А НЕ ШОРКАТЬ!

Замыслено – сделано. Табунец стоял, держа вожжи на готовой катуше, запряженной в Бурку, посреди селища и вещал своим родовикам.

– Братья и сестры, вы только посмотрите, что велел мне изготовить Великий Дух.

Родовики испуганно пялились на странное сооружение.

– Чего это? – раздалось из толпы.

– Это катуша, для вас она, – ответствовал Табунец.

– А что с ней делать?

– Да разное. Можно сено возить, можно воду в баклажках, можно дрова.

– Так мы и так все возим на волокушах, зачем нам такое?

– Брюхом по земле и камням вы елозите, а здесь вот кругляки. И коню легче.

– Што нам тот конь. Пускай таскает.

– Вот и я говорю, – выскочил откуда-то сбоку Великий Шаман, – Предки ясно велели – волокушу таскать, а не катать! Только Дух Великого Солнца может по небу перекатываться, больше никому это не дано!

– Мне лично Великий Дух велел катиться колбаской.

– Ты вообще кто такой?

– Я Табунец! – начал заводиться конятник.

– На тебя что – закон не распространяется?

– Нет такого закона, чтобы катуши не делать!

– Есть!

– Где?

– Закон, это я! Так Предки велели.

– Ну, все! – вскипел Табунец, – Я поехал.

– Нет, ни за что не пущу! Убери с дороги свою катушу. В костер ее, в костер! – взвизгнул шаман, повисая на морде коня. Нервы бедного животного не выдержали этого неистового порыва, и он рванул вперед. Конятник не успел его сдержать, натянув вожжи, и шаман угодил, прямо под кругляк. Так случилось первое в мире колесное дорожно-транспортное происшествие с обещанными вслед отягчающими последствиями.

– Держите его! – возвопил перееханный. Да где там! Катуша унеслась, громыхая кругляками по полю в сторону леса и подпрыгивая на кочках.

Табунец был счастлив. В лицо ему ударяла тугая струя воздуха. Кругляки катились, поскрипывая. Солнце сияло, прорывая лучами облака. Голова наполнялась мечтами: – «С такой скоростью, я могу объехать целый свет. Пущусь вслед за Солнцем, посмотрю, что там за горизонтом. Я свободен! Слава Великому Духу!»

Тут ненадежная деревянная ось треснула, кругляк сорвался и покатился, вихляя, вперед, обогнав Бурку, а неопытный водила улетел головой прямо в колючий бурьян. Родовичи извлекли Табунца из колючек и сказали, – «Ну, ты это… того… выдал!

А молодежь, сбившись плотной кучкой, шушукалась. Изредка долетали обрывки фраз, произнесенных возбужденными голосами: – «…гонки на катушах …» и «… кто последний, тот …».

Дух Времени. Великая Грамотуха

Вечерело. С полей веяло прохладой, с яблонь облетал густой цвет. Великий Мудрец созерцал первую сияющую звезду и неторопливо размышлял, не пора ли ему уже пойти в хижину и возжечь жалкое подобие Небесного Огня – коптильник. Как всегда, вдруг примчался запыхавшийся отрок и возопил не своим голосом.

– Великий Шаман крякнул!

– Слава Предкам, – непроизвольно вырвалось у Мудрейшего.

– Я дальше побежал, – рванулся было с места отрок.

– Стой, что значит крякнул? Откуда такие словечки берутся.

– Да помер он, помер!

– Ну, так бы и говорил. А то – крякнул. Утка он что ли.

– Да нет вроде.

– Так как он помер? Отвечай внятно и членораздельно.

– А я знаю? Сказывали, духи его возлюбили.

– То есть?

– Великим глиняным идолищем Великого Духа Земли его замочило! – выпалил отрок и умчался дальше распространять потрясающую новость.

– Ну, замочило, а помирать то с чего? – не понял Мудрейший и отправился к капищу.

Придя на капище, Великий Мудрец к своему удивлению столкнулся с измазанным глиной Великим Шаманом.

– Оп-па, тебя же того!

– Чего того?

– Замочило.

– Не дождетесь! А вот Татуха, Слава Предкам, кончился достойно, под идолищем. Вон откапывают.

– Кто это?

– Татуха-то – придурок равных не было.

– Например?

– А-а-а! Сказывать противно!

– Говори, даже интересно стало.

– Сам знаешь, среди молоди нашей пошел такой заморок, загогули всякие на роже рисовать или на спине да ляжках накалывать. И главным среди них был этот самый Татуха. Правда, раньше его иначе звали – Головастик из рода Перемудрых.

– Ну и что такого? Ты тоже, когда молодой был, морду белой глиной мазал. Говорил – так, мол, больше похож на Великого Предка.

– Ты и сравнил!

– Да! А как тебя в виде эдакого умертвия увидела в ночи Балабоха, да разродилась аж двойней стремительно, это ничего? Как по-твоему?

– Было да прошло! Дальше слушай. Татуха, мало что себя самого с ног до головы разрисовал, так он на большее позарился. Вон, грит, на плато подгорном Великая Мать Земля вширь раскинулась. Негоже ей, грит, неприкрытой быть. Навалимся-ка всем миром и нанесем на ней загогули таинственные. И что ты думаешь, нанесли.

– Вот это прыть!

– Ага, была, к счастию. Набрал кодлу таких же как он бездельников и начали они загогули выписывать почем зря. Одну другой страшнее. Все зубастое, разлапистое, стозевное. Каждая загогуля в тысячу шагов, что в длину, что в ширину. Туда и так никто не ходил, так теперь даже вороны залетать бояться.

– Да уж, учудил бездельник!

– О, откопали его, пойдем, посмотрим.

Пришли. Смотрят – лежит ком глины, и не поймешь, где зад, где перед.

Вдруг с одного конца глинка треснула, и голос молвил: – «Есть тут кто-нибудь? Если есть, отворите мне очи, да откройте мне уши».

Раскопщики протерли ему зеньки по-быстрому, из ушей пробки глиняные вынули, посадили.

– Ты как под идолище попал? – поинтересовался Великий Мудрец.

– Это же Дух Великий, негоже ему без татух-то быть. Вот и полез исправлять. Только приспособился, глядь, а рядом Великий Шаман крутится. Пошел, – говорит мне, – отсюда.

– Было дело? – обратился к шаману Мудрейший.

– Было, только я сзади идолища стоял, ничего особого не видел. А про себя подумал, – только подтолкнул его маленько.

– Дальше сказывай, – велел Татухе Мудрейший.

– Не послушался я, не ушел. Только приспособился загогулины наносить, как идолище сам покачнулся, пошел на меня, обхватил руками, прижал к животу необъятному, и … все!

– Нет, не все, – встрял шаман. – Меня тоже Великий Дух захватил, закружил, понес, замесил, затянул, поглотил. Только и успел я крикнуть, – ЗАДАВИ.И.И..! Вот теперь и все!

– Ладно, замочите-ка придавленного в ручье, пусть глинка-то отмокнет. А утром ведите ко мне, побеседуем.

Наутро доставили провинившегося к Великому Мудрецу. Вскоре сюда явился и Великий Шаман в чистой рубахе.

– Ну и что ты скажешь в свое оправдание Татуха? – начал Мудрейший процедуру судилища над осквернителем капища.

– Меня теперь не Татуха звать, а Писец!

– Что в тебе песцового-то. Шкура вовсе не такая. У того пушистая, а у тебя вся загогулинами непотребными измарана.

– Да не песец, а Писец, я сказал!

– Ну и что это за зверь такой?

– Это тот, кто пишет, – пояснил задержанный.

– Пашет, знаю, пишет, не знаю. Поясняй!

– Попал я в темноту темную. Ни рукой, ни ногой шевельнуть не могу. Дышать тоже не могу. Слышу вдруг голос такой таинственный. Вопрошает: – жить хочешь? Очень, – отвечаю. Слушаться будешь? Буду, – говорю. Исполнишь, что велю. Исполню, куда денусь.

– Кто это там с тобою разговоры разговаривал? – перебил Великий Шаман.

– Кто, кто? Великий Дух конечно. Ты, говорит, кончай дурью маяться, долы загогулями расчерчивать. Пользы от этого никакой ни людям, ни Земле-Матери. Красивее, чем она есть, никак не сделаешь. Вложу-ка я тебе в головенку твою расписную буки разные. Сам научись писать их и других научишь. Зваться теперь Писец будешь!

– Полный писец! – брякнул оторопевший шаман.

Великий Мудрец сохранил самообладание.

– Ну, и что это за буки такие?

Писец изобразил палочкой на песке то, чему его научили в Безвременье.

– Это Аз – прибьет за раз, это Буки – на все руки, это Веди – что ведьмеди …. И так прошелся по всему алфавиту. – А это Ять – сказал в конце, – всем букам мать.

– На кракозюбры похожи.

– Без привычки конечно! Как они у меня в голове появились, думал жуки в уши поналезли. К утру пообвыкся.

– Ну ка, писни что-нибудь.

– Ма-ма мы-ла мор-ду мы-лом. Мор-да ди-ко верес…. А как правильно написать, верестчал или вирищал?

– Да кто же его знает. Пиши – оказывал сопротивление!

Великому шаману стало скучно. Кроме того, ему не нравилось все происходящее.

– Вы тут развлекайтесь пока, а я с Великими Предками посоветоваться должон.

И покинул место несостоявшегося судилища.

Великие Предки не знали, что и ответить. Развели кто лапами, кто крылами, кто хвостом взмахнул неопределенно. Но противится содеянному не стали. Великому Духу кто ж перечить будет. Тут Великий Шаман и сдулся.

Писец же развил бурную деятельность. Исполняя наказ Великого Духа, собрал он под дубом разновеликую молодежь и стал обучать, как мог, начертанию бук на бересте и чтению по слогам. Назвал он свое поприще высокопарно – Великая Грамотуха. Однажды отправился он к Великому Мудрецу, посоветоваться.

– О Мудрейший, хочу я Духа Времени поймать.

– На кой он тебе?

– Да без него никак нельзя, нынешнее поколение уже не помнит, что в предыдущем деялось.

– И как же ты это делать собрался?

– Да вот завел я себе книжицу берестяную, буду в нее по летам бывальщину записывать.

– И уже написал чего?

– А как же!

– Читай тогда.

– В лето, когда ветра дули свирепые и галки летали хвостом наперед, вылез из подворотни торокан страховидлый, растопчу, проглочу, не помилую, грит.

– Что ты чушь-то несешь, это же наш Алкан был с перепоя.

– Сам знаю, что Алкан, да события надо записывать высокопарным штилем.

– Зачем?

– Для потомков, дабы предками гордились.

– Ну а дальше что напишешь?

– А вот так: нашелся герой из рода Воробьиных, взял и тюкнул великана, и не стало торокана.

– Это, как я понял, наш Хворобей ему в рожу приложил, чтоб не бесчинствовал.

– Так неинтересно, кому она нужна, голая правда, такая?

– М-да! Надо хоть какие закорючки напридумывать, лета расставлять по порядку, а то «галки задом наперед».

– Да все уже за нас придумано, вот: один палец – голова, два пальца – плечи, три пальца – руки, четыре пальца – тулово, пять пальцев – задок, шесть пальцев – передок, семь пальцев – ляжки, восемь пальцев – берцы, девять пальцев – стопы, десять пальцев – голова пустая.

– А десять пальцев по десять пальцев как будет?

– Голова пустая пустая, но так далеко мы пока считать плохо могём.

– А как тогда будет два раза по десять пальцев да еще пять?

– Плечи пустые задок.

– Мудрёно-то как!

– А то! Это же мать-и-матица – матерей мать!

– Бр-р-р! От чего лета тогда отмерять будем?

– От Творения Земли нашей.

– Когда ж это было то, и не упомнишь!

– Это было тьму лет назад?

– Да, верно.

– Так и запишем, тьма, это все что больше есть головы пустой пустой пустой и добавим голову.

– Почему голову?

– Потому что счет лет поведем от нынешнего, иначе запутаемся.

В это время безграмотный Великий Шаман отловил недоросля, усердно выводящего что-то на заборе.

– Ты что тут написал, паршивец?

– Не скажу!

– Читай вслух!

– Не буду, – покраснел недоросль.

– А ну!!! – надавил шаман.

– Срамной уд, – потупив очи, прошептал провинившийся.

– Да как ты мог додуматься до такого? Срамной уд рисовать надо в полный рост. Тогда он силу великую имеет.

– Ага, легко говорить. Для этого рисовать надо уметь, а написàть теперь, как напѝсать, каждый дурак могет.

– Да что там уметь-то? Вот смотри, – схватил пучок травы и мигом изобразил на заборе грандиозную фигуру Прародителя.

– Да-а, у тебя Великий хорошо получается, а я пробовал, так выходит он на Мудрейшего похожим. Такой же длинный, лысый и пузатый.

– Хе-хе! – посмеялся шаман, и добавил, – Учись остолоп, овладевай знаниями!

Дух Безделья. Великая Веселуха

Пришла к Великому Мудрецу женщина из рода Яжемать с целым выводком детей мал мала меньше. Те держались за мамкин подол, пускали сопли и слюни, жевали какие-то красные корешки. Также одновременно хныкали, пукали, вякали, толкались, гомонили, словом, сразу раздражали одним своим видом и поведением.

– Пожаловаться, говорит женщина, на своего мужа хочу.

– Ну, жалуйся по-быстрому, разрешил недовольный беспокойными посетителями Мудрейший, имеешь право.

– Пошто при живом муже дети сиротами остались? Кто им слово ласковое скажет? Кто припрет на ужин толстую глупую куропятку? Кто коров подоит, двор подметет, ягод насобирает, горшки вымоет, коз из огорода выгонит, поле засеет, за дровами съездит, крышу починит, мусор наконец выкинет?

– Ну, ты, наверное. Такая твоя женская доля.

– Все вы мужики одинаковые, покрываете друг друга. Как что, так жена. А я ночей не спала, детей рожала, кормила, растила, воспитывала. Чтобы выросли они не такими бесчувственными чурбанами, как их папаша.

– Такова ваша доля, так определил Великий Отец.

– А что, Великая Мать тоже всю Землю на себе тащит?

– Конечно!

– А что делает тогда Великий Отец?

– Как что? Все остальное!

– Что, остальное?

– Ну-у-у, – не нашелся что ответить Мудрейший и приказал, – Молчи, женщина! Забыла, с кем разговариваешь.

– Я молчи? Как не совестно-то! И не надо меня затыкать! Я только говорить начала!

Положение спас ребятенок.

– Ма, я пи хо, – озвучил он.

Тут, и другие детки заодно опомнились.

– Я пи, и я пи, пи, пи, пи, пи, пи.

– Ой, дитаньки, да скорее ж, скорее вон в те кустики.

Побежали, вроде успели.

– Ну, так я продолжу, – попыталась вернуться к животрепещущей теме женщина.

Но Мудрейший тут же постарался увильнуть в сторону.

– Как зовут твоего мужа, женщина?

– Свинья он последняя, а не муж!

– Что? Так и зовут?

– Да нет, зовут этого недотепу Ложкарь.

– Ну, хорошее достойное имя. Слыхал про него, песельник преизрядный.

– Ага! Только петь да ложками греметь умеет, да детей делать горазд.

– Сама видела за кого шла.

– Кабы знала я, кабы ведала, дура молодая была, он мне в уши и залил своих песенок полуночных. А спивал-то как гарно:

Ой, да девицу красу

На руках я понесу

Через горы, через лес

Как машина мерседес.

– А слова такие откуда? Даже я не знаю.

– Никто не знает, и он тоже. Говорит, духи нашептали. Но ведь красиво. Я и растаяла.

Тут снова включились дети.

– Ма я ку! Ма я ка! Ма она ду! Ма он бя! Ма я р-р-ры! Ма я бо! Ма, мне си! Ма, ма, ма!

Мудрейший уже этого не выдержал.

– Все, иди, иди, иди отсюда. Поговорю я с твоим Ложкарем.

– Уж пропесочь его хорошенько. Уж выдай ему березовой каши. Уж верни его с небес на землю, иначе я за себя не отвечаю, не доводи до членовредительства.

– Ладно, ладно, сделаю. И тут же опять вильнул, переключая ее внимание, – вон младшенький твой описался.

– Ой лишенько! Когда ж ты проситься будешь? Когда?

– Ма, где па?

– Сама бы хотела это знать!

Наконец все отвалили.

Мудрейший обнаружил Ложкаря среди кудрявых березок. Тот любовался закатом.

– Сидишь? – поинтересовался Мудрейший, дабы начать разговор.

– Сижу!

– Глядишь?

– Гляжу!

– Ну и что ты там выглядел?

– Вон то темное облачко вылитый дракон. Сейчас поглотит розовое облачко – деву красу.

– Да что ж тебе все девы мерещатся?

– Куды ж без них? Без них никуды!

– Ну да, ну да. Тяжелый случай, лечить тебя надо.

– Не надо меня лечить, отстаньте от меня. Петь я хочу, слова сами так и лезут. Вот:

Надо мной небо синее.

Облака, облака.

А ходить за скотиною

Не стремлюся пока.

– А детишек ростить кто будет?

– Жена конечно.

– А ты что делать будешь?

– Петь, стихи сочинять, веселиться!

– Кому это надо?

– Духам. Я пою, они и рады. Дланями хлопают. А люди злые, нет чтобы похвалить, воодушевить, тунеядцем обзываются.

– Изгнать из тебя этих духов надобно. Вставай, пошли к Великому Шаману!

– Да не пойду я!

– Почему?

– Не-хо-чу!

– Ну, тогда не обижайся.

И ушел.

– Великий Шаман быстро вник в суть дела, высмотрел двух мужиков подюже и отдал распоряжение:

– Вы Бугайло и Тыкайло, отыщите Ложкаря, берите его за гузку и тащите сюда.

Мужики отправились, переговариваясь по дороге:

– Он нас на Вы назвал – загордился один.

– Уважает, однозначно, – поддакнул второй.

– Хорошо быть зело могучим!

– Таки да!

А Великие совещались.

– Что это с Ложкарем сталось? Есть мысли какие?

– Есть, как не быть! Дух Великой Веселухи в него вселился.

– Что это за напасть такая? – заинтересовался Мудрейший.

– А, – это заразная одержимость, чрез уши лезет, скрозь рот извергается, работать не дает, дурение и праздность.

– Бороться с ней как?

– Предки сказывали, надо призвать духа Праведного. Он изгонит.

– А были случаи?

– Были. Зимы три назад Плясец такой завелся. Копыта ему обломали, да на дальние корчевья сплавили. Зим пять назад Гудец откуда-то вылез. Дали ему по гуслям и отправили на выселки без права общения.

– Почему я об том не слышал?

– А чо тебя тревожить зря, сами справились.

– Ладно, зовите родовичей, будем лечение вершить!

Ложкаря доставили в круг людей в лучшем виде.

– Поставьте его на ноги, – велел Великий Шаман, – снимите с него мешок.