Глава 1. Встреча

В мире было мокро, холодно и бесприютно. Передо мной шумел проспект, на остановке толпились пассажиры. Они шарахались от брызг из лужи, когда мимо проезжали машины, но всё равно стремились быть ближе к краю, чтоб первыми заскочить в автобус или маршрутку, когда она придёт.

…Сверху сыро, снизу грязно,

Посредине безобразно.

Мое тело и душа,

За душою ни гроша!.. –

вспомнились слова старенькой песенки Ю. Кукина. Какие-то «гроши» в моих карманах всё-таки были, но остальной пейзаж соответствовал полностью. Подошёл седовласый бомж:

– Выручи, батя! Семь рублей на жетон не хватает!

«Какой я тебе «батя»?! – мысленно изумился я. – Впрочем, это я сам мню себя молодым, а со стороны-то виднее…»

– Держи! – сказал я и, зачерпнув не глядя, сыпанул мелочь – рублей пятнадцать, наверное.

Однако этот фрукт тут был, конечно, не один – и что их так ко мне тянет?

– Слышь, корефан! Помоги! Двадцать рублей не хватает!

– Нету. (Вот уж, не корефан я тебе – совершенно точно!) Кто бы мне самому помог?!

– Жмот, с-сука… – пробормотал едва слышно бомж, отходя в сторону.

– От такого слышу! – так же тихо ответил я.

– У-у…

Меньше всего мне сейчас хотелось ввязываться в конфликт. Оппонент, похоже, придерживался того же мнения и тихо отвалил. А я остался посреди всей этой безысходности.

«Может, завалиться к кому-нибудь? Ну да, конечно… Впрочем…»

Мобильник послушно предъявил искомый номер, и я придавил зелёную кнопочку:

– Привет, Таня! Я просто так звоню, поинтересоваться, как жизнь.

– Ой, Вова! А я думала, что ты потерялся! Как хорошо, что ты позвонил! Ты представляешь, вчера Павел сказал, что… А сегодня с утра звонил Никифоров и…

Я отодвинул телефон от уха – бла-бла-бла! И снова: бла-бла-бла!

– Извини, подошёл мой автобус, а тут давка! Счастливо! – тихо крикнул я, нажимая «отбой». И, конечно, с места не сдвинулся. Только достал новую сигарету и прикурил: «Может, Серёге позвонить? Это, конечно, край, но всё-таки…»

Жизнь, однако, не предоставила мне выбора – мобильник в кармане затрепыхался, словно живой карась. Обычно он вёл себя гораздо тише. Я его ухватил и, не глядя на экран, нажал «приём». Голос меня почти оглушил:

– Вовка, ты где?!

– В пи… На звезде! Что ты орёшь?!

– Я ору?! Ну, ору, конечно… Давай пиво пить!

– Ну, если спирта нету… А креветок ставишь?

– Если заплатишь! Заходи!

– Это куда же?

– А в стекляшку за твоей спиной! Я тут сижу и смотрю, как какой-то придурок в плаще мокнет на улице. Это, часом, не ты?

– Сам ты это слово!

С Серёгой мы, кажется, были знакомы всегда. И никогда не были друзьями. Во всяком случае «закадычными». Когда-то он был тощим, костистым, несуразным парнем под два метра ростом. И вечно «себе на уме», вечно голоден и общителен настолько, что его избегали приглашать в компании – он всё съест и болтать будет один, а остальным придётся молчать. В общем, ещё тот чудик. Только взрослые почему-то говорили, что он талант и вундеркинд, хотя и ёжику было понятно, что он просто придурок. По моим отрывочным сведениям в послешкольной жизни он дальше кандидатской диссертации не продвинулся. В общем, в практическом плане данный кадр был бесполезен, а в общении утомителен. Но раз уж он оказался в непосредственной географической близости, то уклоняться от контакта я не счёл нужным.

И что же я увидел, зайдя в стекляшку? Сидит этакая туша, семь-на-восемь – восемь-на-семь, пьёт пиво из маленькой (!) кружки, курит сигару (или сигариллу?) и вообще…

– Вовка, пр-ривет!!! Подкатывай! Девушка, можно вас? Нам два пива! Ага – третьей балтики! И музычку уберите на хрен!

– По заказу клиентов!

– Ну, тогда потише сделайте! Вовка, сколько лет, сколько зим!

– Много Лель и много Зин, – солидно сказал я, стягивая мокрый плащ. – А ты чего?

– Да ничего! Понимаешь, я думатель изобрёл!

– Это уже было, – сказал я, усаживаясь на стул. – У Стругацких, кажется.

Мне захотелось рассмотреть получше новый облик старого знакомого, и я попытался протереть очки. Однако платок оказался довольно сопливым, а вытаскивать из штанов край рубашки я постеснялся.

– Ни хрена ты не понимаешь! – слегка возмутился Серёга. – Это ж я фигурально! Ну, назовём это «пониматель» или «читатель мыслей». Не важно!

– Конечно, не важно, – согласился я, запихивая платок в карман. – А креветок тут дают?

– Щас спросим!

Юмор ситуации заключался в том, что этот растолстевший жердяй действительно мог придумывать и изобретать. И, самое смешное, эти изобретения работали! Пальчики у него – когда-то тощие, а теперь толстые, как сардельки – были золотыми. Когда-то я сосватал его одной даме, удачно вышедшей замуж. Серёга оборудовал электроникой санузлы в их особняке – унитазы с тепловыми датчиками, биде с программным управлением и так далее. В общем, денег ему за работу дали много, но заказчица потом жаловалась – муж предпочитает всё свободное время проводить в сортире! Что же ещё родил этот монстр?

– Креветки кончились, – сказала пожилая девушка в грязноватом фартуке. – Лангустов будете?

– Это кто? – наивно спросил я.

– Ну, раки такие…

– А почём? – заинтересовался Серёга.

Ответ заставил его задуматься. Впрочем, ненадолго:

– Пошли! – сказал он властно. – Пошли отсюда на хрен!

– Это куда же? – ухмыльнулся я. – В светлый терем с балконом на море?

– Не трожь Высоцкого – это святое! Дай ей денег, а то у меня только крупные остались…

– Ты когда-нибудь повзрослеешь, Серёга?

– Не-а! – ухмыльнулся старый приятель. – Одевайся!

– Слушай, а с чего ты взял, что я вот прям щас всё брошу, куда-то пойду и что-то стану делать под твою дудку?

– Угу! – гнусно ухмыльнулся Серёга и заявил: – Бросишь, пойдёшь и делать станешь!

– С чего бы? – слегка оторопел я.

– Я ж те по-человечьи объясняю: придумал фиговину! И сделал! И тебя ею проверил. Во, смотри – работает!

То, что он мне продемонстрировал, больше всего напоминало советский широкоплёночный фотоаппарат «Киев». Возможно, он и послужил основой конструкции.

– Это же сканер душ человеческих, как ты не понимаешь?! – очень эмоционально заявил Серёга.

– Чего тут понимать-то, – пожал я плечами. – Ну, амфибрахий, то-сё… А наушники эти зачем?!

– Сам ты наушник! Это ж контакты! Органолептические! Пихай их в ухи, наводи объектив на девушку и жми на кнопочку – вот на эту!

Я навёл. И нажал.

«…опять придёт пьяный. Может, уснёт, как вчера? А Верка дура… Сколько раз я ей говорила – не женится он на тебе! Дотянула до четвёртого месяца… Курей и картошку я в пакет положу, а пиво? Надо ж налить во что-то…»


– Блин, – сказал я, выдёргивая наушники. – Что за фигня?!

– Проникся? – глумливо ухмыльнулся Серёга. – Тогда пошли!

По дороге я некоторое время размышлял о полезных и бесполезных изобретениях.

– А если навести на иностранца?

– Да то же и будет! – заверил изобретатель. – Это ж не слова, а поток сознания, так сказать. Ну, с иностранцами не так гладко получается – они всё-таки думают малость иначе.

– Ценная штука. Ежели её внедрить, то куча учителей иностранного языка останутся без работы. А уж как обрадуются следственные органы!

– На самом деле всё ещё хуже, чем ты думаешь, – сказал, погрустнев, Серёга. – Так что никуда я данную штуку внедрять не буду. Это – для моего личного пользования. Принцип я с одного приборчика слизал. Вот тот берёт по-настоящему и даже интерпретирует. А этот так – по верхам только, не высказанные вслух слова цепляет и не больше.

Что-то было у Шефнера про пещеру должника. Связи никакой, но именно такая ассоциация у меня возникла, когда я оказался в Серёгином логове. Это было первое впечатление. А второе – вот так и должен жить нормальный человек!

Это была угловая однокомнатная квартира на верхнем этаже панельной хрущёвки. Окно выходило в жизнерадостную стену новодельной многоэтажки из серии уплотнительной застройки. При всём при том, тут было тихо, следы протечек на потолке отсутствовали. Обои, правда, кое-где от стен отстали и свисали вниз, свернувшись рулончиками, но это только сверху. А внизу было вполне уютно – шкафы, стеллажи, кипы книг, компьютерное «железо» и провода, провода, провода… Где-то среди всего этого угадывался топчан, от него вели проходы в санузел и на кухню – к плите и раковине. Дичь, конечно, но я подумал, что и сам бы так жил, если бы…

– Проходи, располагайся! – гостеприимно сказал хозяин. И добавил без всякого пафоса: – Где сможешь.

– И что ж ты так живёшь? – вежливо спросил я. – Ты ж всю жизнь был талантливым и вундеркиндом. Не мог хоромами обзавестись на старости лет?

– Мог, – вполне серьёзно ответил хозяин, роясь под тумбочкой в поисках лишних тапочек. – И обзавёлся. Два раза. Потом бросил – пустое дело.

– Это почему же?

– А потому! Какой смысл в хоромах для меня лично? Всё равно всё отнимут, а я отдам. Просто не смогу не отдать. Вот такой я человек!

– Не понял?!

– Да всё ты понял! Сам такой же! Ну, куплю я квартиру или коттедж построю. Сразу жена, дети, тёща, тесть… А их надо обустроить, что-то им надо дать. Ну, можно, конечно, и не давать, но они ж хотят, а отказать я… Ну, короче, в лом мне это. Два раза обламывался – больше не хочу. Вот я тут живу – на это гнездо желающих нет, если только какая иногородняя чувиха позарится.

– А мало их, что ли?

– Много их, Вова, ох, много, – вздохнул приятель. – А я ещё не старик, сам понимаешь. Стараюсь на ночь никого не оставлять, но они ж цеплючие! Вот и думаю: может, студию сделать? Снести в сортире стенку и объединить с гостиной! Представляешь?

– Представляю. Однако думаю, это не поможет. Наоборот.

– Тьфу на тебя! – сказал Серёга и швырнул мне шлёпанцы. – Уж и помечтать нельзя!

– Мечтать не вредно! – заметил я и вернулся к реалиям жизни: – На хрена ж ты меня сюда затащил? У тебя что, сосиски и пиво есть?

– Не-а, только пельмени, – ухмыльнулся приятель. – А ты что, сюда жрать пришёл? Ща я над тобой эксперименты делать стану, понял?

– А пельменей сначала дашь? – безнадёжно вопросил я, усаживаясь на хозяйский топчан.

– Хрен тебе, а не пельмени! – буркнул Серёга. – Ложись на койку, надевай прибор! Да не ссы, не помрёшь!

Почему-то мне совсем расхотелось ругаться и качать права. Фиг-то с ним!

– Ну, лёг… Ну, надел… И что?

– А теперь расслабься и тихо-мирно вспоминай сегодняшний день. С самого начала. Вот ты проснулся в супружеской койке…

Смешно, но под этим колпаком с какими-то липучками внутри было уютно и хорошо вспоминалось. Однако долго расслабляться мне не пришлось:

– Стоп! Хорош! – проорал Серёга. – Будем глядеть, что получилось!

– Ну, гляди, – пробурчал я, усаживаясь на лежанке. – Что там может быть хорошего?!

– Озвучиваю! Слушай:

«Осмотр постоянного местообитания после пробуждения – облупленный потолок, стены с отлипшими обоями, грязные окна – вызвал у субъекта острую негативную реакцию. Причина (краткий вариант):

Дочеловеческие предки Homo sapiens, как и многие животные, обустраивали гнёзда или жилища – постоянные или временные. Этот инстинкт очень древний, настолько древний, что в мозгу есть даже определённый участок, отвечающий за «дом», «убежище». В данном случае размеры, отделка и удобства жилища имеют второстепенное значение. Главное, чтобы жизненное пространство было автономным, а его наполнение ориентировано на удовлетворение потребностей именно данной особи и никакой другой. Если такого дома-убежища особь не имеет или оно его не устраивает, возникает чувство дискомфорта – осознанное или неосознанное, вплоть до патологических изменений в психике. Сила потребности в доме-убежище, требования к нему у Homo sapiens формируются в детстве, но сама потребность является врождённой. В процессе социального развития особи возможны подмены и замещения».


– Доволен? – хмыкнул Серёга. – Что тут не так?

– Всё на месте, – кивнул я. – Прибор однозначно подтвердил, что вода мокрая, а огонь горячий. И что?

– Ну, не всякий огонь может быть горячим, – пожал плечами приятель. – Вам – гуманитариям – этого не понять. Но прибор тебя правильно дешифрировал?

– Конечно, правильно, – вздохнул я. – С жильём проблема. И никакого просвета: я-то хочу жить один, а метры нужны детям, поскольку им пора заводить семьи и размножаться. Но это – общечеловеческая проблема, о ней ещё классики писали. А нового что?

– Ах, тебе новое надо?! Ну, надевай шлем и вспоминай дальше. Вот ты проснулся сегодня утром, обозрел свою халупу и тебе она не понравилось. А потом? Только не много – мы пока только пробуем!

– Ну, сейчас…


…Туалет оказался занят, ванная заперта изнутри. Минут через десять щёлкнул шпингалет, из сортира появился заспанный юноша.

– Ты там что, книжки читаешь?! – накинулся я.

– А чо ты орёшь-то?.. Задолбал, папа!

– Я ору?! Слушай, ради того, чтобы ты рос сытым и грамотным, я отказался от докторской! Я десять лет занимался хрен знает чем! И что я имею в итоге?! Грязные тарелки на кухне?! Замок в двери сломан, кран на кухне течет – это я чинить должен?! Чтобы ты мог спокойно сидеть всю ночь у компьютера, да?! Тут тебе что, гостиница?! Не хочешь жить по-человечески – сваливай! Полкухни завалено мусором – это я его выносить должен?! Мало я твоих пелёнок когда-то перестирал?! Мало я халтур переделал, чтоб за твою учебу платить?!

– Ох-хо-хо… Как же ты достал… – вздохнул юноша. – Я что, просил меня рожать? Мама говорит, что это было твоё решение! А с твоими халтурами, докторскими и разгрузкой вагонов ты бы уж лучше молчал! Другие из своих кабинетов не вылезали и красиво жили! А ты что?

– Ну, спасибо, сынок…


– Стоп! – сказал Серёга и азартно потёр ладони. – А теперь посмотрим, что мой прибор скажет!

– Слушай, – вяло возмутился я, – может, пожрать дашь? Говорил, у тебя пельмени есть…

– Ага! Иди, ставь воду кипятиться, а я на экран результат выведу. Кастрюля под столом слева. Помой, если грязная…

Газ на плите я зажёг, кастрюлю с водой поставил. А Серёга сидел в закутке между шкафом и стеллажом. Его толстую рожу подсвечивали три экрана сразу, он сатанински улыбался:

– Получилось! Воспринимай!


«Практически нейтральное поведение сына вызвало у субъекта острую негативную реакцию, выплеск агрессии. Причина (краткий вариант):

Имеет место неосознанная попытка реализовать очень древний (ещё дочеловеческий) инстинкт изгнания самцом-доминантом подросших сыновей из общности. Инстинкт характерен для очень многих млекопитающих, ведущих групповой образ жизни. При переходе к производящему хозяйству (неолиту) у Homo sapiens данный инстинкт частично заместился другим – инстинктом укрепления сыновьями семьи как производственной ячейки. У животных и людей, не изгоняющих молодых самцов, последние обычно развиваются не полностью, часто оказываются исключенными из репродуктивного процесса».

– Угу, – сказал я. – А медведи, особенно белые, вообще собственных детёнышей жрут за милую душу – по телеку показывали.

– Медведи ведут одиночный образ жизни! – поучающим тоном заявил Серёга. – Они нам не пример. Вода вроде закипела – иди, засыпай пельмени. Только посоли сначала!

– Слушай, а что ты загрузил в свою машину? – поинтересовался я, вернувшись с кухни. – На основе кого оно у тебя думает?

– На основе всех богатств, которые выработало человечество! – гордо заявил изобретатель и начал перечислять: Юнг, Фрейд, Лобок, Лоренц, Дольник, Добровольская, Протопопов, Марков, Бутовская, Вишняцкий…

– Угу, – кивнул я, дослушав список. – Только Буровского и Щепетова не хватает!

– А что?! – встрепенулся приятель. – Это мысль – щас добавим! Они же есть в оцифрованном виде… Во – так-то лучше!

– Хи-хи, – отреагировал я. – Теренса Маккену забыл.

– «Пищу богов»? Верно, и его туда же! Теперь всё?

– Не-а! А Поршнев с Диденко?

– Бал-лин! – взвился Серёга. – Обыватель хренов! Почему «с»?! Поршнев – хороший человек, он в списке один из первых! Ты просто прослушал! А Диденко… Ты бы мне ещё Блаватскую и Мулдашева сосватал! Бал-лин горелый! Не ожидал от тебя!..

– Ладно тебе, шучу я так… Должно же быть у Кузи детство? Шуток не понимаешь, да?

– Ладно, проехали, – вздохнул Серёга, стремительно успокаиваясь. – Ну, что, ещё поиграем?

– А давай! Только смотри, чтоб продукт не убежал.

– Ладно!

– Понимаешь, прихожу я вчера с работы…

– Ты мне-то лапшу не вешай! Через «думатель» думай!

– Думаю…


…Дождавшись паузы в бесконечном изложении, кто что про кого сказал, куда пошёл и что купил, я начал рассказ о своём – самом больном и сокровенном:

– Ты знаешь, Вера, а меня сегодня опять Пал Иваныч вызывал…

Реакция женщины, с которой я прожил множество лет, была простой – выплеск агрессии, волна недовольства:

– Да куда ж ты сам смотрел?! Что, не мог нормально сделать?! Сам говоришь, куча ошибок и срок затянул! О чем тебя не предупредили?! Глупостей не говори! Чего ты не знал?! Ну, спросил бы у кого-нибудь!..

И так далее, и тому подобное. Самое обидное, ведь это не в первый раз. Но почему же я раз за разом наступаю на одни и те же грабли?! Почему меня тянет поделиться с близким человеком? Ведь знаю, что не пожалеет! А с другой стороны: нормальная, казалось бы, логика – поддержать мужа в тяжкий момент жизни. Ей что, трудно? Откуда это яростное желание добить, утопить окончательно? Я ей что, враг? Прямо-таки на предательство похоже…


– Та-ак, – сказал Серёга. – Зря мы тех двоих в базу загрузили – они писучие, оказывается. Теперь машина дольше думать будет. Во, готово!

«Субъект испытывает желание поделиться проблемами, пожаловаться на неудачи женщине. Причина (краткий вариант):

Последние 8–10 тысяч лет вид Homo sapiens существует в условиях, противоестественных для приматов. Древний инстинкт разбегания при увеличении численности накладывается на потребность в ещё большем скучивании для защиты своей кормящей территории. В результате репродуктивные возможности получили «недозрелые» самцы, до старости лет остающиеся полудетьми. Только из таких получаются хорошие рабы, работники и солдаты (не путать с воинами!) Соответственно, желание «поплакаться в жилетку» женщине – половой партнёрше, может возникнуть у вполне взрослого, казалось бы, мужчины. Он подсознательно ассоциирует её с матерью, которая обязательно пожалеет. Однако самки вида Homo sapiens более консервативны, они склонны следовать наиболее древним инстинктам. А эти инстинкты требуют, чтобы половой партнёр был силён и удачлив. Демонстрация слабости со стороны мужчины у женщины вызывает подсознательное чувство обиды и агрессию – не того выбрала!»


– Спасибо, родной, – сказал я. – Прямо бальзам на душу пролил! Утешил, можно сказать!

– Не, ну ты, Вова, чего хочешь? Истины или радости?

– Жрать я хочу…

– Ах да, чуть не забыл! Щас я воду солью! Ты всю пачку высыпал?

– Конечно! Там было-то…

– Не ври – там полкило оставалось! Ладно, сиди…

Через минуту хозяин вернулся:

– Уварились. Давай жрать!

– Давай, – вздохнул я. – Только ты сам, помнится, когда-то говорил, что жрать – дело скотское, а вот выжрать…

– Ноу проблем! – заявил Серёга. – У тебя за спиной на подоконнике коробка. Приищи там что-нибудь.

Я приискал. И долго разглядывал навороченную этикетку на литровой бутылке.

– Коньяк, что ли?

– Виски, дурак! Сколько-то летнее. Извини, дорогой, водки не держим!

– М-да… Это сколько же моих зарплат стоит данная емкость?

– Смотря какая зарплата.

– Но ты же типа бомжуешь?

– Не-а! – нагло ухмыльнулся Серёга. – Это у меня имидж такой. Просто на дело своё мне халтурами зарабатывать приходится.

– Типа унитазов с сенсорами, которые от запоров помогают?

– Это – в прошлом! Я нынче великий экстрасенс, психотерапевт, психоаналитик и гуру – всё в одном стакане.

– Что-то я тебя в Интернете не встречал. А в «Одноклассники» я не хожу…

– Слушай, Вован, – Серёга вдруг стал старым и усталым, – давай не будем о грустном. У меня псевдоним, конечно. У нас есть фуфырь, есть жрачка, над нами не капает, и менты не повяжут за распитие. Что ещё нужно для полного счастья?

– Ну, как тебе сказать… – замялся я. – Вот твой «думатель» мне в душу нагадил, всё объяснил, сволочь. А делать что? Жить-то как?!

– Ну ты даёшь! – чуть не разозлился хозяин. – Сразу сказать не мог? Это ж другая функция! Смотри: заходишь в «Меню» и жмёшь «Рекомендации». Усёк? Ну, внимай!


«Диагноз:

Данная особь мужского пола не является высокоранговой (в этологическом смысле). Или не считает себя таковой.

Рекомендации:

Никогда не жаловаться непосредственным или потенциальным половым партнёршам, а так же детям – своим и чужим. Допускаются жалобы только на избыток денег, жилья и свободного времени. В определённых ситуациях можно пожаловаться на избыток власти и сексуальных партнёрш. В крайнем случае на реальные трудности можно пожаловаться маме, бабушке или тёще. Однако и этого следует избегать – им гораздо приятнее видеть вас успешным».


– Понял? То-то! А ты говоришь «купаться»…

– Тоска… – сказал я, перемещаясь на кухню. – Во многом знании сплошные печали. А майонез или сметана у тебя есть?

– А хрен его знает! Посмотри в холодильнике!

В холостяцком холодильнике по определению должна быть «…зима, пустынная зима…». Однако в обшарпанном советском уроде имелось много чего. С трудом я выбрал нечто, похожее на майонез, но это оказался французский соус для седла барашка «по-испански».

– Сойдет, – сказал хозяин. – Наливай!

Налили. Выпили. Пожевали пельменей. Что-то и есть расхотелось… Впрочем, «вискарь» обжигал слизистую, и его надо было закусывать. Пару переваренных раскисших пельменей я оставил для заедания следующей дозы.

Закурили.

– А знаешь, Вован, как я первый лимон заработал? – задумчиво проговорил Серёга. – Обхохочешься.

– Что, и правда смешно? – с превеликим сомнением в голосе уточнил я. – Только учти, таких историй я наслушался выше крыши. Обычно они кончаются просьбой занять пяток тысяч до зарплаты. Или гонорара.

– Я тебе сам займу, – обиделся хозяин. – Ты хто такой? Чиновник, блин, исполнитель! А я – ого-го!

– Хорош пальцы гнуть! – вздохнул я, разливая по новой. – Всё это мы проходили. Что-нибудь новенькое скажи.

– Так ты же слушать не хочешь! Ну, ладно, внимай! Сосватали мне как-то по знакомству одну девушку. В смысле – даму. Страдающую. То ли она жена какой-то шишки, то ли мама, то ли тёща – я такими вещами принципиально не интересуюсь. В общем, девушка мучается, и никто ей помочь не может. Я – последняя надежда. Ясен перец, объясняю даме, что не практикую, поскольку завсегда только о возвышенном думаю. А она мне… Ну, короче, сумму назвала хорошую и с перспективой развития. Я согласился – как бы нехотя.

– Угу, – кивнул я, отслеживая действие «вискаря» на свой организм. – К тому времени ты уже полгода питался кефиром и черняшкой. А тут ты трахнул старушку, она ушла довольная и оставила кучу денег. Да?

– Обижаешь, начальник! Мокрое дело шьёшь, а я просто компот пролил! Бедным я тогда уже не был – электронные унитазы, биде, то-сё… Но в данной песне меня приколол юмор ситуации: у девушки (слегка за шестьдесят) всё есть. Однако она страдает от того, что на лице образуются морщинки, а на ляжках целлюлит. Она не претендует на то чтобы от этого избавиться, она желает перестать от этого страдать! Представляешь?!

– Не-а… Не представляю. Шибко умная, что ли?

– Нет, конечно! Просто ей завидно – у некоторых знакомых дела обстоят хуже, а они не страдают. В общем, перепробовала она множество всяких психотерапевтов и психоаналитиков, заплатила кучу денег, потратила уйму времени, но страдать не перестала.

– А ты её враз вылечил, да?

– Опять ты хамишь и упрощаешь! – почти всерьёз обиделся Серёга. – Я ей сказал, что лечить не буду, денег не возьму, но диагноз поставлю и рецепт пропишу. А дальше как хочешь!

– Поставил?

– Угу. Ну, я приборы подключил, экранами поморгал, индикаторами посигналил – всё как положено в хайтеке. До кучи в колокольчики позвонил, свечки зажёг, перекиси водорода плеснул… Ну, пошаманил малость – бабы это любят, зачем отказывать? А потом спрашиваю: сколько сексуальных партнёров было у вас в жизни? Она говорит: два. А сколько мужчин добивалось вашей благосклонности? Она говорит: три, остальных я сразу отшила. Вот, говорю, в чем проблема! И приборы, и вышние силы говорят о вас одно и тоже! Вы достойны в жизни как минимум пяти сексуальных партнёров! А ухаживать за вами должны буквально все мужчины! Ну, десятка полтора как минимум. Отдаваться им не обязательно, но взгляд… Но благожелательная улыбка… Мах ресниц… Это же не трудно, правда? И как только избранные окажутся в вашей койке, а прочие – у ваших ног, от хворей и страданий ваших не останется и следа! На сём, говорю, прощайте!

– Простилась?

– Угу. А через месяц я стал богатым человеком. До сих пор поздравления от неё получаю по всем праздникам!

– Да-а, – вздохнул я, разливая следующую дозу. – Если б не… Подумал бы, что ты байки травишь, сказки рассказываешь. Давай по последней и пойду – а то жена…

– Вот! – воздел к потолку толстый палец хозяин. – Опять ты за своё! Причем тут жена?

– Что значит «причём»? Она же жена!

– Угу, – глумливо ухмыльнулся Серёга. – А тебе не приходила в голову простая мысль: вот сидят двое немолодых мужчин, пьют виски, общаются, и им хорошо. И вдруг кто-то должен всё бросить и бежать сквозь темень и слякоть, чтоб получить тарелку невкусного супа и кучу упрёков. Это нормально?

– М-м-м… – засомневался я. – С одной стороны, конечно, но с другой как бы…

– Всё с тобой ясно! – заявил хозяин. – Номер давай!

– Чей?!

– Её, конечно. Как она у тебя… Вера?..

– Ивановна…

Наверное, я оказался под гипнозом чужой воли – достал мобильник, отщелкал в «записной книжке» номер жены и выложил перед Серёгой. А тот немедленно этим воспользовался. Мне оставалось лишь прикурить сигарету и ждать дальнейшего развития событий. Ожидание оказалось недолгим:

– Вера Ивановна? – пророкотал бархатным, прямо-таки обволакивающим басом Серёга. – Добрый вечер. Боюсь, вы меня не помните, хотя мы знакомы. Это Сергей Похмелюгин вас беспокоит. Нет-нет, точнее, да! Просто Нетрезвякин – мой сценический псевдоним! Да-да, вы совершенно правы! Именно так – он здесь! Что вы, с женщинами у нас проблема! И выпить нам сегодня никак не светит! Но завтра… Может быть, вы согласитесь составить мне компанию? Ваш образ… Но сегодня у нас очень важные переговоры. Боюсь, что до утра. Если ваш Владимир не оплошает… Одну минутку! – Серёга прикрыл микрофон ладонью и стал говорить чуть в строну: – Вовка, ты что мне подсовываешь?! Я же сказал, требуй сто тридцать семь миллионов, и ни копейки меньше! Евро, конечно, при чём здесь доллары?! Нет, не соглашайся!

Он убрал ладонь с агрегата и продолжил всё тем же тоном:

– Простите, Вера Ивановна, такая у нас работа! Если мы победим, вы согласитесь украсить нашу вечеринку? Уютный ресторан, тихая музыка, смокинги, вечерние платья… Как у вашего… гм… Володи со смокингом? Но это же не сможет помешать вам к нам присоединиться, правда?.. Нет, вам наш адрес не нужен, я просто пришлю за вами машину! О, разумеется!.. Одну минутку, извините!.. Кажется, президент требует меня лично! Я вам перезвоню, извините…

Он нажал отбой и откашлялся, сволочь!

– Вот видишь, как всё просто, – устало вздохнул хозяин. – А ты говоришь «жена»!

– Вообще-то я молчу, – констатировал я. – А говоришь – ты. Ты хоть знаешь, сколько весит эта моя Вера Ивановна?

– И знать не хочу! – заявил Серёга. – Сегодня эта женщина заснёт счастливой, овеянной мечтами и грёзами, понял? Мой принцип: халва безумцу, который навеет этой тётеньке сон золотой! Понял?

– Да пошел ты… – отмахнулся и пригорюнился: «А сам-то я могу кому-нибудь что-нибудь навеять? И надо ли?..»

В пароксизме безысходности я плеснул нам в бокалы полуторную дозу:

– За то что б мы не спали!.. Со всякими там грёзами, бляха-муха!

– Не хочешь, не спи! – философски пожал плечами Серёга. – Я вообще предпочитаю спать один, но они – эти мерзавки – всё норовят остаться на ночь и прилюлюпиться. Будем!

Выпили, заели соусом, закурили. И он зазвонил. Да-да, затренькал мой не убранный со стола мобильник!

«Ну вот, – скорбно подумал я, – уже и началось. Интересно, она отправит меня смокинг покупать или скажет, что завтра идёт на день рожденья?»

Облом оказался полным – звонила дочь:

– Папа, здравствуй! Ты помнишь, что я тебе вчера говорила?

– А ты мне вчера что-то говорила?

– Ну, значит, хотела! Какая разница. Я выхожу замуж!

– Опять?! – меня словно ударили под дых. – Ты ж выходила уже…

– Ты не понимаешь! Теперь всё серьёзно! Мы любим друг друга! И не надо твоих шуточек!

– Хорошо-хорошо!.. – растерялся я. – Выходи, кто ж мешает?!.. А за кого, если не секрет?

– За Сашу Терпигорева – неужели ты не понял?!

– Кхе!.. Гм!.. Кхе-кхе…

Серёга, понимающе ухмыляясь, подал мне бокал с новой дозой вискаря. Я выпил его как воду:

– Извини, доченька, что-то у меня с горлом… Я сейчас… Кхе! Кхе-Кхе! Уф-ф!.. Да-а-а… Слушай, но ведь ты же… А он… Красивый парень, конечно, но… И родителей его я знаю…

– Папа!

– Кхе! Ты, вообще-то, у меня совета спрашиваешь или в известность ставишь?

– Ну, папа!!!

– Кхе! Я тебе перезвоню!..

Красная кнопочка отбоя мягко продавилась под пальцем. Вид, наверное, у меня был ещё тот – Серёга отлепил от своей губы сигарету и протянул её мне. Я докурил в две затяжки. Вроде полегчало… Достал из пачки новую.

– Погоди, – остановил меня хозяин. – Давай лучше науку изучать. Познавать, так сказать, натуру человечью!

– Опять эта машина?

– А что? Пусть от твоих соплей будет хоть какая-то польза!

– Блин горелый!.. – безнадёжно вздохнул я, поднимаясь с табуретки. – Семь бед – один ответ…


Говорят, что к сыновьям отцы предъявляют завышенные требования. А дочерей просто любят… Доченька: девочка, девушка, женщина. Красавица, спортсменка, отличница… Преуспевающий менеджер в навороченной фирме… Ну, конечно, по возрасту ей уже пора замуж. Но… Но при чём тут этот Сашка Терпигорев?! Я его родителей со школы знаю! Отец – хулиган и олигофрен, два срока отсидел, наркоман, алкаш и ханыга. Мамаша – бывшая проститутка, диабетчица и тоже вроде бы алкоголичка, если такое бывает. А сынок ихний – красавец-парень, этакое тупое, наглое животное. Ну почему?! При чём здесь моя Людочка?!


– Э! – сказал Серёга. – Маловато будет! Техника предлагает многовариантную интерпретацию! Ежели мы её – такую интерпретацию – просекать станем, то моих запасов не хватит, да и не выпить мне столько! Дай ещё что-нибудь – про девочку, про мальчика – для локализации и конкретизации!

– Угу…


…она хотела общаться. Моя доченька-отличница общалась по телефону с подружками, реже – с мальчиками. А я слушал – вынужден был слушать… Что? А вот то: бла-бла-бла! И снова: бла-бла-бла! И опять… Час за часом, всё свободное время! И ни одной мысли, никаких соображений, обобщений, выводов – разум отдыхает! Только бла-бла-бла… Он пошел туда, а она сказала, а он… а она… но она купила… а я позвонила… а он… а она… а у неё… мне стало так смешно… но мы…

Боже ж ты мой!!! У неё почти не было четвёрок ни в школе, ни в институте! Она гуманитарий-полиглот, иностранные языки – легко и без мук. И ни одной книги сверх программы! Шаламов? – проходили. Толстого и Чехова – тоже проходили. Азимов, Ле Гуин, Стругацкие, Брайдер и Чадович – это кто такие? Лоренц, Дольник – это о чем? Лукьяненко?! А, мы же фильм смотрели! Булгаков? Мы его тоже смотрели – ещё в школе…Этот твой друг пишет книги? Ой, как здорово! Нет, не читала… Ну, извини, я только про вампиров люблю…

Эта девушка, если сама не сломает себе судьбу, вполне способна в будущем возглавить какую-нибудь крупную фирму или корпорацию. Может быть, станет влиять на политику, распоряжаться судьбами людей. Но как, если?!..


– Хорош! – заявил изобретатель, стягивая с меня колпак. – Эк тебя развезло. Ближайшие пятнадцать минут – ни грамма! Трезвость – норма жизни!

– Угу, – сказал я. – Кому бы в рыло дать от безысходности?

– Мы и это – про «в рыло» – тоже рассмотрим! Но сейчас давай разберёмся с брачеванием. Машина до хрена чего выдала. Как бы её на «резюму» переключить?.. Ага, чтоб, значит без лишних комментариев… Ну, просекай!


«Homo sapiens относится к немногим видам крупных млекопитающих, у которых самцы заботятся о потомстве. К этому их принуждают самки – в основном, при помощи «поощрительного спаривания». Миллионы лет эволюции выработали у самок этого вида инстинкт, который требует отдаваться самцам, занимающим наиболее высокое иерархическое положение в стаде или в стае. Такие самцы узнаются по ряду признаков – физическая сила, наглость, бесстрашие. Условия жизни людей за последние тысячи лет радикально изменились, а инстинкт остался. Соответственно женщины, будучи предоставлены сами себе – без внешнего контроля – подсознательно склонны выбирать партнёров по древним признакам. Даже если эти качества в современной обстановке не дают самцу никаких преимуществ в иерархической борьбе – инстинкт зовёт!»


– А рекомендации тебе надо? – ехидно спросил приятель. – А то щас нажму!

– Жми! – простонал я.


«Рекомендации:

При воспитании особей женского пола, которым предстоит жить в высокоразвитом обществе, следует всячески развивать их интеллект, способность контролировать разумом свои склонности и желания. На практике это удаётся редко. Поэтому в процессе развития цивилизаций был выработан более простой и эффективный способ – лишение женщин свободы выбора сексуального партнёра. Это – насилие, но оно естественно и в большинстве культур воспринимается женщинами как должное.

Примечание: Не исключено, что само возникновение цивилизаций, развитие науки, техники и культуры стало возможным лишь после того, как люди научились контролировать сексуальный выбор женщин».


– Спасибо, родной, – прокряхтел я. – Сразу всё объяснил, сразу всё распонятил! А делать-то что?!

– Как что?! – искренне, казалось бы, изумился Серёга. – Тебе же всё объяснили!

– И что же мне с того за радость?! Они ж точно поженятся! А через полгода разведутся со скандалом! Ещё и внука мне сделают… Или внучку… С плохой наследственностью!

– Не, ну ты чего, Вова? Простых вещей не понимаешь? Берёшь за косу, ставишь на четыре точки и ремнём по попе!

– А потом?

– Потом запираешь в тереме высоком!

– В который «нет хода никому», да?

– Конечно! Для того на Руси терема и придумали – чтоб девок там до свадьбы держать. Ты что, не знал?

– Слушай, Серёга… Ну, как я её буду пороть – у неё какой-то там пояс по тхэквондо, а у меня был только второй юношеский по боксу. И терем где я возьму? Мы же в трёшке живём!

– Ах, ты не можешь её пороть, да?! И терема у тебя нет?! А чего ж тогда выпендриваешься? Раз ты такой беспомощный и бедный, так нефиг и справедливости хотеть! Ешь, что дают, принимай удары судьбы и не ной! Раньше надо было думать!

– Это когда же – раньше? Пока маленькие были?

– Конечно! А ты думал, что твоя обязанность им на еду и шмотки зарабатывать? Нет уж – родил, так воспитывай!

– Слушай, Серёга… – мне опять стало тоскливо и грустно. – Слушай, вот уж в этом вопросе совесть моя чиста! Вот на ком я не экономил силы и время, так это на детях! Начиная от стирки пелёнок и кончая совместным приготовлением уроков. Ну, только что на дискотеки с ними не ходил, когда подросли! А толку? А результат?

– Чо ты меня-то спрашиваешь?! У меня же думатель-объяснятель есть! Который на основании «всех богатств» соображает! Вот давай его и озаботим. А ты вспомни что-нибудь из своей молодости, а из их детства. А я пока посуду помою…

Углубляться в прошлое мне хотелось не сильно, но постепенно я увлёкся – даже обидно стало, когда хозяин начал меня теребить:

– Хватит! Эти твои сантименты с розовыми соплями информации не добавляют. Принимай, что есть!


«Диагноз: субъект не удовлетворён результатами своих педагогических усилий. Причины (кратко):

В настоящее время можно считать доказанным, что основные свойства характера, психики, способностей ребёнка передаются по наследству. По разным оценкам от 70 до 90 процентов. Информация об этом не популяризируется по причинам социального плана. Педагог-воспитатель может изменить очень немногое, да и то в зависимости от своей заинтересованности и квалификации».


– Пороть надо было, – вздохнул я. – Но я же добрый…

– Что, не порол, что ли?

– Ну так, символически – когда маленькие были… Однако все говорят, что это вредно.

– А давай посмотрим – на основании того, что с тебя скачалось. Развернём причины!

– Давай…


«…Отношение к детям как к «цветам жизни» появилось очень поздно и только в благополучных обществах. Ещё во времена Чехова физические наказания были обыденностью даже в образованных семьях. Причина распространенности и устойчивости этой традиции заключается в необходимости подготовить будущего члена общества к ограничениям, которые придётся соблюдать в дальнейшей жизни. Часть этих ограничений (например, не убивать, не красть, не врать, почитать старших по возрасту или чину) кажутся очевидными, но тем не менее врождёнными не являются. Ребёнок может родиться с повышенной агрессивностью или склонностью к воровству. Безнаказанность в детстве легко может сформировать представление о вседозволенности и в дальнейшем сделать такого человека асоциальным элементом. Физическое наказание – самый простой педагогический приём, не требующий от воспитателя особой квалификации. А вот целенаправленное воспитание без физических наказаний, напротив, требует от воспитателя высоких моральных качеств, квалификации, заинтересованности, ненормированных затрат сил и времени. И всё это без гарантии успеха – сплошь и рядом оказывается, что врожденные пороки извести воспитанием нельзя, в лучшем случае удается слегка притушить их проявления…»


– Всё, хорош! – воздел я десницу к низкому потолку. – Ты меня накормил, напоил и в бедах моих утешил. Благодарю покорно! Ерштвоюметь, бли-ин горелый… Так мне что же, и домой сегодня идти смысла нет?! Моя благоверная со страшной силой готовится к свиданию с тобой, и я ей не нужен, да?

– Вова, ну какой ты скучный… – вздохнул Серёга. – Нет в тебе полёта, нет устремления!

– А куда надо устремляться-то?

– Ввысь, конечно! Или в глубины…

– По-моему, тебе ближайшие двадцать минут тоже наливать не стоит. Так ты что, меня тут спать положишь, раз от дома отлучил и жену совратил?

– Жену пока ещё не совратил. А надо?

– Пошёл на хрен! – от души выразился я и сразу же усомнился: «А, может, и правда, надо?..»

– Сам пошёл! – отреагировал Серёга. – И не куда-нибудь, а в сортир! А я тебе лежанку пока оформлю. И морду помой, а то у тебя глаза грустные!

Из «совместного» санузла я вышел минут через десять. Некое лежбище для меня было уже готово, а Серёга опять сидел в паутине проводов среди разнокалиберных экранов.

– Справился? – косо глянув, спросил он меня.

– Чо там справляться-то… – вяло отмахнулся я. – Только в зеркало смотреть противно. Лысею!

– Вот! – внезапно возбудился изобретатель. – А почему тебя колышет количество волос на голове, а?

– С ними красивше… – недоумённо пожал я плечами.

– Врёшь! – обрадовался приятель. – Эту тему надо разжевать! Давай, надевай колпак!

– Опять? Ну ладно…

И машина считала мои мысли. И выдала резюме:


«Диагноз: субъект не удовлетворён своей внешностью, в частности количеством растительности на голове.

Причины (кратко). Субъект сомневается в своём иерархическом ранге и подсознательно ищет ему подтверждения. Наиболее простым и древним показателем «высокого качества» самца у приматов является его внешний облик – он должен быть «свиреп, вонюч, волосат». Отсутствие буйной растительности на голове неосознанно воспринимается как признак молодости (ещё не выросла) или старости-дряхлости (уже облысел). Отсюда происходит мода на парики и бороды в средние века или на щетину на подбородке в конце XX – начале XI веков. Издревле рабов, заключённых и рекрутов стригли наголо. Протест против традиций общества – длинные волосы хиппи. Отсюда происходит и «антимода» конца XX века – бриться наголо, характерная для низко- и среднеранговых членов криминальных группировок. У женщин мотивировка другая».


И придраться мне было не к чему – всё по науке…

– Ладно, мы спать-то сегодня будем? – уныло поинтересовался я.

– Ложись, а я ещё посижу…

– Угу… Только музычку убери! – попросил я, стягивая штаны. – Эти ритмы на басах меня за селезёнку щиплют – терпеть не могу!

– А это – другая тема! – заявил Серёга, поднимаясь во весь свой немалый рост. – Прикол в том, что это – не моя музычка.

– В смысле?

– Данные зажигательные ритмы тяжёлого рока происходят из сорок шестой квартиры. Она находится этажом ниже, и вход из соседнего подъезда. Однако пробивает сквозь все стены – хрущёба всё-таки.

– И ты это терпишь? – подначил я в пьяном кураже. – Насколько мне известно, боец из тебя не ахти, однако имидж внушительный. Сходил бы к ним и разобрался! А то давай вдвоём сходим – ну, огребём пи…й – первый раз, что ли? Спать же не дадут!

– Не, – качнул головой амбал, – там мы не огребём. Ходил я уже… Думаешь, там бритые жлобы веселятся? Не-а! Это девочки-соплячки отдыхают. Студенточки иногородние там квартиру снимают. То соседей зальют, то пожар устроят. А уж без музыки им никак!

– И ты это терпишь?! – рефреном вопросил я.

– Обижаешь, начальник! – ухмыльнулся Серёга. – Я отчаянно борюсь за своё жизненное пространство! Отстаиваю его, так сказать!

– М-да, похоже, отстоял…

– Ваши намёки, Вован, я отвергаю в корне! – глумливо возмутился приятель. – Эта беда – не беда. Я, конечно, к ним поначалу ходил, объяснял, внушения делал и лекции читал о том, что жить в обществе и быть от него свободным никак нельзя. В том смысле, что надо себя ограничивать в соответствии с требованиями соседей. Однако хватает этих внушений максимум на сутки, а потом всё по новой. Они же девчонки – они не разумом живут, а…

– Хорош грузить! – слабо возмутился я. – Вот ты мне будешь рассказывать, каким местом думают тинэйджеры! Особенно женского пола… Знал бы, лучше б к жене ночевать пошёл!

– Да перестань ты ныть! Ты ж с технико-гуманитарным гением имеешь дело! Мешает чужая музычка? Так заткни её!

– Гранату кинуть?

– Зачем? Чемоданчик видишь? Ну, на котором у тебя подушка лежит? Вот, доставай его, открывай…

– Ну, достал. Ну, открыл… Это тот самый, который думатель-пониматель? И колпак вот тут пристроен…

– Он самый. Индикатор горит? Хорошо! Внизу по центру два тумблера, а над ними экранчик. Видишь?

– Угу!

– Смотри на экранчик и тихонько крути тумблеры – ищи «максимальное биение», как в рации.

– А как я узнаю, что нашёл?

– Узна-а-ешь!

В институте на военной кафедре нас учили пользоваться старинными рациями, так что крутить ручки настройки я умел. Правда, здесь эти штучки, казалось, были декоративными – техника явно реагировала не на вращение, а на тактильный контакт. Минут через пять я добился того, что еле слышная соседская музыка стала почти оглушительной.

– Быстро запеленговал! – проорал из своего угла Серёга. – Теперь жми на «Delete»!

И всё стихло.

– Во как! – искренне удивился я. – У них там разом все предохранители полетели и провода расплавились, да?

– Ты знаешь, – задумчиво сказал Серёга, – самое смешное, что всё цело. Но больше не работает. Честно говоря, эффект я изучил не полностью…

– А от автомобилистов оно помогает? – оживился я. – Ну, которые по утрам музыку в своих тачках под моими окнами включают? Или двигатели в шесть утра прогревают! Я уж и не знаю, то ли последней гранатой пожертвовать, то ли презервативами с дерьмом в них с балкона кидаться!

– А морды бить не пробовал?

– Пробовал, – буркнул я и пальцами покачал обломок переднего зуба. – Но это ж одеться надо и на улицу выйти… А так спать хочется!

– А вот у меня под окнами тихо! – гордо заявил Серёга.

– Машинка?

– Ты знаешь, на улице она пеленгует объект с полумаха. Двигатель глохнет, музыка вырубается. Но это не электромагнитный импульс, как при ядерном взрыве. Тут что-то смешнее…

– Темнишь ты что-то, – вполне резонно заметил я. Но его реакция была неадекватной.

– Ну, темню! – вдруг заорал Серёга. – Не знаю я! Не знаю я, в какой шарашке этот блок сделали! Запчастей нет и не будет! Я к нему интерфейс модерновый приделал, оно работает! А где взял – не скажу, блин горелый! Я ещё пожить хочу! Бл-ляха муха и…

Матерился он долго и невнятно, постепенно затихая. Я терпеливо ждал. Меньше всего мне хотелось оказаться замешанным в какие-нибудь отвратительные тайны – зачем? Хотя исподволь в сознание заползала мысль: а почему нет? Чем я рискую, кроме жизни, от которой давно не получаю удовольствия? Дом я построил, дерево посадил (а срубил гораздо больше!), детей родил и вырастил. А где-то, наверное, растут и те, кто не подозревает о моём отцовстве – но мамы-то знают! В общем, свой МВП (мужской вклад в потомство – этологический термин!) я внёс, наверное, полностью, бесценные гены свои репродуцировал. Так «Чем дорожу, чем рискую на свете я? Мигом одним, только мигом одним…»

– Слышь, ты, электронный гений, – грубо сказал я. – Давай ещё по сто грамм вмажем. Для успокоения твоих нервов!

– И по бабам? – хмыкнул Серёга.

– Не, я те круче приключение предлагаю: вмажем граммульку, а по бабам не пойдем – вот это будет прикол!

– Это не прикол, – вздохнул приятель. – Это – старость. – Ну, наливай!

Бокалы я поставил рядом, чтоб не промазать, и разлил виски очень аккуратно. Чуть задумался, прикидывая, надо ли чокаться и за что. Но судьба распорядилась иначе: дом содрогнулся, и наши «стаканы» чокнулись сами собой. Прежде, чем я сформулировал вопрос, толчок повторился. Следом ещё…

Серёга подхватил свою посудину:

– Ну, будем, пока не началось!

– Будем…

Выпили, зажевали, подышали, закурили… И вновь тряхнуло!

– Слушай, – сказал я, – это не пьяные глюки. Это сейсмические толчки. Землетрясение типа. Надо срочно собрать вещи и покинуть помещение! Пока не рухнуло.

– Не-а, – печально вздохнул Серёга. – Это – соседи снизу. С первого этажа.

– Ты достал! – искренне возмутился я. – То у тебя девочки отмороженные музыку слушают, то землетрясения доморощенные! И всё – на ночь глядя! Куда я попал?!

– В задницу, конечно! – ухмыльнулся изрядно уже окосевший вундеркинд. – Это сосед снизу шумит. Он физкультурой занимается – хороший парень…

– Бьёт по стене штангой в двести кэгэ, да?

– Ну, может и не двести… А все триста!

– Что-то я не понял ваших приколов…

– Чо понимать-то… – Серёга ухватил бутылку с целью снова разлить, но передумал. – Мужик скупил весь первый этаж и, похоже, подвал в придачу. Оборудовал себе тренажёрный зал. Как со смены придёт, так и начинается…

– С какой ещё смены?

– Ты, когда через наш двор шёл, халабуду кирпичную за деревьями видел?

– Ну, видел…

– Это – культурный центр! Нашего района… В общем, там на втором этаже библиотека. И этот хмырь в ней работает. Смена у него – три дня в неделю. Обычно он где-то на стороне кантуется, а по вторникам, четвергам и субботам сидит в библиотеке – книжки выдаёт, кружки какие-то детские ведёт. А потом приходит домой и оттягивается.

– И что, соседи терпят?

– Нет, конечно. Ходили, разговаривали. Но у этого чудика разговор короткий: не нравится – сваливайте, я вам дам денег на квартиру побольше, но в другом месте. Кое-кто согласился…

– Богатенький библиотекарь, однако…

– Слушай, рылом он, конечно, не вышел, а так – мужик нормальный. Беда только, что к нему в последнее время корефан заходит. Вот тогда начинается – как сейчас. Тебе просто не повезло…

– Бухают?

– Хуже, хе-хе…

– А как же твоя машинка? Не пробовал?

– Он не пеленгуется! – развел руками Серёга. – У него, похоже, кроме ноутбука и холодильника вообще никакой техники в доме нет!

– Экзотические у тебя соседи! – я чувствовал, что алкоголь в моих мозгах проделал немалую работу. Да и в Серёгиных тоже. Захотелось что-нибудь свершить, и я не стал себе отказывать: – Пошли разберёмся! И машинку твою возьмём. Чуть что – прямой наводкой без всякого пеленга! А?

– У тебя зубы свои или протезы? – засомневался Серёга. – Если протезы – сними!

– А говоришь, нормальный мужик! – подначил я. – Зассал, да?

– Именно: нормальный! – вздохнул приятель. И тут я понял, что он не откажется, что мы сейчас действительно пойдём разбираться с буйным соседом…

В поход мы снарядились надлежащим образом: на мне трусы, кроссовки и старый Серёгин халат с подвёрнутыми рукавами. Очки я надел, а часы снял. Экипировка моего соратника отличалась только тем, что халат на нём был новый, правда, уже изрядно засаленный. Нести чемоданчик было поручено мне.

– Этот эффект ни хрена не понятен, – бубнил Серёга, спускаясь по лестнице. – Есть, конечно, гипотезы всякие… Но они никуда не годятся. Мне вот кажется… Да я почти уверен, что заглушка музыки – это побочный эффект! А что тогда не побочный? Во, пришли!

Как и положено в хрущёбе, на первом этаже было четыре двери. Тремя из них явно давно не пользовались. А вот крайняя левая была приоткрыта – дескать, заходи, кто хочешь!

Стучаться в открытую дверь было как-то неловко, и мы просто вошли:

– Есть кто живой?

Похоже, данные апартаменты перестраивали не то под пещеру, не то под тренировочный зал. В этой и соседней квартирах все перегородки были снесены, оставлены лишь несущие стены. Пол в помещении оказался выше нормы сантиметров на 15-ть и облицован серым шершавым пластиком, который слегка пружинил под ногой. Сохранившиеся стены и потолок были облицованы таким же материалом – в общем, сплошное татами!

В видимом пространстве мебель отсутствовала, зато воняло варёным мясом, жареным луком и мужским потом. Впрочем, всё это я зафиксировал лишь мельком.

Мужики здесь дрались…

Именно мужики, то есть мужчины среднего возраста – на десяток, наверное, лет моложе, чем мы с Серёгой. Один был худощавый и длинный – в черных плавках. А другой – низкорослый, массивный – в пёстрых семейных трусах до колен. Двигались они очень шустро. Кое-как отбившись, длинный перевёл дыхание и сам устремился в атаку. Однако коротышка поднырнул под его кулак, прихватил под мышки и довольно чисто провёл бросок с упором стопы в живот. При этом ногу он в последний момент разогнул полностью, отправив противника в полёт. Тот с маху впечатался спиной в стену, обитую странным пластиком. Дом в очередной раз содрогнулся…

Однако длинный сдаваться не собирался – извернувшись, как кошка, он вновь оказался на ногах, которыми нанёс противнику пару ударов в голову, а потом заработал кулаками. Каким-то образом он умудрился подловить коротышку, подсесть… Мощная волосатая туша взлетела над полом и грохнулась.

Дом опять содрогнулся.

Однако коротышка четко сделал «самостраховку», и падение ему ущерба не причинило. Оказавшись на полу, он крутанулся и попытался своими ногами взять «на излом» ногу противника. Тот вывернулся, но чуть не потерял равновесие, а коротышка успел вскочить…

Почему-то мне показалось, что на этом празднике жизни мы лишние – разговаривать тут не с кем. Припав на колено, я раскрыл «волшебный» чемоданчик. Все кнопки были на месте, индикатор светился.

Между тем у длинного бойца в руках образовалась финка или что-то в этом роде. А коротышка вооружился табуреткой – встречная атака!

Результата я не дождался – нажал «Delete»!

И окружающее пространство «моргнуло».

Загрузка...