Зимой прокат снегоходов насовсем переехал в Токсово. Токсово, оно же Кавголово, называют «лыжной столицей России». Все леса вокруг Токсово исполосованы лыжными трассами. По ним поневоле пришлось ездить снегоходам, и между лыжниками и снегоходчиками завязалась многолетняя вражда.
Как и прежде, прибыли прокат не приносил. Мы рассматривали его как инструмент продвижения: дескать, народ, прокатившись на нашем снегоходе, захочет такой купить. Увы! Согласно нашим записям, за пять лет из пятисот клиентов проката покупателем стал только один.
Зато мы везли туда всех важных партнёров, журналистов, чиновников и даже артистов. В Токсово снимались эпизоды одной серии «Ментов». Актёры с удовольствием катались на снегоходах, между дублями согреваясь чем Бог послал. Потом киношники догадались, что получилась неувязочка: ну откуда у ментов снегоходы? Так что в кино это не вошло.
Прокатом руководил двадцатидвухлетний красавчик Слава. Он прошёл жёсткую школу менеджеров «Юниленда» (где по утрам поют корпоративный гимн и тренируются в нлп-продажах) и сумел произвести на учредителей сильное впечатление. Инструктором проката взяли бывшего подводника Соловьёва, который был старше Славы на целых двенадцать лет.
Соловьёв принёс в РОСАН суровость неуставных отношений и военно-морской юмор. Лицом он похож на Цезаря и, вдобавок, имеет отчество Юльевич. Девушкам это нравилось. А Соловьеву нравились девушки и веселье. Из-за этого по утрам он был мизантропом и всюду искал врагов.
МЕЖДУ ПРОЧИМ
Однажды утром, пока Соловьёва не было на месте, какие-то грубияны обидели сотрудницу проката Катю. Соловьёв пошёл их искать. В дверях кафе заметил какого-то мужика. Соловьёв сбил его с ног и отправился внутрь за остальными. Хорошо, что следом прибежала Катя, поскольку в кафе сидели совсем другие люди. «Извини, ошибся!» – мрачно сказал Соловьёв пострадавшему. И, с надеждой вглядываясь в прохожих, нехотя вернулся назад.
В другое утро машину Соловьева обогнал автомобиль. За рулём сидела женщина. Это бы ещё ничего, но её спутник зачем-то показал Соловьёву «фак». Соловьёв догнал машину, вытащил беднягу из салона и сломал ему нос. На Соловьёва завели уголовное дело: оказалось, нос принадлежал какому-то серьёзному немцу. Германское консульство потребовало наказать хулигана, и Александр Юльевич с трудом избежал тюрьмы.
Редкая неделя проката обходилась без поломок, конфликтов и приключений. Местные рыбаки считали, что снегоходы пугают сонную рыбу. В лесу лыжники норовили ткнуть водителей палкой. Приходили пьяные клиенты и быковатые «пацаны». Приезжали солидные гости с бдительной охраной.
Поработав в прокате, Соловьёв перешёл в офис – заведовать запчастями. Здесь ему многое не понравилось, особенно отдел рекламы. Однажды утром Соловьёв появился на пороге нашего с Образцовым кабинета.
– Так… – мрачно прищурился он. – Я вас выведу на чистую воду!
Мы ничего не поняли.
– А в чём дело?
– Вы знаете, в чём. Нечего прикидываться дурачками! – ещё более зловеще произнёс Соловьёв и вышел. На следующий день, как ни в чём ни бывало, он рассказывает нам морскую байку. Я рыдаю от смеха. А как же вчерашнее?
– Да ладно, он уже не помнит, – успокоил молодой продавец Койнов. – Вечером погулял, вот с утра и прицепился.
По вечерам они с Соловьёвым вместе отдыхали от работы.
Соловьёв любит быструю езду. Мы живём с ним в одном районе, и каждый день по дороге в офис меня стремительно обгоняет машина Соловьёва. Через какое-то время вижу его на обочине с инспектором ГИБДД. Спустя пару минут мимо снова проносится знакомый автомобиль. На работу Соловьёв приезжает не в духе:
– Суки, дармоеды! Поубивал бы!
Но с людьми в форме подчёркнуто вежлив:
– Послушайте, милиционер…
Это обращение почему-то всегда выводит инспектора из себя.
– … у вас, – учтиво продолжает Соловьёв, – непорядок в одежде.
Инспектор рефлекторно глядывает себя с ног до головы. Соловьёв с удовольствием уточняет:
– Пуговица расстёгнута. Не по уставу!
Неудивительно, что Соловьёва штрафуют каждый день. Иногда по два раза.
Когда Соловьёва назначили начальником «технического обслуживания», он стал проводить семинары для сервис-менеджеров дилерской сети.
Механики съезжались со всей страны. По утрам командированным трудно сосредоточиться, в зале – тяжёлый дух перегара. Как нарочно, Соловьёв говорит медленно и с такими паузами, что невозможно понять, заканчивает он фразу или начинает новую. Скоро, к неудовольствию докладчика, осоловевшие (прошу прощения за каламбур) слушатели поголовно засыпали. Семинары длились несколько дней и завершались жёстким экзаменом, после которого Соловьёв ненавидел людей ещё больше.
В регионах его боялись и уважали. Эти чувства не были взаимными: на дверях соловьёвского кабинета висела табличка: СОБАКАМ И ДИЛЕРАМ ВХОД ЗАПРЕЩЁН.