Я смотрела, как умирает моя любовь. Корчится в адских муках, в агонии, цепляясь за своё существование. Мне совсем не хотелось ей помогать, хотя она так жалобно смотрела, так звала меня на помощь. Конечно, кого ей ещё звать, не тебя же – убийцу. А я просто стояла и смотрела и сама удивлялась своему равнодушию. Мне было совершенно наплевать. И где-то даже я злорадствовала – на, мол, сука такая, получай по заслугам, мучительница проклятая. Ты убивал её долго – никак не получалось, и попыток было у тебя множество. Я так сильно тебя любила, и любовь была очень крепкая. Уж как ты старался: и предательством её загубить хотел, и придирками забрасывал, и равнодушием стрелял в упор. А она держалась, билась до последнего и меня доканывала. А потом вдруг ты по-особому изловчился и придушил её своей жалостью ко мне. Этого даже она не вынесла, так мерзко ей стало, что она задыхаться стала. И вот лежала она у моих ног, поверженная, воздух пыталась ртом ухватить, так нелепо, и никак в конец свой поверить не могла. А я так и не помогла ей, и даже слезинки не проронила, я их все давно выплакала, да и сердце окаменело, ничего не чувствовало. И решила: дождусь, когда конец ей придёт, похороню её с почестями и пир устрою. Любовь всё таки…