Мы встретились с Оуэном с самого утра. Настолько раннего, насколько это вообще возможно. Я хотел покинуть этот городок как можно скорее. Хотел быстрее покончить со всем этим. Мы шли от дома, который ему снимал магистрат, в сторону рынка. Мне нужно было докупить еще одного коня – в повозку.
– Сфера у тебя? – спросил Оуэн, когда гомон просыпающегося городка отделил нас от любопытных ушей.
– Да.
– Думаешь, это не фальшивка?
– Уверен.
Я чувствовал это. Не должен был. Но почувствовал, когда взял его в руки. Это был Он. Источник моих проблем. И даже если ничего нельзя исправить, меня будет хотя бы утешать мысль, что всё было не зря.
– Откуда он у старика?
Я дернул плечами:
– Не знаю. Он не признался. Но какая теперь разница?
– Теперь никакой.
Мы немного помолчали. Каждый о своём. Лично я думал о том, что десять последних лет моей жизни прошли не впустую. Мне не верили. Некоторые вообще говорили, что Сферы по-настоящему никогда не было. Что это выдумка. Сказка. Байка. Но я верил в её существование. И искал как одержимый. Теперь осталось только доставить артефакт в столицу. Это было странно – достичь желаемого. А дальше что? Куда двигаться дальше? К чему стремиться? Я не знал. Я никогда не загадывал, что будет потом. Это «потом» казалось недостижимым. И вот настало.
Не знаю, о чем думал Оуэн. Он был одним из немногих, кто поддерживал меня в поисках. Это была наша общая находка. Общая победа.
Спокойный утренний перестук-перекрик, замешанный на ароматах горячего хлеба, был нарушен воплями ссоры. Перегородив улицу, на мостовой орали два бородатых мужика, которые собрали очереди в обе стороны.
– О! Два повелителя дороги собирают дань почтения с трусливых подданных, – высокопарно заметил мой спутник, граф Кросби, приближённый Его Величества, испорченный придворной жизнью.
– Называй вещи своими словами: два идиота предпочитают искать виноватого вместо решения проблемы.
– Так и я о том же, – заявил Оуэн с усмешкой.
Да, Талым – не столица. Здесь не было необходимости держать язык в узде. Хотя бы с приятелями.
– Пойдём снимем с них бремя власти, что ли, – предложил он.
– Добрый ты.
Не торопясь, мы направились к месту бедствия. Один из хозяев хотел нам что-то сказать. Недоброго. Но встретившись со мной взглядом, заткнулся. В этом не было моей заслуги. Просто глаза у меня были не такие, как у всех. Они были черными, лишенными радужек, и только из центра зрачка, темно-темно-серым по черному, растекались спирали. Пугающее зрелище. Я тоже в первое время привыкнуть не мог. Знак мага, проклятого на крови.
Повозка была не слишком нагружена, и мы вдвоём хоть с усилием, но приподняли ее край, высвобождая оглоблю. Лошади радостно заржали и потопали к месту назначения. Хорошо им. За них уже решили: куда им идти, что делать сегодня вечером и завтра днем. А мне всё решать самому. Искать новый смысл жизни, чтобы не опуститься, как отец.
Мы еще помолчали. Казалось, столько не виделись… Столько всего нужно было рассказать на прощание. А мы молчали.
– Как обстановка у Блэчертона? – прервал безмолвие Оуэн.
– Нечисть валит валом. Но столица стоит.
– У тебя надежное сопровождение?
Мне хотелось рассмеяться, но уж очень это было не смешно.
– Буквально за день до моего появления кто-то сделал крупный заказ среди наёмников. В итоге у меня в отряде одно отребье. Хотя я даже мага смог найти. Правда, до сих пор недоумеваю, как уговорил его присоединиться к нашей банде…
– Скольких ты набрал?
– Пятеро, помимо меня. Не нужно на меня так смотреть, – ответил на укор и недоумение во взгляде. – Чем больше отряд, тем он заметнее и инертнее. И если про Сферу прознают другие, мне целая армия потребуется. Поэтому лично я ставлю на незаметность и маневренность. Думаю, мы должны добраться до столицы дней за десять, – прикинул я благоприятный сценарий.
– Ты уверен, груз будет в безопасности?
– Оуэн, какая может быть безопасность сейчас? Но тут ничего не поделаешь. Или незаметно, или безопасно.
– Тут-то ты прав, – согласился мой собеседник, поглаживая окладистую бородку. – Но, может, больше бойцов возьмешь?
– Кого?!
Когда я вспоминал воинов своего отряда, меня пробивал истерический смешок. Утешало одно: лично я бы ни за что не заподозрил, что они могут везти что-то ценное.
– Ладно, я понял, – улыбнулся Оуэн. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Мы дошли до конных рядов, внезапно дошло до меня. Резкий лошадиный запах ударил в нос, будто стоял наготове и ждал, когда же его заметят.
– Всё будет нормально. Я сделаю всё, что от меня зависит, – уверил я спутника и протянул руку.
Говорить нам, как оказалось, было не о чем. Зачем мучить друг друга, выцеживая из себя слова?
– Верю, – провожатый крепко сжал руку.
Мы обменялись еще парой незначимых фраз и разошлись. Оуэн – домой, я – выбирать клячу в дорогу.
И тут чуть ли не под самые ноги мне выкатился паренек лет пятнадцати, тощий и хлипкий, как подснежник в лесу.
– Дяденька, возьмите меня с собой, – обратился он ко мне, разглядывая мой видавший виды меч.
А когда поднял взгляд на лицо, заткнулся на счет «раз».
Я сложил руки на груди для пущего эффекта. И слегка нахмурился. Обычно этого хватало, чтобы народ несся прочь, сверкая пятками.
У пацана медленно отпала челюсть, открывая ровные, но желтоватые зубы. Видимо, так испугался, что ноги отказали.
– Так что ты там спрашивал? – решил я придать ему ускорения.
Он проморгался, будто только проснулся:
– Дяденька, возьмите меня в работники! – спросил он звонко и громко, растягивая губы в улыбку. На его по-детски округлых и гладких щечках появились ямочки.
Дурачок, что ли?
– Паренек, ты иди, иди куда шел, – я показал ладонью направление. Куда угодно, в общем-то.
А сам направился вдоль рядов, поглядывая по сторонам. Лошадь требовалась тягловая: крепкая, надежная, спокойная. Для досужих взглядов нужно было создать иллюзию ценного груза, и прямо с утра я затарился. Да перестарался на радостях. Лошаденка, которая мне досталась с повозкой, посмотрела на бочки местного пива, кованые сундуки и чуть не свалилась без чувств, прикладывая к морде подкованное копыто.
– Дяденька, а дяденька! – меня одернули за рукав. – Возьмите меня с собой, я вам пригожусь!
– Да с чего ты взял, малой, что ты мне нужен?
– Я вам, может и не нужен, – неожиданно признался пацан. – Вы мне очень нужны.
Я прямо опешил от такого признания.
– Дяденька, я же всё-всё умею, – продолжил свою умилительную речь парнишка. – Я и готовить могу, и за лошадьми могу, и посуду помыть, и вещи заштопать! Я же на все руки! И ем я мало.
– Так тебя и кормить нужно? – я всё глубже поражался наглости пацана.
– А всех работников нужно кормить, дяденька, – просветил отрок. – Знаете, – доверительно произнёс он, – если работников не кормить, оне того… Мрут. От мертвого работника какая польза? – логично подвел он.
– Так ты мне что живой, что мертвый не ну-жен, – по слогам произнес я.
– Дяденька, вам-то я не нужен. Я себе живой нужен. Вы возьмите меня, дяденька! А то я тут помру. Вам потом стыдно будет, дяденька!
Вот про «стыдно» мне еще никто не говорил. Наверное, все были убеждены, что если человек – проклятый на крови маг, то стыда у него точно ни на энзоле.
– С чего это вдруг ты должен без меня помереть? – мне даже интересно стало.
– Так, дяденька, хозяин-то мой ночью преставился. А жена у него – сущая гадюка, только толстая, как свиноматка, и злая, как голодный кобель. Она, дяденька, меня сразу со свету сживет.
– Это за что?
– Так, кто их, дяденька, баб свиноматковых-то знает? – пожал узенькими плечиками мальчишка.
Я еще раз его оглядел. Мальчик был тоненький-тоненький, видимо, кто-то из флаобских наемников наследил. И глаза, как у флаобцев, у него были чисто-голубые, как вода в горном роднике. Волосы только не вороной масти. И даже несмотря на паклю немытых волос и грязное лицо, парень был смазлив. А когда улыбался, даже мне хотелось улыбнуться в ответ. Понятно, с чего на него хозяйка взъелась. Близок локоть, а не укусишь. Только беситься и остается.
– Дяденька, а я даже травы знаю! Возьмите, дяденька! Вы не пожалеете!
Впереди раздался окрик, свист кнута и надсадное лошадиное ржание. Я дернул головой в сторону звука. Мальчишка тоже развернулся. В его глазах застыла боль, будто это его… Он взглянул на меня, практически умоляя. Я пошел на шум, раздвигая толпу. Свист и снова ржание. Конечно, какое мне дело? Я же проклятый на крови маг. Откуда у меня чувствам-то взяться? Но рядом со мной бежал мальчишка с родниковыми глазами, безошибочно находя прорехи среди толпы.
В загоне, встав на дыбы, хрипел конь. Здоровенный коняра с огромными мохнатыми ногами. Мужик с кнутом был одет в недешевые сапоги, да и одежда выдавала состоятельного человека.
– Ах ты ж нечисть проклятый! – орал он, замахиваясь кнутом.
– Дяденька, вам же конь нужен был, да? Возьмите коника, а? Ведь вы же можете?
– Он же бешеный, – возразил я.
Жеребец, конечно, был хорош. Но я-то планировал взять спокойную скотину.
– Вот. И я говорю: Беня Гаррисон бешеный, – зашептал парень, потянувшись ко мне, и мне почему-то стало так… спокойно, будто он был моим давним приятелем. – Он же забьет животинку насмерть.
– Я про коня, – так же негромко возразил я.
– Конь-то что? Конь как конь. Возьмите, дяденька. Добрый конь-то!
– Какой же он добрый, он одним копытом вмажет, – словно подтверждая мои слова, зверюга подскочил, развернулся и, дернув крупом, лягнул воздух возле самого носа «бешеного Гариссона». – А вторым добьёт.
– Да вы не волнуйтесь, дяденька. Я с конями умею. Вы главное его возьмите, – и, не дав мне слова насмешливого сказать, добавил. – Позовите его, – мальчишка мотнул головой в сторону мужика с кнутом.
– Эй, хозяин! – я чувствовал себя последним идиотом, но смотреть на истязание животного тоже не хотелось. Даже если животное дикое. Чего он его на рынок тогда привел?
Жеребец тем временем, дико голося, козлил в узком загоне, и мужик решил воспользоваться поводом для отступления.
– Чего тебе? – недовольно буркнул он, но увидев, с кем говорит, поумерил гонор.
– Ты за что коня-то?
– А тебе какое дело? Шел себе и иди дальше по своим черным делам. Мой конь. Что хочу, то и делаю, – заявил он.
Что-то в этом Талыме народ совсем страх потерял! Никто меня не боится.
– Я, может, его купить хочу. Или ты его привел так, показать и наказать прилюдно?
– Да забирай, – насмешливо заявил Гариссон и сделал движение в сторону коня.
И тут я увидел то, что не заметил сразу.
К коню подходил пацан. Осторожно, бочком, вытянув вперед открытые ладони и что-то бормоча.
– Ты куда! – заорал владелец жеребца, поднимая руку с плетью. И я как наяву увидел, как пугается конь и сбивает глупого мальчишку своими мохнатыми копытищами, как брызжет алая кровь…
Рука перехватила предплечье с кнутом быстрее, чем я понял, что делаю. Второй рукой я прижал его за горло, спиной к себе.
– А ну тихо давай, – предупредил я. – Без глупостей. Если мой конюх с твоей тварюгой договорится, я его возьму.
И коня, и парня, пожалуй. Потому что жеребец, преступая копытами и фырча, всё же дал пацану себя коснуться. Тот что-то наговаривал в лошадиное ухо, и конь кивал, будто соглашался. Конечно, он просто был еще слишком возбужден, но смотрелось потешно. Мальчишка осторожно протянул коню руку с куском хлеба, и мужик дернулся в моих руках.
– Не бойся, не отравит, – уверил я. Хотя кто его знает? Я этого голодранца в первый раз в жизни вижу.
Жеребец бережно взял губами хлебушек и дал себя погладить по широкому лбу. Мальчишка на мгновение оглянулся ко мне и улыбнулся, словно солнышко сквозь тучи пробилось.
– Видел, как с животными нужно управляться? – освободил я владельца, не удержавшись от тычка. – Сколько ты за него хочешь?
– Семьсот энзоле, – заявил охамевший продавец.
– У тебя нешьесс в дядьках, что ли? – возмутился я, и жеребец негромко заржал за моей спиной, будто поддакивая. – Ему цена с таким характером триста от силы!
– Ангельский же характер у коня, – заявил мужик, наблюдая, как мальчишка ведет животное под уздцы, и резко дернул рукой в его сторону.
Жеребец заржал и встал на дыбы, перебирая в воздухе копытами. Пацан встал лицом к коню, спиной к нам, что-то бормоча и качая руками. Конь снова зафырчал, дергая головой.
– Ладно, четыреста, но только из уважения к гостям города, – сразу сбледнув с лица, повернулся ко мне хозяин коника.
– Триста пятьдесят.
– Триста девяносто, ни энзоле меньше.
– Триста семьдесят, или мы уходим, – я повернулся к пацану и сообразил, что даже не могу его окликнуть, потому что не знаю имени.
– Триста семьдесят пять. Последняя цена.
– По рукам!
Мы ударили раскрытыми ладонями, и я потянулся к кошелю. Не, зверюг-то хорош. Такого одного можно будет на повозку поставить. А кобылку продам по дороге.
Довольный пацан стоял, уткнувшись лицом в морду коня. Что-то говорил, а конь отвечал ему негромким ржанием. Чисто два приятеля.
– Пойдем, – я махнул парню рукой в обратную сторону, в направлении городских ворот. – А зовут-то коня как?
– Нешьесс! – злорадно заявил владелец, пряча кошель за пазуху.
Конь радостно заржал, признавая за собой кличку самой опасной нечисти.
М-да. А не поторопился ли я с приобретением?
– Дяденька, да хранит вас Защитница! – щебетал довольный мальчишка, довольно похлопывая по шее мохнатоногого жеребца. – Нешьесс – добрый конь для доброго хозяина.
– Где ты здесь доброго хозяина увидел? – буркнул я.
– Дяденька, вы же пожалеете сироту? Ну возьмите меня! Мне очень нужно в столицу!
– А с чего ты взял, что я собираюсь в столицу?
– А я ваш разговор слышал с бородатым приятелем, – чистосердечно признался мальчишка в том, за что его могли запросто прирезать в подворотне.
В общем, выбора он мне не оставил.
– Как себя покажешь. Может, в ближайшей деревушке тебе и брошу, – сурово предупредил я.
– Как же, дяденька, вы меня бросите? Вам что же, меня совсем не жалко? – шмыгнул он носом и обтерся рукавом.
Де-ре-евня!
Но он прав: не брошу. Теперь точно не брошу. До самой столицы с него глаз не спущу. Кто знает, сколько он услышал из нашего разговора и кому передаст наши слова?