Три дня назад, дворец Священного Синода, раннее утро
– Арнар, это дело секретное, чрезвычайной срочности и важности, поставь нашу печать на дверь, – едва я вошел в кабинет, предупредил Великий пратор Диодар Виожский, глава Синода и мой учитель в одном лице.
Еще не рассвело, и тяжелые шелковые шторы были задернуты. Диодар редко их открывал, только на время молитвы. В остальное время глаза седовласого мага, видевшие куда больше, чем дано простому смертному, надо было щадить, и помещение всегда было погружено в полумрак, разбавленный крохотным светлячком лампады в малом домашнем алтаре.
– А что, у Синода бывают для меня другие дела? – вскинул я бровь, проверил, плотно ли закрыта дверь, и набросил дополнительный полог, чтобы ни звука не услышали посторонние уши, даже магические.
– Таких дел у Синода не было уже лет сто, – посторонний голос донесся из самого темного угла кабинета.
Светлячок в алтаре вспыхнул ярче, и я, разглядев чеканные черты гостя, особенно, его длинные черные волосы, поклонился со всей почтительностью:
– Ваше величество, доброго здравия!
Короли династии Эверосс никогда не стригут волос. Единственный мужчина в королевстве, чья грива спускалась ниже поясницы – молодой король Ульвег Эверосс.
– Вашими молитвами, паладины Пламени, – ответил государь.
И я оценил, что король обратился к нам не как к пратору и к воину Синода, а как к членам тайного ордена. Ну как тайного… О существовании ордена Пламени слышали даже в самой глухой провинции. Но никто, кроме посвященных, не видел в лицо его паладинов. Даже наш сегодняшний гость узнал о нас двоих только в день коронации и только потому, что Диодар был и его наставником тоже. А предыдущий король, отец Ульвега, так и умер в неведении.
Гость, чуть склонив голову набок, так пристально рассматривал меня, что рука потянулась потрогать, не порезал ли я щеку во время поспешного бритья.
– Хотелось бы мне знать твое настоящее имя, вайр Арнар Раштан, и увидеть твое настоящее лицо, – сощурились пронзительные, как стальной клинок, серые глаза гостя.
А вот это вряд ли, – мысленно возразил я.
И дело даже не в том, что первая десятка лучших ловцов Синода по уставу обязана прятать свои лица под иллюзией даже перед ликом короля и в постели с женщиной. Исключение одно: Второй вайр, чья обязанность не столько тайная охота на нечисть, сколько работа с публикой, в том числе свидетельство в королевских и прочих судах, где закон запрещает давать клятву с иллюзорной внешностью.
А дело в том, что вернуть мой настоящий облик – это верная смерть. И не только моя. Не для того спас меня учитель и одарил дружбой и покровительством, чтобы я подставил его под удар. Его и мою кормилицу и няньку, мою названную мать, растившую меня до того, как наставник определил сироту в монастырское братство.
Не дождавшись нашей реакции, король отставил серебряный кубок из которого цедил вино – хинейское, судя по яркому, тяжелому и сладкому как южная ночь аромату, раздражавшему ноздри. Терпеть не могу этот модный при дворе напиток, хотя я, в отличие от Великого пратора, совсем не трезвенник. Ульвег поднялся из кресла.
– Я много думал после коронации, когда мне представили тебя не только как Первого вайра Синода, но и как паладина Тайного Пламени, – задумчиво сказал король, обходя меня по кругу. Остановился передо мной и посмотрел в глаза, и я отметил, что мы одного роста. – Я не мог понять, почему не чувствую твою искру, как чужую? Даже искру отца я воспринимал не так близко, а ведь у нас с ним одна кровь и один дар, пусть и очень слабый.
А вот это проблема. Мой дар отличался некоторыми необычными свойствами, о которых лучше никому не знать, кроме учителя. Особенно королю. Я коротко взглянул на Диодара, стоявшего за его спиной. Пратор еле заметно пожал плечами. Что ж, с этой стороны предательства я и не ждал. Тогда, может быть, Ульвег и в самом деле проявил какие-то особые способности?
– Ваше величество, – поклонился я, прижав руку к сердцу, – все дело в том, что вы стали одним из нас, паладинов Тайного Пламени, братом по духу, а в ритуале посвящения наша кровь и магия стали близки, как и бывает у кровных побратимов.
Ульвег почесал кончик носа, скептически поморщился:
– Тогда почему я не чувствую так же точно сиятельного пратора, нашего брата по духу Диодара?
– Неисповедимы лики Пламени, – пробормотал учитель. – Моя кровь стара, ваше величество, а с вайром Арнаром вы близки по возрасту, вот и эффект ярче.
– Я не люблю, когда меня пытаются обвести вокруг пальца, пратор, – резко развернулся к нему король. – Но я разберусь, в чем тут дело. А пока займемся тем, ради чего я пришел к вам тайно и в такой ранний час. Речь идет об аресте моего дяди, герцога Винцоне, – коротко пояснил Ульвег. – Я не могу рисковать троном, а дядя никак не может умереть, не примерив мою корону. Но он подал отличный повод для низложения его власти. Я только что подписал указ о брачном возрасте подданных, нарушение карается смертью. Вот вам копия, – молодой король положил на стол перевязанный золотой лентой свиток. – Через три дня у герцога Винцоне свадьба с малолеткой, его нужно поймать с поличным и казнить по этому указу.
– Но мы не гвардейцы, не стражники и тем более не палачи! – нахмурился великий пратор.
– Бросьте. А то я не знаю, что у вас самые лучшие воины в моей стране! – фыркнул Ульвег, но глаза его странно блеснули, и я понял, что ему очень не нравится, когда у кого-то в его государстве лучшие воины, чем королевская магическая гвардия. – Я не могу отправить стражу за дядей, это будет означать гражданскую войну. У герцога слишком большая личная армия. От вас нужно только его арестовать и тайно вывезти из его гнезда в Дартауне, а уж дальше я как-нибудь сам справлюсь. Кроме того, друг мой, вы же не допустите, чтобы ваши жрецы в Дартаунском храме совершили преступление, нарушив мой новый указ? Вы только подумайте, как будет выглядеть в глазах паствы арест священников моими стражниками? Это не то зрелище, какое нужно народу.
Диодар медленно кивнул, соглашаясь.
– Я рад, что вы меня поняли, – блеснули в улыбке белые зубы молодого хищника. Хватка у нашего нового короля оказалась, несмотря на молодость, как у матерого зверя.
Что-то я даже забеспокоился за его жизнь: Синод не допустит такого давления. Но я еще не представлял, как далеко собрался зайти последний из Эвероссов.
– Ну хорошо… – хмуро согласился великий пратор, подошел к окну и слегка отодвинул плотную гардину, проверяя, не поднялось ли солнце и не пришло ли время утренней молитвы. – Предположим, я смогу уговорить моих братьев поддержать монарха в таком благом деле. Но для этой задачи у нас есть свои особые силы. Зачем вам понадобился именно ловец, да еще и лучший из вайров?
– Затем, что у меня для него есть еще одна, совершенно секретная задача, – еще шире улыбнулся Ульвег. – Мне нужна молодая, здоровая и желательно красивая огненная ведьма.
– Фрейра? – не поверил своим ушам Диодар и нервно рассмеялся.
Действительно, смешно. Во-первых, сколько бы лет ни было огненной ведьме, она всегда выглядит молодой, красивой и здоровой. Потому они и не сидят на одном месте, что такую особь довольно быстро вычислят бдительные соседи и донесут. Во-вторых, что за интерес может быть у короны к нечистой силе, проклятой Храмом? К женщинам, которым запрещено даже приближаться к алтарной чаше Предвечного?
– Вы не ослышались, друг мой, именно фрейра! – король, наоборот, перестал улыбаться и нахмурился. Выпрямился, заложив руки за спину и свысока глядя на первое духовное лицо королевства. – Ваш ловец должен найти мне самый лучший экземпляр. Надеюсь, их не всех уничтожили ваши жрецы, сиятельный?
– Мы их не уничтожаем, – возразил Диодар.
– Конечно, – зло усмехнулся государь. – Я в курсе, что вы с ними делаете, когда какая-нибудь неудачница попадает вам в руки. И я намерен положить этому конец. Для начала я подготовил еще один указ, о праве ведьм на молитву.
Диодар тоже выпрямился и распрямил плечи, а голос наполнился сдержанным гневом:
– Указ? О праве на молитву? Это уже вмешательство в дела Синода, государь!
– Неужели? Я кое-что напомню, великий пратор. Земля под вашими ногами – это мое королевство, – опершись кулаками о стол, наклонился к нему король. Длинные черные волосы скользнули по его широкому плечу как плети и тяжело упали на деревянную столешницу. – На моей территории находятся ваши храмы и моя армия их защищает! И заметьте, налоги вы не платите. Ни за землю, ни с доходов. Благодаря милости короны. Еще напомню, сиятельный, что вы сами – мой подданный. И напомню, что ваш Синод благословил мое правление. В каждом приходе объявлено, что моя власть – от Первозданного и освящена белой дланью Священного Предвечного Пламени. А значит, и все мои решения, не так ли?! Не забывайте об этом! Через пару часов о моем повелении будет поставлен в известность Синод. Вам, как моему другу и духовному наставнику, я сообщил раньше. И у вас еще есть возможность компромисса, если Синоду моя воля будет подана как наше совместное решение.
Тут я решил я вмешаться, пока учитель, чье лицо угрожающе побагровело, не совершил ошибку. Что поделать, не ошибается только Бог.
– Государь, ваше предложение как нельзя вовремя! – воскликнул я. – Как раз вчера, да будет вам известно, великий пратор собирал малый совет для обсуждения вопроса о помиловании некоторым ведьмам, добровольно явившимся в храм для покаяния. То есть, ваши желания и решения сходятся, и это божественный знак!
Учитель ослабил воротничок сутаны, медленно выдохнул, но вместо благодарности пригвоздил меня яростным взглядом. Знаю-знаю, негоже осведомлять посторонних, даже если это король, о внутренних делах Синода. У короны и без меня тут полно шпионов, не стоит облегчать им работу.
– Зачем вам ведьма, ваше величество? – хрипло спросил Диодар.
От души сразу отлегло. Значит, будет торговаться, я хорошо изучил наставника.
– Не любая. Мне нужна совершеннолетняя, вменяемая, полноценная фрейра, сохранившая свою искру в чистоте и неприкосновенности. То есть, не искаженная вашими жрецами. Потому я и приказал вам привести самого лучшего вашего ловца. Надеюсь, месяца вам хватит для охоты, вайр Арнар?
Разорвав зрительный контакт с пратором, король повернул голову ко мне. И, что удивительно, его светло-серые глаза были совершенно спокойны. Ни искры гнева или раздражения, хотя ведь только что так повышал голос, что, если бы не моя защита, весь дом бы сбежался.
– Месяца вполне достаточно, – хмыкнул я. – Но, ваше величество, я не слепое орудие. Прежде чем я дам согласие, мне нужно знать, зачем вам фрейра.
– Согласие? – удивился монарх. – Это приказ!
Моя очередь смеяться, но у меня не дрогнул ни единый мускул.
– Мой государь, да будет вам известно, вайру не приказывает ни пратор, ни даже, прошу прощения, король. Я служу только Предвечному. Можно казнить меня, но невозможно заставить гореть мой дар помимо моей воли. Условием работы вайра всегда была и есть добровольность. В каждом поручении, в каждой задаче. Я ловец, но не пес, которого можно натравить на любую добычу. Да и фрейра – не дичь. Для чего она вам?
– Я хочу от нее ребенка, – убил нас Ульвег.
– Нет, – не колеблясь ни мига, отказал я королю.