Погрузившись в тишину, Эрик услышал свое сердцебиение. Медленно убрав ладони с открытых глаз, он увидел серую пустошь, под мертвым небом. Кругом из земли торчали ободранные стволы деревьев. Они вздымались полностью обнаженными; погибшее детище разбросано у их ног. Все бросалось пустыми кладбищенскими оттенками.
Выглядело так, будто над прекрасным парком издевался ураган, не пощадившей ничего, кроме трясущегося на коленях мальчишку, вымазанного в грязи. Гроза закончилось, небо перестало плакать, а ветер выть и злиться. Кромешная тьма покинула Тихую Долину, оставив после себя безжизненное свинцовое небо.
Не торопливо Эрик встал с мокрой травы, и отправился в дебри сырых завалов. Никуда не смотря, и ни о чем не думая, он двигался к выходу из городского парка, с трудом пробираясь через валявшиеся повсюду сломанные ветки. Бедняга, то и дело падал, поскальзываясь на размытой земле, покрытой слоем щепок.
Обойдя крупную ветку заграждающую проход, Эрик почувствовал под ногами каменную дорожку. Он почти выбрался из погибшего парка, на выходе которого собрались почти все жители маленького городка.
Как только Эрика заметили, к нему побежали двое мужчин.
– Ты как парень? – спросил бородатый мужчина, подбежав к равнодушно идущему юноше.
– Ты в порядке? – сразу же спрашивает другой.
В ответ, Эрик лишь отрешенно кивнул.
– Тебе нужна помощь? – опять спросил первый.
Эрик снова промолчал, помотал головой, и пошел дальше.
Все жители Тихой Долины не отводили любопытных глаз, от проходящего мимо них юноши с серыми волосами. Эрик ускорил темп. Среди людей, он стал чувствовать себя еще хуже. С ним часто такое бывает. Когда он находится в центре внимания – его рассудок теряет контроль. Эрик не был замкнутым, но за пределы выстроенной им вокруг себя стены, пропускал далеко не каждого.
Изумленные горожане покинули свои дома, дабы узреть воочию необычное зрелище. Смотря на разрушенное зеленое богатство их города, каждый высказывал свое предположение, как такое могло произойти.
«Странно, ветер был не таким уж сильным», – говорит Вильма Нильссон своей пожилой соседке, миссис Перссон. На что та ей отвечает: «Да, это просто немыслимо!» – в полном недоумении, старушка поправила на голове потасканный парик.
«Это было торнадо, я видел его!» – голосил маленький мальчик приятелям. «Все ты врешь!» – кричали они ему в ответ. «Торнадо повыдирало бы деревья с корнями!» – мальчуган по имени Томас Валин, набросился на своего друга, с богатой фантазией.
Тучи рассеивались, а солнце уже почти скрылось за горизонтом. Теперь, с каждым днем световой день будет уменьшаться, лишая людей пары лишних часов наслаждения лучами солнца. Выглядит это довольно тоскливо.
Задержав дыхание, Эрик посмотрел назад. Место, которое служило бесплатным отдыхом, превратилось в пугающе-отталкивающее. Искалеченные деревья, будто говорили ему: «Это твоя вина!»
Отныне и навсегда, путь для него туда закрыт.
Выпачканная и мокрая насквозь одежда, свисала с худого тела парня. Белой подошвы на красных кедах не было видно под слоем вязкой грязи. Поникший Эрик решил отправиться домой, в таком виде ему больше некуда было податься.
Ему совсем не хотелось возвращаться в клетку, в которую искажался его дом в присутствии Карла Лантера.
Постепенно улицы городка заполнялись людьми. Некоторые двигались в сторону парка, что бы узнать причину скопления толпы возле него, а кто-то направлялся в кафе к Хольмам, что бы обсудить увиденное.
Эрику было жаль, что еще не стемнело. Прохожие одаряли его самыми разнообразными взглядами любопытства. Еще бы, у него был жуткий видок! Полные глаза шока, и испачканная, местами порванная одежда – такой ансамбль смотрелся не очень обворожительно. Пару человек и вовсе при виде Эрика перешли на другую сторону дороги. Они вовсе не испугались, а поступили так от чувства отвращения. Эрика это очень сильно удивило. Он всегда поражался тому, что обычные люди, такие как жители Тихой Долины, могут позволить себе надменность.
«Интересно, за кого они меня приняли?» – ухмыльнувшись, подумал он.
Несмотря на осуждающий плевок, Эрик попытался сам себя развеселить. Хоть это было и невозможно, после того, что случилось. Стараясь не обращать никакого внимания на глазеющих в его сторону горожан, он продолжал идти, пряча свой взгляд под длинной серой челкой, торчащей из-под влажного капюшона, дабы уберечь свой ветхий карточный домик.
Свернув в пустой переулок, с целью во избежание возможного столкновения с Ноа, Эрик остановился, и прижался к волглой кирпичной стене заброшенного жилого дома. Он больше не мог подавлять мысли, обвиняющее его в сумасшествии. Они сжимали его мозг, убеждая в безумии. Он не понимал, что это могло быть: Что решило испортить его и без того нелегкую жизнь?
Пройдя оживленные места Тихой Долины, Эрик вздохнул с облегчением, которое вряд ли надолго продлится, ведь скоро придется дышать по-другому. Ему предстоит прокоротать время с человеком, который вызывает желание вообще прекратить дышать.
Человек, чья повышенная самооценка не была подкреплена ни какими жизненными достижениями – постоянно донимал упреками. Слышать их от неудачника, не самая приятная вещь.
В молодости Карл Лантер играл на басу в группе, популярной в ночных клубах. Не успев, как следует разогнаться, он то и дело переключал передачу, совершая ошибку одну за другой. В итоге звезде так и не удалось, как следует разгореться: на стадии рождения произошел коллапс. Мистер Лантер оказался ни тем, кто встает после падения, он продолжает лежать и ждать, когда кто-то поможет ему это сделать.
Эрик, все никак, не мог взять в толк, как его мама могла полюбить такого человека? И почему она не бросила его после всего того, что он сделал и не сделал. Эрик думал, что, скорее всего, она просто боится его. Боится его рук, которые неоднократно делали ей больно. А может, все дело в ее излишней доброте, и вере в безнадежное?
«Как же мне переубедить ее?» – отчаянные надежды, казались не досягаемыми для Эрика.
Ветер направлялся прямо навстречу. Неспешное дыхание ветерка, окутывало тело Эрика, и ерошило его влажные волосы. Уже сумерки, фонари на улице стали загораться в произвольном порядке. Поднявшись на верхушку холма, Эрик, как всегда, остановился у своего дома. Он размышлял о том, что будет, если повернуть назад. Через несколько секунд, с грустью в глазах, отягощенный раздумьями, Эрик продолжил идти, пообещав себе, что скоро он избавится от деспотии.
Не успев открыть бурую дверь, как он тут же услышал гадкий, пропитанный злобой вопль мучителя.
– Кто это? – обозленный голос мистера Лантера, донесся из гостиной.
Игнорируя гадкие звуки, Эрик прошел в коридор. Он услышал, как Карл Лантер встает с дивана – довольно редкое явление – и направляется к нему. Сердце стало отбивать обратный отсчет, готовясь к обороне.
– Где твоя мать? – чудовище вышло из тени, в коридор освещаемый ветхим светильником. – Почему она не отвечает, на мои чертовы звонки?! – запах изо рта был таким же противным, как и сами слова, отравлявшие ненавистью все вокруг.
– Понятия не имею, – сухо ответил Эрик, не в силах больше терпеть отвратительное существо рядом с собой.
Как только он попытался сбежать в свою комнату, Карл Лантер схватил его за руку, не давая сдвинуться с места.
– Я с тобой не договорил!
– Неужели? – спросил Эрик раздраженно-тонным голосом.
– А ну заткнись, – прорычал монстр, сжимая запястье парня. – Быстро говори мне, где она, подонок? – от злости, глаза наливались кровью.
– Иди к черту! – взъярившись, крикнул Эрик, вырывая свою конечность из жирных лап.
Сменив направление, он отправился в сторону кухни.
– Дай мне свой телефон! – потребовал тиран, последовав прямиком за ним.
В надежде, что дзинькающая штуковина поможет ему избавиться от престающего психа, Эрик вытряхивал все из карманов, в поисках мобильника. Будучи добитым исступлением, он совсем забыл, что случилось с его телефоном.
– У меня его нет, – вспомнив сжавшийся кусок металла у себя в руке, сказал Эрик.
В данный момент, ему было плевать, как такое могло произойти.
– Ты врешь мне! Не хочешь, что бы я ей позвонил! Ты покрываешь ее! Ты не хочешь, чтобы я узнал, где она, и с кем! – пьянеющий от собственной злобы, Карл Лантер терял рассудок, и начинал нести полную несуразицу.
Парой Эрику казалось, что угнетатель обвиняет в этих нелепостях, только потому, что сам на такое способен. Неадекватность убеждала мистера Лантера в его правоте, в том, что его поступки вполне могут быть присуще другим.
– Я, правда, потерял его, – Эрик старался говорить, как можно спокойнее, пытаясь не дать тому, что внутри, выплеснуться наружу.
Закипевшие от злости пузыри, вылетали изо рта мистера Лантера.
– Кого ты обманываешь, ублюдок?!
По виску Эрика, скользнула тыльная сторона ладони Карла Лантера.
Руки затряслись, глаза заслезились. Сердце разрывалось от ненависти к человеку, что стоял напротив; к человеку, который портит все, в пределах своего радиуса. Это даже не человек, это существо – неспособное ни о ком позаботиться, и уж точно кого-то любить! Это потребитель, пожирающий с каждым днем все больше и больше сил: он опасен, и он портит жизнь!
– Ничего, пускай она только… – последовали угрозы.
Гнилой язык смялся, и провалился внутрь глотки. Больше Эрик, от него ничего не услышал.
Щелчок в голове, сообщил – что бокал полон.
Веки захлопнулись.
Молчание.
Секунда.
Размытые шлейфы спокойно устремлялись за мчащейся в разные стороны мебелью: от беспощадных ударов кухонные тумбочки с хрустом разлетались на комплектующие детали, а их содержимое вылетало наружу, и разбивалось на куски. По воздуху парили разнообразные фигурки из различного материала. Алюминиевые вилки, ложки, ножи, и другая утварь – гнулись и сжимались в комочки. Оторвавшийся от пола обеденный стол, врезался в стоявшую на полке фотографию, и разломался напополам.
Все, что было на кухне, вдавливалось в потолок, стены, друг дуга: казалось еще чуть-чуть, и комната развалится. Вихрь не прекращался! Газовая плита полетела вверх, затем рухнула вниз, и стала прижиматься к плинтусу, периодически постукивая об угол. Ядовитый газ поспешил заполнять воздух. Пятнадцатилетний юноша не обратил на него никакого внимания.
Эрик стоял с закрытыми глазами, как ни в чем не бывало. Единственное, на что он соизволил отреагировать за все время – глухой твердый звук. Звучание слияния со стеной в коридоре черепа человека, который его обидел, прервало покадровое происходящее, сменив его ураганом событий. Вмиг немые стуки превратились в оглушающую какофонию.
Последний аккорд на себя взяла искра разбившейся лампочки накаливания, на удивление продержавшейся так долго, среди этого хаоса: вся комната разукрасилась в ярко голубой цвет.
Взрыв.
Комната канула в голодную оранжево-красную бурю.
Вместе с осколками стеклянной двери, Эрика выбросило наружу, в прохладный вечер, прямо на клумбу фиолетовых астр. Его тело тряслось, а разум был где-то далеко, лишь инстинкты самосохранения пытались хоть как-то привести в чувства, и оттащить хрупкую плоть, как можно дальше от пламени.
Дом выглядел, как разорванная рубаха, из дыр которой, вовсю валило пламя. Огонь стал разрастаться, забирая себе все больше и больше маленького жилища.
Прокручивая в голове произошедшее, инстинкты кричали Эрику: «Беги!»
В панике прикрыв рот ладонью, чтобы не подавиться огромным потоком кислорода, он так и поступил. Весь оборванный Эрик поднялся на ноги, и побежал прочь, в лес, во тьму, в пустоту безнадежности на дальнейшую нормальную жизнь.
Бедолага не понимал, что произошло, и кто виноват? Кто убил его отца? Кто преследует и пытается убить его?
Кроме Эрика и его отца, в кухне никого не было: кто заставил плясать мебель в воздухе, и взорвал дом?
«Что же это может быть?! Кто это сделал?!» – отчаянно вопил Эрик, не переставая бежать, в глубокую чернь между деревьями, постоянно спотыкаясь почти обо все, что валялось на земле. Он заставлял себя ни о чем не думать: и все бежал вперед.
Торчащие со всех сторон крючковатые ветки, царапали лицо и руки, прокладывающему во мраке путь беглецу.
«Кто бы это ни был, меня ему не поймать!» – слова не затихали, с момента, когда Эрик очнулся после взрыва. Они прожигали сердце, ослепляли глаза, душили, сбивали с ног. Он не понимал, как быстро бежит, и бежит ли вообще. В темноте леса ничего не было видно, и все же Эрик без остановки искал себе путь – вот только куда? Куда можно сбежать от того, чего не знаешь?
Теперь Эрик не знал, как быть, как ему жить. Все стало кошмаром. Пару секунд разделили его жизнь на: до и после.
Зацепившись правой ногой о выступающий из земли корень черной ольхи, Эрик упал, и покатился в низ. Передвигаясь кувырками почти с минуту, напуганный паренек котился с небольшого склона; совершая очередной кульбит, он напоролся плечом на что-то острое. Никакой боли не было, страх не давал места в его теле каким-либо иным чувствам или ощущениям помимо себя: он все забрал себе.
Вылетев на шоссейную дорогу, Эрик не успел сориентироваться пред накатывающим ослепляющим светом. Остолбенев от неестественного резинового писка, его худое тельце рухнуло, как тряпичная кукла.
Обездвиженный Эрик дрожал в свете белого сияния, пока чьи-то руки не подняли его с мокрого асфальта. В глазах все смешалось, образы вокруг были неразборчивы. Даже ощущения были не способны, хоть что-то воспринять.
Наступила пауза, она длилась настолько медленно, что уже начинало казаться, будто она никогда не закончится. Шторм прекратился – не единого слова в голове, только спокойствие, безмолвие, и птица, летящая по стеклянному небу. Мерцающие огоньки потухли в бесконечных привольях пустоты. Спустя некоторое время, она тоже исчезла.
Свет чередовался с мраком, реальность смешивалась с фантазией, перемешивая все в голове Эрика. Убитый трагедией, он не понимал: спит или бодрствует, лежит или сидит, или стоит, или даже вообще весит. Все было вязко и туманно. Оцепенение не покидало его ни на секунду. Не двигаясь, он продолжал смотреть в одну точку.
Огонь. Ему нравилось смотреть на него, лежа на софе под согревающим пледом. В ту ночь, было очень холодно, и единственное, что его согревало – огонь в камине. Он грел его наивную детскую душу.
Была почти полночь, все уже легли спать, кроме маленького мальчика. Он не хотел пропускать ни минуты сказочной ночи. Выбравшись из-под громоздкого одеяла, ребенок решил спрятаться под елкой, стоявшей в гостиной. Она была магически красива, он не мог отвести зеленых глаз, от ее маленьких мигающих огоньков. Вплотную прижавшись к стене, мальчик аккуратно обошел пушистую ель, и пробрался под ее густые колючие иглы. Он улегся на мягкий ковер, в ожидании чуда. Отражавшееся в елочных игрушках сияние переливающейся гирлянды – усыпили мальчика. Он заснул, прямо там, под новогодним деревом.
То рождество, было лучшим в его жизни! Потому что, в ту рождественскую ночь не было человека, который обволакивал чудесный праздник, в громкие сокрушительные стоны и мерзостные жалобы.
Лицо отца, перекосившееся от удивления и страха, его одновременно длинный и короткий полет, удар, хруст, смерть. В голове вспыхнуло изображение белого дома, растворяющегося в огне. Пожирающее чувство вины, ужас осознания случившегося встряхнули Эрика. Но, где-то глубоко внутри, в чем стыдно и страшно, просто недопустимо признаться даже самому себе, наступило наслаждение от освобождения тяжкого груза.
– Нет! – разъяренно вскрикнул Эрик, не признавая позорную радость. – Нет, – уже гораздо тише, повторил он, прижимаю голову к коленям.
Он не был рад тому, что случилось. Наоборот! Ему стало гораздо хуже!
«Где я?!» – оторопел Эрик, озираясь по сторонам.