По карьерной лестнице – в наложницы?.. - читать онлайн

Большущая благодарность моему редактору Марине Нургалиевой

Глава первая

– Вы полностью освобождаете свой разум от всех посторонних мыслей, вы подобны медузе, расслабленно качаетесь на океанских волнах, ваши движения плавны, у вас будто нет мышц и костей, вы абсолютно мягкая субстанция.

Голос преподавателя по исокану, такой нежный и вкрадчивый, как у стоматолога, которых я боялась до дрожи с детства, нисколько не способствовал расслаблению. Так, к слову о зубах! Я ведь подготовила рекламные макеты и документы для коринианцев? Вообще-то в мои рабочие обязанности входит только написание текстов, но мой начальник предпочитает использовать трудовые ресурсы по максимуму. Ресурс в общем-то не против, так как рассчитывает на повышение.

Этот контракт принесет нашей фирме ощутимый профит. Я мысленно потирала лапки, предвкушая премию и еще кое-что гораздо более приятное – выходной, но об этом пока рано…

Зубы – рабочий инструмент коринианцев. Именно их чаще всего нанимают для рытья тоннелей на Фортунате, а горные породы там магматические, самые крепкие. Обычно они страхуют содержимое ротовой полости на кругленькие суммы. И логично, что у них лучшие стоматологи, которые не скупятся на рекламу своих услуг по всей галактике.

– Ваша душа парит отдельно от вашего тела, вы молчаливый и спокойный созерцатель…

Интересно, тексты для занятий она сама придумывает или зачитывает из каких-то древних трактатов? Душа отдельно от тела – звучит не очень. Ей там вполне себе уютно. И как тут расслабиться!? Надо как-то отправить сообщение представителю коринианцев. Вроде мы уже почти ударили по рукам, согласовали основные пункты. Но вдруг их перехватит другая фирма, конкуренты не дремлют.

– А сейчас переходим в позицию малого пса, – донеслось до меня. – Напоминаю, что это очень полезное упражнение для тех, кто хочет избавиться от морщин. Язык должен быть высунут максимально.

Вот ведь треш космический! В этот момент у меня завибрировал передатчик. Похоже, на работе потеряли. Не прошло и пятнадцати минут моего законного обеда.

– Это еще что за звук? – тренер по исокану мгновенно перешла из позиции малого пса в позицию гончей, взявшей след. – Вы знаете правила – на наших занятиях запрещены все электронные устройства, за исключением тех, что обеспечивают жизнедеятельность вашего организма.

Я невинно опустила глаза, стараясь максимально слиться с толпой и желательно с ковриком.

– Дамианна! – увы, слияние не состоялось. – Что это у вас там? А ну-ка откройте рот!

Икосанитка оказалась рядом мгновенно. Вот ведь змея гибкая! Она властно взяла меня за подбородок. Я протестующе замычала. В этот момент моя щека запылала красным. Предательский передатчик перешел от звукового оповещения к световому. Мощная лампочка просвечивала даже сквозь щеку.

– Вы протащили передатчик на занятие! Во рту! – в голосе инструктора звучал священный ужас. – Да что с вами такое?!

– Прошу прошшшения, мажам, – прошамкала я, выплевывая передатчик на ладонь. – Я быстренько отвечу и продолжим. Это очень-очень важно, я бы сказала – архиважно.

– Ну что мне делать с этими офисными пленницами? О Великий Вселенский Разум, вы можете думать хоть о чем-то, кроме работы? Ведь мир этим не ограничивается.

– Да-да, разумеется, не ограничивается, – я уже не слушала, жадно поднеся передатчик к уху и помещая его на законное место.

Он благодарно лег в раковину, видимо, пребывание во рту его не вдохновило. Прибор продолжал обиженно мигать.

Вообще-то я не фанат икосаны. Как и всяких остальных модных тренировок по прокачиванию задницы, духовности, культурности и выкачиванию денег. В последнее время единственное, что я прокачиваю, это мозг. Да и то – строго в определенном направлении.

Абонемент на курс икосаны мне подарила моя подруга Еланда. Она отчего-то решила, что я не умею расслабляться, и мне обязательно нужно этому научиться. Да, что может быть более расслабляющим, чем вымучивание очередного креативного текста или изучение тысячестраничного контракта в поиске нестыковок и ошибок?!

Елька всегда была не от мира сего. Ни на одном месте не задерживалась дольше пары солнечных циклов, ну куда это годиться. О будущем не думала совершенно, говорила, что надо наслаждаться моментом. Она – то на одной планете, то на другой. Путешествует, скачет по всей галактике, ведь молодость одна и надо так много успеть посмотреть. По этой причине виделись мы редко. Один раз Ельке каким-то чудом удалось вытащить меня с собой на Нигору, вечно цветущую планету, где всегда лето и нет никаких забот. Она заманивала меня шикарными пляжами с золотым, красным, белым, черным, розовым… словом, любого цвета песком. Также в программе были – местные убойные коктейли из запрещенных на нашей родной планете ингредиентов, загорелые и накачанные аборигены в набедренных повязках и без (на Нигоре располагалась одна из самых известных в галактике сетей стриптиз клубов).

Правда, многообещающий шикарный отдых закончился тем, что моя бедная и бледная, привыкшая к искусственному свету, кожа мгновенно обгорела под неумолимым нигорианским солнцем, и остаток отдыха я провалялась в номере, пытаясь найти положение, в котором не так больно лежать. Тщетное занятие, поскольку поджарилась я основательно, как сосисочки в местных забегаловках – со всех сторон и даже, кажется, с румяной корочкой. Время я коротала просмотром дурацкого местного шоу «Танцы со звездами на песке». Хотя большую часть экранного времени знаменитости доказывали друг другу, кто из них звездаче. Видимо, их разборки должны были больше, чем их искусство, развлечь зрителей (а смотрели это, наверное, только те, кто, как и я, был прикован к постели, ну или те, кто перенес операцию по удалению части мозга). Больше я с отпусками не экспериментировала. Может быть, отдыхать – это вообще не мое.

Я понуро поплелась в раздевалку, достала из шкафчика свой маленький портативный компьютер и проверила почту. Так и есть. Меня уже потеряли. Одно царственное сообщение от шефа. Если он не получает ответ в течение сорока секунд, то тут же перекидывает миссию по доставанию сотрудника на своего заместителя Аланга. От него-то у меня и было сообщений пятнадцать. Шеф требовал, чтобы передатчик всегда был у сотрудников с собой, то есть в ухе. Вот радость то была подскочить среди ночи, услышав в своей голове въедливый голосок начальника: «Дамианна, готов ли макет рекламы для строительной фирмы из Алаколе? Там сейчас утро понедельника, рабочий день уже начался, они ждут, срочно перешлите им».

– Дамианна, где тебя носит? Почему не отвечаешь на сообщения?

Заместитель шефа уже ждал меня у лифта, скрестив лапки на груди и сверлил огромными, навыкате карими глазами. Его длинный чешуйчатый хвост нетерпеливо подрагивал.

Аланг был наполовину аджетутти, это раса рептилоидов, обитающих преимущественно на планете Аджетти. Преимущественно, потому что они не чурались селиться и на других планетах. И охотно налаживали контакт с местными. Аланг стал результатом именно такого тесного контакта. Его мать, любвеобильная нигорианка, потеряла голову от его папаши, приехавшего в Нигору по торговым делам. После бракосочетания, которое провели на родине невесты, но по обычаям родины жениха, они отбыли Кирею, ну чтобы ни нашим и ни вашим, хотя чего бы ящерице не остаться там, где вечно солнечно. На Кирее и родился Аланг. Однако ему не было еще и восемнадцати циклов, когда родители, не выдержав непримиримых разногласий жителей разных планет, развелись и отправились каждый своей дорогой, мать, прихватив сына на свою райскую родину, а отец решил дальше бороздить галактику.

Аланг же после совершеннолетия вернулся на Кирею, так как на этой туманной планете прошло его детство, и именно ее он считал родной. Сразу после блестящего окончания университета он устроился на стажировку в крупную страховую компанию «Иседуро эдветайз кампани». И дослужился аж до помощника генерального директора, чем до ужаса гордился.

От мамы Аланг унаследовал карие глаза и каштановые волосы. Аджетутти обычно лысые как коленка, хотя одна из школьных подруг Дамианны, скупающая крупными партиями гель для депиляции, оспорила бы это утверждение про коленки. От папы у гордого помощника гендира была чешуйчатая зеленая кожа и змеиный характер. А еще – длинный раздвоенный язык. Чтобы удобнее было лизать задницу начальству, злословили коллеги. Но это было недалеко от истины. Обожание шефа, дневание и ночевание в офисе красноречиво говорили о жизненных приоритетах Аланга.

– У шефа для тебя задание, – напыщенно изрек чешуйчатый зануда.

«Что еще одно! Я и так завалена работой по самую маковку!» – хотелось завопить мне, но те, кто буквально на днях ожидают повышение (точнее – мечтают о нем), не могут себе такого позволить. Я верила, что три цикла пахоты, без отпусков и фактически без выходных, не остались незамеченными.

– И когда я должна с ним встретиться? – обречено спросила я.

– Пять минут назад!

Я с бодрым, но грустным видом почесала к кабинету генерального директора. Стукнула три раза, это было обязательно для всех, кто пришел по рабочим вопросам. Зачем ему это было нужно – непонятно, но ходили слухи, что для того, чтобы не путать сотрудников, жену и любовницу.

«Я обожаю свою работу! Заключение каждой новой сделки – это упоительное и увлекательное занятие. Поиск неувязок в контракте – мое любимое хобби, помимо основной работы. Я в восторге от многочасовых переговоров и миллиона правок!» – твердила я себе.

Это же моя ежеутренняя мантра по сути.

Да, а самодур-начальник всего лишь досадный минус в моей работе. Минус, достойный абонемента на бесплатную вазэктомию!

Центральный объект моего внутреннего монолога сидел за столом и покуривал электронную сигарету. Он утверждал, что вообще-то не подвержен этой вредной привычке, но нервная работа и сотрудники-сплошь-дебилы заставляют его периодически посасывать ароматные дымные палочки.

Кабинет был довольно унылый и хранил тяжёлую неприятную ауру хозяина. Единственной примечательной деталью были разнообразные карты – городов, стран, планет. Может, хотел перенести себе на стены все изученные части галактики. Сидел бы такой важный и мнил себя ее властелином.

Звали моего начальника господин Мелоун. В смысле его так звали сотрудники компании. Родители нарекли его Адиком. И это имя необыкновенно ему шло. Он вроде бы был человеком. Но мы подозревали, что в роду у него затесались крокодилы или еще какие-нибудь агрессивные и не особо симпатичные существа.

– Мне нужен черновой договор с «Бороздящими» и макет, который эти зубоскалы примут хотя бы на семьдесят процентов и хоть на время перестанут пить мою кровь! Встреча через полчаса, где тебя носит?

Как всегда недоволен. Ожидать от него чего-то другого не приходится. Я традиционно молчу, напуская на себя максимально виноватый и включенный вид. А то одна сотрудница как-то изобразила виновато-отстраненный, за что была лишена премии на два месяца.

Господин Мелоун считал, что если отметить заслуги сотрудника, то он возгордится и резко перестанет работать. На одном из собраний он случайно похвалил особенно старательную девушку. Она нашла нам выгодных клиентов и заключила «жирную» сделку – просто пальчики оближешь! Но после вырвавшихся добрых слов Мелоун спохватился и наговорил несчастной столько гадостей, что она потом целых пятнадцать минут рыдала в туалете. А пятнадцать минут простоя в работе стоят компании сотни егвов (единая галактическая валюта), так что девушку ещё и оштрафовали.

Через пару месяцев она уволилась и сейчас заключает выгодные сделки в другой компании. Многие бывшие сотрудники часто удивлялись, что держит в компании сотрудников нынешних, по крайней мере тех, кто непосредственно имеет дело с гендиректором – ядовитым плющом, обвивающим все хорошее и отравляющим это. Дело было в зарплате выше рыночной. И собственно на этом все. Но на нашей родной Кирее чрезвычайно развита система кредитования. И многие в эту ловушку попадали, уж больно велик соблазн получить все блага прямо сейчас. Плюс значительная часть сотрудников была настоящими мазохистами. Я считала поначалу, что я из первых, то есть тех, кому охота побольше денежек, но потом осознала, что вхожу в обе категории.

Случай с этой, безусловно, талантливой девушкой ничему Мелоуна не научил. В том смысле, что он считал – одна ушла, другая пришла. Мало ли терпил в этом мире. Или в каких-нибудь соседних.

– Чтобы вы знали, через саркастические замечания, придирки, издёвки и регулярные головомойки начальник пытается раскрыть ваш потенциал, – вещал Мелоун на одном из общих собраний. – Вы никогда не добьетесь успеха, если кормить вас пряниками, только кнут дает результаты. Когда я оскорбляю вас, я показываю свою любовь и заботу.

Я вздохнула и постаралась не отвлекаться.

– Договор уже готов, макет отправила на почту вам еще вчера, – отвечаю спокойно.

Главное – не сказать ничего лишнего, а то прицепится как сорняк к штанине.

– А почему он ещё не у меня на столе? – надо же к чему-то придраться.

– Я распечатаю его и сейчас же вам принесу.

– Идём вместе, я хочу прийти в актовый зал раньше, чем прибудут представители «Бороздящей».

Этим контрактом занималась лично я. Не в одиночку, разумеется, но моя роль самая почетная и самая ответственная. В том смысле, что мне не только все плюшки (на которые начальство не особо-то и расщедривается), но и все претензии тоже по моему адресу. От этой сделки зависело мое повышение. Так о каком расслаблении тут может идти речь?

«Бороздящая» – название стоматологической клиники на Кориниане. Звучит довольно жутко, на мой вкус, но у местных она пользуется дикой популярностью, сеть разрослась на всю планету и не собиралась на этом останавливаться. Они заказали у нас цикл рекламы – баннеры, ролики, всякая нативка и прочее ввинчивание в неокрепший потребительский мозг. Кстати, это я предложила им сотрудничество, опередив многих конкурентов. Сегодня мы должны будем представить макет баннера, который разместят в нескольких странах на Кирее. Затем сразу нужно будет заняться обдумыванием ролика для Кориниана, текст надо будет написать самой, это дело непростое, поскольку их язык нереально сложный.

Кроме того, официальные лица, точнее официальные зубы стоматологии – космическое торговое судно с похожим названием – «Бороздящая Вселенную». Через месяц они отправляются в очередную экспедицию. Разумеется, перед этим они застраховались по максимуму, предусмотрев все – от нападения пиратов до внезапного запоя бортового механика и всех его заместителей. С ними нужно будет отправить съемочную группу, которая будет снимать типа репортаж о героических копателях тоннелей. Разумеется, репортаж заказной, поэтому надо сделать все красиво и аккуратно подвести зрителей к выводу, что рыть зубами землю смогут и они в том случае, если обратятся в лучшую во всей галактике стоматологию.

Но главная сложность моей работы состояла в том, что постоянного юриста у нашей такой огромной компании не было. Не то, чтобы она не могла себе этого позволить, но зачем? Когда других сотрудников можно надрессировать и «вырастить» из них универсальных специалистов за те же деньги. Поэтому контракт составляла я. Пришлось изучить все вариации закона о рекламе на всех планетах, где коринианцы собирались о себе заявить. А их планы изо дня в день становились все масштабнее. Не знаю, сколько еще смогу совмещать попытки выдать редкостный креатив с копанием в скучнейших документах, в которых я вязла на второй строчке.

– К нам переходит работать Шус Арминг, – как бы между прочим сообщил шеф по пути к моему кабинету.

Я сбилась с шага и чуть не растянулась на скользком каменном полу.

Арминг был легендой в мире рекламы. В нашем мире, по крайней мере, но это уже было не мало. Компаниям, в которых он работал, он приносил огромные прибыли. Кстати, до этого он трудился в страховании. И был там не менее успешен. Поговаривали, что он впарил пустынникам страховку от цунами, а у них на планете и морей то нет. Не то, чтобы я была в восторге от подобных хитростей страховщиков, но таковы правила игры в этом бизнесе. Приходится с милой улыбкой объяснять клиенту, что он должен купить полный пакет, включающий не только страхование его транспортного средства, за коим он и пришел, но ещё и многих других вещей – вплоть до здоровья любимого попугая.

Почему Арминг сменил вид деятельности – оставалось загадкой. Версия с тем, что у него внезапно появилась совесть отпадала, так как для рекламщиков – это тоже ненужный рудимент, от которого желательно побыстрее избавляться.

У Шуса же области мозга, отвечающие за моральные терзания, похоже, были удалены. Причем, поговаривали, что в буквальном смысле. Такие операции на Кирее уже проводились. Хочет пациент, занимающийся экстремальными видами спорта, избавиться от страха, идёт к хирургу и вот он уже гуляет по карнизу над пропастью безо всяких защитных тросов и в ус не дует. Новое направление по улучшайзингу себя набирает обороты. Жаль, пока не научились отрезать усталость и эмоциональное выгорание.

– Это очень выгодное приобретение для нашей компании, босс, – я поняла, что надо как-то прокомментировать его слова. – Надеюсь, господин Арминг впишется в нашу… дружную команду.

Трешак! У меня же бардак на столе! Надо обогнать шефа и хотя бы прикрыть собой рабочее место. Но моей комплекции на весь бардак не хватит.

В кабинет я влетела раньше Мелоуна и хотела быстро извлечь папку с контрактом из-за стола, но это оказалось не так просто. Мое рабочее место было погребено под горой документов, папок, всяческой канцелярии, упаковок от нездоровой, но быстрой еды. Когда я дернула один из ящиков, на пол упал пакет из-под крекеров. Крошки посыпались на пол. Покраснев до кончиков ушей, я поспешно запихнула пакет в мусорку.

– В фирме, где я начинал свою карьеру, существовало правило, – менторским тоном начал Мелоун, наблюдавший за моими действиями. – В конце рабочего дня прибирать столы. Начальник проверял их лично. Возможно, мне тоже стоит ввести такое правило.

«Ага, ещё окна нас заставь помыть!».

От раздражения я хлопнула ни в чем не повинную дверцу. Тут же мысленно перед ней извинилась и открыла, наконец, злосчастную папку. Не то. Надо было записать где-нибудь, что я ее переложила. Я искоса глянула на комп, обклеенный напоминалками и ставший похожим на полевой цветок, и вздохнула. Записка бы затерялась.

Мелоун постоянно пытался оптимизировать расходы. Даже воду для кулера он покупал, скрепя сердце. А если на офисной кухне ломалась какая-то бытовая техника, то сотрудникам предлагалось скинуться на новую. Так мы уже прикупили новый чайник и микроволновку.

Сейчас как ухватится за идею самостоятельного наведения чистоты и уволит уборщицу, чтобы сотрудники выполняли и эту работу тоже. Время на это найдется, можно, например, носить памперсы и пореже отвлекаться на хождение в туалет.

– Подпишите, пожалуйста, мое заявление на отпуск.

Ксарел, один из младших менеджеров, заглянул в дверь и робко протянул Мелоуну передатчик с парившим над ним голографическим листком (бумагу было принято экономить из-за ее высокой стоимости). Как он умудрился так тихо подкрасться?

– Опять в отпуск? Ты же недавно там был! Сколько можно отдыхать! – начальник даже не взглянул на голограмму.

– Это было девять лет назад.

У нас на планете был стандартный межгалактический срок для отпуска – одиннадцать месяцев за цикл. То есть на каждый год приходилось по месяцу. Однако, несмотря на то, что в законе было оговорено, что сотрудники не обязаны включать в этот месяц выходные, некоторые ушлые работодатели всё равно заставляли их брать. Естественно, Мелоун не был исключением.

– Хорошо, бери, неделю, – бросил он. – Поставишь печать у моего секретаря.

– Но мне нужно пять дней, – страдальчески возразил Ксарел. – Потому что ещё два мне понадобится в следующем месяце, чтобы навестить маму после операции. Она живёт на Валтоне, а лететь туда половину суток. Хотел провести с ней хотя бы день.

– Ну так и умести всё это в неделю, – с раздражением бросил Мелоун, который, видимо, уже решил, что разговор окончен.

– Но операцию ей будут делать только в следующем месяце, – без особой надежды напомнил Ксарел. – А в эти пять дней мне нужно с семьёй слетать на отдых, это совсем в другой части света.

Голос младшего менеджера становился все более слабым.

– Мальчик мой, – назидательно произнес Мелоун. – Вот представь, что ты пришел на рынок за мясом. И продавец даёт тебе большую телячью ногу. А она на кости. Разве ты можешь не взять кость? Так и с выходными, ты не можешь брать дни отпуска без них.

– Но ведь можно просто купить телятины безо всяких костей, с какой стати продавцу всучивать мне целую ногу, если мне нужно только мясо? – не выдержала я.

Мелоун обожал использовать метафоры, вот только не всегда они были к месту. Сейчас пример тоже был не удачным. Это и то, что ему указали на его оплошность, страшно взбесило шефа. И он прибег к проверенной и излюбленной тактике. Начал угрожать.

– Будете умничать, отправлю вас в отпуск в ноябре. И так каждый год.

– О, что вы! Не нужно! – испугался Ксарел.

В ноябре жизнь, в том числе и деловая, почему-то особенно активизировалась. Возможно, все спешили перед наступлением зимы. Осенью многие сидели дома, депрессовали и килотоннами поглощали всякий разный контент, не особенно фильтруя, что смотрят и что слушают. Для многих это была реальная возможность заработать на жирненьких контактах, поэтому уходить в отпуск – было совершено невыгодно.

– То-то же, – довольный своей победой, директор развернулся ко мне. – Тоже хочешь в отпуск?

– Никак нет! – бодро отрапортовала я, добавив про себя пару проклятий на его старую обвислую (другой у этого хмыря быть не могло!) задницу.

Я ведь сама пришла на эту работу. Никто не заставлял меня. У нас не рабовладельческий строй. Еще на этапе собеседования будущий начальник показал свою любимую картинку, отражающую суть его отношения к работе – толкай ближнего, гадь на нижнего. Она изображала несколько уровней жёрдочек, на которых сидели птицы, на самом верху была одна единственная птаха. Самая важная, которая обгаживала головы нижестоящим. Они в свою очередь устраивали фекальный дождь тем, кто был ещё ниже. Ну а нижняя жёрдочка была по самые брови в дерьме.

Маленькое личико Мелоуна было страшно довольным в тот момент. Тогда я решила, что он шутит. Уж слишком намек был откровенный, но честность ведь лучшая политика, правда? Если что – я тебя предупреждал о царящих тут порядках.

Глава вторая

Домой я заявилась около полуночи. Квартира встретила меня тишиной и темнотой. И так продолжалось секунд десять.

– С днём рождения, дорогая Дамианна! Желаю душевного здоровья, счастливых циклов, много зарабатывать и выкупить, наконец, эту квартиру вместе со мной, – механический голос моего домашнего робота постарался вложить в поздравление максимум души.

А потом включилась светомузыка. Настолько громко, насколько позволяли правила соседского договора. И ни децибелом больше. Все роботы в доме были на это настроены.

– Самое душевное поздравление за сегодня. И оно от домашнего робота, – я скинула раздражавшие меня каблуки и отбросила подальше.

Мелоун требовал ходить на заключение контрактов и на все встречи с клиентами в юбках покороче и на каблуках. А в офисе носить длинные юбки или свободные брюки. Чтобы сотрудники-мужчины не отвлекались от работы и не проводили драгоценные минуты рабочего времени в непродуктивном рассматривании женских ножек.

– Я улавливаю в твоем голосе ноты иронии, – отметил робот.

– Роксана, можешь светомузыку вырубить? Включи какой-нибудь сериал, для просмотра которого не требуются лишние мозговые усилия.

– Смешной? – уточнила виртуальный помощник.

– Уморительный.

Пока мой одомашненный искусственный интеллект занимался поиском, следуя указанным параметрам, я залезла в мини бар и извлекла оттуда бутылку текилы. То, что надо. Для чего? Чтобы пить в одиночестве в свой день рождения.

– Меов! – раздалось возмущение от окна.

Золотистая тень скакнула на пол и приблизилась.

– У меня для тебя только остатки паштета, Курти, – немного виновато сообщила я, когда умильная пушистая мордочка оказалась перед моим лицом.

Моя питомица начала энергично лупить себя по бокам строенным хвостом, всем своим видом демонстрируя, что ее вполне устроит такое угощение.

На самом деле Курти – не моя личная питомица, а, скорее, общественная. Откуда в нашем сером, дождливом и туманом городе взялся шегир – большая загадка. Это кошачьи, размером с оцелота, обычно жёлтого или рыжего цвета с короткой блестящей шестью, янтарными глазами и тремя хвостами. Такие звери могут обитать в более теплом климате, например, на Нигоре. Возможно, какой-то богатенький местный мажор купил себе живую игрушку, а наигравшись, выбросил. Прошлое у нее точно было непростым, я обнаружила на боках несколько крупных розовых шрамов, на которых не росла шерсть.

Гладкошерстную красавицу кормил весь подъезд. И почти все ее обожали, придумывали имена и предлагали остаться жить. Но она ни у кого не квартировала больше недели. Из-за ее непостоянства я называла ее куртизанкой. Она не возражала. И постепенно это стало именем, и было сокращено до Курти.

К сожалению, очередной мой день рождения проходил, как и все предыдущие. То есть большую часть дня я провела на работе, а вечер начался дома под бормотание Роксаны, которая включала мне разные деньрожденьские песенки и всякие жизнеутверждающие подкасты. Не очень-то весело.

Я готовила праздничный ужин для Курти. Для себя готовить было лень, заказала доставку.

Пиликнул передатчик. Вот ведь треш! Надо было хоть громкость убавить, вытащить его из уха и попросить Роксану включить автоответчик.

Сейчас услышу голос шефа, который потребует срочно вернуться на работу, чтобы ещё поработать. А что делать? Спать? Ха-ха. На это абсолютно не продуктивное, с точно зрения Мелоуна, занятие и так уходит непозволительно много времени. Лучше залиться крепчайшим бао и провести эти часы в трудах. Только жертвуя сном и пренебрегая приемами пищи, можно достичь успеха в этой жизни. Это цитата, если что, я не сама придумала.

Оказалось, что мне пришли сообщения. Родители прислали видео-поздравление. Каждый свое. После того, как мы с братом разлетелись по университетам, мама и папа осознали, что их особо ничего не связывает и можно не тратить драгоценные полчаса в день на общение друг с другом и посвятить это время самому любимому на свете занятию – работе. Так как они оба юристы, то хотели, чтобы и мы с братом продолжили семейную традицию. Брат мудрить не стал и устроился в фирму папиного хорошего знакомого. От него, кстати, тоже пришло видео-поздравление. От брата, не от папиного знакомого. Все они такие занятые и серьезные. Братец уже циклов с пяти начал носить строгие костюмы и устраивал суды над кошкой, на которых как прокурор обвинял её в поедании филе, оставленного кухаркой размораживаться. Он неизменно приговаривал её к тюремному заключению в тесной коробке. Тут появлялась я, у которой не было сомнений в том, кто повинен в гибели филе. Но все равно коварно заявляла, что была свидетелем того, как хищные птицы залетели в открытое забывчивой кухаркой окно. Брат возмущённо вопил что-то о лжесвидетельстве, но я уже выпускала оправданную по всем пунктам подсудимую, которая с дикими глазами летела в сад прятаться, чтобы пару дней отсидеться в безопасности на яблоне.

Родители ругали меня за несерьёзность и заставляли учить наизусть статьи с наказаниям за лжесвидетельство, предусмотренные в разных странах нашей планеты и странах ближайших планет – на расстоянии в пределах пары сотен световых лет.

Любовь к юриспруденции, к своему огромному удивлению, они мне такими методами не привили.

Мне с детства нравилось возиться со зверьём, поэтому я мечтала стать ветеринаром и работать с животными. В итоге работать с животными мне всё же пришлось – многие мои коллеги, и в первую очередь начальник, были теми ещё скотами.

Раздался сначала один предупреждающий писк домофона, затем через пару секунд второй. Роксана сообщила, что прибыли курьеры. Два? Что большая пицца на толстом тесте настолько большая, что одного доставщика не хватило?

– Поставьте, пожалуйста, вашу электронную подпись!

Стоило открыть дверь, как шустрый курьер сунул мне под нос планшетку и, ревниво глядя на терпеливо ожидающего коллегу, торжественно вручил коробку с пиццей и удалился с видом короля вселенной.

– Вас просили поздравить с очередным самым лучшим циклом в вашей жизни! – заученно произнёс курьер и, неуверенно окинув меня взглядом, добавил. – А ещё заказчица оплатила мне приватный танец, мы вообще-то таким не занимаемся, но вы вроде ничего такая…

– Заказчик зря потратил деньги! – я выдрала свёрток у него из рук и захлопнула дверь.

Разумеется, это была Елька. Кому ещё придет в голову заказать стриптиз курьеру!

«На случай экстренного свидания с офигенным горячим парнем», – гласила надпись на маленькой открытке.

В свертке было белое кожаное боди с верхом-маечкой и пикантной шнуровкой на груди. Выглядит эффектно, но снимать это придется долго. Хорошо ещё, что у него был подклад из шелка веренейского шелкопряда, который позволял коже дышать и защищал от пота. Недешевый подарочек. Впрочем, Елька могла себе такое позволить. Мои родители были достаточно обеспеченными людьми, а елькины – сказочно богатыми. В отличие от моих, у них не было столько ожиданий касательно карьеры дочери. Она пошла учиться на рекламщика. И сейчас действительно работала в рекламе, только вот не писала тексты в душном офисе, а снималась в качестве модели. Очень востребованной, кстати.

Я облачилась в боди, неожиданно ловко втиснувшись в эту красоту, распустила строгий пучок. От него болела голова, но Мелоун считал это лучшей прической для такой серьезной работы. К тому же сотрудники должны постоянно испытывать боль и дискомфорт, иначе вспомнят, что они тоже люди и живут в стране, где права на рабов нет уже сотни циклов.

Фиолетовые волосы мягко опустились на плечи и спину. Такой цвет достался мне от мамы, у которой в предках были нимфы, а они могли обладать зелеными, синими, голубыми и фиолетовыми локонами. Причем волосы были здоровыми и блестящими даже в традиционные периоды нехватки витаминов. У мамы родной цвет был очень красивый – морской волны. Но она красилась в тёмно-каштановый, потому что юрист с такой яркой причёской – это несерьёзно. Коллеги и клиенты не поймут.

А я свои локоны перекрашивать не стала, хотя шеф и пытался первое время посягнуть на святое. Но должны же быть у меня хоть какие-то границы. К тому же я подкупила его зама пачкой дорогого бао, чтобы он напел ему, что для рекламщика крайне полезно обладал креативной внешностью. Собственно это было правдой, но у старых чудаков свои представления. На длину ниже пояса тоже было совершено пару покушений, но и в этом вопросе я была категорична.

А я хороша. Необычные волосы, такие пышные и волнистые, аккуратный маленький носик, большие ярко-синие глаза, пухлые губы, улыбка – выставочный образец для стоматолога. Не коринианского, разумеется. Фигурка отличная. Моделью мешает стать только не особенно высокий рост и излишняя бледность. С моим ярким цветом волос пошел бы лёгкий загар. Хотя сейчас каких только моделей нет, индустрия расширяет границы. По крайней мере – на нашей планете.

Внезапно заигравшая танцевальная мелодия заставила меня подпрыгнуть на месте. Роксана меланхолично сообщила, кто звонит мне в столь поздний час и спросила разрешения ответить. Я дала добро, даже не накинув халатик.

Посреди комнаты возникла голограмма – Елька сидела на коленях у темнокожего парня. Оба они разместились на лежаке. А вокруг, судя по всему, было солнечно. Ну да, на Нигоре ведь сейчас раннее утро.

– С днем рождения, моя сладкая карамелька! Мы сейчас поднимаем за тебя коктейли, я обещаю оторваться за нас двоих!

– Как ты умудрилась так рано встать? – усмехнулась я.

– Да я и не ложилась! – беззаботно отозвалась подруга. – Ммм… Мой подарочек тебе очень идёт, правда, Нунг?

Темнокожий юноша одобрительно прицокнул языком. Треш! Я забыла, что я в одном боди сейчас и заметалась по комнате в поисках халата.

– Сзади тоже очень ничего! И когда ты в своем плотном рабочем графике находишь время на спортзал?

– Рокс, где мой халат? – рявкнула вконец раздосадованная я.

– Где бросила, там и лежит, – огрызнулась та.

– Ну вот, мне уже и искусственный интеллект хамит!

– Я же тебе говорила, что твоя работа снижает самооценку, а остальные чувствуют кровь и нападают, – назидательным тоном вещала подруга, устраиваясь поудобнее и рисуя узоры на мускулистой груди Нунга. – Кстати, как там старый маразматик Мелоун? Все ещё пьет ослиную мочу?

– Да, но в осла до сих пор не превратился. Если только в фигурально смысле. Но он всегда им был, – кисло ответила я, прекращая попытки найти халат и устало опускаясь на диван.

– Серьезно, Дэми, что-то ты бледнее обычного, – подруга скорчила недовольную рожицу. – Это уже не смешно. У тебя не работа, а натуральное рабство. Неужели ты об этом мечтала?!

– Я вообще не мечтала работать, – фыркнула я. – Может быть, меня удочерили. Данир вот родился в мантии и парике.

– Твой братец родился с кочергой в заднице. Если вообще родился, ваша кухарка Джастина иногда говорила мне, что такие маленькие зануды вылупляются из яиц птеродактилей. Доставалось ей от него, бедняге, хорошо, что хоть сейчас вздохнула спокойно, когда он съехал, – сочувственно отметила Елька. – А помнишь, как он за мной ухаживал. Приглашал в публичную библиотеку на свидание. А я всё думала – он мне намекает на что-то словом «публичная»? Оказалось, это реально название заведения, я ведь пошла ради любопытства. Я ему: «Данирчик, а посоветуй мне книгу, которая сделала наш мир лучше». Он мне уголовный кодекс притащил. Ха-ха! Я его ради смеха тогда сперла из библиотеки и до сих пор храню. Всё-таки это было мило и забавно… Кстати, родители и брат тебя поздравили?

– Разумеется, чётко в конце рабочего дня засыпали меня заранее записанными видео-обращениями. Очень трогательно.

– Да ладно, ты ведь знаешь, что они всегда были скуповаты на эмоции. Будешь столько работать, превратишься в такую же сухариху. Ты ведь ходила в спа-салон? Как тебе преподаватель по исокану? Очень опытная, правда же? И занятия так расслабляют, верно?

Я промычала что-то, что при наличии определенной фантазии можно было принять за согласие. У подружки она имелась в избытке, поэтому она вдохновенно продолжила:

– Я уже пару лет занимаюсь, тело стало таким расслабленным, исчезли все зажимы, освоила несколько новых сложных поз для постельных игр, я супер гибкая сейчас. Показать?

Она с готовностью привстала с колен Нунга.

– Как-нибудь в другой раз, а то, боюсь, наш с тобой канал связи заблокируют ещё.

– Кто заблокирует? Да я и сама с удовольствием посмотрю! – влезла Роксана.

– Бери отпуск и пригоняй сюда, зажжём, как когда ты была молодая и безработная. Я-то до сих пор такая! Ну почти, – подначивала подруга.

– У нас отпуска расписываются в начале года. Мы обязаны брать две недели, потом неделю и затем по дням, но выходные обязательно включать в отпуск, – кисло поведала я.

– Это же прямое нарушение трудового законодательства!

– Ой, расскажи это Мелоуну!

– Чего ты вообще тратишь на него время! Если полно рекламных агентств без токсичных руководителей.

– Давай не будем снова начинать этот разговор!

– Хорошо! Я надеюсь, что провидение даст тебе знак, и ты свалишь из этого ужасного места, где, по моему скромному мнению, просто пьют из сотрудников кровь!

Я решила как-нибудь дипломатично завершить беседу.

– Пока! Хорошо тебе отдохнуть! Рада была познакомиться, Нунг!

Парень царственно кивнул, и голограмма пропала.

И снова я одна. Зато еще пара лет (или циклов?) и стану куратором более важных проектов. Мне ведь уже доверили практически самостоятельную работу. Если не запорю этот контракт с коринианцами – повышение у меня почти в кармане.

Честно говоря, я и сама не понимала, зачем мне всё это. Может быть, во мне больше от моих родителей, чем я думаю? Почему свои лучшие циклы и годы я трачу на то, чтобы просиживать задницу в офисе и впитывать словесные помои, которые в огромных количествах льются изо рта нашего достопочтенного начальника, чтоб к нему тёща почаще приезжала. К слову, вторая жена Мелоуна годилась ему в дочери, поэтому с тёщей они были ровесниками. Женщина всё время причитала, что он не настолько богат, чтобы терпеть старого козла в качестве зятя. И её можно было понять.

Несмотря на то, что в большинстве развитых стран нашей планеты было запрещено избиение детей, господин Мелоун этой «воспитательной» мерой не пренебрегал. На еженедельных планёрках он с гордостью рассказывал сотрудникам, как лупил младшую дочь по заднице, если она отвлекала его о работы. Старшая от него давно свалила, планируя поступить в литературный университет, но папаша, из лучших побуждений, заверил её, что её стихи – дичайшая посредственность.

Кстати, сам он их писал и даже с гордостью выкладывал на всеобщее офигение. Смешно, но он мог писать стихотворение, посвящённое дочери, и врезать ей, если она отвлекала его от этого одухотворённого занятия. И не видел тут никакого противоречия.

Мелоун увлекался написанием стихов на разные злободневные темы. Стихи были не плохими, но скучными до зубного скрежета. Забавно, что при работе над текстом, будь это хоть реклама туалетной бумаги, он требовал от сотрудников максимального погружения в тему. «Глубже надо! Глубже!» – вопил он на планёрках под еле сдерживаемое хихиканье креативного отдела.

Сам он, справедливости ради, в бытность работы в газете, рыл носом землю, чтобы накопать ценный материал для статьи. Но заглянуть глубоко в себя не мог. Возможно, боялся. Кто знает, может его за девятки (у нас в учебных заведениях десятибальная система в отличие от большинства планет) били и лишали еды. Я бы тоже о таком предпочла забыть. Ему ещё повезло, что он стал таким же тираном, какими, вероятно, были его родители. А мог бы стать забитой жертвой. Хотя счастливыми быть не могут ни первые, ни вторые.

Я разозлилась сама на себя. У меня был день рождения, в кои-то веки свободное от работы время, а я трачу его на то, чтобы анализировать детские травмы своего придурковатого начальника. И у кого тут проблемы? Правильно.

– Рокс, сделай музыку погромче и напиши моим родителям и брату, что меня так растрогали их поздравления, что я рыдала два часа навзрыд!

Глава третья

Идти на работу с похмельной головой – это всегда головная боль с привкусом раскаяния. Последние пять стопок были лишними, мне ведь и так было хорошо. А лучшее, как известно, враг хорошего.

В офисе недавно установили новый лицевой сканер. Идея Мелоуна. Чья же еще? Хоть не предложил всем на это скинуться – уже спасибо. Он каждый месяц проводил всякие апгрейды системы безопасности. Может, опасался, что бывшие сотрудники зайдут, чтобы лично горячо поблагодарить за циклы работы под его чутким руководством? У него точно вне офиса был свой личный фанклуб, который гонялся за достопочтенным господином Мелоуном с бластерами и лазерными резаками. Потому что в свободное от работы время он писал в Сети гадости про личностей разной степени известности.

На мой взгляд, старая система была достаточно надёжной. Как раз в силу своего несовершенства. Дверь открывалась отпечатком пальца, но Ксарел, заедая стресс пончиками с кремом, измазывал панель жирными пальцами. Поэтому она периодически барахлила и приходилось просто стучать.

Пока ехала в лифте, лихорадочно просматривала первый том рекламного контакта. Чтобы начать разбираться в этом мне потребовалось чуть меньше времени, чем остальным, благодаря родителям юристам. Хорошо, что хоть не упомянула об этом на собеседовании.

Мелоун, даже нанимая уборщиц, интересовался, какие полезные книги они прочитали в последнее время. «Пламенная страсть юной ветреницы», «Обуздать сердцееда» и «Последняя любовь космического пирата» почему-то не засчитывались. Не избежали несчастные и вопросов о стаже и мотивах устройства на работу. Это ведь очень важно – узнать, почему человек решил мыть туалеты именно в нашей компании, и сколько он уже занимается этим социально значимым делом.

Однажды я поехала на рекламный репортаж по заказу одной строительной компании без фотографа и оператора. Так вышло, что все штатные были заняты, а пригласить кого-то со стороны начальство жмотилось. В компании фотографов всегда не хватало. Мне пришлось записывать происходящее на диктофон, одновременно фотографируя и снимая видео. А потом еще делать из этого два репортажа – для печати и видеоролик. Монтировать я раньше не умела.

Естественно, Мелоун строил козьи морды и ворчал, что фотографа и оператора за такую работу уволил бы. И его абсолютно не волновало то, что я одновременно делала три дела, согнувшись в самую сложную букву коринианского алфавита, а на голове у меня в этот момент стояла камера оператора конкурирующего агентства, которому тоже заказали рекламу.

В очередной раз прочитала мантру о том, что я люблю свою работу. Хотя любить её было бы проще, если бы я взяла кредит, как многие коллеги. А для верности можно ещё выйти замуж за какого-нибудь любителя делать ставки на спорт и завести несколько детей.

Личная помощница шефа дефис главный бухгалтер Лелья пролетела мимо меня, не поздоровавшись. На лице у неё играла гаденькая улыбочка. В руках она держала кружку с надписью «Лучшему боссу на планете». Очевидно, её купила Лелья в качестве ироничного намека, которого господин Мелоун в упор не видел. Единственное, что его неприятно удивило, это то, что всего лишь «на планете». Если бы он покупал её себе сам, то выбрал бы «Лучшему боссу во вселенной и во всех её отражениях».

Довольный вид личной помощницы объяснялся тем, что месть за традиционную утреннюю головомойку была близка. Раньше Лелья заботливо поливала любимый кактус шефа средством для мытья окон. Мне это казалось слишком жестоким, так как несчастное растение ни в чем не виновато. Лучше уж лить очиститель в утренний бао шефа. Что я ей незамедлительно посоветовала. Но на это у неё не хватило смелости – криминалист бы сразу вычислил её после вскрытия. Но идея Лелье понравилась.

Поэтому она подливала ему в стакан с бао ослиной мочи (у её мужа была своя ферма). А ещё она набивала ему в трубку вместо табака сушеные грибы-вайсы, нелегальный афродизиак. Нелегальный потому, что был токсичен, и в итоге мог привести, как ни смешно, к импотенции.

Мотивы такого её поведения я могла понять, а вот почему при наличии прилично зарабатывающего мужа она работает за двоих, а зарплату получает за одного, понять уже была не в силах.

Подлетев к своему столу, я с размаху грохнула на него тяжелую папку. Звук разнесся по всему помещению. Некоторые сотрудники недовольно оторвались от мониторов. В большинстве агентств у каждого был свой уютный огороженный закуток, чтобы можно было комфортно творить. У нас же столы стояли как парты в школах, то есть некоторым дышали в затылок коллеги, и почти всем было видно, что у тебя на мониторе. Пасьянс не разложить. Такая любовь к школьной эстетике в худшем её проявлении была одной из множества неприятных черт Мелоуна, который, видимо, иногда воображал себя учителем. Кстати, он пытался получить образование педагога, но на втором курсе не прошёл психологический тест и был исключен. Наверняка, опытные психологи разглядели в нём маньяка-садиста, которого нельзя подпускать к детям.

В итоге он создал свой бизнес специально, чтобы отыгрываться на взрослых. Даже устраивал для сотрудников диктанты, например, на знание родного языка или создавал вопросники по законам о рекламе, действующих на разных планетах, откуда нам поступали заказы. Не могу объяснить, но почему-то я принципиально к ним не готовилась. И делала всегда «на отвали», но всегда сдавала. Возможно, он их не проверял, ему просто нравилось чувствовать власть над подчиненными. Заставить их заниматься никому не нужной унизительной хренью. Нет, серьёзно, он ведь даже полы предлагал мыть.

Весь креативный отдел был на взводе уже месяц. Всё из-за того самого контракта с коринианцами. Их раса отличалась высоким ростом (ниже двух метров у них были только подростки), бледной кожей, маленькими красными подслеповатыми глазками и огромными челюстями с зубами-треугольничками в три ряда. Ими они грызли тоннели и создавали такие подземные сооружения, что кроты бы обзавидовались.

Разумеется, зубы были их главным рабочим инструментом. Их они страховали на кругленькие суммы и регулярно посещали стоматологические клиники. Одна из таких и впечатлилась моими песнями о том, что никто другой так красиво и тонко не заманит туда посетителей. Я убедила хозяина клиники, что после выхода нашей рекламы в свет, очередь у них будет не на месяц, а на год вперед. Мелоун даже шепнул мне «молодец», когда я шла в уборную по тёмному коридору, и никто не мог его услышать. И ещё выделил мне отдельный кабинет на время работы над проектом. Я уже прочно там обосновалась.

Проблема была в том, что алфавит коринианцев состоит из двухсот пятидесяти знаков. И одно слово может иметь с десяток значений. Иногда абсолютно противоположных. Поэтому готовый рекламный слоган я проверяла несколько раз, консультируясь с тремя переводчиками-коринианцами. Они заказали рекламу своей стоматологической клиники у нас, а не у своих земляков, потому что хотели в дальнейшем адаптировать и для других планет. Зубы важны для всех, и на их лечение обычно никто не скупится.

– Чего такая довольная? Начальник внезапно застукал тебя за работой и не стал отпускать никаких гадостей?

Моя коллега и приятельница Нэсса, с которой мы иногда выпивали в баре после тяжелой рабочей недели, сегодня не опоздала, отчего пребывала в отличном настроении. Она и когда опаздывала, была в отличном настроении, главное – не попасться на глаза начальнику. Или Алангу, который, раздуваясь от чувства собственной значимости, начинал угрожать, что нажалуется на нарушительницу. Всё пытался выслужиться, скользкий змеёныш, как называла его Нэсс.

– Надеюсь, что его сегодня вообще не увижу весь день!

И для верности скрестила пальцы в отводящем беду знаке. Станешь тут суеверной!

Надежды не оправдались, Мелоун все-таки осчастливил офис своим присутствием. Но на этот раз удалось отделаться малой кровью. Несколько придирок по поводу уж слишком медленной работы и оставленной кем-то на подоконнике чашке с недопитым бао. Можно сказать, что начальник был в отличном настроении. За его маленькой суетливой фигуркой стоял высокий мужчина с каким-то не очень естественным оранжевым загаром, гладкими черными волосами и такими белыми зубами, что они отдавали синевой. Настоящая мечта домохозяйки, добросовестно драящей унитазы по часу каждый день.

– Ваш новый коллега, Шус Арминг. Надеюсь, он покажет вам, бездельникам, как надо работать! Прошу любить и жаловать! Нэсса, пойди и сделай Шусу чашечку бао.

Как же я могла забыть! Шус Арминг присоединился к нашей дружной и грустной команде. Интересно, какую должность он займет? И как найдет общий язык с Мелоуном?

Коллега молча удалилась на кухню, попутно показав спине Мелоуна средний палец. Я, не удержавшись, хихикнула.

– А вы, должно быть, Дамианна Арман. Я слышал, что именно вы заманили коринианцев в свои сети, теперь понимаю, почему, устоять перед вашей красотой крайне сложно, – Шус повернулся ко мне, тем самым обратив на мою скромную персону внимание всего офиса.

– Ей просто повезло, вот если бы она каждый месяц, а лучше неделю бралась за подобные проекты, – недовольно высунулся из-за спины Шуса вездесущий босс.

Он не любил, когда при нём хвалили кого-то, кроме него или его любимых мертвых поэтов.

Шус даже не обернулся к нему. Возможно, недовольное скрипение, раздавшееся у него где-то в районе подмышки, не произвело на него особенного впечатления. Невольно я прониклась симпатией и уважением к Армингу. Только вот продолжит ли он столь же царственно держаться, если Мелоун начнет угрожать лишением премии, закатом карьеры и отпуском в ноябре. Со стороны это будет выглядеть, будто маленькая собачка облаивает слона. Только вот видела я уже парочку таких слонов, у которых один кулак был величиной с голову нашего босса, а они всё равно виновато опускали глаза, как нашкодившие школьники.

Я вежливо улыбнулась Шусу и ничего не стала говорить, чтобы Мелоун не привязался к моим словам и не остался поразглагольствовать подольше. Хотя намек Арминга на то, что контракт я получила не потому, что необычайно умна и талантлива, а потому, что красива, не очень мне понравился. Такой комплимент прокатил бы где-нибудь на отсталых планетах.

Но даже мужик, делающий сомнительные комплименты, лучше шефа, который считает, что единственный действенный способ мотивации – это оскорбления и угрозы.

– Хотелось бы посмотреть твой макет? Он уже утверждён?

– Большая его часть. Что касается картинки, то им всё очень нравится, остался текст.

– Коринианский – сложный язык.

– Не то слово! – я порадовалась, что кто-то понимает, насколько трудную работу мне приходится делать.

Интересно, что он забыл тут? Он же звезда своего дела, может сам выбирать себе начальников. Никто не будет спорить, что наш убийца хорошего настроения – явно не работодатель мечты.

– Решил, что мне пора освоить новые горизонты, бросить себе вызов, так сказать, и поработать у Мелоуна, – словно прочитав мои мысли, пояснил Арминг. – Мне приходилось работать с зубастыми, так что обращайся, если понадобится помощь.

– Спасибо! – я поблагодарила искренне, но надеялась, что помощь мне не понадобится.

– У него раньше был свой кабинет с шикарным видом, а сейчас будет в нашем лягушатнике слушать пыхтение коллег в затылок, вдыхать запах успокоительных капель и чужих обедов в контейнерах.

Нэсса, убедившись, что угроза её блаженному ничегонеделанию миновала, то есть Мелоун больше не в офисе, подъехала ко мне на кресле.

– Видимо, ему надоели беззаботность и комфорт, – я пожала плечами.

– Ага, решил окунуться в клоаку, чтобы снова начать ценить то, что имел, – усмехнулась Нэсс.

– Я не считаю, что мы в клоаке!

– Это просто защитная реакция.

– Почему тогда у тебя её нет?

– Моё оправдание, – это долг за жильё. Так что мне не надо строить иллюзий, я тут только из-за денег. Хотя иногда задумываюсь, зачем мне жилье, если я всё равно живу тут.

– Попробовала бы работать из дома.

– Я пробовала удалённую работу, думала, что так придется меньше пахать, потому что ты вроде как тут, а работа там. Но оказалось, что в итоге работа приходит к тебе домой, а уходить не собирается.

Идея показать макеты Шусу постепенно стала казаться мне не такой уж и плохой. Все-таки он супер профессионал, да и со стороны виднее. Вдруг подскажет что-то гениальное. Хотя своей работой я была довольна. Но в голове всё время звучал предательский голосок, рассказывающий о моем несовершенстве. Елька часто шутила: «если нет бога или высшего разума, то кто же тогда создал дочь маминой подруги?». В моей жизни таких дочек было несколько. И всегда мамины сравнения меня с ними били по самолюбию. Я старалась допрыгнуть до этого идеала, но не могла. Родительница всегда была недовольна. Так что тень дочери маминой подруги крадётся за мной всю жизнь. Подстерегает в самые ответственные моменты и, выскочив из-за угла, кусает за нос.

Решила, что раз уж он был так щедр, что готов уделить мне своё время, которого у нас, бедных трудоголиков, и так не много, то почему бы и нет?..

Всю неделю мы работали спокойно. То есть без внезапных набегов Мелоуна, поломок офисной техники или засора единственного общего туалета. Шус немедленно завоевал любовь и уважение всей бухгалтерии, так как регулярно ходил менять им воду в кулере. Делать это приходилось несколько раз в день, так как им требовались цистерны жидкости для успокаивающих травяных настоев. Иногда они и меня ими угощали, но делиться или раскрывать происхождение этих травок категорически отказывались.

Совмещать дамское угодничество с работой в нашей фирме непросто. Так что мы все восхищались Шусом. Обычно кто-то из бухгалтерии, «девочек», как они себя именовали, приносился в кабинет к рекламщикам или админам и зычно вопрошал: «Мужчины, ну поможет нам кто-нибудь, наконец? Вы мужчины вообще?». Героическое настроение у нашей мужской половины бывало не часто. И едва заслышав топот каблуков, одни прятались под стол, другие неслись курить.

В пятницу после многочисленных придирчивых перечитываний я, наконец, пригласила Шуса оценить макет и тексты. И замлела.

Столько приятных слов и комплиментов Мелоун, наверное, за всю жизнь родным детям не сказал. Мое эго грелось в лучах признания.

– Дамианна, зайди к шефу, у него для тебя очень важное задание, – в кабинет просунулась голова Лельи.

После озвучивания высшей воли, голова тут же исчезла.

«Очень важным заданием» оказался сбор средств на день рождения Аланга.

– Почему я?

– Что значит «прочему»? Потому что я так сказал! – босс недоуменно вскинул бровки. Всё же очевидно.

Офисные празднования дней рождения – грустная повинность нашего коллектива. Имениннику положено сказать речь, которая должна длиться не меньше минуты, но и не дольше двух. В нее обязательно надо вставить что-то о том, как он счастлив работать в таком чудесном агентстве под руководством лучшего в мире начальника. Аланг в прошлый раз расчувствовался и назвал Мелоуна «великим капитаном нашего несокрушимого корабля». Все сперва подумали, что он переборщил и лизнул слишком глубоко, но нет. Шеф сидел с очень довольным видом и даже позволил ему затянуть речь на лишних пятнадцать секунд. Небывалая вольница. На мою недавнюю деньрожденьскую речь он не реагировал. Наверное потому, что только вскользь упомянула его роль в своей жизни и даже не сравнила с родителями ни разу.

А собирание денег – одна из самых неприятных повинностей. У коллег есть негласное соревнование: сдать поменьше, а наесть на сумму в три раза превышающую подаренную. Это считалось выгодной сделкой. Жрали бы хоть до выхода в ноль.

Вот этот раз Аланг превзошел сам себя – в конце его речи Мелоун даже пустил скупую крокодилью слезу. И разрешил открыть бутылочку шампанского, которая пылилась у Лельи в кабинете со времен основания фирмы.

Но так сложилось, что все были за рулём, кроме Нессы, которая всю эту бутылку и приговорила. Пришлось подвозить её домой. Адреса я не знала, назвать его она уже не могла. И никто, кроме Лельи, тоже не мог поведать мне эту секретную информацию. А верная помощница шефа умчалась забирать его дочь из группы углубленного изучения кирейской географии и на звонки не отвечала. Кстати, мелоуновская дочка могла назвать все столицы всех стран на Кирее, чем её папаша безмерно гордился. Зачем ей это зубрить, он ответить затруднялся, но прикольно же!

Нессу пришлось волочь к себе. Рокси ворчала, что романы на работе лучше заводить с мужчинами. Даже другим мужчинам. Чтобы при расставании было меньше проблем. Я только молча погрузила пьяное тело на диван и упала на кровать прямо в одежде. Завтра выходной, но у меня уже расписан план.

Несса проснулась в шесть утра. Сон алкоголика крепок, но недолог. Мне пришлось вставать тоже, потому что она ходила по квартире, сбивая предметы, бормоча: «где я?». Еще Рокси подливала масла в огонь, шепча: «тебя похитили и вырезали почку».

Моей вежливости хватило только на то, чтобы налить ей чашечку бао. Видно, что она была настроена поболтать и предложила прошвырнуться по магазинам, но я разочаровала её, сказав, что у меня важная встреча. Она действительно была важной. Родители и брат хотели приехать в столицу, чтобы поздравить меня с прошедшим днём рождения. Мы не виделись около трёх лет. Родители часто бывали в Лондаре по работе, но мы не могли пересечься. Встреча с клиентом же важнее, чем с родной дочерью. И тут вдруг звезды сошлись – всем как раз нужно сюда по делам, поэтому, почему бы не посидеть в кафе и не узнать, как дела у непутевой рекламщицы? Я готовилась сообщить им новость о контракте с коринианцами и моем грядущем повышении. Даже репетировала перед зеркалом. И кто тут непутёвый, а, Данир?

По-быстрому выпроводив Нессу, стала собираться. В назначенный час я сидела в самом модном и дорогом ресторане «Золотые трюфеля», столики в котором резервируют за полгода. Кто эти люди, которые даже обеды планируют за такой срок, я не знала. Наверное, очень богатые и занятые юристы. Кстати, трюфеля тут действительно были золотые, если судить по цене.

Заказала всем по бокалу красного вина – серьёзный напиток для серьёзных людей. А себе, подумав, взяла коктейль «Пляжная вечеринка», чтобы немного позлить маму.

Изучая меню, поняла, что дико голодна. В последнее время я перекусывала на бегу. В прямом смысле, даже не сидя за столом. Пока никого нет, закажу себе крем-суп, стейк и десерт. Мама, конечно, будет недовольна – леди не едят столько за раз в одно горло.

Когда я с наслаждением вгрызалась в стейк, надо мной нависла чья-то фигура. Подняв голову, я заметила улыбчивую администраторшу зала. Она протягивала мне маленький передатчик.

– Вам звонит ваша мама. Она задерживается и… В общем, она сейчас вам скажет.

С этими словами девушка включила голографический режим и передо мной возникла мамочка в полный рост. Кажется, она стояла посреди своего кабинета. Какого?..

– Детка, мне до завтра нужно подготовить документы по одному делу… я не смогу приехать. Перевела тебе пару десятков тысяч егвов на счёт. Купи себе что-нибудь нужное. Надеюсь, вы с папой и Даниром проведёте замечательный вечер… Ты второй раз уже принес мне не ту распечатку, болван!

Это она рявкнула на своего помощника. Отвернулась и начала отчитывать его за нерасторопность. В этот момент подошел второй администратор зала – молодой человек с идеально уложенными волосами.

– Леди Арман? Ваш отец попросил нас связать с вами.

Я убито кивнула. Догадалась уже, что мне скажут.

– Голубка моя, это папа! – пробасила огромная и чёткая голограмма. – Мне завтра выступать в суде, не смогу заехать в ресторан.

– Но твой отель в двух кварталах отсюда! Даже на минутку не сможешь!?

– Прости, голубка! Сколько тебе перевела мама? Я переведу больше! О! Это что она? Анабелла, дорогая!

– Ох…, – мамино изображение тревожно зарябило. – Бейкер, ты не представляешь, что этот олух Петер опять учудил!..

Пока мама жаловалась на помощника, я залпом допила коктейль и только хотела вмешаться, как моего плеча коснулась чья-то рука.

– Леди Дамианна, меня зовут Малли, я личная помощница вашего брата, господина Данира, – блондинка с короткой стрижкой одарила меня своей лучшей профессиональной улыбкой. – Он очень извиняется. Но приехать сегодня не сможет. Просил передать вам вот это.

Она раскрыла передо мной бархатную коробочку с браслетом из белого золота, состоящим из множества ярко-синих камней. Скорее всего, индиголиты.

– Под цвет ваших чудесных глаз, – умилилась Малли. – Примерьте скорее!

Я машинально натянула его на руку.

– Вам так идёт!.. Господин Данир хотел бы лично вас поздравить, сейчас…

Она завозилась с передатчиком. Я хотела её остановить, но, подумав, махнула рукой.

– С днём рождения, сестренка! – завела третья голограмма. – Нравится браслет? Мама, папа! И вы тут! Можете себе представить, мы заключаем сделку с самыми…

Дальше я слушать не стала. Это просто какой-то дурдом. Я сидела, допивала принесённое для родственников вино в окружении оживлённо переговаривающихся друг с другом голограмм. Сотрудники ресторана смотрели на меня сочувственно и перешёптывались. Вот такой семейный праздник.

Воскресенье я планировала провести в меланхолии, смотря сериалы и зарывшись в одеяло максимально глубоко, но представитель коринианцев решил, что последний выходной перед понедельником – идеальное время для личной встречи и обсуждения деталей контракта. Мелоун вообще считал, что для работы не бывает не подходящего времени.

Самые неприятные выходные в моей жизни. Впереди новая неделя.

Глава четвертая

Нет. Нет. Нет! Это не могло случиться. Не со мной. Я сверхорганизована, на сто процентов собрана и запрограммирована на успех. Как же так? Проколоться на мелочи. Мне хотелось бежать и не останавливаться.

Сегодня понедельник? Паршивое начало недели.

Теперь из-за меня компания понесёт огромные убытки. И, скорее всего, меня уволят. С плохой характеристикой. Три цикла я отдала этой работе, чтобы стать успешной, сделать карьеру и доказать папе и маме, что я достойна их любви.

Когда я только устроилась на эту работу, обойдя на конкурсе семнадцать претендентов на это место, отец хмыкнул. Явно одобрительно, я различаю все оттенки интонаций его хмыканья. Хотя вслух он сказал: «теперь попробуй удержаться». И я удержалась, пахала день и ночь. Без выходных, кстати. Слово «выходной» наше начальство, да и многие сотрудники воспринимают как ругательство. Хуже этого только отпуск. Те, кто с нетерпением ждут выходных и отпусков, долго не задерживаются. Наша целевая аудитория – законченные карьеристы. Семьи есть у немногих, а те, у кого всё-таки есть, видят их минут пять утром и минут пять вечером. И чаще всего – спящими.

Поэтому я всегда считала, что личную жизнь надо бы заводить на работе. Очень удобно. Можно вместе ходить на обед. Ну или хотя бы просто пересекаться в коридоре и улыбаться.

Но не сложилось. Единственный парень, который мне нравился, уже имел девушку. А мне удалось стать его другом. В основном благодаря тому, что я частенько прикрывала его в случае опозданий или помогала продираться через казённый язык контактов, когда он с похмелья мог воспринимать только односложные предложения, максимум из двух-трёх слов, одним из которых было его имя.

А вот я даже с похмелья могла работать с документами на предельной концентрации. Осечек не было. До этого момента.

Вчера реклама была выпущена в печать и появилась на нескольких стендах нашего города и коринианской столицы Касалии. И тут же завирусился.

В общем-то цель была достигнута, стоматология мигом прославилась. Вот только… При переводе смысл получался такой, что для того, чтобы лечиться в этой клинике, придётся положить зубы на полку. Ужасно смешно со стороны, наверное. Но для меня это была катастрофа и провал всей карьеры. Как я могла так облажаться? Ведь всё было проверено несколько раз. Коринианцы совершенно не понимают юмора и воспримут это как страшное оскорбление. Компания будет опозорена, они уж наверняка по всей галактике разнесут весть о нашей некомпетентности. В итоге с «Иседуро эдветайз» никто не захочет иметь дело. И всё это по моей вине!

– Что ж, вы всегда работали слаженно, слажали и в этот раз! – вместо приветствия начал Мелоун, влетая в офис.

Его маленькие глазки-буравчики выискивали главного виновника этого грандиозного провала. И не находили.

Я не хотела выслушивать упрёки и угрозы, что больше мне не работать в рекламе, и ни в одно агентство в пределах этой солнечной системы меня не примут. Поэтому сделала единственное, что сразу пришло мне в голову – спряталась от гнева своего компактного, но очень злобного шефа, в туалете.

Все эти месяцы работы псу под хвост! Как такое могло быть, ошибиться в одной закорючке, и смысл был полностью изменён. И ведь это произошло после финального согласования. Я ничего не меняла в макете, то есть получается, что тот, кто проводил сверку в коринианской компании, просто не заметил ошибку и подмахнул не глядя. Или ошиблись в типографии? Или?… В любом случае проект был мой, и ответственность тоже на мне. Теперь все смеются над нами!

И на моей карьере можно ставить крест! Надо выйти и сказать что-то в свою защиту, это же так глупо и по-детски – отсиживаться в туалете. Туалеты у нас, к слову, были позорные. Вечно – то засор где-то, то бумаги нет, то вообще кто-то сходил мимо унитаза. Один мой приятель утверждал, что о компании всегда стоит судить по туалету. Наш не просто говорил, он кричал во весь голос, что обстановка в офисе весьма удручающая.

Родители скажут, что я ни на что не способна. И вот что бывает, когда неразумное дитя не слушает умных взрослых и пытается искать какой-то там свой путь. Конечно, они предложат мне переехать к ним и устроиться каким-нибудь пресс-секретарем в их фирму. И каждый день будут рассказывать мне, какой у меня способный и талантливый брат, гордость семьи. А в конце тяжко и многозначительно вздыхать.

Ни за что! Надо бежать отсюда, из этого города, из этой страны, с этой планеты!

Но как мне смыться из офиса? Выйдя из спасительной туалетной кабинки, я неизбежно попаду в общее помещение, где сейчас бушует маленькое лысовато-пузатое торнадо.

– Дамианна, ты тут? Планерка началась, шеф ищет тебя!

Фальшиво-бодрый голосок Лельи разнёсся по пустому помещению, ударяясь о стены. Я неуютно поёжилась. Ты меня не обманешь! Выманить меня из укрытия не получится.

– Ты не можешь сидеть там вечно!

Ещё как могу!

– Не веди себя как ребенок!

В душе я её понимала: если Лелья вернётся без добычи, ей достанется щедрая порция словесного дерьма. Но в этих диких условиях офисных джунглей каждый сам за себя, уж прости, детка. Работа на этого старого чудака – твой личный выбор. А я сейчас делаю свой. Взрослый и осознанный. Взвешенный.

Так думала я, вылезая в узкое окошечко под потолком. Как хорошо, что я похудела на пять килограммов за время работы над этим проектом. Это было нездоровое похудение, но зато сейчас мой зад легко проскользнул в узкое окошечко. Прошла голова, пройдет и все остальное – миф. Я проверила это ещё в детстве, когда убегала от очередного учителя этикета и застряла в железной ограде родительского особняка. В этом я малодушно винила нашу кухарку Назиму, чьи пироги с яблоками были моим личным наркотиком.

Окно выходило в сад, но подо мной было два этажа. Вот та ветка выглядит очень перспективно – она большая и прочная на вид. Жаль, что я не занималась воздушной гимнастикой. В детстве меня обучали только фехтованию. Бесполезное, но очень благородное умение. Если бы я собиралась вращаться в благородных кругах, где у всех серьёзные и общественно значимые профессии.

Я повисла на руках и упёрлась ногами в стену, чтобы оттолкнуться как следует и долететь до ветки. В момент, когда я отпустила руки, в кармане предательски запиликал передатчик. Проклятая Лелья! Решила меня вычислить! Звонок сбил меня с толку, и я неуклюжим мешком полетела вниз.

За ветку я всё-таки зацепилась, правда, не за ту, за которую планировала. А об неё я треснулась лбом. Но с той, на которой я повисла, ниже было прыгать. Что я и сделала сразу, чтобы не ждать, пока руки сами соскользнут, мучительно решаясь.

Оказавшись на траве, я гуськом понеслась к ближайшему кусту. Ну вот, а в школе мы считали, что это дурацкое умение передвигаться на согнутых в коленях ногах нам не пригодится.

Возле кустов силы меня покинули, я упала коленями на траву, осознав, что моим деловым серым брюкам поможет только химчистка. Ну и ладно. Всё равно строгий костюм мне подарили родители. На прошлый день рождения презентовали мне пять таких: два серых и три черных. У Мелоуна был безумно довольный вид, когда я пришла в одном из них. Он бы, наверное, даже выдавил из себя комплимент, если бы знал, как их делать.

Сердце колотилось как бешеное. Минуту посидев под кустом, я короткими перебежками выбралась из двора, где базировалась наша контора, и поплелась вдоль по улице. Приближалось время обеда, в уличных кафешках уже собирались клерки. Если бы не безумный вид, всклокоченные волосы и костюм, измазанный в траве, я бы сошла за одну из них. Сердце колотилось в груди, не давая связно мыслить. Передатчик истошно пиликал на разные лады – все пытались установить со мной связь посредством аудио и видео звонков и сообщений. Пришлось отключить звук.

За всё время существования нашей конторы я не помню, чтобы кто-то хм… ошибся в столь же крупных масштабах. А увольняли у нас и за меньшие провинности. Как-то Мелоун выгнал девушку, которая, по его словам, слишком часто болела. По версии других сотрудников, болела она два раза в год. И в общей сложности пропустила четыре рабочих дня из-за высокой температуры. Повезло, что во мне есть нимфовая кровь, нам практически не страшны всякие вирусные болячки.

Погода надо мной словно издевалась. В нашем, обычно туманном, городе светило солнышко, даже вечный смог будто немного рассеялся. Всё это создавало не слабый контраст с тем, что творилось у меня внутри.

Я попыталась мыслить рационально. Это ведь всего лишь работа. Если меня уволят, то что? Найду новую работу. Даже если новость о моем фиаско разлетится по всей рекламной тусовке, то максимум, что будет, это гипотетическая невозможность устроиться куда-то в эту сферу. Так ли это страшно для меня? Придётся начинать все с нуля?

Я подслеповато щурилась на солнце. Когда я последний раз была на улице днём? Кажется, пару лет назад на обед выходила с Елькой. И выдержала минут двадцать, то и дело дергаясь и проверяя почту. Подруга тогда надулась на меня и спросила, когда я успела стать такой занудой. Скорее всего, эта нервозность развилась у меня после переезда в большой город и поступления на службу в «Иседуро».

Я спустилась в метро, тут было прохладно и сумрачно, как раз по мне. Все вагоны были забиты. Странно, как не зайду в подземку, люди постоянно куда-то едут, то на работу, то с работы. И так весь день. Когда работают – непонятно.

Очнулась я, когда набрала числовой код на своём замке, и дверь с тихим щелчком открылась.

Квартира днём показалась мне какой-то совсем неуютной. Сколько пыли! За что я плачу приходящей уборщице?! Ах да… Я же забывала ей платить последние пару недель, и она перестала быть приходящей.

Решительно влетев в спальню, я начала закидывать попадающиеся под руку вещи в свой чемоданчик. Отличная и практичная вещь, в нём есть встроенное пятое измерение. Поэтому напихать туда можно намного больше, чем кажется на первый взгляд.

– Почему ты не на работе? Что произошло? Мне вызвать тебе доктора или такси до ближайшего стационара?

Рокси включалась внезапно, и я вздрогнула.

– Случилась катастрофа межпланетного масштаба и мне срочно надо свалить… Куда-нибудь подальше, – бормотала я, скорее, для себя, чем для своего одомашненного искусственного интеллекта.

– Тебе нужно будет заказать билет? – деловито осведомилась моя «умная» часть дома.

– Нет! Я вообще не знаю, куда еду! Не знаю, что буду делать и когда вернусь. Я ничего не знаю, Рокс.

– Похоже на нервный срыв, – со знанием дела диагностировала моя умница.

– Отвали! Хватит меня анализировать! И заблокируй звонки и почту. И замок, на всякий случай.

Не то, чтобы я думала, что Мелоун лично примчится меня искать, но осторожность – это важно. Вдруг удовольствие от увольнения сотрудников так велико, что он стремится всеми силами делать это только лично.

Подумав секунду, я выбросила все свои деловые костюмы в окно. Снизу раздалось что-то нелицеприятное. И пока мне не вручили штраф за мелкое хулиганство, понеслась к выходу.

– Рокси, детка, не скучай! А я буду! Уже скучаю!

Ответом мне была гордая тишина. Ну и ладно.

Для удобства я вытащила рабочую часть передатчика из защитного корпуса и поместила в небольшой корпус на браслете. Носить его на руке удобнее. Так сложнее потерять.

Глава пятая

Космопорт был полон. Впрочем, времени, когда тут было бы мало народа, не бывало. Толпа из существ разного цвета, размера и формы хаотично двигалась во всех направлениях.

На улице начался дождь, поэтому я надела любимый черный плащ с капюшоном, в котором походила на героинь старых сказок. Зонты я не любила, а передатчики с функцией защитного поля стоили огромных денег. Не то, чтобы у меня их не было, просто я их жалела.

Я, столь решительно отбросившая все сомнения, пока добиралась в порт, сейчас чувствовала себя в растерянности. Передатчик молчал, но только потому, что был заблокирован.

Все дело было в том, что я не представляла, куда хочу отправиться.

В нерешительности я остановилась посреди главного зала, что оказалось стратегической ошибкой. Толпа как водоворот тут же засосала меня и понесла куда-то.

– Ду хари! Ду хари!

Мужик метра два ростом с широченными плечами и зверской рожей сгреб меня своей лапой и подтолкнул куда-то вперёд. За поясом у него я заметила ножичек, длиной с мое предплечье.

«Что этот мираец себе позволяет!? И как его пустили в порт с оружием», – с возмущением подумала я.

И только потом осознала, что стою на платформе перед самой скоростной «кометой» и даже не знаю, куда она летит. Меня продолжали настойчиво подпихивать в спину.

И тут я поняла, что иду в толпе женщин, одетых в такие же длинные темные плащи.

Точно! Они с Мирая! Это небольшая отсталая планета-страна с климатом, как на Нигоре. Потому зарабатывают они в основном за счёт космического туризма. Хотя как райский уголок, его открыли недавно. Вроде бы там несколько десятков циклов подряд шли междуусобные войны за престол. И межпланетные тоже, насколько я помню. Там всё ещё царила монархия, хоть прогрессивные граждане с высокой гражданской активностью и пытались это изменить. В последние несколько циклов установился мир. Нынешний правитель железной рукой разобрался со всеми недовольными и занялся восстановлением изрядно разрушенной экономики. Как его имя, я не знала. В первую секунду испытала стыд из-за этого, а затем разозлилась сама на себя. Это мои родители могли назвать по именам всех правителей нашей планеты и ещё пары сотен ближайших. А я нет! И мне не должно быть стыдно, что я не забила себе голову этими бесполезными знаниями.

Достаточно и того, что я отлично знала их язык. Собственно, как и ещё пару десятков – родители не скупились на моё образование. А знание языков – это весьма полезный навык. Вообще, мне иногда казалось, что они с удовольствием отправили бы меня работать придворным юристом при дворе какой-нибудь королевской особы. У нас на планете монархия, как форма правления, уже не встречалась, но на соседних – да. Мои мама и папа как-то уж слишком романтизировали этот способ управления государством. Наверное потому, что сами никогда при нём не жили.

Девушки в плащах тихо переговаривались между собой. При этом делали они это очень быстро, и разобрать, о чём речь, я не могла.

Вероятно, это жены или наложницы кого-нибудь из высшего сословия. В этой их сословной системе я не разбиралась, но знала, что содержать такое количество женщин может себе позволить только очень богатый человек. Вроде бы на Мирае мужчине разрешалось иметь столько жен и наложниц, сколько он может прокормить. Чем отличаются одни несчастные (по моему скромному мнению, они точно несчастные) от других, я не понимала. Быть может, у наложниц прав ещё меньше, хотя куда уж…

За этими размышлениями меня затянуло в вагон, а детина с запрещённым острым предметом начал снова торопить свой галдящий курятник, подкрепляя вопли тычками в спину. Я оказалась в центре толпы и запаниковала. Она несла меня по узкому коридору в непонятном направлении, и отойти в сторону было невозможно. Одно радовало – постепенно толпа рассасывалась. Девушки одна за другой занимали положенные им купе. Видимо, весь вагон был выкуплен под них, чтобы они могли спокойно путешествовать, не опасаясь приставаний случайных попутчиков. Хотя при наличии такой грозной охраны, я бы, на месте приставучих попутчиков, свалила в другой вагон.

Когда, наконец, девушек стало не так много, а это произошло, где-то к концу вагона, я по стеночке проползла мимо оставшихся дам и припустила к выходу. Чемодан неуклюже запрыгал по застеленному ковром полу. Вагон явно люкс-класса.

Но через секунду уткнулась носом в огромную (в смысле широкую!) грудь в простой кожаной куртке.

– Не можешь найти свое купе? – спросил детина на мирайском.

Я аккуратно сглотнула, приподняла произношение и выдала:

– Моего купе тут вообще нет!

И попыталась протиснуться мимо него. Глыба не сдвинулась с места.

– Эй! Это ошибка, уважаемый! Я тут по ошибке, ясно?

– Все вы так говорите! – он гаденько усмехнулся.

Какой-то театр абсурда! И тут я с ужасом поняла, что «комета» тронулась с места.

– Треш космический! Мы же летим! Остановите поезд! Я не пассажир! – завопила я и, что есть мочи, пнула мужика между ног.

Не ожидавший такой подлости бугай согнулся пополам. Для верности я шарахнула его чемоданом по голове. И проскакав по корчившемуся на полу телу, рванула к началу вагона, где предположительно находилось купе проводника.

Распахнув дверь, я застыла на месте. Абсолютно лысый мужчина в шелковой ярко-синей безрукавке на голое тело и свободных штанах из того же материала дул под хвост какому-то животному с зеленоватой шерстью. Зверь чем-то напоминал бобра с мордочкой, как у утконоса.

– Чего уставилась? – вопросил лысый капризно. – Мы только что помыли попку моему сюсипусику, а фен эта дура не положила!.. И чего ты шатаешься по вагону? Марш в свое купе! Тангус должен был проследить, чтобы вы, профурсетки, сидели тихо всю дорогу и никуда не разбредались, как глупые овцы. Что-то лицо у тебя незнакомое…

Похоже, мне повезло попасть в частный вагон. Надо срочно решать проблему. Я решительно зашла в купе и закрыла его на замок на случай, если Тангус явится вершить месть.

– Слушай меня, зоофил шёлковый, я не с Мирая! – зашипела я в лицо опешившему мужичку. – Я вообще на этот поезд попала случайно. Мне надо… В другую сторону, в общем. Когда и где ближайшая остановка?

– Через семнадцать часов в Мирае, – машинально ответил тот и переполошился. – То есть, ты гражданка другой планеты. Какой?

– Той, с которой мы только что вылетели! – устало огрызнулась я, опускаясь на полку.

– Судя по твоему нездоровому сероватому цвету лица и напряжённости, это действительно так. Женщины у вас вынуждены работать, оттого так ужасно выглядят.

У меня не было сил обижаться на его характеристику моей внешности и спорить о правах женщин. Я переваривала информацию о том, что мы покинули мою родную планету. Только что. Я же до этого была только в отпуске на Нигоре. Даже по родному миру особо не путешествовала. Как я смогу сориентироваться в чужом? Спокойно! Мне и не надо ориентироваться. Я просто доберусь до вокзала. Выйду из «кометы» и куплю билет на следующую. Самую-самую ближайшую. Вообще, от космолетов «кометы» отличались тем, что ездили всегда по одному маршруту, поэтому и назывались поездами.

Я обхватила голову руками и застонала. Мало мне было неприятностей.

– Слушай, моя бледненькая залетная птичка, ты действительно тут без билета?

Лысый подсел ко мне, по-прежнему держа на руках свое диковинное животное. Я кивнула и решила немного отвлечься.

– Что у тебя за питомец?

– Догусик? Это кастонутинус. Они обитают только на Мирае, их вывоз вообще-то запрещен. Но мой пупсик не может долго без мамочки. Правда, мой ненаглядный?

Умильная клювастая морда этого чуда селекции стала ещё умильнее, и он завилял своим бобриным хвостом.

– Приятно познакомиться, Догусик! – вежливо поздоровалась я, так как и мужик и его питомец ждали от меня какой-то реакции.

– Похоже, ты ему понравилась, – задумчиво произнес лысый. – Слушай, у нас на Мирае женщинам нельзя путешествовать одним. Это касается и иномирянок. Так что, если ты думаешь, что сможешь просто купить обратный билет, то тут всё не так просто.

Я вздрогнула, потому что мой нехитрый план, судя по всему, накрылся упавшим метеоритом.

– И как мне попасть домой? Захватить «комету» и заставить отвезти меня обратно? – невесело пошутила я.

– Тут куча вооружённой охраны, – серьёзно ответил новый знакомый, выпучив старательно подведенные синим глаза. – Тебе посчастливилось «зайцем» проскочить на спецпоезд. Мирайский посол был в вашем мире с дипмиссией. Взял вот с собой несколько любимых жен и наложниц, чтобы не скучать в дороге, ну ты понимаешь. Больше тут женщин нет. У нас строго ограничен список профессий, которые доступны для них. И все сотрудники «кометы» мужчины – от начальника поезда до проводников. Ты можешь попробовать поговорить с послом, он мужик более прогрессивный. Но дело в том, что посольства твоей планеты на нашей пока нет. Через пару месяцев планируется визит ваших дипломатов. Но, не на вокзале же тебе жить всё это время, в нашем мире бесхозную женщину обязательно кто-то подберёт. Хоть ты и бледновата, но внешность у тебя яркая. Цвет волос натуральный?

– Что значит «подберёт»? – я напряглась, останавливая эту деловитую тараторку.

– А ты не знала, лапка? – он изящно закинул ногу на ногу, послышалось шуршание шёлка, показавшееся мне каким-то зловещим. – На Мирае на одинокую женщину, особенно молодую и хорошенькую, кто-то из мужчин запросто может заявить права. Это разрешено законом.

– Какая-то жесть! – выдохнула я. – То есть меня просто любой мужик может утащить к себе в нору, делать всё, что захочет, и ему ничего за это не будет?

– Не совсем так. Мужчина идёт со своей «находкой» в городской комитет по делам супружества и наложничества и заявляет – хочу взять себе жену такую-то по счёту, ну или наложницу. И ему надо будет собрать кучу бумаг, привести поверенных и ещё много чего для того, чтобы доказать, что он способен позаботиться об этой женщине.

– У нас такие же правила. Только когда заводишь домашнее животное, – мой голос сел.

Догусик сочувственно ткнулся носоклювом мне в коленку. Я машинально погладила его по голове.

– Ой, лап, ну всё не так страшно на самом деле. Наверное. Честно говоря, я ещё не сталкивался с ситуациями, когда к нам случайно попадали иномирянки. Обычно они всегда приезжают в сопровождении мужчин, мужей или отцов с определенными целями. Некоторые становятся жёнами местных мужчин и остаются жить на Мирае… Короче, я ничем тебе не могу помочь. А если тебя тут обнаружат, то мне ещё и достанется… Вероятно, штраф. Но всё равно неприятно.

– А кто ты? И как тебя зовут? – я решила побыть вежливой. Раз уж с Догусиком познакомилась. – Я Дамианна.

– Меня зовут Шерит, я приглядываю за гаремом посла, проще говоря я евнух. Один из лучших на Мирае.

Он сказал это с какой-то непонятной гордостью, а я не удержалась и спросила:

– То есть, тебе всё отрезали?

Согласна, невежливо.

– Нет, что ты! – этот вопрос его совершенно не обидел. – Мы же не звери! У нас евнухами работают в основном те, кто предпочитают мужчин.

– А если ты вдруг передумаешь? – я скептически окинула его взглядом.

– Поверь, детка, я не передумаю, – он ласково мне улыбнулся. – Ладно, не будем засиживаться, я пойду отвлекать этого дурня Тангуса, а ты беги в начало «кометы». Через два вагона будет тот, в котором едет посол. Пока будешь добираться, накинь свой чудный капюшончик, будут спрашивать, скажи, что твой господин ждёт тебя и его терпение не безгранично.

– А как зовут «моего господина»? – я скривилась.

– Дайрис Кирен, старший сын и наследник рода Кирен, первый посол Мирая на Даэре, Нигоре, Коринее, Кирее и других планетах, где подавляющая часть населения – люди.

– Спасибо за такую подробную формулировку!

– Это необходимый минимум, – обиделся Шерит.

– А как быть с чемоданом? – спохватилась я.

– Оставь тут! – милостиво разрешил начальник гарема. – Потом заберёшь, если договоришься с его посольской светлостью. А если нет, то чемодан с твоим тряпьем будет заботить тебя меньше всего… Выходи через три минуты!

Он покинул купе, а я осталась с Догусиком. Полубобр-полуутконос смотрел на меня умными и грустными глазами.

– Пожелай мне удачи, – попросила я.

Он что-то негромко курлыкнул, и я выскользнула за дверь, бесшумно задвинув её за собой.

Глава шестая

Забег по вагонам вышел быстрым и насыщенным на события. Если коротко – мой новый знакомый не мог надолго отвлечь громилу-охранника и тот нагнал меня как раз в момент, когда я отчаянно дёргала ручку двери, ведущей в соседний вагон.

Она поддалась за секунду до того, как меня ухватили за капюшон. Я пробкой влетела внутрь, сбив по пути официанта с огромным подносом. Похоже, это был вагон-ресторан. Только абсолютного пустой.

Пока Тангус перепрыгивал через копошащегося, как жук, и воющего как собака, официанта, на бегу объясняя ситуацию подоспевшим сотрудникам бара, я уже добежала до нужного вагона, влетев в него и по инерции пробежав несколько метров, замерла как вкопанная.

В спину мне кто-то впечатался и я, пошатнувшись, чуть не упала, но меня подхватили рукой под живот, как кота. Судя по топоту, отряд преследователей несся следом, но увиденное заставило их замереть так же, как и меня.

Столь большое впечатление на всю нашу стихийную делегацию произвела открывшаяся картина расслабляющегося после (или во время?) работы посла.

В том, что это был именно он, я была практически уверена. Рельефные мышцы, пшеничного цвета волосы до плеч, лицо как в рекламе… да любой рекламе, где нужны мужественные и фактурные лица. Плечи у него были гораздо шире, чем у мужчин на моей планете. Из-за этого казалось, будто он утрированная картинка с вывески фитнес-зала. Правительство давно планировало запретить ретушь в рекламе, но законопроект так и оставался законопроектом. Уж больно много денег крутилось в сфере красоты. И всегда было достаточно желающих выглядеть, как парень с картинки.

Интересно, они специально таких берут на должность послов? Чтобы женщины-политики теряли контроль, а мужчины чувствовали себя неуверенно.

Но самым примечательным была не внешность посла. Вагон был оборудован под кабинет с огромным кожаным диваном, столом и креслом. Собственно, на столе всё самое интересное и происходило. На нем спиной к нашей недружной компании сидела обнаженная девушка, светлые волосы практически полностью скрывали ее загорелую спину, а между ног у нее и расположился этот необыкновенно красивый мужчина.

Что самое любопытное – красавчик даже не прекратил своё занятие. Девушка сладострастно стонала в то время, как он увеличил темп проникновения.

Я уйти не могла, но эти-то почему по-прежнему здесь? Похоже, они просто в шоке. Я немного оправилась и раздражённо убрала руку здоровяка со своего живота. Хоть в его жесте и не было ничего двусмысленного, в свете увиденного, мне вообще сейчас не хотелось, чтобы ко мне прикасались.

Девица выгнула спину и закричала. Неужели оргазм был так хорош? Так как голова ее запрокинулась, она заметила всю ораву невольных зрителей со мной в партере и закричала снова. Это была непередаваемая смесь испуга, возмущения и смущения. Мужчина самодовольно ухмыльнулся и, положив ладони на столешницу по обе стороны от партнерши, уставился… Почему-то на меня! На губах у него заиграла дерзкая и какая-то пакостная улыбка. Сзади сразу началась какая-то возня, извинения, и, видимо, человеческая пробка, так как все ломанулись к выходу.

– Доброго вам… , – я поняла, что понятия не имею, что сейчас: день, вечер или уже ночь. – … Времени суток, господин посол. Я…

– Тебя не учили ждать своей очереди!? – внезапно завопила девица, отошедшая от шока. – Сейчас моё доброе время! Должно было быть таковым, если бы ты, поганка бледная, не сунулась сюда!

– Лири, ты свободна, оденься и ступай к себе, – холодно приказал мужчина, мгновенно пресекая истерику.

Голая девушка неуклюже сползла со стола, подобрала платье и плащ с пола, которые, похоже, были сорваны в порыве страсти, оделась секунд за двадцать и, проскользнув мимо меня, вышла. Надо же – я так быстро не одевалась даже, когда Мелоуну внезапно пришла в буйную голову идея провести утреннюю планёрку на час раньше. У него периодически стреляет в пояснице по ночам, отчего он страдает бессонницей и ненавистью ко всему живому.

Выглядела я не то, чтобы очень соблазнительно. Короткий черный топ, того же цвета льняные свободные брюки с высокой талией, ботинки на шнуровке. И этот плащ, из-за которого вся заваруха и произошла.

И ни капли косметики. Хотя родство с нимфами позволяло мне обходиться без нее. Ресницы длинные и пышные, яркие брови и губы. Что еще нужно, чтобы привлечь внимание любого мужчины?

Почему я вообще думаю о том, как выгляжу?! Меня же не заботит, какое впечатление я произвела на этого мужика. Он даже акт любви не прервал и штаны не натянул, когда понял, что я и еще человек десять наблюдают за ним. Его вот вообще не интересовало, какое впечатление он производит на представителя вроде бы дружественной планеты. Но это впечатление произвелось против моей воли.

– Ты не одна из моих наложниц, и точно не одна из моих жен, – он продолжил беззастенчиво и оценивающе меня разглядывать.

– И как вы можете быть в этом уверены? У вас же их целый вагон! И это не фигурально выражаясь.

Упс! Не удержалась. Не так надо начинать диалог с послом страны, где к женщинам относятся как к домашним питомцам. Я не дипломат, а рекламщик, но опыт проведения переговоров у меня был. Небольшой. Но не с такими неприятными типами. Если кто-то из наших клиентов забывал глаза в разрезе моей блузки, я всегда знала, что им сказать, а сейчас как-то и слов не было.

– Точно не моя женщина. Мои мне не дерзят, – спокойно констатировал он.

На языке вертелось что-то язвительное, но я наконец взяла себя в руки.

– Послушайте, я не хотела вас оскорбить. Дело в том, что я по ошибке попала на этот поезд. И теперь мне бы хотелось вернуться домой. Я готова оплатить билеты. И если предусмотрен какой-то штраф…

– Почему я должен тебе поверить? – он резко прервал меня, а я недоумённо на него уставилась.

– Вы считаете, что я намеренно проникла на космическое судно?

– Почему нет? Может быть, твоя цель – сорвать нашу дипмиссию? Выставить нас в дурном свете? Кто-то знает, что ты тут?

– Такие вопросы обычно задают маньяки-убийцы перед тем, как сделать что-то нехорошее, – я инстинктивно попятились.

– Я не убийца. По крайней мере, женщину я никогда не убью.

– А маньяка вы не прокомментировали, – заметила я.

Он только вежливо улыбнулся.

– Слушайте, вы же не можете просто выкинуть меня в открытый космос…

По его лицу я поняла, что очень даже может.

– Я гражданка дружественного мира, – жалобно протянула я.

– Как ты вообще умудрилась перепутать наш фирменный поезд с каким-то другим, на нем же полно опознавательных знаков. Куда ты собиралась ехать?

– Никуда, – буркнула я и поправилась в ответ на недоуменно выгнутую бровь. – Точнее, я не знала, куда собираюсь. Просто хотела уехать.

– Совершила что-то незаконное?

Я секунду поразмыслила, можно ли считать провал контакта чем-то незаконным, и решила, что нет. Хотя Мелоун бы точно назвал это преступлением века.

Я помотала головой, стараясь не опускать взгляд на его бедра. Рубашку он не надел и беззастенчиво светил идеальным прессом и сексуальными венками внизу живота, как бы говорящими, что этот парень не фанат жирной и вредной пищи. В офисе таких не часто встретишь. Хотя я работала в рекламе. Однажды клиент забраковал нескольких очень красивых моделей-мужчин из-за отсутствия проработанного нижнего пресса буквой V.

– Бежала от сталкера? Преследует брошенный любовник?

Этого точно бы взяли, нижний пресс идеален. Хватит туда пялиться! Я задрала подбородок и снова помотала головой.

– Ты меня просто заинтриговала, – он грациозно скользнул ко мне из-за стола.

Движение заняло у него всего пару секунд. Он двигался очень тихо, изящно и экономно. Не иначе –занимается какими-нибудь единоборствами. Не исключено, учитывая его нервную профессию.